В Гаане была ночь. Конечно, сейчас на всей планете была ночь, но экологический купол оберегал только столицу, поэтому ночь здесь была искусственная. Благодаря куполу, называемому "Малый щит Еноха", ночью столицу Эвергрина не накрывал проклятый туман, который уже двадцать лет душит жителей поверхности за стенами Гаана. После уничтожения террористами планетарного щита, спасающего планету от всех ужасов космоса почти семь сотен лет, Эвергрин покрывается туманом почти каждую ночь. Великий Щит спасал планету, но убивал её флору и фауну своим холодом, потому что не пропускал через себя даже лучи солнца. Растения и деревья, приспособленные к фотосинтезу, полностью вымерли через несколько лет после включения Щита. Им на замену со временем пришли грибы: маленькие и большие, съедобные и ядовитые. Большие грибы при созревании оказались достойной заменой древесине и какое-то время люди даже использовали выражение «грибесина», но оно не прижилось. С фауной всё плачевнее: популяция слабых и безобидных существ исчезла, а те, что были способны к эволюции – стали тварями, какие могли бы присниться вашим детям в кошмарах. Тем не менее – остались и животные, привезенные с других планет. Например свиньи, которых смогли уберечь в республике Салар, стали самым популярным источником мясной пищи, ведь там их начали активно выращивать и плодить.
***
По тёмному переулку трущоб нижнего города шёл человек в грязном, сотни раз рваном и латанном плаще. Голову его покрывала классическая шляпа. Левая рука этого человека была в перчатке, правая же была свободной и покоилась на ножнах меча. Если у тебя есть оружие и ты идёшь по нижнему городу - будь готов его достать. Тут и там стояли импровизированные палатки из сгнивших досок, каких-то палок и шкур, как единственная надежда бездомных не промокнуть под дождём. Да, в столице, под экологическим куполом, часто шёл дождь. Купол построен так, что впитывает в себя влагу давящего тумана и превращает её в безболезненную воду. Ни у кого из подопечных ныне мёртвого Короля Еноха не хватило мозгов доработать эту технологию, так что вода просто сбрасывается дождём на Гаан каждые несколько дней. "Надежда не промокнуть, конечно, умирает последней". Так подумал Том, проходящий мимо замерзшего до смерти человека, окутанного кучей разномастных лохмотий, лежащего бездыханно на куче мусора, служившей ему спальным местом. В церкви Томаса с детства учили молиться над каждым умершим, мол тогда душа покойного обретает покой и растворяется, покидая этот мир. Привычку молиться он потерял более десятка лет назад, когда будучи связанным наблюдал за тем как трое наёмников издеваются над его женой. Не хочется говорить, что еще они сделали с ней, но Томас запомнил это, и помнит до сих пор. Жена его была последним человеком в мире, над которым он помолился. Первого наемника звали "Гвоздь". Томас выслеживал его два года и при встрече вбил ему гвоздь в причинное место. Конечно перед этим Гвоздь рассказал Тому про Тайлера и Грегори. Им повезло, что они себе прозвищ не придумали, в отличие от Гвоздя. Да и вообще, работали они всегда вместе, поэтому охотиться на них было трудно. В пылком бою Томас случайно проткнул шею Тайлеру ножом, потому тот быстро скончался. Третий - Грегори, был мужиком старым, и когда убегал от Томаса - упал с лестницы, сломав себе шею. Не такой мести желал Том, но дело было сделано. То, что случилось с ним потом, не дало далее жить обычной жизнью грязного смерда. Он сам подался в наемники и за последний десяток лет познакомился со многими странными и интересными личностями. Томас почесал щеку и поймал себя на том, что смотрит на мертвеца. Глаза окоченевшего мужчины были слегка приоткрыты. Не сказать, что Том увидел в них какую-то мысль. Здесь смерть не несёт с собой никакого смысла и ничего не стоит. Пройдя далее по трущобам он увидел свет, выползающий из под двери бара "Паразит". Оттуда же слышался шум толпы, смех и гоготание. Над самой дверью располагалось окно с "отличным" видом на стену соседнего дома, из которого доносились стоны, в основном женские. Он вошёл в бар, толкая дверь своим плечом, и сразу об этом пожалев, потому что на двери была какая-то липкая биомасса, напоминающая бесцветную рвоту, или ещё что похуже. Помещение бара было обустроено просто идеально для подобного заведения, хотя для этого требовалось немного: расставить столы и скамьи, оградить барную стойку, немного украсить помещение и нанять девушек. С последними проблем никогда не было ни в одном даже самом убогом заведении подобного