Покидая розарий

- Пожалуйста, - четко повторил он. – Поехали... Он с нежностью смотрел на нее, руки его гладили ее волосы, а сердце билось в такт ее сердцу. Впервые в жизни – единственный раз – он стоял так близко. Он, человек, который прожил с ней самую страшную зиму, который спас ее и Чонгука, ради которого она рисковала жизнью и свободой, которого они с Цзыюй опекали и берегли. Этот человек – единственный, кто показал ей, как можно любить, второй после Джонни – самый дорогой ее сердцу, тот, кто знал ее любой... Этот человек любит ее. Ее любовь взаимна. Он приехал сюда, рискуя, чтобы увидеть ее. Он хочет быть с ней. Он зовет ее с собой... - Я... Я... – Сокджин говорил горячо и быстро, словно боялся забыть о том, о чем хотел сказать. – Я люблю тебя, Ченги. Я позабочусь о тебе. Теперь я в ответе. Я больше не слаб. Я смогу построить настоящую новую жизнь для тебя... Ты будешь самой счастливой, Ченги... Я, мой дом, моя семья – все принадлежит тебе... И под звуки его голоса она поверила ему. То, что еще час назад было сказкой, теперь было так возможно. Все это – общее будущее, уютный дом, новый мир, который им предстоит открыть вместе, приключения, милая Ким Джису, справедливый О Сехун... Она сможет увидеть их, она сможет быть с ними, стоять бок о бок, равная им. У нее ничего нет – родители счастливы и без нее, Чанель умер, Джонни пропал, и его нет, Чонгук с Джихе поймут ее... Разве не заслужила Чеен право хотя бы раз в жизни сделать что-то для себя?.. Неужели она не может быть счастливой сама по себе?.. - Никто меня не осудит... – пронеслось в ее голове. – Это моя история, и я могу повернуть вектор на себя. Разве не будет это правильно? Разве не к этому все шло? Это мой единственный шанс быть с тем, кто меня любит, кого люблю я... Я пережила страшную зиму с Ким Сокджином – но в будущем мы сможем излечить раны друг друга. Я смогу быть рядом с ним, я... Она с надеждой смотрела в будущее – оно казалось ей светлым. Она готова была упасть в его руки и согласиться на все и сразу – если бы ее ребенок не пошевелился в ней, и этот сильный толчок не коснулся ее сердца изнутри. В этот момент она словно очнулась от своих мыслей, и только теперь сознание вернулось к ней. Нерожденный ребенок, дом с мансардой и ожидающий ее на улице Чхве Шивон, ее законный муж, все это осталось позади – но теперь вернулось к ней. И Чеен стало страшно – что будет с ее ребенок и мужем, если она все-таки решит уйти. Шивон до темноты будет ждать ее у дома, в надежде, что она выйдет оттуда – но больше он никогда не увидит ни ее, ни своего ребенка. Остаток жизни он проживет в ожидании, в слепой вере, что они вернутся – как она ждала Джонни все эти годы. И все-таки его надежды не сбудутся. Стоит только представить, что кончится раньше – его мысли или его жизнь. Имеет ли она право так поступить с единственным мужчиной, кто захотел нести ее ответственность? Сможет ли она стать счастливой, зная, что сделала его несчастным?.. Чеен подняла глаза на Сокджина – и он все понял. Слишком долго она жила для других, чтобы сейчас начать жить для самой себя. Странное решение ждал он от Чеен, оно было обречено на провал с самого начала. Она никогда не поступит бесчестно. Она не способна на гнусное бегство, которое он предлагает ей. Она любит и умеет любить, но он опоздал. Следовало позвать ее с собой еще там, в ледяном вагоне, когда его друг Юнги решил его судьбу. - Прости... – вырвалось у него – не смог выдержать долгой паузы, когда она аккуратно подбирала слова. – Прости меня. - Ты лучшее, что случилось со мной последние годы, - честно сказала Чеен. – Я всегда буду помнить