Blind spot

Эти проклятые таблетки созданы для того, чтобы уничтожить жизнь в самой жизни, а не даровать минутную и жалкую иллюзию покоя. Они подавляют боль, подавляют радость, подавляют отчаяние и смех. Чем дольше Артур находился здесь, тем сильнее и прочнее становилась стеклянная стена, разделяющая его с миром. Сначала с тем, за стенами Аркхема – живым и бурлящим от эмоций и детской обиды, теперь с этим – замороженным и холодным. Лица санитаров слились в одну безликую маску равнодушие и презрения. Теперь он окончательно перестал их различать. Хотя, сегодня эти безрадостные верзилы были чуть ли не архангелами – вестниками благих прекрасных вестей и лучика света в этом темном царстве. Если бы Артур знал, какой сюрприз его ожидает, он с большим энтузиазмом встретил бы их очередное появление, но сейчас он только гадал, пытаясь понять который час и для чего незваные гости потревожили его покой. Ледяной отрезвляющий душ? Или беседы с очередным заумным мозгоправом? Однако, возле дверей камеры его поджидала вчерашняя незнакомка в обществе пары скучающих охранников. - Добрый день, Артур, - вежливо приветствовала его девушка, - я психиатр Харлин Квинзель. Я отниму у вас немного времени, впрочем, вероятно, вы не сильно заняты. - Я как раз планировал обсудить последние новости со своими выдуманными друзьями, - слабо попытался пошутить он, понимая, что через мутную пелену спокойствия, дарованного лекарствами, проступает прежнее, знакомое чувство невыносимого смущения. Он показался себе угловатым подростком, с которым вдруг заговорила самая красивая девочка в классе, встречавшаяся с капитаном футбольной команды. - С ними нельзя так вежливо, - подал голос один из санитаров. Харлин перевела на него взгляд холодных голубых глаз и по ее губам скользнула хищная, лисья улыбка. - А, это ты, - протянула она, - я тебя запомнила, хотя вы тут все на одно лицо и из одного инкубатора. Тебе не мешало бы поучиться манерам. - Манерам? – эхом забасил санитар, - не тебе меня учить, подстилка. Харлин проигнорировала его слова и кивком головы приказала процессии двигаться по коридору. Она обогнала санитара и, наклонившись к нему, что было довольно сомнительно, учитывая ее небольшой рост прошептала. - Подстилка, дружок, это твоя нога. В следующее мгновение острая шпилька одной из ее красных туфель метко приземлилась на мягкий тапок санитара. Амбал взвыл от боли. - Сука, - прошипел он совсем тихо. Их необычная компания проследовала до кабинета, в котором обычно проходили беседы с психиатром. Артура усадили на стул, а санитары и охранники выстроились вдоль стены, словно свита своей маленькой королевы. Пострадавший великан продолжал бурить девушку злобным взглядом. Харлин по-хозяйски уселась напротив Артура, закинув ногу на ногу, и вытащила из сумки диктофон, пачку сигарет и зажигалку. - Угощайтесь, - девушка пододвинула пачку сигарет и зажигалку поближе к Артуру, - я прочитала в личном деле, что вы курите и вам, вероятно, здесь сильно не хватает никотина. Я, правда, не очень разбираюсь в сигаретах, но эти курит одна моя знакомая и они… вроде неплохие. - Спасибо, - промямлил Артур, все также чувствуя смущение и нарастающую тревогу. Он неуверенно забрал пачку, выудил оттуда сигарету и кое-как закурил, поскольку наручники не сильно способствовали комфорту в движениях. - Как к вам обращаться? – Харлин щелкнула кнопкой диктофона, - Артур или все-таки Джокер? Артур выпустил в воздух струйку дыма и ощутил, как закружилась голова. Ему стало спокойнее. - Мне кажется, что я уже не тот и не другой, - поделился он, - я никто. Мы здесь все – никто… Простите, из-за этих препаратов мысли путаются. - Я запрошу ваши рецепты у лечащего врача, - с готовностью отозвалась девушка, - вероятно, стоит понизить дозу. Это может мешать нашим беседам… Эти слова напомнили Артуру о том, что такие красивые женщины не бывают просто так любезны с такими, как он, маленькими, жалкими людьми. Ей что-то нужно и сейчас, когда она хочет это получить, она будет добра и сговорчива. Впрочем, был ли у него какой-то выбор? Если какая-то молоденькая стерва в погоне за сенсацией хоть немного облегчит и сделает менее скучным его пребывание здесь, то, вероятно, и он получит с этого некоторую выгоду. - Вы не похожи на того, кто способен хладнокровно убить человека… - Харлин заглянула в личное дело и что-то записала в своем явно дорогом блокноте, обтянутом натуральной кожей, - Мюррей Франклин, верно? Я, правда, никогда не смотрела его шоу. - А я смотрел с детства, - откликнулся Артур, - оно мне всегда очень