Покидая розарий

Чеен пришла на разговор только два дня спустя. Сама подошла за обедом, когда все уже ушли, нагнулась и сказала, что будет ждать за воротами после отбоя. И сама же пришла туда — самостоятельная такая… — Я просто соврал, чтобы защитить тебя, — сказал Джонни. — Ничего такого. Прости, нужно было у тебя еще спросить. Он долго обдумывал, почему в тот день сказал именно это, почему не промолчал или хотя бы просто не заступился за нее, тщательно подбирая слова. Он долго думал над этим, но ответа никак не находил — Пак Чеен за короткое время привлекла его внимание, заинтересовала его и показалась ему интересной. Он помнил каждое мгновение, проведенное рядом с ней — не влюблен, конечно, но заинтересован. Рядом с Чеен ему было хорошо и комфортно, ради Чеен он готов был пойти на многое, позволить вульгарной и болтливой нуне оскорблять эту тихую девочку он не мог. Но он пока еще не мог признаться сам себе, что помимо всего этого были и иные причины поступить так. Словно ему было все равно, что все вокруг шепчутся о том, что этот хен и Чеен могут встречаться. Не мог он позволить и Чанелю воспользоваться всеми этими слухами. Покопайся он в душе получше, мог бы найти еще больше причин сказать именно эти слова — но думать об этом Джонни не хотел. Ему было просто стыдно перед девушкой — он посмел привлечь к ней так много внимания за просто так. — Тебе не нужно извиняться, — серьезно сказала Чеен. — Представляю, как пришлось тебе переступить через себя, чтобы сказать все это… — Переступить?.. — пробормотал Джонни. — Но ты мой друг, и ничего такого в этом нет. — Но я такая скучная и совсем некрасивая, — просто призналась Чеен. — Оппа мог бы найти кого-то поинтереснее меня. А теперь все начнут избегать тебя только потому, что ты взял и признался, что встречаешься со мной… Она легко и беззлобно рассмеялась — и Джонни задумчиво замолчал, пытаясь понять, что в голове у Пак Чеен, если она считает, что он пожертвовал собой, если вдруг соврал, что влюблен в нее. Она в своем уме? Она смотри на себя в зеркало? Что она и кто она? Чеен улыбнулась ему виновато — но протянула руку, которую он тут же сжал. — Дура ты, — буркнул Джонни, не выдержал таких мук. — Дура. А в остальном — все у тебя хорошо. Ты не скучная, Чеен-а. Любой был бы счастлив встречаться с тобой. — Любой? — девушка подняла глаза, поймав его слова словно соломинку. — Значит, ты тоже был бы счастлив, да? — Я не создан для отношений, — понуро пожал он плечами. — Я не такой парень, понимаешь? Я ничего не хочу, только работать и все. Я слишком запутался. Я боюсь того, что сделаю кого-то несчастным. — Но если не попробуешь, откуда узнаешь тогда? — спросила она. — Не настолько же ты плох, чтобы просто сделать кого-то несчастным. — Настолько, — просто признался он. — Я настолько плох. Я пробовал. У меня не вышло. Она хотела сказать что-то, но осеклась, просто проводив взглядом пробегающую мимо них бродячую кошку. Та неловко мявкнула, увидев людей, потом подошла и потерлась о ноги Джонни — слегка. Чеен погладила ее между ушами — кошка посмотрела на нее и убежала прочь. — Я не хочу верить в это, — сказала Чеен. — Но я счастлива, что ты заступился за меня. И я… Я благодарна тебе, оппа. — Не признавайся, что это ложь, если тебя это не оскорбляет, — попросил ее Джонни. — До конца лагеря хотя бы оставят тебя в покое. А там дальше… Посмотришь, как пойдут дела. Все будет хорошо, Чеен-а. Парням я объясню, девчонкам сама расскажешь, что и как. Но помни — ты не обязана держать отчет перед ними. Не давай себя в обиду, пожалуйста. И береги себя. — Хорошо, — счастливо согласилась она, как девчонка. — Хорошо. Высоко над их головами раздался далекий гул, словно облако разбилось на кусочки, если бы оно было бы сделано из стекла. Чеен испугалась — инстинктивно отшатнулась, Джонни успел перехватить ее руку и спрятать за себя. Оба они зачарованно смотрели в небо — высоко над ними, в темноте появился красный