тебя и любить. И, пожалуйста, стань самым счастливым на земле. Больше мне ничего не нужно. - А как же ты? - Я уже счастлива... – развела она руками. – Хотя ума понять это у меня пока не хватает... Я... Я счастлива, мне странно это признать, но я счастлива. - Из-за ребенка? - Я замужем, Сокджин-на, - Чеен подняла на него глаза, улыбнулась. – Я вышла замуж за достойного человека. Я надела белое платье, и отец привез мне свои розы, которые девочки собрали в красивый букет. Я живу в милом доме, вынашиваю своего первого ребенка, думаю о будущем. Мы ездили к морю, я смогла найти своего знакомого оппу в госпитале и привезти его в Сеул, у меня появилось много друзей. Да, многих я так и не смогла вернуть, кое-кто покинул меня навсегда, но у меня еще есть моя семья, мои друзья, дочка Цзы растет, скоро пойдет в детский сад, у меня появилась крестница, а моя онни растит моего племянника, и обещает к лету привезти его в Сеул. Я смогла получить диплом, а мой муж стал профессором... Это не счастье, скажет мое сердце – возможно. Но это куда больше, чем я смогла бы получить... - Я не предлагаю тебе ничего лучше... - Я знаю, - Чеен взяла его руку и сжала. – Я люблю тебя. Не так, как люблю своего оппу... Но это чувство сильное и глубокое, и я горжусь им. И тобой горжусь, Сокджин-на. Я хочу пронести это сквозь свою жизнь, я хочу помнить это всегда. И я не смогу поехать с тобой. - Потому что станешь несчастной? - Нет, - твердо сказала Чеен. – Я уверена, что ты и твоя сестра сделаете все, чтобы я стала счастливой. Но я не хочу делать несчастными других людей. Мужа, родителей... И этого ребенка... Она аккуратно положила руку Сокджина на свой живот – ее ребенок снова ощутимо толкнулся в его ладонь, на лице Сокджина появилась улыбка. - Хорошо, - улыбнулся он. – Я больше не буду предлагать тебе поехать с собой. Оставим все так, как есть... Это твой выбор. И я уважаю его. И тебя уважаю. Ты лучшее, что могло случиться со мной. - Мы еще увидимся? – Чеен с нежностью обняла его. – Когда-нибудь? - Однажды... – он пожал плечами. – Я уверен, что однажды мы встретимся... Режим не всегда будет таким, а мы две страны, но один народ. И эта война показала, что делить нам нечего. - И тогда... - И тогда я приложу все силы, чтобы снова приехать к тебе... – Сокджин рассмеялся – глаза его блестели от слез в темноте. – И повидать тебя снова. Пусть даже ты будешь бабушкой. А я буду старым и вредным... - Я уверена, так оно и будет, - горячо сказала Чеен. – Я уверена. - Это мой последний подарок... – Сокджин достал из-за спины большую коробку. – Я бы отдал тебе ее в любом случае, если бы ты поехала со мной или нет... Прости, что мы не смогли найти твоего друга... Ну, того, кто пропал на фронте... Я бы хотел совершить такое чудо, но у меня не вышло. - Чудес не бывает, - Чеен опустила голову. – И я думала, что смирилась, но нет. Наверное, я не смирилась, а просто приняла это. - Это то, что мы с Джису-я смогли найти, - Сокджин бережно передал ей коробку. – То, что сохранилось. Чудом было, наверное, то, что смогла найти хотя бы это... Комитет по делам пропавших без вести искал наших солдат, но нашел это... Конечно, это не поможет тебе найти Джона Со, но пусть это останется тебе. - Спасибо... – Чеен еще не знала, что в коробке, но была безумно счастлива от одной мысли, что есть еще хотя бы что-то, что могло бы связать ее с Джонни. – Спасибо, спасибо... Я представляю, как сложно было... Спасибо... Я до конца жизни буду благодарна вам с Джису-ши... Передай ей, как сильно я благодарна вам обоим... - Нам помог один человек... – Сокджин улыбнулся, на мгновение сжав руку Чеен. – Мой