Сны и Реальность Саймона Рейли

Когда я пришел домой, хотелось завалиться в кровать. Все это происшествие жутко меня вымотало. Хоть конфетка Серебринки и помогла против головокружения, слабость никуда не делась. Сняв ботинки, я прошел в свою комнату и, рухнув лицом в подушку, сразу же вырубился. Снилось странное. Карси пыталась доказать, что Томеснор — лучшая кандидатура в женихи, потому что умеет непревзойденно отбивать чечетку. Я проспал до позднего вечера, а проснулся, ощущая себя полностью разбитым и растоптанным. Да, все-таки неконтролируемое использование магии сильно выматывает. Переживания по поводу невзаимной любви тоже. А если одно накладывается на другое, то это вообще кошмар! Все-таки надо было выползти из комнаты и что-нибудь съесть. До моего носа доносились ароматы жареной рыбы с картошкой. Есть не хотелось, но надо было. В том, что сегодня произошло, есть и положительная сторона. Например, мы с Карси будем вместе учиться магии. Может, это сблизит нас? Может, из разряда «просто друг» я стану для нее кем-то более значимым? «Но отбивать чужих девушек — нехорошо», — пронеслась в голове мысль, которая должна была устыдить. Не устыдила. Карсилина Радужникова для меня слишком много значит. Еще с тех самых пор, как начала мне сниться. Пусть для нее я еще непонятно кто, но это изменится. Я не сдамся. При взгляде на нее мое сердце замирает, а потом колотится так часто: «Тук-тук, тук-тук, тук-тук», — по телу разливается тепло, и хочется совершать подвиги. — Как первый день в школе? — поинтересовалась тетя Ира, накладывая мне в тарелку большой кусок неизвестной рыбы. Разве мог я ей рассказать? «Представляешь, тетя, у девушки, которая мне нравится, оказывается, есть парень, а еще я чуть не подрался со здоровенным хулиганом и вырубил целых двадцать человек!» Вместо этого я сказал: — Я встретил там своих друзей, с которыми познакомился летом. Мы учимся в одном классе. Правда, хорошее совпадение? — Это замечательно. Дмитрий и Карсилина очень порядочные ребята… — Да. Я уныло ковырял вилкой кусок рыбы. На автомате запихивал себе ее в рот, жевал, даже не чувствуя вкуса. Тетя Ира с беспокойством на меня смотрела, затем потрогала ладонью мой лоб: — Ты какой-то бледный. Все хорошо? — Я просто очень устал. Новая обстановка, впечатления, — попытался улыбнуться я. — Тебе надо учиться социализироваться, — и она отпила какой-то отвар для похудения из большой красной кружки. — Знаю. Половину рыбы я выкинул. Хоть было и стыдно перед тетей Ирой. Иногда, когда я выкидывал еду, она возмущалась и говорила: «В неразвитых странах дети голодают! А ты что, зажрался?» Но сегодня тетя молчала. Несмотря на то, что я спал несколько часов, сонливость не прошла. Я отправился к себе в комнату, включил компьютер и ввел свои данные на сайте «НаСвязи». Как-то зарегистрировался там, но забыл о существовании своей страницы. До этого дня. Надо выбрать достойную фотографию, которую можно поставить на аватар (чтобы было не стыдно перед Карси, ведь я собирался найти там ее). Есть ли у меня вообще хорошие фото? Разглядывая папку с фотографиями, я чувствовал, как уверенность напроситься к Карси в «друзья» падала. С такими изображениями я точно ее не впечатлю. Везде бледный, как мертвец, еще и с мешками под глазами. В этих мешках можно было хранить картошку. Глаза какого-то непонятного синего цвета. Волосы растрепанные, словно их не причесывали (но они всегда такие, даже если проходишься расческой). Раньше я об этом не задумывался, но теперь… Если сравнивать мою внешность и внешность этого Томеснора злосчастного, то выглядит он куда лучше меня, выше меня, даже одевается