типа. Каждая рожденная не в аристократической семье девушка рано или поздно идёт работать либо на огород, каких в Гаане немного, либо куртизанкой. В особых счастливых случаях некоторые девушки становятся личными забавницами благородных господ. В западной стороне помещения поднималась лестница на второй этаж. И этот второй этаж удерживали четыре деревянные колонны, на которых расположились лампы. Ближе к барной стойке стояли два больших стола, за которыми собирались все кому не лень. А у выхода, наоборот - стояли столы на одного-двух человек. За такими столами в основном сидели люди, кого-то ожидающие, либо одинокие наёмники, всем своим видом говорящие "ищу кого бы убить". В середине помещения стояли четыре "одиночных" стола, сдвинутых в один большой. На них стояли трое бардов и наигрывали ужасную мелодию, которая всё же приходилась по вкусу местным гостям. Ночью здесь всегда было шумно: вся грязь нижних слоёв общества собирается по ночам в Паразите чтобы отдохнуть от убогой жизни в умирающем мире. Томас, без сомнений, тоже был грязью нижних слоёв, поэтому ему такие места стали привычными. Да и вообще, чего уж лгать - он часто посещал Паразит, так как был знаком с местным барменом. Тот имел связи в тех самых нижних слоях общества, чтобы найти достойную работу для такого человека как Томас. Пьяный мужик ходил вокруг импровизированной из пары столов сцены, держа шляпу дном вверх и с ещё большим трудом держа на ногах собственное тело зазывал "подать музыкантам пару монет на тяжёлую жизнь". Томас бросил серебряный обол в шляпу - мужик поклонился, и, кажется, был на грани того чтобы выпустить из себя всё выпитое за этот вечер. После бардов Томас был остановлен достаточно симпатичной для такого места девушкой в неприлично тугом корсете, поднимающим её грудь и словно заставляющим её постоянно ёжиться на ровном месте. При виде этой девушки можно было сказать, что она ищет клиентов не для заработка денег или секса, а для того чтобы снять этот ужасный корсет. Позади девушки был столик, за которым расположились несколько мужчин, заодно расположив свои голодные взгляды на заднице куртизанки. Она положила руку на живот Томаса, демонстративно высунула изо рта кончик языка и облизнулась. — Такой твёрдый пресс. — Она слегка раскрыла рот, якобы получая удовольствие от прикосновения к Томасу, медленно выдохнула. -- Я снимаю любое напряжение всего за двадцать болов. Том, честно признаться, испытывал некое влечение к такому деликатному делу, но усталость и моральное истощение взяли своё. Он ничего не ответил. Вместо ответа Томас приподнял шляпу так, чтобы тень сошла с его глаз и пристально взглянул девушке в глаза. Она медленно отвела руку от живота Томаса и раскрыла рот уже в удивлении, проморгалась, пытаясь оторвать взгляд от его глаз. Она попятилась и уперлась ягодицами о стол позади. Мужчины, сидящие за этим столом, неловко помялись на стульях так, будто что-то мешало им нормально сидеть. Томас опустил полу шляпы, накрывая глаза тенью, и пошел к барной стойке. Девушка так и осталась стоять, вглядываясь в место, где пару секунд назад стоял Том. Когда он подошёл к стойке - девушка вновь стояла на своём привычном месте и уже менее уверенно приставала к прохожим мужчинам. — Вот это да. — Послышался старый, хриплый голос. — Я, конечно, мог бы подумать, что все, кто имеет секреты - ходят в плаще и носят шляпу, но только Томас Горгон может так очаровать шлюху, что та аж потеряет дар речи. Это был Дёрст, местный бармен, медленно протирающий стакан омерзительно грязной тряпкой. Мужчина для своего старческого возраста необоснованно высокий, не уступающий в росте Томасу. Довольно худощавый благодаря росту, но движения его всё же были медленными, старческими. На затылке блестела лысина, в противовес которой Дёрст имел изящные белые бакенбарды, уложенные и аккуратно стриженые, переходящие в изящные усы. Глаза старика были полностью голубыми, будто не имели зрачков. Томас слышал, что людей с такими глазами считали выродками рода Барта - клана, гонимого аристократами из-за якобы предательства против Короля Еноха. Но до этого обвинения они были так уважаемы и близки к Еноху, что их не стали истреблять, но заменили смерть травлей. В общем, Дёрст никогда не говорил Томасу о своём происхождении, да и вообще в этом мире не каждый знает кто он есть на самом деле. Знакомы они были, кстати, уже не менее пяти лет. Дёрст был одним из немногих, кого Томас мог бы назвать своим другом. — И ещё у тебя лицо потрескалось. — Добавил он. Голос его был абсолютно равнодушный, что