Первое, что увидела перед собой Ирен Адлер, когда открылась дверь в комнаты загадочного жильца миссис Уоррен, – это дуло направленного в ее сторону пистолета.
Впрочем, она была готова к чему-то подобному.
Всего за секунду в ее голове успели пронестись сразу несколько вариантов ее поведения в такой ситуации. Если бы жилец миссис Уоррен решил в нее сейчас выстрелить, то с такого расстояния Ирен увернуться было бы очень трудно, однако за ту секунду, которая была отведена ей на размышления, она пришла к выводу, что вероятность такого исхода не слишком высока. Кто бы ни снимал комнаты у миссис Уоррен, он явно дорожил своим нынешним местом проживания и не хотел привлекать к себе лишнее внимание, которое немедленно было бы ему обеспечено в случае убийства. Почти мимолетно взвесив возможные риски той или иной стратегии, Ирен приняла решение и, сделав испуганное лицо, заметно вздрогнула и слегка отшатнулась, мимоходом переводя взгляд с пистолета на человека, который держал его в руках.
За дулом направленного на нее пистолета обнаружилась головокружительно красивая смуглолицая женщина. Ирен даже невольно залюбовалась ею, но быстро одернула себя, заставив себя снова сосредоточиться на оружии в руках прекрасной незнакомки.
Та сделала небольшой шаг навстречу Ирен, схватила ее за руку и буквально втащила в комнату, нервно посматривая в сторону лестницы. Ни на секунду не поворачиваясь к Адлер спиной и продолжая держать ее на прицеле, таинственная квартирантка миссис Уоррен захлопнула и закрыла за ними дверь.
-Кто вы такая? – прошипела женщина. У нее был очень приятный голос, который почти скрадывал несильный, но все-таки довольно заметный акцент.
-Я… я журналистка. Меня зовут Фрида Эрир, - сглотнув, взволнованным голосом проговорила Ирен. Затем добавила, медленно поднимая руки, - не стреляйте, пожалуйста. Я хочу помочь вам.
Сохраняя испуганное выражение лица, Адлер внимательно наблюдала за своей собеседницей. Нужно было только выждать удобный момент.
Обитательница комнаты нахмурилась, но оружие не опустила.
-Как вы поняли, что я женщина? – грозно спросила она, поудобнее перехватывая пистолет.
Вместе с этим она сделала совсем небольшое движение по направлению к Ирен, и этого сокращения расстояния оказалось достаточно, чтобы Адлер начала действовать. Она стремительно рванулась вперед, перехватывая руку своей оппонентки. Инициатива была ее преимуществом, и прежде чем ее противница успела опомниться и начала сопротивляться, Адлер заломила ей руку за спину и выхватила из ослабевших пальцев пистолет. Благоразумно отступив на несколько шагов назад, Ирен лениво направила оружие на ту, что за секунду до этого недвусмысленно угрожала ей. Стрелять ей совсем не хотелось, но и убирать пистолет она пока не спешила. Наконец-то, у нее появилась возможность по достоинству оценить поистине выдающиеся внешние данные таинственной квартирантки миссис Уоррен. И Ирен с удовольствием этой возможностью воспользовалась, окидывая оценивающим взглядом застывшую перед ней женщину.
Смуглолицая красавица вскрикнула от боли и, резко крутанувшись, уставилась на Адлер расширившимися глазами. Ирен с восхищением отметила, что ее прекрасная противница довольно быстро справилась со страхом, и теперь на ее лице была видна лишь напряженная работа мысли. Похоже, она уже начала соображать, как ей следует поступить в сложившейся ситуации.
-Как я поняла, что вы женщина? Элементарно, моя дорогая, - улыбнулась Адлер, избавляясь от несвойственного ей испуганного выражения лица.
-Кто вы такая? – воскликнула незнакомка.
-Тише, - Ирен приложила палец к губам в характерном жесте, - мы же не хотим привлечь внимание милейшей миссис Уоррен, которая с беспокойством прислушивается к любому шуму, доносящемуся сверху?