лучше, весь такой аккуратный. На его фоне я явно проигрываю. Девушкам ведь нравятся высокие здоровые парни, а не мертвяки, как я. Загрузив более-менее терпимую фотографию, я набрал в поиске «Радужникова Карсилина». Радужниковых нашлось много, а Карсилина была одна. Ткнув на изображение, я перешел на ее страницу. На главной — Карси с букетом лютиков где-то посреди поля, в джинсовых шортах и оранжевой футболке. Красивая. Статус: встречается с Томеснором Кукорачкиным. — Кукорачкиным? Серьезно? У него такая фамилия? — вслух сказал я, пристально вглядываясь в этот статус, словно надеялся увидеть подтверждение, что он поддельный. Минуту я сидел, наведя мышку на синюю кнопку «Добавить в друзья». А что, если Карси дуется на меня и в друзья не добавит? Ладно, была не была! Я ткнул на кнопку и почувствовал, как по телу пробегаются мурашки, затем — жар. Обмахиваясь рукой, я заметил, как пришло оповещение. «Карсилина Радужникова приняла вашу заявку в друзья». Вздох облегчения. Не дуется! Может, сообщение ей отправить, а то что, как дурак, добавил и не общаюсь. Руки вспотели, пальцы легли на клавиатуру. Написать ей «Привет»? Банально. Щелчок. Пришло сообщение. От Карси. Сердце подпрыгнуло в груди. Так, спокойно. Что она написала? «Саймон! Здорово, что ты здесь есть!» Так. Что ответить ей? Что? Написать: «Ага, ты тоже». Нет, на этом наш разговор закончится. Как сложно! «Как там Кукорачкин?» Зачем я это написал и отправил? Вдруг она подумает, что я на нее давлю или еще что? «Жить будет. Он думает, что получил солнечный удар. Ха-ха! В сентябре! Человек двадцать на солнышке перегрелось», — пришел ответ. Судя по ответу, она как-то не шибко была расстроена, что я стал причиной того, что Томеснор лежал без сознания на асфальте. Но что она имеет в виду? Иронизирует? Злится? «Я не хотел», — и отправил. «Прости, что я была слишком груба сегодня. Ты же все это неспециально». Я вздрогнул. Ее волнует то, что я мог обидеться! Я почесал локоть, затем написал и отправил: «Все в порядке, я же понимаю, что ты перенервничала». «Завтра у нас будет первая тренировка с Серебринкой. Как ты думаешь, как все пройдет?» «Пробежка по залу, отжимания, магические упражнения, пробежка по залу, отжимания… И так по кругу». «Почему ты так думаешь?» «Она же учительница физкультуры, а у них в крови на генетическом уровне прописано заставлять учеников сдавать нормативы». Я и сам того не заметил, как мы проболтали таким образом часа три, пока Карси не пожелала спокойной ночи и не сказала, что надо бы спать.

***

На следующий день в школе все текло своим чередом. Карси обнималась с Томеснором и держалась с ним за ручки. При этом мы с ней даже не контактировали. Сидя за последней партой на перемене, я наблюдал за тем, как он называет ее «Малыш», а она смущенно улыбается, вертя в руках фиолетовую ручку. Где-то внутри меня полыхала ревность, пытаясь выбраться наружу. Хотелось что-нибудь сломать. Сзади на шкафу опасливо затрясся горшок с кучерявым растением. Ну, ничего, Томеснор, на тренировку ты с нами не пойдешь. Это единственное, что радовало сегодня. Я наконец-то узнаю больше о мире магии и собственных способностях, буду учиться контролировать их. Весь урок математики я ничего не записывал, пропуская слова учительницы мимо ушей и напряженно пытаясь нарисовать в тетради лошадь. Я мог нарисовать все, но вот коней — нет. Не получались они у меня, даже если я старался. Они были неестественными. Может, это такая расплата за мой талант? После математики я наткнулся в коридоре на Хиромора, тот с ненавистью вцепился в мой локоть и прошипел: — Не пришел вчера на стрелку! Трус! Вся школа