Леди (двуликая) также известна как Хель — единственная дочь Локи, повелительница мира мёртвых. По легенде она переняла двуликость от родителя.
Помимо прочего, здесь Хель не выполняет роль Богини смерти, а является отражением мыслей главного героя, его желаний и страха перед неминуемым, твердости его решений, ну и чуть загадочности.
Полагаю, если бы не было пояснений едва ли бы кто-либо понял дурную задумку.
***
Сознание вернулось резко, словно кто-то включил свет в тёмной комнате. Боль, как провинившийся щенок, отступила и затаилась где-то глубоко внутри. Мутным изображением перед глазами возник потолок, а после поворота головы — и стены. Тело ощущалось непривычно, в ушах гудело из-за заливавшегося плачем ребёнка. — Какого?.. — раздавшийся голос был подозрительно знакомым, к тому же прозвучал вслед его собственной мысли. Опершись на руки Северус присел и обернулся к источнику шума. — Гарри? — теперь в голосе вопрошавшего прозвучало вселенское изумление. Не обошло внимание Северуса и странное движение магии: она, словно кокон, укрывала его со всех сторон. Подозрительным являлось и то, что в голове было не то что кристально чисто, а даже пусто. Вталкивать насильно в пустующую голову мысли для анализа — задача трудная, но не невыполнимая. Решив обрабатывать информацию по мере её поступления, он схватился руками за бортик кроватки и попытался подтянуть плохо слушавшееся тело. В это время мальчик перестал заливаться плачем и доверительно протянул пухленькие ручки к единственному, кроме него, живому человеку в комнате. Словно обжёгшись, Северус отнял руки от бортика кровати — он качнулся назад и чуть снова не упал. Устыдившись своей реакции, он взял на руки разобиженного Гарри. — Кажется, я сошел с ума, — Северус обратил внимание на свои руки, точнее — уже не на совсем свои. Собственные он бы узнал даже в самой тёмной комнате, но сейчас это были холеные женские ручки. Стараясь не впасть в панику, он поудобнее перехватил совсем не лёгкое тельце ребёнка. Нужно было уходить из дома: если он правильно помнил, а на память он никогда не жаловался, скоро здесь будет не протолкнуться. Первым делом он направился в ванную комнату в поисках зеркала. В его голове роились нехорошие догадки, но он гнал их от себя. К счастью ему очень повезло, что Поттер оказался тем еще нарциссом: подумать такое про Лили было бы кощунством с его стороны. Так, необходимая отражающая поверхность располагалась во всю стену немаленькой по размеру комнаты. Дыхание участилось. Северус с недоверием подошел к серебристой глади. Сердце в груди на миг замерло и забилось чаще, словно испуганная птица. — Этого не может быть, — ужас проступил крупной надписью на его лице. Словно в замедленной съемке он поднес руку к холодному стеклу. Из-за этого действия он чуть не выронил ребёнка. Такого отношения к себе Гарри стерпеть уже не смог. Мальчик грозился снова разразиться плачем. Обратив внимание на свою ношу, Северус посадил ребёнка в ванну, находившуюся рядом. При этом по-прежнему его взгляд гулял по серебристой поверхности зеркала. Поверить в произошедшее было трудно. Прикрыв глаза, он пытался убедить себя в том, что смерть повредила его сознание, иначе как ещё возможно было объяснить мерещившуюся ему в зеркале Лили вместо его собственного лица. Собравшись с силами, он снова распахнул глаза и провёл некое подобие эксперимента, показав зеркалу пару жестов. К его ужасу, изображение за стеклянной поверхностью повторяло все его движения. «Может, это зеркало неисправно? — отчего-то эта мысль не казалась бредовой, но вытянутые руки говорили об обратном. Зеркало являлось исправным. — Может, оборотное?.. Не похоже». Локон, вытянутый также на проверку, оказался рыжим. Гарри времени не терял: схватил какую-то странную штуковину с подставки. Северус смутно помнил, зачем эта вещица была нужна. — Ну-ка, дай сюда, — теперь осознание произошедшего неприятной волной добралось до мозга. Это был его голос с самого начала, голос, который некогда принадлежал Лили. За давностью лет звучание этого голоса исказилось в его памяти, но сейчас, сопоставляя изображение и звуковые колебания, Северус узнал его. Собрав всю свою силу воли в кулак, мужчина в теле женщины повернулся от зеркала к ребёнку. Отобрав у Гарри странный предмет, с которым тот играл, он поднял малыша на руки. — Кажется я схожу с ума, Поттер, иначе как описать всё это? Гарри что-то попытался втолковать свое матери, ставшей отчего-то слегка странноватой, но безуспешно. К его сожалению, количество зубов равнялось количеству внятно произнесенных слов. К тому же его словарный запас оказался предельно мал: всё же, ему был год с небольшим. — Ладно, пора отсюда убираться, вон кто-то внизу шуршит, — экс-Лили прижала к себе ребёнка, инстинкты и ещё не полностью включённый мозг говорили… нет, откровенно кричали схватить ребёнка и бежать. Это, в принципе, совпадало с планами Северуса на ближайшие пятнадцать