друг, Мин Юнги. Он сейчас на высокой должности, герой войны... Без его вмешательства не удалось бы попасть сюда, не удалось бы увидеть тебя. - Мин Юнги... – Чеен вспомнила холодное лицо молодого капитана, улыбнулась. – Тогда ему тоже моя благодарность... Пусть у него все будет хорошо. - Пора прощаться, Ченги... – Сокджин протянул руки, с нежностью обнял девушку. – Я буду молиться за тебя каждый день. Стань самой счастливой, роди здорового ребенка, живи долго... Делай все, что хочешь. - Спасибо... – Чеен прижалась к его груди, вдыхая знакомый запах. – Я люблю тебя, Джин-ни, я люблю тебя. Клянусь, что буду любить тебя до конца своих дней. Береги себя, береги свою сестру... Однажды мы встретимся, и я смогу сказать тебе так много... Прости меня и будь счастлив... Она не помнила, как он легонько подтолкнул ее к двери, чтобы не передумать, как она прошла мимо, как вышла на улицу, где окончательно стемнело. Дверь заперли изнутри – и будто бы ничего и не было с ней, она стояла в расстегнутом пальто, с большой коробкой в руках, и от тоски, от боли, от щемящего чувства в груди ей хотелось рыдать. - Ченги... – позвал ее Шивон. Он стоял поодаль и молча смотрел на нее, словно не веря своим глазам. - Я... Я вернулась, - просто сказала она – пока он не подошел к ней. – Я вернулась. Она расплакалась лишь на груди у своего мужа, когда он подошел и обнял ее. И только теперь, стоя в темноте рядом с самым нужным для нее человеком, Чеен поняла – мир меняется, мир уже изменился, а она смогла перешагнуть через прошлое, и теперь все у нее будет по-другому. - Все будет хорошо, Ченги, - успокаивал ее Шивон, когда они тряслись в ночном автобусе с замерзшими стеклами. – Все наладится. Чеен верила ему. Они разобрали коробку вместе – Чеен настояла на этом. После ужина и долгого разговора вскрыли ее на пушистом ковре – сверху лежала шаль, которую Чеен тут же узнала, это была тонкая вязаная русская шаль, которую часто носила Ким Джису. Она была надушена знакомыми духами, и Чеен с нежностью вдыхала запах – Ким Джису не смогла приехать повидаться с ней, но она прислала кусочек себя, своего брата и свою шаль. Под шалью же аккуратно упакованные в полиэтилен лежали личные вещи Джонни – непонятно, откуда они были найдены, как сохранились. Лежала его шапка – Чеен помнила ее, потому что они вместе купили ее перед его отъездом, лежала одна тонкая кожаная перчатка, ее Джонни получил от Тэена, тот проспорил ее в дурацком споре, а вторая, наверное, осталась там, в сердце войны, лежала там его личная студенческая карточка, а рядом с ней вторая, неизвестного Чеен солдата, который тоже не вернулся домой. Лежали там и письма – груда писем, так и не отправленных с фронта. Письмо домой – Джонни беспокоился о близких, письмо в главное командование, в котором он просил о командировании домой, было там письмо и для Тэена – но прочесть его казалось невозможным, оно промокло, и чернила смазались. Была крошечная записочка – одно-единственное имя, Ким Тэен, и Чеен хорошо его помнила – так звали девушку из прошлого Джонни, перед которой он чувствовал себя виноватым. И было еще одно письмо в пустом конверте. Датированное днем начала осады Сеула. Письмо для нее, для Чеен. - Прочти его сама, - попросил Шивон. – Я не должен знать, что он пишет... - Но ты мой муж... – Чеен вяло протестовала. – И это не секрет. Больше никаких секретов, помнишь? - Он писал, думая о тебе, - Шивон поцеловал ее руку. – Я уважаю его решение. И его уважаю. И тебя. Это ваша история. Моя – другая... – он мягко коснулся ее большого живота, - Я подожду. Прочти сама. Чеен прочла письмо одна, когда Шивон уснул, и