Женщина напротив нее выпрямилась, нервно облизывая губы.
-На мысль о том, что произошла замена и вместо джентльмена в комнатах миссис Уоррен проживает дама, меня натолкнул окурок, который вы так неосторожно оставили сегодня утром на подносе, - ухмыляясь, менторским тоном начала говорить Ирен. На нее внезапно накатило непреодолимое желание поделиться цепочкой своих блестящих умозаключений. Видимо, она заразилась этим во время общения с Шерлоком Холмсом, потому что ее собственные интонации и самодовольная улыбочка, которая кривила ее губы, определенно были бессознательно позаимствованы ею от консультирующего детектива. – Такой окурок не мог оставить человек с усами и бородой, которого увидела в свою первую и, похоже, единственную встречу с ним миссис Уоррен. К тому же, джентльмен, снявший комнаты, правильно говорил по-английски, а в записке присутствует слово «спичка» вместо «спички». По-видимому, вы нашли слово в словаре, ведь словарь дает существительное только в единственном числе. Ну а печатные буквы были нужны, чтобы не видно было, что пишет женщина. Я сама неоднократно пользовалась этим трюком, хотя при должной усидчивости можно, конечно, и курсив освоить. Тем более, что наша любезная хозяйка, вряд ли, в состоянии отличить мужской почерк от женского. Но судя по всему, дело ваше нешуточное, раз пришлось прибегнуть к таким сложным маневрам, чтобы совершить замену. Это произошло в тот же день, когда ваш товарищ снял квартиру? Он вышел из комнаты зашли в дом, когда никто не мог видеть, под его видом уже вы.
Ирен торжествующе замолчала, чувствуя, что ей остро не хватает собственного доктора Ватсона, который в этот момент должен был бросить какую-нибудь восхищенную реплику.
Прекрасная незнакомка смотрела на нее очень удивленно. После небольшой паузы она решилась спросить:
-Вы из ЦРУ?
Ирен раздраженно закатила глаза. Чертов Голливуд с его популяризацией американских спецслужб.
-Вы в Британии, моя дорогая. Наша организация называется МИ-6.
Похоже, что это необходимое уточнение совсем не успокоило ее собеседницу.
-Что вы собираетесь со мной делать? – Видимо, она хотела задать этот вопрос спокойным тоном, но в последний момент голос ее подвел, и ей пришлось откашляться.
Вместо ответа Ирен демонстративно вытащила из пистолета магазин и положила его в карман, а само оружие бросила в так кстати стоящее рядом с ней кресло.
-Я же сказала, когда постучалась в дверь: я хочу поговорить. Возможно, помочь. Но это зависит от того, не ошибаюсь ли я в своих догадках насчет вашей роли во всей этой истории с Первезом Хусейном. – Когда Ирен упомянула Хусейна, ее собеседница ощутимо вздрогнула. – Ну так что? Расскажите, каким образом вы оказались так далеко от родного Пакистана или Америки, в которой вы, судя по акценту, жили последние годы?
Устроившись поудобнее в кресле, в которое она до этого кинула обезвреженный пистолет, Ирен пригласительным жестом указала на стоящий напротив диван. Пакистанка, все еще опасливо поглядывая на нее, осторожно села на предложенное ей место так, словно гостьей в этой комнате была она сама, а не Адлер.
-Меня зовут Беназир Саджад, и я действительно родилась в Пакистане, неподалеку от города Карачи. – Женщина говорила по-английски быстро и бегло, однако весьма неправильно. Возможно, количество ошибок в ее речи еще увеличивало заметное волнение. – Мой муж Асиф Саджад служил у моего отца, и я влюбилась в него, ибо в него нельзя не влюбиться. Он был беден и не имел положения в обществе, не имел ничего, кроме красоты, силы и энергии, и отец не дал согласия на брак. Мы бежали, продали мои драгоценности, а на вырученные деньги уехали в Америку и там поженились. Это случилось четыре года назад, и с тех пор мы жили в Нью-Йорке.