нравилось. - И почему вы тогда его убили? Это какое-то… помутнение? – заинтересовалась девушка и слегка прикусила кончик карандаша. В этом жесте было что-то настолько сокровенное, что даже неприличное. - Нет, скорее… просветление, - решительно сказал Артур и даже удивился тому, как уверенно прозвучал его голос, - теперь хоть кто-то знает о моем существовании. - О, да! – усмехнулась Харлин, - там за стенами больницы толпа людей, для которых вы почти что герой. Другая половина, правда, не разделяет их восторгов. Вам хотелось внимания? Внимания или любви? - Разве это не одно и тоже? - Внимание бывает разным. Когда вас бьют в подворотне – это тоже в какой-то степени внимание. - Тогда мне не на что жаловаться и я этим вниманием, скажем так, избалован, - выдавил из себя Артур и почувствовал подступающую волну приступа. Он изо всех сил пытался подавить смех, извергающийся изнутри как обжигающая лава, сухой, болезненный, но уже не мог остановиться. - Ну вот, опять, - закатил глаза один из санитаров и обратился к другому, - позови сестру. Пусть вкатит ему что-нибудь… - Нет! – вмешалась Харлин, - пока я здесь, вы не будете пичкать его лекарствами, - она неуверенно дотронулась до руки Артура и от этого прикосновения его словно ударило током, - Артур, с вами все в порядке? Артур отдернул руку и совершил нервное движение по своему телу в поисках карманов, но вспомнил, что на нем больничная пижама и его карточка для таких случаев осталась в пиджаке. Смех постепенно стихал, все-таки большие дозы препаратов смягчали проявления старого расстройства. - Просто… кто еще посмеется над шуткой, если сам над ней не посмеешься, - сказал он охрипшим после приступа голосом. Харлин сдержанно и фальшиво хихикнула. - Продолжим, - сказала она с холодным упорством патологоанатома, препарирующего труп, - вы испытываете угрызения совести за совершенные преступления? Артуру стало неуютно в ее присутствии, ее тон, спокойный и высокомерный голос вызвали в нем резкий приступ непонятного неконтролируемого гнева. Она сидит здесь, напротив, красивая и успешная маленькая тварь, которая хочет высосать из него его боль, его историю, чтобы возвеличиться еще больше за счет этого; кажется себе героиней или спасительницей, целительницей больных и заблудших душ. Ее кожа такая мягкая (и одного короткого прикосновения достаточно, чтобы это понять), от нее пахнет дорогими духами, волосы блестят здоровьем и уложены так, что ни одна прядка не выбьется из прически, блузка идеально отглажена, халат кричит своей белизной, зубы, ногти – все идеальное, ровное и правильное. Она спустилась по сияющей лестнице из мира тех идеальных и благополучных людей, которые сделали его таким, с того же облака, на котором в лучах своей славы нежился Мюррей Франклин и другие ублюдки. Она не друг ему и нельзя вестись на ее вежливое обращение и подачки. Джокер внутри него вдруг всколыхнулся и воспрял из пепла. Джокеру хотелось стереть с ее лица самодовольную уверенность в себе, размазать по нему кровь, грим и грязь. Растоптать ее кукольный идеальный мирок, из которого она выпорхнула в эту обитель скорби на своих легких крылышках. - Харлин, - заговорил он взволнованно и протянул над столом руку, - что вы хотите услышать? Девушка выглядела заинтригованной и, повинуясь какому-то непонятному порыву, протянула вперед руку и коснулась пальцами его ладони. В этот же момент он цепко схватил ее, чиркнул зажигалкой и поднес пламя к нежной бархатистой коже. Харлин вскрикнула и отдернула руку. Санитары сделали рывок в их сторону, но девушка жестом приказала им оставаться на месте. Интерес Харлин сменился почти детской обидой на ее кукольном личике. - Ждали исповедь, а услышали запах горелой плоти, - шепнул он, наклонившись над столом, - вам не казалось глупым, что о запахах говорят, как о звуках? Вот ведь забавно. - Это забавно? Он хотел что-то ответить, но снова начал смеяться и ничего не мог поделать с этим смехом. В это мгновение острый, отчаянный азарт отступил, освободив дорогу для нахлынувшего на него облака сожаления и неловкости. Зачем он сделал так? Красавица-доктор же действительно не хотела ничего плохого. Когда еще такая очаровательная женщина обратит внимание на его крошечную персону, да еще здесь, в царстве одинаковых бездушных кукол, которые служат здесь персоналом. Вдруг она больше не придет? Артур хотел извиниться, но ему мешали приступы смеха. Харлин выключила диктофон и решительно встала с места. Она ничего не сказала на прощание, и теперь Артуру оставалось только догадываться вернется ли она еще раз или нет.