будет ржать над тобой, недоумок! Как это не пришел? Я там был!.. А, чары Серебринки стерли ему воспоминания… — Ну, вообще-то сейчас надо мной школа не ржет, — отрезал я, сверля его недовольным взглядом. Вот прикопался! — Будет! — и он встряхнул меня. — Я всем расскажу, какой ты пугливый… Я попытался вырваться из его хватки. Но, поняв, что это бесполезно, перешел в словесное наступление: — Можно вопрос? А «всем» интересно то, что я, никому не известный новичок, не пошел драться с тобой? «Все» вообще знают о моем существовании? Хиромор застыл, на его лице был виден напряженный мыслительный процесс. Он думал, что ответить. — Ну так что, отпустишь меня? — я смотрел на него воинственно. Если он назначит повторную стрелку, будет точно понятно, что мозг Хиромского размером с грецкий орех. Ничему его жизнь не учит. Его хватка ослабла. — Ты ведь даже имени моего не знаешь, ровно как и «вся школа», — парировал я. Он отпустил меня, прошипел что-то похожее на «Ты еще об этом пожалеешь!» и ушел, расталкивая ребят перед собой. Победа даже без кровопролития! Да я сегодня в ударе! Мне не терпелось дождаться конца последнего урока, чтобы вместе с Карси оказаться на тренировке, чтобы, наконец, нормально говорить с ней. Томеснор ей что, в своем присутствии с друзьями общаться запрещает? Последний урок тянулся очень долго. Казалось, что время уснуло, а вот будильник ему не завезли. Я то и дело поглядывал на часы, не в силах усидеть на месте, и ерзал на стуле. Это был урок ОБЖ, и учитель, престарелый майор в отставке, рассказывал что-то про ядерные реакторы и как вести себя при утечке радиоактивных элементов. Его речь была достаточно экспрессивна. — Запоминайте: находясь на улице, нужно немедленно защитить органы дыхания платком и укрыться в помещении… Рейли, что ты там ерзаешь, будто шилом ужаленный, лучше скажи, что делать дальше? Я вздрогнул, не ожидая, что он вообще обратит хоть какое-нибудь внимание на меня. Позориться перед всем классом? Кукорачкин злорадно хихикнул. Так, что обычно делают люди после того, как укрылись в помещении? Наверное, снимают с себя всю уличную одежду и идут в душ? — Чего молчишь? Язык проглотил? Радиация не дремлет! Кто тебя спасать будет, если сейчас вдруг случится катастрофа? Сдохнуть хочешь? Давай, включай свой котелок! Помоги себе сам! — учитель не сводил с меня глаз. Его голос был слишком громкий. Наверное, это было слышно даже в соседнем кабинете. Кукорачкин продолжал хихикать. Он-то уж точно знает о радиации больше меня. — Наверное, стоит снять всю верхнюю одежду и обувь и принять душ, — выпалил я, опасаясь, что обжшник от меня так и не отстанет. Почему просто не могу посидеть тихо, как мышка, не привлекая к себе внимания? — Так. А одежда, что, будет просто валяться? — обжшник сузил глаза. Я непонимающе хлопал глазами. Он хочет сказать, что надо воспользоваться вешалкой? — Пакеты! Пакеты тебе на что! — гаркнул учитель так, что все вздрогнули. Я слышал, как Кукорачкин шепчет своему соседу по парте: «Пусть пакет себе на голову наденет!» Сосед заржал. Затем Томеснор недобро покосился на меня. Я ответил ему взглядом, полным ненависти. Похоже, в этом классе Кукорачкин был кем-то вроде популярного заводилы, а во мне он увидел аутсайдера, которого собирался гнобить оставшиеся школьные годы. — Так, Иванов, вижу, тебе весело! — Конечно, это ржание на весь класс не осталось проигнорировано учителем. — А вот когда бабахнет у нас реактор, никто смеяться не будет ближайшие лет семьдесят! Оставшиеся минуты до звонка я просидел, раздраженно чиркая в тетради. У этого Томеснора черствая душонка. Неужели Карси не понимает? После