Сначала судьба была к нам очень благосклонна. Асиф оказал услугу одному господину, и таким образом приобрел влиятельного друга. Он взял моего мужа к себе на службу, назначил заведующим отделом в фирме, главным компаньоном которой он является, и проявлял к нему расположение, как только мог. Мне кажется, он относился к Асифу, как к родному сыну, а я и мой муж любили его, словно он был нам отец. Мы сняли и меблировали в Бруклине небольшой домик, и наше будущее казалось нам обеспеченным, как вдруг появилась черная туча и вскоре заволокла все небо.
Как-то вечером Асиф возвратился с работы и привел с собой соотечественника. Звали его Первез Хусейн, и он тоже был из Карачи. Это был человек колоссального роста: у него было не только огромное тело, в нем все было фантастично, чрезмерно и жутко. Голос его звучал в нашем домике, как гром. Когда он говорил, там едва хватало места для его громадных размахивающих рук. Мысли, переживания, страсти – все было преувеличенное, чудовищное. Асиф всегда сидел бледный, равнодушный, слушая бесконечные разглагольствования насчет политики и социальных проблем, что являлось темой разговоров нашего гостя. А Хусейн говорил, вернее, орал, с таким жаром, что остальные только сидели и слушали, испуганные могучим потоком слов. Глаза его сверкали, и он держал вас в своей власти.
Мой бедный Асиф в дни пылкой, одинокой юности, когда ему казалось, что весь мир против него, и его сводили с ума несправедливости жизни, вступил в группировку «Красный круг». Тайны этой организации, клятвы, которые дают ее члены, ужасны, а выйти из нее, согласно правилам, невозможно. Мы бежали в Америку, и Асиф думал, что избавился от всего этого навсегда. Представьте себе его ужас, когда однажды вечером он встретил на улице гиганта Хусейна, того самого человека, который в Карачи втянул его в организацию и на юге Пакистана заработал себе прозвище «Смерть», ибо руки его по локоть обагрены кровью убитых! Он приехал в Нью-Йорк, скрываясь от пакистанской полиции, и уже успел создать там отделение этой страшной группировки. Все это Асиф рассказал мне и показал полученную им в тот день бумажку с нарисованным на ней красным кругом. Там говорилось, что в такой-то день и час состоится собрание, на котором он должен присутствовать.
Это ничего хорошего не сулило, но худшее ждало нас впереди. С некоторого времени я стала замечать, что Хусейн, придя к нам – а теперь он приходил чуть ли не каждый вечер, – обращается только ко мне, а если и говорит что-нибудь моему мужу, то не спускает с меня страшного, неистового взгляда своих блестящих глаз. Однажды его тайна обнаружилась. Живя на Западе, я привыкла не прятать лица, и, похоже, что оно пробудило в нем то, что он называл любовью, – любовь чудовища, дикаря. Асифа еще не было дома, когда он пришел. Он придвинулся ко мне, схватил своими огромными ручищами, сжал в медвежьем объятии и, осыпая поцелуями, умолял уйти с ним. Я отбивалась, отчаянно крича, тут вошел Асиф и бросился на него. Хусейн ударил мужа так сильно, что тот упал, потеряв сознание, а сам бежал из дома, куда вход ему был закрыт навсегда. С того вечера он стал нашим смертельным врагом. По счастью, мой дорогой муж не счел себя обесчещенным, из-за того что этот человек посягнул на меня, его жену. Честно говоря, я несколько дней очень переживала, но Асиф в который раз доказал мне свою любовь. Однако на этом наши злоключения не закончились.