в очередной раз поразилась, каким настоящим и сильным был ее муж. Настоящее письмо для нее одной – вместо тех миллионов писем, которых она писала для Джонни на бумаге и в мыслях. Одно-единственное, драгоценное... - Дорогая моя девочка, - писал Джонни. – В очередной раз сажусь писать тебе письмо, и никак не могу собраться с мыслями... Так много хочется тебе сказать, и так мало получается написать, но я не силен в этом, да и ты любишь меня не за это... Мой отряд стал передовым неделю назад, мы на границе фронта. Каждый день может стать последним, но близок день, когда победа станет осязаемой, и тогда я смогу вернуться в Сеул, смогу увидеть тебя... Мы проигрываем... Иногда я вижу, как впадают в отчаянье мои товарищи, наши командиры. Они учат нас не терять дух, но теряют его сами. Мои боевые товарищи гибнут на глазах, а я остаюсь жив, и тогда я понимаю, что все это не зря. Я верю, что ты ждешь меня дома, и твое ожидание помогает мне вернуться. Самое дорогое, что у меня есть, это ты и твоя вера, Ченги. И я верю, что вернусь... Я люблю тебя... Люблю тебя безмерно. Люблю твою робкую улыбку, твою скромность, твою решительность, люблю твои прикосновения. Люблю тебя всю и полностью. Драгоценную мою розу, лучший выбор, самое светлое будущее. И если однажды я не вернусь, я все равно буду знать, что ты не сдашься, что ты все сделаешь так, как нужно, что ты справишься, что будешь самой счастливой... Я хочу знать, что ты не потеряла дух. Враг стоит у нашего города, поэтому береги себя. Будь сильной, Ченги, а мы, солдаты, сделаем все, что нужно, чтобы снова вернуть нам свободу. Просто помни, что все мы люди, все мы корейцы, в нас одна и та же кровь, не испытывай ненависти... Я вот больше не умею ненавидеть. Теперь я хочу и могу только любить. Поэтому я и мои товарищи молимся одинаково и за жизнь наших солдат, и за жизнь наших противников. Потому что так должны поступать люди, а мы хотим остаться людьми. Вот бы еще раз увидеть тебя в голубом платье... Как в тот последний вечер... Испуганную с румянцем, когда ты робко держала меня за руку... Вот бы еще раз поцеловать тебя украдкой в темноте... Я мечтаю вернуться в прошлое и сделать тебя в миллион раз счастливее... Тебе я открыл свое сердце, к тебе оно направлено, Ченги, о тебе оно мечтает. Береги себя, моя мечта. Береги себя и будь самой счастливой. А я буду любить тебя вечно... Чеен дочитала письмо до конца – лист был оборван, словно Джонни не дописал о чем-то. Возможно, он уснул за письмо, а может, начался бой, последний бой, который и оторвал его от нее. Больно было осознавать, что это его единственное письмо, которое обречено быть прощальным – больно... Но вместе с тем, Чеен чувствовала себя свободно и хорошо. Она сделала то, что должна была сделать. Она получила его весточку – а значит, миллионы ее писем достигнут сердца Джонни, где бы он сейчас не был. - Я люблю тебя, - сказала она в ночное небо. – Я буду любить тебя до самого конца. Я буду ждать тебя до самого конца. И я не сдамся. Я буду сильной. Я буду счастливой. Когда она вернулась в спальню, то обнаружила, что Шивон так и не уснул. Он сидел у открытого окна и смотрел в то же ночное небо, с которым говорила Чеен. - Ченги, - устало сказал он, когда она вернулась. – Смотри... Такие звезды бывают только зимой... Ясное зимнее небо... Смотри... Чеен смогла-таки найти Ким Тэен – через полгода. Ее номер оказался простым, но жила она теперь на востоке страны, а фамилию носила нового мужа – ее первый муж погиб на войне. Она долго не могла понять, о ком говорит ей Чеен, но, когда поняла, умолкла и терпеливо выслушала все, что хотела