огонек, крошечный, еле заметный. Мигнув пару раз, он легко пронесся в сторону города, оставив за собой тающий след. Чеен восхищенно выдохнула — Джонни нахмурился. — Что это? — пробормотала она. — Самолет? Американцы? — Не к добру, — задумчиво сказал Джонни. — Разве ночью они летают? И почему так громко?.. Странно все это, странно. *** Джонни оказался прав — как обычно — рано утром студентов разбудили приехавшие к месту работы учителя. Среди них был учитель Шивон, приехал первым. Высокий и симпатичный, он обычно носил простые парусиновые брюки и дешевую рубашку, но в этот раз показался всем другим человеком — на нем была военная форма, темно-зеленая, на американский стиль, лацканы блестели от глажки, на уголках воротов виднелись звездочки. Собравшиеся в столовой сонные парни и девчонки восхищенно рассматривали учителя — как оказалось, выглядел он ничего себе так, красивый. Рядом с ним были и другие люди — но контраст, который все почувствовали, когда увидели учителя Шивона, помешал им обратить внимание на чужаков. — Сегодня утром, — сказал им инспектор, — Двадцать пятого июня, в пять часов утра, северокорейские войска вероломно пересекли границы нашей родины, обозначенные нами после окончания второй мировой войны в мае 1945 года. Нарушив международные нормы и законы нашей родины, подлые предатели во главе с убийцей и преступником Ким Ир Сеном, именующим себя лидером демократической партии, совершили попытку захвата власти. Началась война, дорогие обучающиеся. И в этот раз никто не сможет стоять в стороне. — Война?.. — пронеслось по толпе. — Этого не может быть… — А ведь все так и говорили… — пробормотал кто-то. — Черт, я еще не успел жениться… И ребенка не завел… — Неужели снова японцы вернутся… — А моя мать собиралась продать дом, чтобы переехать в столицу. Чертовски верно — теперь всем придется затянуть пояса. — Может, даже и мобилизуют нас. Студенческие отряды — чего уж верно-то. — Насколько это правда? — вдруг громко спросил Даниэль, лицо его потемнело, казалось он глубоко переживал что-то внутри, но пока еще держал себя в руках. — Это точный факт? Есть доказательства? — В столице объявлено чрезвычайное положение, — сказал учитель Шивон. — Сегодня все вы возвращаетесь в общежитие. Ваш учебно-трудовой комбинат окончен. Понадобится ваша помощь на войне. Только теперь, когда уважаемый среди студентов учитель сказал это, по толпе пронеслись шепот и шум — кто-то из девчонок начал плакать, другие тут же громко обсуждать, как это скажется на обучении. Джонни молчал, сжимал кулаки, вслушиваясь в слова. Джихе испуганно поглядывала на Даниэля — она помнила, что его семья жила где-то на границе. Йери вытирала слезы — ее отец только-только начал расти, как делец, у них появились настоящие живые, как говорила мать, деньги, а у нее — красивые новые платья. Чеен задумчиво вспоминала рассказы отца, пережившего пару вооруженных восстаний против японского императора, его заверений, что корейская земля вдоволь настрадалась от захватчиков и воин, а потом страх сковал и ее — что будет теперь с Сеулом, с ее Онни, со всеми теми людьми, которых она знала и любила. Неожиданно она подняла глаза и встретилась со взглядом Джонни, казалось, он думал о том же, о чем она. Толпа смешалась — люди спешно покидали столовую, кто-то собирал вещи, кто-то пытался выбить разрешение, чтобы пройти на станцию и позвонить родным, кто-то просто плакал — Чонен успокаивала Наен, та что-то говорила о матери, которая должна была вот-вот родить. Чеен и Джонни первыми подошли к учителю Шивону — тот обернулся и встал напротив них почти навытяжку, спокойный и уверенный в себе как раньше. — Учитель… — Джонни первым заговорил. — Что будет с нами? Продолжить учебу мы ведь не сможем, так? — Об этом я пока не могу сказать, — мягко ответил Шивон. — Я, как и все другие учителя, надеемся, что вас это всех не коснется. Естественно, придется работать больше, могут отдалить начало семестра, быть может, даже