Через несколько дней состоялось собрание. По лицу Асифа, когда он возвратился, я поняла, что случилось нечто ужасное. Общество добывает средства, шантажируя богатых арабов и индийцев и угрожая им насилием, если они откажутся дать деньги. На этот раз они наметили своей жертвой нашего друга и благодетеля. Он не испугался угроз, а записки бандитов передал полиции. И вот решили учинить над ним такую расправу, которая отбила бы у других охоту противиться. На собрании постановили взорвать динамитом его дом с ним вместе. Бросили жребий, кому выполнять это чудовищное дело. Опуская руку в мешок, Асиф увидел улыбку на жестоком лице своего врага. Конечно, все было как-то подстроено, потому что на ладони мужа оказался роковой красный круг – приказ совершить убийство. Он должен был лишить жизни самого близкого друга – за неповиновение товарищи наказали бы его и меня тоже. Дьявольская группировка мстила отступникам или тем, кого боялась, наказывая не только их самих, но и близких им людей, и этот ужас навис над головой моего несчастного Асифа и сводил его с ума.
Всю ночь мы сидели, обнявшись, подбадривая друг друга перед лицом ожидающих нас бед. Взрыв назначили на следующий вечер. В полдень мы с мужем были уже на пути в Лондон и, конечно, предупредили нашего благодетеля об опасности и сообщили полиции все сведения, необходимые для охраны его жизни.
Мы не сомневались, что нам не уйти от своих врагов, как нельзя уйти от собственной тени. У Хусейна были и личные причины для мести, но мы знали также, какой это неумолимый, коварный и упорный человек. В Пакистане и в Америке без конца толкуют о его страшном могуществе. А сейчас уж он, конечно, использовал бы свои возможности. Благодаря тому, что мы опередили врагов, у нас оказалось несколько спокойных дней, и мой любимый обеспечил мне убежище, где я могла укрыться от опасности. Сам он хотел иметь свободу действий, чтобы снестись с полицией. Я не имею представления, где он живет и как. Я узнавала о нем только из заметок в газете, потому что мы оставили наши телефоны в Америке из опасения, что «Красному кругу» удастся по ним отследить нас, а в Англии Асиф уже не хотел рисковать, отправляя мне телефон по почте. Однажды, выглянув в окно, я увидела двух мужчин, наблюдавших за домом, и поняла, что каким-то образом Хусейн обнаружил наше пристанище. Сегодня Асиф сообщил мне через газету, что он собирается встретить Хусейна в доме напротив и прекратить кошмар, в который превратил нашу жизнь этот человек.
-Прекратить?.. – Ирен вопросительно приподняла брови.
Беназир возбужденно подалась вперед:
-Хусейн – настоящий зверь! Он сам дьявол, чудовище, и ни один судья в мире не накажет моего мужа за то, что он убил его.
Ирен откинулась в кресле, с задумчивым прищуром глядя на Беназир, которая умоляюще протягивала к ней руки. История звучала довольно складно и правдоподобно, но что-то в ней смущало Адлер. Возможно то, насколько однозначно оказались распределены черно-белые роли между героями этой драмы, а возможно то, насколько уверенно и спокойно держала в руках пистолет Беназир, когда открывала дверь навстречу неизвестной опасности.
-Ваш муж слегка опоздал. Через несколько часов или даже меньше Первез Хусейн будет арестован: намеченный вашим мужем для встречи дом уже находится под наблюдением полиции. Боюсь, если ваш муж попытается помешать полиции, чтобы осуществить свои планы, он может пострадать при аресте, - наконец, сказала Ирен, внимательно наблюдая за реакцией Беназир.
-Что сделают с Хусейном, когда арестуют? – заламывая от волнения пальцы, спросила пакистанка.
-Из него хотят выбить сведения о деятельности «Красного круга» в Европе и Америке. Если он пойдет на сотрудничество с ЦРУ, то полагаю, он даже сможет попасть в американскую программу защиты свидетелей, - пожала плечами Адлер и добавила, слегка хмыкнув, - хотя учитывая масштаб его преступлений, это не очень вероятно, но в принципе, в этом нет ничего невозможного.
-Этого нельзя допустить! – воскликнула Беназир и, вскочив с дивана, зашагала по комнате.
Наконец, слегка успокоившись, она повернулась к Ирен, опустилась перед ней на колени и сжала ее ладони в своих ладонях.
-Пожалуйста, помогите моему Асифу. Вам нужна информация о «Красном круге» от Хусейна? Мы с мужем вам ее предоставим! – умоляюще заговорила Беназир.