сказать ей Чеен. - Я помню Джонни, - сказала она после – где-то позади смеялись и играли ее дети. – И я не держу на него зла. Он был ребенком, как и я. Я никогда не считала его предателем. Я часто думала о нем. Он был моим другом. - Простите, что он нарушил слово, данное вам... – пробормотала Чеен. – Он сожалеет об этом. - Мне не за что его прощать, - женщина рассмеялась. – Я была счастлива. Мой муж был хорошим человеком. У меня двое детей от него, мальчик и девочка. Они ходят в школу. Если бы не война, я бы осталась жить там с моим мужем... Скажите ему, что я счастлива. Он ведь жив? С ним все в порядке? - - Да, - Чеен не смогла сказать ей правду. – Он уехал далеко. Он просил передать вам. Он рад, что все хорошо. Она не плакала, когда женщина на другом конце провода положила трубку, хотя сердце ее и дрогнуло от боли, а мысли спутались. Просто не смогла заплакать. Потому что в этот момент проснулась ее дочка – и Чеен пришлось отвлечься, чтобы покормить и успокоить малышку. - Спи, моя славная, - напевала она, качая колыбель. – Самая красивая девочка на свете. Моя Рози, мой цветочек... *** Чхве Чеен, в девичестве Пак Чеен, прожила в Сеуле до самого конца своей жизни – лишь после выхода на пенсию стала часто ездить на берег моря, лечить больные суставы. Деревни ее родителей давно уже не было, на том месте расцвел новый чистенький город. Страна быстро залечила раны, оставленные войной, и жизнь взяла вверх – новые люди рождались, создавали семьи, строили новый мир. Словно и не было всего этого, что она пережила – Сеул стал чудесной столицей, главным городом земли, прошли олимпийские игры, многие компании открыли заново свои филиалы, а университет смогли отстроить заново – Чеен приглашали на открытие, как вдову уважаемого профессора университета, жаль, Шивон не смог увидеть этого сам. - А может и не жаль, - говорила она внучке, студентке, - Дед любил старое здание. И даже ворчал, когда его кафедру переселили. Как тебе? - Потому что деда сам открыл эту кафедру, да? - Потому что он был упрямым, - рассмеялась Чеен. – Как твоя мама. И как твоя тетя Суджин. И как твой младший дядя Эдам. А вот твой старший дядя Минхек совсем не такой. Он похож на меня. Единственный из четырех детей. - Поэтому дядя Минхек стал врачом? - Именно поэтому... – Чеен с нежностью посмотрела на стену, где с фотографии улыбались они с Шивоном и их четверо детей. – Говорил, что если его мать была военной медицинской сестрой, он обязан стать военным врачом. Так и случилось. Лучший военный хирург прошлого года. - Зато мама сама стала ассоциированным профессором, - внучка рассмеялась, села рядом. – А тетя Суджин прекрасный экономист, я уже не говорю о дяде Эдаме, который работает заграницей... Хорошо и далеко пошли твои дети, бабуль? А внуки... - Готовься лучше к экзамену, - проворчала Чеен. – Ты ведь под этим предлогом сбежала от родителей к бабке... Сказала, что у меня будет тише и спокойнее... Так иди и учи. Иначе твоя мать больше не пустит тебя ко мне на буднях. Когда выучишь, пойдем с тобой в китайский ресторан. - И ты купишь себе пива? – укоризненно сказала внучка. - И не подумаю спросить разрешения, - в тон ей ответила Чеен. Девушка рассмеялась и вышла в другую комнату, поцеловав старушку в щеку – красивая Джису, ее старшая и любимая внучка. Когда она родилась, помнится, Шивон рыдал у ее колыбели, такой красивый и светлый ребенок. Четверо детей и двенадцать внуков – они счастливые родители... А скоро родится тринадцатый – жена Эдама беременна, жаль, дед не увидит малыша. - Я ни о чем не жалею... – пронеслось в голове Чеен. – Счастливая жизнь. Такая, какая и