свойственно человеку, которому каждую ночь приходится общаться со всеми видами сброда нижнего города. Томас провёл рукой по лицу и едва слышно вздохнул. Трещины были на месте. Он никому не хотел говорить об их происхождении, да и никто не спрашивал, но Дёрст напоминал об этой ужасной черте внешности при каждой встрече. В шутку, конечно. — Виски и газету. — Попросил Томас и вытащил из кармана золотую монету. Покрутил её в руке и аккуратно положил на стойку. Девушка в корсете была права - напряжение действительно нужно было снять. Впрочем, вместо долгого пыхтения и однообразного движения в кровати с женщиной он предпочел употребить алкоголь. Стопка и газета уже были на столе. Томас выдохнул и опрокинул стопку. Виски обжег горло и начал распространять тепло по телу. Дёрст искоса бросил хитрый взгляд на Тома и тот ответил ему недоумением. Доумение начало приходить, и Томас понял что задыхается. Бармен не сдержал смеха и оперативно поставил на стол стакан воды. Горгон схватил его рукой в перчатке и иссушил за считанный миг. — Ну прости. — Сказал Дёрст, которому не удавалось стянуть улыбку с лица. — Я не мог отказать себе в удовольствии поднять тебе настроение. — Ты хотел сказать “себе”. — Ответил Томас, жадно глотая воздух. — Что это было? — Ты же знаешь как я люблю смешивать все, что у меня есть. Лучше не спрашивай что это было. Томас покачал головой и взял газету. Еще пару десятков секунд он успокаивался от выпитого. Будто в знак готовности к чтению, он тряхнул газету и пролистал несколько страниц назад. Том не держал газету в руках уже больше месяца - сейчас важно было знать, что происходит в мире. "Отряд мятежников из нескольких тысяч человек продолжает свой путь к столице. Согласно неопределенным данным, мятежники разоряют ближайшие к своему пути города, поэтому идут они медленно, но уверенно. Неизвестны также их конкретные намерения, кроме как стадная жестокость и жажда крови. Отряды Святой Инквизиции, которым удалось выжить после встречи с мятежниками, все как один утверждают, что среди повстанцев имеются непобедимые мутанты. Неужели это значит, что столице в скором времени придет конец? Бог-Король Шерольд Седьмой и его ординаторы Трибунала не дают по этому поводу никаких комментариев..." Томас задумался, какие вообще комментарии может дать человек, оставивший свою планету умирать в междоусобных войнах подданных. Новый Бог-Король уже десять лет как обитает на орбите планеты, готовя свою исполинскую станцию "Левиафан" к покидаю этого сектора космоса. Ходили еще и слухи, что Шерольд планирует взорвать все города Эвергрина заложенными в них бомбами, чтобы ничего не оставить работорговцам. Том представил, как может выглядеть армия из нескольких тысяч разъяренных людей, сметающих все на своем пути. Есть ли у них лидер? Если есть, то можно хотя бы попробовать договориться. Хотя, зная ординаторов Трибунала - верных солдат Короля, никаких переговоров не будет. Лишь война. Даже если она будет идти к очевидному поражению. — У тебя что это, новая перчатка? — Поинтересовался Дёрст, глядя на левую руку Томаса. — Снял с наёмника. — Вот смешно наверное. — Крякнул бармен. — Что? — Ну, найдет кто-то труп наемника, а на нем только одна перчатка. Подумают еще, что вызвал кого-то на дуэль и тут же проиграл. Том искренне не понимал, как в такое время суток у Дёрста могло быть такое хорошее настроение. Он посмотрел на левую руку, новая перчатка была действительно хороша, и даже не самый опытный кожевенник мог сказать - это работа мастера. — Так зачем ты ее носишь только на левой руке? — Спросил Дёрст с подвохом в голосе. — Я же уже говорил - она уродлива. — Ответил Томас почти честно. Он так много раз говорил эту фразу, что в голосе не проглядел бы лжи даже самый допытливый инквизитор. Дёрст, конечно, понимал что это не так. Поэтому спрашивал об этой перчатке так же много раз, как напоминал Томасу о трещинах на лице. Бармена отвлек какой-то посетитель и Том, не придав этому значения, вернул свой взгляд на текст газеты. Из сводки новостей он узнал, что в нижнем городе Гаана опять массово хоронят трупы бездомных, что очередной трактир сгорел при неизвестных обстоятельствах, и что… — Старик. — Позвал Томас бармена. Тот сразу же отозвался и подошёл. — Инквизиция обыскивает нижний город? — Спросил Том, глядя на текст газеты. — Э, ну, ах… Томас, хорошо что ты напомнил. — Что? — С тобой хочет поговорить кто-то из церкви. Он… Не сказать что Томас запаниковал, но он быстро свернул газету и дрожащей правой рукой и убрал ее в плащ. Подорвавшись