«Мы»! Адлер хищно улыбнулась этой оговорке. Ее подозрения, что участие госпожи Саджад в этой истории совсем не ограничивалась ролью невинной преданной жены заплутавшего мужа, усилились.
-Если Хусейн останется в живых, мы с мужем обречены. Умоляю. Я на что угодно готова ради вашей помощи, - возбужденно бормотала Беназир, заглядывая в глаза Ирен, поглаживая ее руки и пододвигаясь к ней все ближе.
Вся эта неловкая сцена соблазнения в сознании Ирен вызвала воспоминания о том, как совсем недавно у кресла некоего консультирующего детектива на коленях стояла она сама. Волна непонятных ощущений прокатилась по ее телу. На одно короткое мгновение на месте лица пакистанской красавицы она увидела свое собственное лицо, и ей остро захотелось перехватить запястье касающейся ее руки и подсчитать пульс.
Моргнув, Ирен прогнала наваждение.
Высвободившись из рук Беназир, Адлер встала, глядя на коленопреклоненную перед ней женщину сверху вниз.
-Я помогу вам. – Беназир уже приоткрыла рот, видимо, чтобы начать ее благодарить, но Ирен сделала предостерегающий жест рукой, а затем положила ладонь на голову женщины и ласково провела ею от затылка к подбородку. Чуть наклонившись, Адлер сказала, - но чтобы я убедилась, что могу доверять вам, мне нужно имя вашего покровителя.
Глаза пакистанки вспыхнули, а по лицу пробежала волна удивления.
-Наш покровитель здесь не при чем, - пробормотала она.
В ответ Ирен рассмеялась.
-О, я так не думаю, госпожа Саджад. И то, как упорно вы его защищаете, говорит в пользу моей версии. Вы можете сколько угодно водить за нос ЦРУ, но здесь у нас другие порядки.
Дернувшись, Беназир попыталась встать, но Ирен удержала ее на месте, сместив руку с подбородка и надавив на плечо.
-Ну так что? – спросила Адлер. – Я прослежу, чтобы Первез Хусейн и любые ваши тайны, которые он хранит, исчезли в могиле, а вы сможете рассказать свою версию событий ЦРУ. Думаю, вам даже предложат вместо него попытать счастья в американской программе защиты свидетелей за те сведения, которые вы откроете о «Красном круге».
Пакистанка молчала, закусив губу.
-Имя. Мне нужно имя, - жестко сказала Адлер.
Опустив глаза, Беназир Саджад выдохнула:
-Садик. Его имя Аслам Садик.
Довольно улыбаясь, Ирен отступила.
-Вот теперь я могу действовать. – Взяв пистолет из кресла, в котором она только что сидела, Адлер вернула магазин на место, обошла продолжавшую сидеть Беназир и направилась к двери. Выходя из комнаты, она бросила. – Оставайтесь здесь и ничего не предпринимайте. Скоро я вернусь за вами.
***
Выполнить обещанное для Ирен Адлер не составило особого труда. Ей всего лишь нужно было проследить, чтобы Асиф Саджад (который пусть и не отличался исключительной красотой своей супруги, был все же довольно привлекательным молодым человеком) проскользнул мимо полиции незамеченным и совершил задуманное. С небольшой помощью Ирен в глазах полиции хладнокровно продуманное убийство Первеза Хусейна стало выглядеть результатом самообороны, и всего через пару часов перед агентом Ливертоном предстала несчастная преследуемая парочка супругов Саджад, которая готова была покаяться по всех грехах и способствовать торжеству правосудия для преступников из ужасной организации, куда когда-то по неопытности заманили молодого Асифа.
Ливертон казался вполне удовлетворенным произошедшими изменениями, докладывая поздно вечером о результатах операции в кабинете Холмса. Добровольно сотрудничающие свидетели, пусть даже намного меньшего веса, были полезнее, чем Хусейн, добывание информации из которого могло затянуться на неопределенный срок. Ирен, успевшая к тому моменту избавиться от образа журналистки и вернуться к своему обычному внешнему виду, прятала усмешку, вспоминая взгляд, которым ей удалось напоследок обменяться с Беназир, прежде чем Адлер воссоединила ту с супругом помогла им обоим связаться с британскими правоохранительными органами. Были между ними заключены кое-какие договоренности, о которых американскому агенту знать не полагалось.