минут. — Где-то тут была моя палочка. Вооружившись, он попробовал воспроизвести пару лёгких чар: к счастью, палочка слушалась нового владельца, как родная. На один пролёт он спустился, не боясь, но далее застыл, осторожно выглядывая из-за угла. В коридоре, до двери, было пусто, а вот в гостиной, судя по теням на стене, находился кто-то и, судя по звукам, этот кто-то рыдал. Предположив, что именно там находился труп Поттера старшего, Северус отмел идею о своем присутствии в этом месте. Столкнуться со своим двойником желания не было: памятуя правила, созданные для безопасного пользования хроноворотом, Северус точно осознавал то, что ничего хорошего из такой встречи бы не вышло. Повторив процедуру спуска и теперь уже выглядывая из-за приоткрытой двери, он с облегчением признал в рыдающем Блэка. Крадучись Северус добрался до двери: ему очень повезло, что та была настежь распахнута. Схватив первую попавшуюся мантию с вешалки, беглецы покинули свой дом. На улице было холодно. Как примерная мать снаружи и отец внутри Снейп принял решение укутать ребёнка в кусок ткани, параллельно думая, куда податься. Оставаться в этой деревеньке смысл отсутствовал, равно как и в том, чтобы подвергать себя опасности быть обнаруженным. Логичнее было бы запутать следы, явиться к Петунии и устроить истерику: это вышло бы как раз в стиле Лили. Но как он мог до «сестры» добраться? На глаза попался мотоцикл, но он не умел водить. Обругав себя за глупость, он отошёл подальше от дома и вызвал «Ночного рыцаря». Автобус прибыл довольно быстро, а вот желание побиться в очередной раз головой обо что-то твёрдое появилось так же внезапно, как и «рыцарь». Денег, найденных в той самой мантии, едва ли хватало на проезд. Оказавшись на пороге знакомого дома, он начал убеждать себя в том, что теперь он — Лили. Ему требовалось качественное прикрытие для того, чтобы не оставить подозрений в личности, занимавшей это тело. Северус с трудом представлял то, что с ним могли сделать его господа, если узнают. Теперь уже Лили дрожащей рукой принялась стучать в дверь, напрочь забыв о существовании звонка. — Ту-у-уни-и-и! — провыла она, когда увидела женщину, которая открыла дверь. А Петуния, одетая в ночную сорочку, поёжилась от холода. — Лили? — удивление Петунии было написано крупными буквами на её лице. — Что ты тут делаешь? — Туни, я схожу с ума… Кто я? — простонала жертва двуликой. — Туни, это Гарри, — рыжеволосая всунула сестре в руки ребёнка. — Что тут происходит? — тучный мужчина, одетый также лишь в пижаму, спустился по лестнице. — Тут Лили. Ей плохо, Вернон, — Петуния перехватила ребёнка поудобнее и втянула сестру в дом: ей надоело стоять на холодной улице. — Туни мне так плохо, Туни… — по мнению Петунии, Лили бредила. — Вызови скорую. Я — спать, сама разбирайся со своей сестричкой! — Вернон тяжёлыми шагами преодолел лестницу, где-то наверху послышался скрип петель открываемой двери. — Что с тобой случилось? — долг старшей сестры всегда поддерживать младшую, пусть даже если та ведет себя как свинья. — Туни, я схожу с ума. Мне кажется, что все это бред. Бред же? — зелёные глаза наполнились надеждой. — Я, кажется, умерла… — Лили, прекращай бредить, — взвизгнула Петунья. — У тебя — ребёнок. Соберись! Хотя бы ради него. — Ты не понимаешь, я умерла, — слёзы полились из её глаз. — Этот страшный человек заявился в мой дом, Туни. Убил моего мужа и пытался убить моего сына. — Лилс… это правда? Лилс?.. Ты меня не разыгрываешь? — Нет, конечно! Как я могу, Туни? Ты для меня единственный близкий человек остался, помимо Гарри. Истерика продолжалась недолго, вплоть до приготовления чая с успокоительным эффектом. — Пети, мне нужно бежать: не хочу подставлять тебя. Пожалуйста дай бумагу и ручку, я напишу письмо, — Лили обратила внимание на свои якобы дрожавшие руки. — Нет, лучше ты напиши, а я подпишусь. Северус боялся того, что его почерк мог перенестись вместе с его душой. — Дорогой А.П.В.Б. Дамблдор, смею сообщить о том, что я выжила и теперь по своему разумению буду скрывать сына от мира как магов, так и магглов. Не ищите меня и не подвергайте опасности моего сына… — Куда ты пойдешь?.. Лили, ответь!.. Тебе же некуда идти! — Ты же одолжишь мне денег? Я верну в двойном размере. Сумма небольшая — всего лишь та, которой хватит для поездки в Лондон… — Конечно. Петуния порылась в комоде и достала свёрток с деньгами. Отсчитав сумму большую затребованной, всунула её в руки сестре. Лили подписалась на составленном специально для директора письме, и приняла от Петунии как подарок тёплое одеяльце, в которое закутала заснувшего Гарри, и вышла на улицу. В свете фонарей она чертыхнулась, поняв, что на ней — мантия. Неловко стянув с себя чёрную тряпицу, он трансфигурировал её во что-то более приемлемое: примером послужило мельком увиденное на вешалке сестры пальто. Извернувшись ужом, Лили всё же надела на себя согревающий предмет и поспешила скрыться со знакомой улочки.