звонка, когда я убирал в сумку тетрадь с пеналом, Кукорачкин подошел ко мне вместе с тремя дружками. Он недобро улыбался. Димка с другого конца класса недоуменно наблюдал за этим. Карси же успела выйти в коридор. — Придешь завтра с пакетом на голове, Рейли? — Его лицо исказила издевательская гримаса. — Это зачем? — я насупился, сжимая в руках пенал. — Чтобы никто не видел твою идиотскую физиономию! Я могу дырочки для глаз прорезать, причем совершенно бесплатно. Томеснор с дружками злобно гоготали. Я не понимал причины его нападок. — Не знаешь, где достать самый дешевый пакет? Не хватает денег на него? Ты не бойся, я принесу, — возвышаясь надо мной, Кукорачкин чувствовал себя королем ситуации, весь в дорогой одежде, в блестящих с иголочки ботинках. — У меня уж денег хватит! Хочешь, дам мелочь, а то милостыню просить за школой, наверное, очень утомляет? Меня трясло от злости. Хотелось взять и съездить пеналом по его прелестному личику. А он продолжал: — Ты в каком секонд-хэнде одеваешься? Берешь вещи из помойки? Твоя семья живет в бараке? Бедный, небось питаешься одними объедками, а на полноценную еду денег не хватает! Еще чуть-чуть, и я ему точно вмажу! Казалось, будто стекла в ближайшем окне вздрогнули. Есть чары, которые заставляют противника корчиться от боли? — У тебя лимит на слова? Не печалься, не у всех же есть деньги, — он издевательски похлопал меня по плечу, его дружки гоготали. — Если что, это бумажки такие, которые шуршат в кошельке. Их еще обычно на ништяки всякие обменивают. «Просто отойди. Отойди!» Я пытался глубоко дышать и не опускаться до рукоприкладства. Хотя в моем воображение Кукорачкин уже горел на костре. Лицо Томеснора исказила злоба, при этом он оскалился: — И еще, Рейли. Не смей подходить к моей девушке. Она моя, понял? — эти слова он намеренно произнес раздельно. — Она не будет общаться с таким отбросом, как ты. — И что, ты ей запретишь? — процедил я, сквозь зубы. Карси — не вещь, чтобы говорить о ней в таком тоне. Пенал все еще был у меня в руках, а перспектива набить ему морду грела душу. И этот человек дорог Карсилине? Правда? Гнилой, как помидор! — Ты жалок, — выплюнул эту фразу Томеснор, достал из кармана горсть монет и кинул мне их в лицо. Монеты со звоном посыпались на пол. Меня трясло. Какие боги помогли не сорваться, было загадкой. Убрав пенал, закрыв сумку, я стремительно покинул кабинет. Хотелось что-нибудь сломать. Дружки Томеснора смеялись мне вслед. Бездна! Да чтоб им всем провалиться! Зайдя в уборную, я подошел к зеркалу. Выглядел затравленно. Бледнее, чем обычно, и очень болезненно. Где моя гордость? К горлу подступала паника, казалось, будто пространство начинает сжиматься. — Все нормально, нормально, — приговаривал я своему отражению, сжимая и разжимая кулаки и пытаясь выровнять дыхание. Меня иногда мучили панические атаки. А сейчас это получилось очень некстати. Слова Томеснора до сих пор стояли в ушах. Слишком обидные. Меня бросало то в жар, то в холод. Нужно выйти отсюда. Карси с Серебринкой, наверное, ждут. Может, Карси общается со мной только из жалости? От этих мыслей внутри что-то протяжно завыло. Ногти впились в ладони. Накативший страх не желал проходить и только усугублялся. Казалось, будто пол сейчас рухнет. — Тебе нельзя! — я пытался заставить панику отступить. Может, если сказать панической атаке, что она не нужна, та обиженно уйдет? Но это не помогало. Выйти я смог только через полчаса. Интересно, что мне будет за опоздание на первую тренировку? Я же так хотел на нее попасть! Остановившись перед дверью спортзала и глубоко вздохнув, я открыл дверь и вошел. Карси, Серебринка