Ирен была настолько довольна результатами своей сегодняшней работы, что, когда Ливертон, наконец, покинул кабинет Холмса, легкомысленно согласилась на предложение Майкрофта поехать к нему домой отпраздновать окончание операции. Лишь сидя в автомобиле, она задумалась, что такое поведение было весьма нехарактерным для сверхзакрытого Холмса, и ей стало любопытно, чем же это вызвано.
В присутствии водителя они хранили молчание, и заговорил Майкрофт лишь у себя дома, проводив Ирен на свою огромную пустую кухню и достав специально заготовленную бутылку виски.
-Для наивного молодого человека, которого обманом заставили участвовать в деятельности страшной группировки, Асиф Саджад довольно ловко поймал своего врага в ловушку. План, который они реализовали вместе с супругой, был весьма изощренным, - заметил он, разливая по бокалам золотистую жидкость.
Ирен с благодарностью улыбнулась, принимая бокал из его рук и устраиваясь за стойкой.
-Я согласна, что в этой истории Асиф и Беназир не такие уж невинные овечки, какими пытаются показаться. Но мне они все равно симпатичнее Первеза Хусейна. Лучше иметь дело с ними, чем с этим головорезом, - отозвалась она, смакуя отличный напиток.
Холмс присел рядом с ней. Он давно уже не позволял ей оказываться настолько близко рядом с собой, и Ирен с удовольствием отметила, что от него исходит все тот же привычный аромат. Под вечер парфюм уже почти весь выветрился, так что естественный запах Майкрофта звучал ничем не заглушаемый.
-А еще интересно, каким образом в этом деле оказался замешан такой известный бизнесмен и политик, как Аслам Садик, - продолжал тем временем говорить Холмс.
-Судя по всему, - Ирен поняла, что непроизвольно наклонилась в его сторону, и поспешила выпрямиться, - Садик сам состоит в «Красному круге», но, видимо, организация, которая раньше приносила ему только пользу, стала тяготить его. И он поручил Беназир и Асифу содействовать ее разрушению. Они и были теми анонимными информаторами, благодаря которым ЦРУ смогло выйти на деятельность «Красного круга» в Европе. Они бы слили американцам всю информацию раньше, но, похоже, что Первез Хусейн знал о них что-то такое, что их останавливало, так что пришлось его сначала устранить. Хорошо, что я успела выйти на них раньше американцев, мне кажется, они могут быть для нас довольно эффективными связными в Америке.
-Насколько я слышал, агент Ливертон собирается предложить супругам Саджад участвовать в программе защиты свидетелей, так что мы, скорее всего, больше о них не услышим, - возразил Холмс.
-Я тебя умоляю, - закатила глаза Ирен. – Ты думаешь, такие люди, как они, будут тихо сидеть в каком-нибудь провинциальном американском городке до конца своей жизни? Представь, если бы мне когда-нибудь пришлось участвовать в этом. Как думаешь, за сколько месяцев я бы сбежала оттуда?
-Значит, ты почувствовала свое родство с ними и поэтому помогла им? – с любопытством спросил Майкрофт.
Адлер неопределенно повела плечами.
-Я помогла им, потому что это показалось мне потенциально более полезным, чем любая информация, которую мы могли получить от Хусейна. У нас уже есть козырь для переговоров с Асламом Садиком, и в будущем он, наверняка, не оставит своих людей. Какие еще причины тебе нужны?
-Ну, не знаю, - уклончиво ответил Майкрофт. – Беназир Саджад, кажется, очень привлекательная женщина.
-Ты подозреваешь меня в непрофессионализме? – рассмеялась Ирен.