со стула, он зашагал к выходу. Дёрст хотел было что-то сказать, но не успел, оставшись стоять с открытым ртом. Та самая куртизанка покосилась на Тома, когда тот проходил мимо, но он заметил, что девушка бросила взгляд уже на выход. В помещение плавно вошел крупный мужчина в черном одеянии с капюшоном и полумаской на лице. На шее у него блеснул медный крестик постхристианской церкви. Это был человек инквизиции. Томас свернул направо и проскочил между двумя пьяницами, двигаясь ко второму этажу. Он бросил взгляд назад: мужчина стоял у двери и выглядывал кого-то в толпе - Томаса, очевидно. На втором этаже перед лестницей сразу же было окно. Вот он - простейший план побега. Томас потянул на себя ручку и в лицо резко ударил холодный воздух. Он потратил пару секунд, чтобы подумать с чего начать выход в окно, и наконец… — В переулке под этим окном четыре практика, по два с каждой стороны. — Услышал он ровный, спокойный голос за своей спиной, приблизительно в двух метрах. — А здесь сколько? — Спросил Томас, держа окно открытым и глубоко вдыхая холодный воздух. Это немного освежало сознание после выпитого виски. — Один стоит справа от тебя, другой на стропиле над тобой с арбалетом в руках. — Блефуешь. — Решил Томас. Голос предательски захрипел. Томас знал, что человек за спиной не блефует. Только сейчас он почувствовал ауру еще одного человека, стоящего в тени справа от него. Повернувшись и облокотившись на подоконник, он действительно увидел человека, теперь уже слева от себя. Свет в тот угол почти не падал, поэтому силуэту в черном одеянии там ничего не стоило утаиться. Для убеждения Томас поднял голову: на балке и правда кто-то находился. Неразборчивая фигура. Раздерите Дёрста мертвые боги за то, что он налил Томасу самый крепкий алкогольный напиток, который только существовал на этой планете. Наконец Томас посмотрел перед собой. Это был прямой коридор, по бокам которого расположились по три двери в комнаты. Под дверью с цифрой "2", облокотившись на нее плечом стоял человек в черном плаще с красными линиями. На голове было что-то вроде фуражки. Черты лица было не разобрать в полумраке. — Виктор де Корлект, Святая Инквизиция. — Он поднял кулак, в котором сжимал за цепочку серебряный крестик, какие носят только инквизиторы. — Вы обязаны пройти со мной в эту комнату или я буду рассматривать отказ как церквохульство. И ведь драться очень опасно, хотя, если сначала достать мечом того что на балке… Нет, тогда человек в углу среагирует на то что Том достал меч. И почему он, черт возьми, сразу не достал меч? Томас подошел к двери и встал перед ней с руками в карманах. Инквизитор к этому времени уже повесил крестик себе на шею и дернув ручку двери, толкнул. Дверь открылась внутрь комнаты, а не наружу, как хотелось бы Томасу. — Прошу. — Сказал инквизитор твёрдо. Томас зашагал внутрь. Комната была эталоном уюта: кровать, стол и два стула. Единственное окно выходило в какой-то очередной переулок. Был зажжен камин, и судя по качеству растопки, уже давно. Инквизиция ждала его здесь. Он сел на стул у окна, инквизитор же сел спиной к двери. Внутрь вошёл практик инквизиции, как и все они - в капюшоне и полумаске, и закрыл дверь. Ожидаем был и тот факт, что за дверью стоял еще один практик инквизиции, выглядящий аналогично первому. Томас сразу оглядел все углы, не скрывая намерений, чтобы убедиться, нет ли тут третьего практика. Не было. — Что, ничего не скажете? — Спросил инквизитор, поднимая руки и снимая одну перчатку. Он достал пачку сигарет и вытащил одну, после чего вынул из кармана зажигалку и прикурил. — Сигарету? Нет? Говорит инквизитор серьезно или с саркастическими нотками в голосе, было неясно. На столе стояла свеча, которую он зажег после своей сигареты. До этого момента половину лица инквизитора освещал огонь в камине. Свеча, в свою очередь, осветила лицо инквизитора полностью и дала Томасу возможность его рассмотреть. Это был мужчина лет тридцати, с грубым, неприятным шрамом, проходящим сверху левого глаза и вниз по щеке. Из под фуражки инквизитора выглядывал слегка морщинистый лоб, скорее от усталости, нежели в последствии возраста. Под тонкими бровями мучились уставшие глаза, но в них проглядывалась не только усталость - там еще была и целеустремленность, напряжение и осознание своей задачи. Ниже этих глаз был нос, на удивление, не сломанный, что редкость для инквизитора. Стандартную челюсть покрывала легкая щетина.Томас поймал себя на том, что пока он рассматривает инквизитора, тот пристально смотрит ему прямо в глаза.