и какой-то новый персонаж обернулись. Этот мужчина был одет во все ярко-желтое, его волосы, готов поклясться, являлись золотистыми. Его прическа весьма небрежна. А еще у него были эльфийские уши! — О, Саймон! — воскликнула Серебринка. — Мы тебя ждали, — сказала Карси, подходя ко мне ближе. Затем она заметила, что со мной что-то не так. В ее взгляде читалось беспокойство: — Что-то случилось? Я молча посмотрел ей в глаза. Такие красивые, зеленые. Мог ли я сейчас пожаловаться на Томеснора? Сказать, что он меня оскорблял? Может, это разобьет ей сердце? Карси добрая, она бы не стала терпеть с собой рядом такого человека, если бы знала, что он творит. Я ведь могу своими словами разорвать их отношения. Прямо сейчас. Но тогда Карсилина будет грустить. — Все в порядке, — я заставил себя ей улыбнуться, но улыбка получилась горькой и неубедительной. — Точно? Ты можешь делиться со мной всем, я поддержу. Мы же друзья. Я лишь кивнул. Ну вот что я творю? Такая тварь, как Кукорачкин, этого не заслуживает! Златовласый эльф подошел ко мне и протянул руку: — Приятно познакомиться, я Зольтер Золотский, — он действительно был рад. Я пожал ему руку. Интересно, а у них есть знакомая с именем «Платина»? Серебринка кашлянула, привлекая к себе внимание: — Я долго думала, каким будет первое занятие. Наверное, надо вас научить атакующей магии… Атакующей магии? Я пока не умею даже вещи двигать. Хотя… не терпится использовать то, что узнаю, на Кукорачкине! — Я знаю несколько приемов, — гордо похвасталась Карсилина. — Вот как? — удивился Зольтер. — Продемонстрируешь? — А куда целиться? — В меня! Я буду парировать. Золотский воодушевленно встал в середине зала. Карси, довольно улыбаясь, запустила в него яркий луч, который, попав в грудь парня, заставил его пошатнуться и закашляться. — Это было неожиданно! — воскликнул он через какое-то время, перестав кашлять и выпрямившись. Серебринка заботливо подвела меня к стене, где был примитивно изображен баскетболист. — Сможешь попасть ему в голову? — Если скажешь, как, то, наверное, попытаюсь, — ответил я, напряженно смотря на этого баскетболиста. Получится ли? — Вытяни руку, представь воображаемую мишень, заставь ладонь наполниться чем-то теплым, сосредоточься и прицелься, — посоветовала Серебринка, ни капли не сомневаясь, что ее методика сработает. — Это проще, чем кажется. Я послушно вытянул правую руку вперед. Мысленно рисовал мишень на стене. Может, рассказать Карси о Кукорачкине? Он ее не заслуживает. Ладонь никак не хотела наполняться теплотой. Она оставалась холодной. Я стоял так минут пять, напряженно моргая. — Сосредоточься! Отринь посторонние мысли. Сейчас есть только ты и мишень, — сказала Сильв, наблюдая за этой жалкой попыткой. Вот как? Этот Томеснор мне только мешает. Раздражает, дурак! Почему не могу думать о чем-то приятном? Я чувствовал, как начинаю злиться, а на месте нарисованной головы представлялось лицо Кукорачкина. Ладонь стала наполняться теплотой, появился светящийся сгусток магии. Я смотрел, как он пульсирует на руке, становясь все больше. Это завораживало. — Задай траекторию! Прицелься. Отпусти его, — советовала Серебринка. Я прицелился и запустил в воображаемого Томеснора этим сгустком. Пульсирующая магия врезалась в стену и растворилась. — Молодец! А теперь повтори, — похвалила Сильв, в то время как Карси и Золотский что-то заинтересованно выясняли. Я сделал так несколько раз, чувствуя, что каждый новый удар дается все легче. Тренировка прошла более чем удачно. После того, как она закончилась, я проводил Карсилину до дома, по дороге мы непринужденно болтали. Словно лето и не заканчивалось.