-Просто мне хорошо известно, что ты питаешь определенного рода слабость к красивым женщинам, - сказал Майкрофт, наклоняясь к ней.
-Ты тоже, - выразительно подняла брови Ирен.
Он мгновенно напрягся и продолжил говорить очень осторожно, тщательно подбирая слова:
-Я бы не назвал наше… сотрудничество слабостью.
-Вообще-то, я имела в виду твоих помощниц, - фыркнула Адлер.
Холмс заметно смутился.
Ирен отставила бокал от себя и, опершись о колено Майкрофта, потянулась к нему всем телом.
-Зачем я здесь? Насколько я помню, некоторое время назад мы сошлись во мнении, что наши отношения должны быть исключительно профессиональными? – тихо спросила она.
-Да, я тоже это помню, - отозвался Холмс, чей взгляд метался от ее глаз к губам и обратно.
-Тогда что изменилось? – Ирен придвинулась к нему еще ближе. – В последние дни ты ведешь себя странно.
С видимым усилием Майкрофт отвернулся от нее и сделал большой глоток.
-Я просто хотел убедиться, что после операции с моим братом ты все еще… Вы… - он, так и не сумев подобрать нужные слова, резко взмахнул рукой. – Впрочем, неважно.
Глаза Ирен удивленно расширились. Это был неожиданный поворот событий. Определенные подозрения у нее, конечно, были, но она не хотела тешить себя приятной иллюзией, а потому сознательно отбрасывала их как сомнительные. Так соблазнительно было воспользоваться этой чужой минутной слабостью, но Ирен уже знала, что этот путь ведет в никуда. Горький опыт многолетнего общения с Майкрофтом Холмсом подсказывал ей, что очередная попытка что-то изменить в устоявшихся отношениях приведет к привычному для них обоих финалу. Как известно, все сердца разбиваются, но Ирен уже слишком устала раз за разом собирать осколки своего. Вопреки сложившемуся стереотипу она совсем не была мазохисткой.
Поэтому, решительно выпрямившись, она взяла Холмса за подбородок и повернула к себе. Затем слегка улыбнулась и поцеловала. Очень мягко и осторожно, не вкладывая в это действие ни малейшей капли страсти. Отзываясь на ее настроение, Майкрофт не стремился углубить поцелуй и лишь податливо принимал эту целомудренную ласку. Наконец, отстранившись, Ирен снова улыбнулась и сказала:
-Майкрофт, если ты скажешь, что ревнуешь, мир от этого не рухнет. Ты любишь изображать из себя бесчувственную рептилию, но как бы ты не старался исправить свой… химический дефект, даже твоему выдающемуся мозгу это не под силу.
-А что изменится, если я скажу? – кривя губы, спросил Майкрофт.
-Между нами?
-Да.
-Ничего, - пожала плечами Ирен. – Меня условия нашего соглашения более чем устраивают. Тебя, вроде бы, тоже.
-Тогда к чему все это? – закатил глаза Холмс.
Не выдержав, Ирен раздраженно выдохнула. Ну, почему озвучивать очевидные вещи всегда выпадает именно на ее долю?
-Просто не ври самому себе. Как ты можешь принимать решения, если специально искажаешь свое восприятие ситуации? – особо напирая на некоторые слова, сказала она, надеясь, что обращение к рациональной стороне вопроса сделает для него понятнее ее мысль.
-Неравнодушие не преимущество, - задумчиво заметил Майкрофт.
-Верно, - отозвалась Ирен. – Но от него не так-то просто избавиться.
Они обменялись взглядами и почти синхронно очень невесело усмехнулись.
Спустя пару минут взаимного молчания Ирен поняла, что пора закругляться. На сегодня лимит ее благотворительности по оказанию психологической помощи Майкрофту Холмсу был совершенно исчерпан. Дома ее уже давно ожидала Кейт, которая, конечно, не была Британским правительством во плоти, но зато никогда не сомневалась в ответе на вопрос, хочет ли она Ирен.
-Смерть Первеза Хусейна – это все, что Вы хотели обсудить,
мистер Холмс? – поинтересовалась Адлер.
