Танго (Леандро и Себастьян, мимо проходящий Артём)
5 декабря 2019 г. в 23:22
Примечания:
Столетней давности однострочник-исполнение заявки
«Паредес/Дриусси. Танго в качестве отмечания голов друг друга. Не на поле, конечно, а за его пределами»
Мужское танго (видео): https://m.my.mail.ru/mail/vlad22740/video/_myvideo/127.html?from=videoplayer
После игры, вдоволь наобнимавшись со всеми, они уходят туда, где можно не чувствовать, не слышать, не помнить об этой огромной холодной даже летом стране. Лучше всего подходит задний дворик кофейни, где всегда пахнет пережаренными зернами, где светит единственный фонарь, где они остаются вдвоем, — маленький островок Аргентины.
Им не нужна музыка: она всегда звучит внутри. Танго, конечно же, всегда танго. Им не нужно выяснять, кто будет вести: они сейчас единый организм и двигаются слаженно. Луна, выглядывающая из-за вечных облаков, превращает спортивные костюмы в элегантные, чуть вычурные, на взгляд здешних жителей, наряды.
«Паредес красивый», — думает Себастьян, вглядываясь в полузакрытые глаза, осененные длинными ресницами, и полуоткрытые губы партнера. Красивый настолько, что аж дух захватывает. Паредес опасный. Резкое слово, резкий взгляд — всегда острые и всегда предельно точные. Леандро — Дриусси нравится называть его полным именем, отметая панибратскую простоту, привычную одноклубникам, — хорошим парням, но слишком неповоротливым, слишком угловатым, у которых не играет внутри оркестр.
«Себастьян», — думает Леандро, устраивая руку на спине Дриусси и выпрямляя собственную спину в соответствии с канонами настоящего аргентинского танго, — просто Себастьян — не Себ, не Себа. Полное имя делает его строже, взрослее. Исчезает плюшевый мишка, превращается в кого-то другого — с хищными повадками и плотно сжатым неулыбчивым ртом.
Они выполняют шаги и резкие повороты, шурша подошвами кроссовок по остаткам асфальта. Себастьян роняет Леандро, подхватывая у самой земли, а тот выгибается, поднимаясь тягуче медленно, но все равно в ритм той музыки, которая не слышна больше никому, не отводя глаз, кажущихся бездонными и полными обещания.
Им не видна высокая, чуть сутулая фигура на границе светового пятна от фонаря. Артем всегда смотрит. Эта недоступная ему красота завораживает его, он впитывает увиденное, а потом тихонько уходит, чтобы не потревожить, не сломать изящную композицию, а еще — чтобы не увидеть лишнего. Например, того, как очередной выход из па заканчивается объятиями, как ритм и дыхание сбиваются, музыка распадается, пальцы ерошат короткие волосы, губы делятся теплом, которого так мало здесь, в этом городе. Артем не хочет знать — он хочет сохранить только этот момент невероятного танца, унести и никому не показывать.