должна была быть... Мои родители прожили до глубокой старости. Моя онни и ее дурачок-оппа Хосок построили большой дом, у них больше внуков, чем у меня... Чонгук и Джихе давным-давно переехали в Пусан, живут счастливо, растят внуков и сажают розы. А моя красавица Юна стала известной актрисой – вся Корея молится на одно ее имя, все мужчины от мала до велика влюблены в нее... - Я ни о чем не жалею... – подумала она еще раз – колени подводят, а так можно было бы снова объездить весь мир, о котором она раньше мечтала. Она была везде, даже в Советском Союзе, видела могилу Сталина, о котором в плену ей рассказывала Ким Джису. Была Чеен и в Америке, побывала в Европе, все то, о чем мечтала когда-то ее любимая Цзы. Она сумела родить и воспитать четырех детей – и все ее дети построили свою жизнь. Она вернулась на работу, а после войны какой-то журналист с подачи Ким Джунмена – он до сих пор жив и до сих пор на службе – написал о том, как она помогала во время осады столицы, и теперь на ее кителе живут яркие сверкающие медали. Было много сложного, было много плохого – но она смогла пережить все. И теперь жизнь с высоты ее возраста и опыта кажется ей интересной игрой, в которой она сумела найти себя и не потерять. Рассказать бы милой Джису, любимой внучке, о том, как она потеряла подругу, как пережила осаду, как сбежала из плена, как встретилась с Ким Сокджином и смогла вывезти его из Сеула – обязательно расскажет... У нее и ее детей так много времени впереди. Обязательно расскажет Чеен и о том, как важно помогать друг другу, какое счастье понять и поверить, что корейцы братья друг другу, что даже в самом плохом и страшном есть что-то светлое и чистое. Расскажет они – и покажет – вырезки из газет, которые ей анонимно прислали, когда она родила второго ребенка. На пожелтевших страницах будет крошечная заметка о бракосочетании генерала армии Мин Юнги и полковника специальной службы Ким Джису, в честь которой она и назвала внучку – и это значит, что человек, который любил одну-единственную женщину всю жизнь, сумел-таки рассказать о своих чувствах. Расскажет она внучке и о том, как во время единственной встречи глав Северной и Южной Кореи, в числе делегации был человек под именем Ким Сокджин, с которым она смогла встретиться снова – как он и обещал. И, как он и обещал, она, Чеен, была уже бабушкой, потому что ее Рози родила тогда Джису, а он был ворчливым стариком – но живым и настоящим. Расскажет она и о грядущих договоренностях, о том, как мир осознал свои ошибки, как много хорошо делается в мире теперь, и как много хорошего будет делаться еще и еще. Возможно, сама Чеен многое уже не увидит – но увидит ее красавица Джису, увидят ее братья и сестры, увидит новое поколение. И обязательно расскажет она о самой красивой истории любви – о солдате, который уже вечность возвращается домой с самой страшной войны на свете, и о девушке, которая ждет его до сих пор, хотя сама постарела и вырастила внуков. Самую красивую и светлую историю – в которой нет места сожалениям и боли – только любви, огромной любви... Чеен посмотрела на стену с фотографиями еще раз, улыбнулась – колени почти не беспокоят ее эти дни, значит, погода на выходных будет хорошей, можно будет съездить к морю. Чеен очень любит летние ночи на берегу моря, а плавает она хорошо, как шестьдесят лет тому назад. - Джису-я, - позвала она внучку, выглянув в коридор. – Что скажешь, если на выходные мы заставим твоего папеньку отвезти меня, тебя, твоих братьев и маму на море, а? - Это будет замечательно... – рассмеялась ей внучка в ответ. Спасибо, что вы были со мной и с моей Чеен. 2021 год.