дополнительный налог введут. Но главное — сражения не должны коснуться столицы и мирных жителей. Было бы здорово, если бы все вы остались в безопасности. — А наши родители? — вырвалось у Чеен. — Как же наши семьи? — Все население страны мобилизуется, — сказал Шивон, переведя взгляд на нее — он хотел сказать пожестче, но сжалился над девушкой, улыбнулся и погладил ее по плечу. — Чеен-ним, ты не должна терять веру в свое правительство. За Кореей стоит организация объединенных наций, правительство выдающихся стран. Все мы надеемся и верим, что сумеем восстановить мир на наших землях. Это шанс нам, корейцам, объединиться. Все должно наладиться, дай только время. Он внимательно посмотрел на Джонни и Чеен — до него доходили слухи, что эти двое встречаются, и учитель был рад за них. Он лучше других знал Джонни, ему нравился этот суровый неизбалованный парень с сильным характером, нравилась ему и Чеен, красивая скромная девушка, лучшая на его факультете. Он был бы только рад, если бы в это непростое время его студенты нашли бы поддержку друг у друга. Ему хотелось, конечно, поделиться с ними своими страхами или опасениями, предупредить их — но он также получил от декана строго заверение не разжигать панику, сделать вид, что все под контролем. Сам же Шивон прекрасно понимал, что прежней мирной жизни пришел конец. Войска врага быстро продвигались на север, захватив первую линию, до Сеула им не так уж и долго. Больно, когда брат атакует брата, когда корейцы стреляют в корейцев — но это жизнь, и она захватит их полностью. Остается только смириться и постараться остаться человеком. Это то немногое, что он мог попробовать передать своим студентам. Джонни подозрительно смотрел на учителя, переводя взгляд на его новенькую выглаженную форму, потом на предательскую короткую стрижку. Нехорошие мысли закрались в его голову, и ему стало страшно и пусто от них. Он не сумел сдержаться, наверное, должен был сделать это ради Чеен — но не смог. — Учитель, — сказал он спокойно. — Вы ведь с нами в Сеул поедите, так? Где вас ждать с вещами? — В Сеул? — Шивон удивленно посмотрел на Джонни, потом на Чеен, которая уже успела расплакаться, на других студентов, стоящих неподалеку. Громкий голос Джонни сумел привлечь внимание, некоторые оставили свои сборы, другие просто обернулись, изучая лицо учителя. Чеен быстро вытерла лицо, ожидая, что Шивон спокойно объяснит, где он встретит их, но вместо этого с удивлением увидела его ледяное выражение лица, пустой взгляд, полный скорби и боли. Она жадно ловила каждую черточку в нем, чтобы успокоиться, чтобы убедиться — все в порядке, но ничего такого не происходило. — Я… Я поеду в Сеул, да, — запоздало сказал Шивон. — Но не с вами. Вас проводит инспектор Ли. По делам трудового лагеря я останусь тут. — Тут? — уточнил Джонни. — Значит, вернетесь завтра? Когда к вам можно будет подойти по личному делу? — По личному? Ты можешь спросить прямо сейчас, — торопливо сказал учитель. — Боюсь, позже и ты, и я будем слишком заняты для этого. Я помогу тебе, чем смогу, вот только не откладывай это дело на потом. — Но тогда я могу просто подойти к вам поговорить, могу же? — не унимался Джонни. — Даже если будете заняты, я подожду. Я просто хочу быть уверен, что увижу вас в Сеуле, что вы не просто так ходите тут в новой форме, что… — Я не останусь в Сеуле, Джонни, — мягко сказал Шивон. — Скорее всего, уже завтра я покину его на долгое время. — К семье поедете? — тихо спросила Чеен, потому что молчание после слов Шивона причиняло ей боль. — К матери и отцу? — На фронт, — сказал учитель. — Меня мобилизуют в дополнительные войска. Я служил в армии, у меня есть подготовка. Я буду сражаться для защиты страны. Это то немногое, что я могу сделать для своей родины. — Нет… — мотнул головой Джонни. — Почему же… Разве вы не учитель? Разве не должны вы обучать нас… Разве не нужны вы тут? В тылу, в безопасности от вас будет больше пользы. — Я в первую очередь