Майкрофт чуть заметно вздрогнул. Затем слегка оправился и взглянул на нее уже совершенно спокойно и сосредоточенно. Все-таки его самообладанию можно было только позавидовать.
-Не совсем. Мориарти звонил? – откашлявшись, спросил Холмс.
-Нет, не звонил, - покачала головой Ирен.
Он нахмурился.
-Я говорила, что с большой долей вероятности уже не интересна ему. Все, что ему было надо, а именно, внимание Вашего брата, он получил. Вряд ли, я способна дать ему что-то помимо этого. – Говоря это, она встала и начала собирать разбежавшиеся по комнате вещи, параллельно набирая сообщение для Кейт.
-О, Вы недооцениваете свои способности, мисс Адлер. – Холмс поднялся со своего места и шутливо поклонился ей.
Подхватив оставленную на стойке сумочку, Ирен обернулась к нему и растянула губы в нарочито дружелюбной улыбке:
-Время покажет, мистер Холмс. Если Мориарти все-таки позвонит, я немедленно сообщу Вам об этом. А пока мы можем только ждать.
-Разумеется, - кивнул Холмс.
-Спасибо Вам за приятный вечер, и поздравляю с успешным окончанием операции. Спокойной ночи! Нет, спасибо, провожать меня не нужно. Ваш водитель в курсе, куда меня нужно отвезти. – Когда он все-таки шагнул к ней, Ирен с ухмылкой бросила, - Оставляю Вас наедине с Вашими тайными фантазиями о Джеймсе Мориарти, мистер Холмс. Я знаю, они Вас посещают регулярно, но не бойтесь, это останется исключительно между нами!
Холмс, ошарашенный ее последней шпилькой, застыл с одновременно недоуменным и смущенным выражением лица, и Ирен, воспользовавшись его замешательством, поспешила поскорее покинуть и комнату, и сам дом.
Несмотря на все различия между ними, на некоторые типы реплик и действий братья Холмсы реагировали совершенно одинаково. Это был очень удобный способ оставить за собой последнее слово, и иногда Ирен в качестве особого личного удовольствия разрешала себе эту маленькую шалость.
Через несколько минут, откинувшись на заднем сидении автомобиля, она закрыла глаза и вопреки собственной воле начала прокручивать в голове события минувшего дня. Она понимала, что только что просто-напросто сбежала от Майкрофта, но испытывать сожаление по этому поводу совершенно не собиралась.
***
Оставшись один, Майкрофт Холмс вздохнул и, прихватив с собой бутылку и бокал, переместился в кабинет. Там он, потягивая маленькими глотками виски, стал просматривать документы, которые ему необходимо было изучить до завтрашнего утра, но лишь несколько минут бесполезно бегал по ним глазами, не улавливая смысла. Раздраженно отбросив бумаги от себя, он откинулся в кресле и закрыл глаза.
Затем минута слабости прошла, и он снова вернулся к работе. Все-таки завтра ему предстояло огласить несколько важных решений, а Британскому правительству, или Ее Величеству, как любила выражаться Ирен Адлер, было совсем не по вкусу, когда его/ее делам не уделялось достаточное, то есть абсолютное, внимание. Даже если причина для такой рассеянности казалась очень уважительной. Чокнувшись бокалом виски с уже порядочно опустевшей бутылкой, скромный сотрудник Британского правительства снова погрузился в лежащие перед ним бумаги. В конце концов, «закрой глаза и думай об Англии» было принципом всей жизни Майкрофта Холмса.
***
Телефон зазвонил глубокой ночью, когда Ирен, вернувшись домой, с благодарностью приняла из рук Кейт чашку успокаивающего чая и с наслаждением вытянула, наконец, ноги, порядком утомившиеся после дня, проведенного на каблуках. Номер не определялся. Ирен, чуть помедлив и мысленно выдохнув, приняла звонок.
-Алло?
-Ну и что же мы с Вами будем делать дальше, мисс Адлер? – прозвучал из трубки насмешливый голос Джеймса Мориарти.