мужчина, Джонни, — напомнил Шивон. — Взрослый мужчина. И мой долг защищать родину. Это не оспаривается. Меня призвали. Но даже если бы и нет, я ушел бы добровольцем. — Но это может быть опасно… — девушка отчаянно дергала Джонни за рукав. — Оппа, скажи же… Учитель может пострадать, вас могут ранить. — Но это война, — с жалостью сказал ей Шивон. — Если никто не будет защищать родину, тогда мы перестанем быть свободными. Мы просто погибнем. Чеен-ним… Пожалуйста, оставайся сильной. Крепись. Она заплакала снова, уткнувшись в рукав Джонни. Он молча смотрел на учителя — Шивон всегда казался ему самым мудрым и внимательным из всех учителей. Когда у Джонни бывали стычки с другими, именно Шивон приходил к нему на выручку. Он мог заступиться за него, легко мог рассудить любой спор. Он же первым и попросил Джонни быть спокойнее и сдержаннее — вспыльчивость могла принести ему много горя в будущем. Он был замечательным человеком, этот учитель Шивон… И именно он решился теперь уйти на фронт. — Удачи вам, учитель, — сказал Джонни, немного помолчав. — Берегите себя. — И вам удачи, дорогие мои, — мягко сказал он. — Ваше дело учиться и взрослеть. Вы заслуживаете мирного неба над головой. Я и другие взрослые — мы постараемся защитить вас. Оставайтесь сильными. Джонни, юноши должны вести себя по-мужски в любой ситуации. Защищайте и берегите тех, кто слабее вас. Чеен-а, не плачь, пожалуйста. Ты красивая и умная девушка, у тебя большое будущее… Прощайте. Он так и ушел, не оборачиваясь, а Джонни и Чеен остались стоять, смотря ему вслед. Они еще не знали, что однажды еще встретятся со своим учителем — но грядущая встреча эта принесет всем им много боли, с которой им еще предстоит только смириться. *** Чеен обязана была вернуться в общежитие, но в первый день после возвращения из-за начавшейся войны студентам разрешено было навестить свои семьи. Отец и мать ее были в деревне, поэтому она пошла к Элис — больше ей некуда было идти. — О, младшая сестренка, — сказал Хосок, открыв дверь. — А мы все беспокоились, доехала ты или нет. — Оппа, онни, — Чеен обязательно бы возмутилась тому, что парень сестры ведет себя как дома в ее доме, но сегодня она была рада даже ему. — Как вы? Родители знают? — Рози… — заплаканная Элис жадно обнимала сестренку, прижимая ее к своей груди. — Ты вернулась… Господи, я надеялась, что они отправят вас сразу на север куда-нибудь подальше отсюда… Надо же было привезти студентов прямо в Сеул! — А что такого? — удивилась Чеен. — Разве тут небезопасно? Разве здесь не самое тихое место в стране сейчас? — Ты что? — покрутил пальцем у виска Хосок. — Они же подошли к Кэсону за три часа. И, по слухам, захватили его полностью. — Правда? — ужаснулась девушка — Кэсон — уютный городок находился совсем недалеко от Сеула, отец возил туда Чеен и Элис в детстве, раньше там жила сестра его матери. — Что теперь будет, а? — плакала Элис. — Китайский квартал будут закрывать, люди уже покидают город. Говорят, что безопаснее всего сейчас на севере, но кто туда поедет? И как? Господи, как? — Онни, что родители? — Чеен пришла в себя быстро. — Они уехали? Или надеются, что до деревни война не дойдет? — Я не знаю, — сказала Элис. — Отец оставил мне телеграмму, чтобы я и ты возвращались домой. Больше ничего. Но я надеялась, что тебя уже отвезли куда-нибудь далеко отсюда. Куда-нибудь, где ты была бы в безопасности. Неужели нельзя было раньше об этом подумать, черт их дери. — Не ругайся, — прикрикнул на нее Хосок. — Она же студентка, куда ее отправят? Она нужна тут. Ничего с Чеен не произойдет. Она под защитой инспекции и студенческих отрядов. Переждет тут, если будет нужно — уедет с тобой вместе. — А ты, оппа? — Чеен с уважением посмотрела на Хосока — так быстро успокоил ее сестру, которая могла впасть в панику из-за ситуации. — Что ты будешь делать? — Он поедет на фронт, — Элис без сил села на диван. — Мой оппа решил ехать на фронт. Чеен-а, помоги мне отговорить его, прошу. Я умру, если он покинет меня. Умру! — На фронт… — пробормотала Чеен, перед глазами снова пронесся спокойный учитель Шивон в парадной форме. — Ты серьезно? Это же опасно. — Меня все равно мобилизуют, — сердито сказал Хосок. — Мне уже двадцать шесть, я взрослый парень без постоянной работы. Рано или поздно это раскроется, и меня призовут. Могу даже наказать за то, что сам не изъявил желание. У матери сейчас живет старшая сестра с ребенком, они о ней позаботятся. Ее муж уже вступил в регулярные войска. Он там на хорошем счету. Меня тоже вполне могут принять в сухопутные войска. Чем раньше это сделаю, тем быстрее смогу сделать карьеру. Слава богу, физически не обделен. — Какие разные мотивы… — подумала про себя Чеен. — Он вступает в войска вместе с учителем Шивоном — но мечты и страхи у них разные. Один хочет защитить родину, другой просто опережает события. Странно все это, но не мне его судить. — Эта война, конечно, дерьмо полное, но зато может мы сможем объединить страну, — рассуждал Хосок. — На севере столько земель, после захвата их можно обрабатывать, строить предприятия, налаживать инфраструктуру. Я могу стать известным или даже уйти в правление… Не зря я столько лет прозябал на подработках, теперь уж я могу пригодиться… Он радовался как ребенок — и злился одновременно, что его привычный уклад рушится. Чеен долго наблюдала за ним, пока не почувствовала себя одиноко и холодно — неужели есть среди ее окружения люди, которые в боях и сражениях видят и выгоду, а не только беды и лишения. Что же… Даже такое можно будет пережить. Вот только знать, что именно этому человеку Элис отдала свою любовь, и о нем она сейчас отчаянно плачет, показалось невыносимым. — Чеен-а, мы поедем домой вместе, — сказала ей Элис, когда Чеен уже собралась уходить. — Я напишу ходатайство от имени отца в твой деканат. Попрошу разрешения увезти тебя. Деньги на билеты у меня есть, не беспокойся. Переберемся до Пусана на поезде, а дальше доехать до гор будет несложно. Рядом с родителями переждать войну получится проще, да и им помощь. — Я знаю, — кивнула Чеен. — Но обещай мне, пожалуйста, что не будешь так сильно нервничать. Иначе ты заболеешь, онни. Твой оппа прав, все должно наладится. Я буду рядом. Родители ждут нас, дома им пока безопасно. Я приду к тебе, как только отменят комендантский час, идет? — Ты так повзрослела… — сказала Элис. — Большая-большая моя девочка. Прости, что твоя онни оказалась трусливой курицей. Я постараюсь больше не разочаровывать тебя. Тебя и оппу. Чеен ушла домой, а по дороге в общежитие думала о том, что роли у людей меняются со скоростью света — еще утром учитель Шивон и Джонни утешали ее, а вечером ей пришлось искать слова утешения для ее онни. Время быстротечно. Оно никого не жалеет и не щадит. Мало возраста или званий, чтобы тебя уважали или боялись. Жизнь может измениться даже за половину минуты. Недавно они спокойно плавали в ночном море, смеялись и пекли картошку на костре — сегодня враги на половине пути к Сеулу, и могут разрушить их вечный мир. — Онни права, — сказала Чеен сама себе. — Я повзрослела. Я стала другой. И не могу больше оставаться ребенком. Не в этот раз. Не сегодня. Она шла по темнеющим улицам, погруженная в свои мысли — не заметив, как подошла к парку, ведущему к общежитию ее университета. Больше всего на свете ей вдруг захотелось увидеть одного-единственного человека, так сильно, что голова закружилась от желания встретиться с ним, пусть даже и на минуту. И он встретился ей — словно по мановению волшебной палочки. Чеен увидела его в самом начале парка — он сидел на лавочке и ждал ее. Заботливый и осторожный как всегда. Руки были в мазуте, на нем старая рабочая куртка — пришел сюда сразу после подработки. — Оппа, — позвала она его. — Ты что? — Подумал, что будешь поздно возвращаться, — признался он. — Решил тебя встретить. Они пошли бок о бок — рядом — и Чеен подумала, что хорошо бы ей взять его за руку, вот только страшно. Быть может, в иные времена, некоторое время спустя она нашла бы в себе силы сделать это, но сейчас война — и времени может быть так мало. Поэтому она просто шла рядом с ним, подбирая слова. Шла и надеялась — маленькая и несчастная — большая и счастливая, разная Чеен. — Ее звали Тэен, — вдруг сказал он, немного помолчав. — Она старше меня. Взрослая девушка. Училась с моим старшим братом. Была первой красавицей в нашей деревне, все приезжали туда просто чтобы посмотреть на нее, представляешь? — Представляю, — сказала Чеен. — Здорово. — И я прибегал, — сказал Джонни, помолчав. — Отец умер рано, мать пристрастилась к выпивке. У Тэен же была замечательная семья. Они были наши соседи и жалели меня. Иногда она зашивала мне дыры на одежде и кормила меня, если моя мать забывала об этом. И всегда беспокоилась — пришел ли я домой или нет. — Наверное, она была хорошим человеком, — задумчиво сказала Чеен. — Жаль, что только она заботилась о тебе… — Я мечтал, что вырасту, выучусь и женюсь на ней, — рассмеялся Джонни. — Глупый ребенок… Мне было все равно, что она старше и умнее — я просто мечтал однажды стать достойным нее. Вот только когда мне было пятнадцать, ее просватали. Богатая семья, ее муж был старше на двадцать лет. Она плакала и умоляла родителей пожалеть ее. Сказала, что любит другого… Никто не верил ей. Чеен молчала — потрясенная, слишком живо представляя себе эту картину. Джонни молча шел рядом, сжав кулак. — Однажды утром я вышел рано во двор и увидел ее. Она шла с большим баулом прямо на автобусную остановку. Я предложил помочь, она отказалась. Попросила никому не говорить, что видел ее. Взяла с меня слово. Сказала, что мечтает увидеть другие города и страны, что не хочет всю жизнь просидеть под замком. Погладила по голове и назвала меня своим другом. Я все равно пошел за ней до остановки. Там ее ждали. Молодой парень из соседней деревни. Они планировали сбежать… Я вдруг представил, что она покинет мой мир навсегда — и перестанет быть даже соседкой, даже просто знакомой. Я не смог принять это. — Ты… — Чеен не вытерпела. — Ты поехал с ними? — Я пошел к ее родителям и все рассказал им, — опустил голову Джонни. — Их поймали на следующей остановке. Выпороли обоих на станции, среди всех. Тот парень струсил и сказал, что просто помогал ей отвезти вещи. Тэен вернули домой. Два месяца она не выходила оттуда — я тщетно слонялся рядом, стараясь увидеть ее. Все хвалили меня, дескать, я хороший мальчик. А весной ее выдали замуж за того самого старика. Ее увезли в другую деревню. У нее родились дети. Наверное, она уже свыклась со своим статусом. — Ты предал ее… — пробормотала Чеен. — Ты поступил неправильно. — Я поступил как трус, — сказал Джонни. — Так она и сказала мне, когда ее вернули. Сказала, что для нее я умер. Я погубил ее. Доверчивую и добрую. Позже я пытался найти ее, но не смог. Но чувство вины до сих пор со мной. У тебя так бывает, Чеен? Когда ты словно рыба, выброшенная на берег… Когда тебе пусто и одиноко одновременно? Когда ничто не радует тебя… Когда мир показался серым и безликим. Я живу так уже много лет, но только теперь понял, что должен делать что-то с этим. Он откинул голову назад, изучая звезды, горячо дыша, глаза его показались Чеен большими. Она не вытерпела — сунула руку в сжатый его кулак, и он сжал ее в ответ. Так они и стояли посреди улицы вдвоем — он собирался с силами, она молчала, ожидая, что он скажет. — Я решил пойти на фронт, — сказал Джонни. — Добровольцем… Хочу искупить свою вину. Как и сказал учитель Шивон, не буду я молчать. На фронте у меня все получится. Возможно, пойму что-то важное… Смогу защитить мать, тебя, Тэен и ее детей, в конце концов. Я пойду туда. Не пытайся меня отговорить, пожалуйста. Я все решил. — Я не буду отговаривать, — серьезно сказала девушка, глядя прямо ему в глаза. — Мне это и не нужно теперь. Я пойду вместе с тобой, оппа. Наверное, там найдется то, что сможет делать даже такая слабачка как я…