Ведь я хочу дотронуться до тебя, детка, Хочу почувствовать тебя… Zayn feat Sia — «Dusk Till Dawn»
Если любишь — отпусти. Не вспоминай. Не думай. Лги себе, что забудешь. Сколько раз за всю жизнь мне говорили фразу «если любишь — отпусти»? Достаточное количество, чтобы сказать самой себе: Хван Хэджин, ты слабая тварь, которая банально не может отпустить мужчину. Готова наступить на собственную гордость, унижаться, чуть ли не землю, по которой он ходил, целовать. Готова пойти даже на самое грязное дело, лишь бы вернуть его: эту лучистую улыбку, эти сильные руки, эти губы, к которым мне всегда хотелось прикоснуться, провести пальцем, почувствовать каждую трещинку, а затем целовать, кусать до умопомрачения, до сжатых на талии пальцев и моих раздвинутых ног. Но между нами была не только страсть — её как раз в отношениях было достаточно мало. Я когда-то шутила, что если начну встречаться с Чонином, то он меня просто трахнет и бросит, сказав, что ему наскучила моя дружба, а в отношениях я ещё преснее, чем еда без соли, а с Исином всё было наоборот. С ним всё было не так, как у обычных людей. Он отличался от них: начитанный, умный, порой декларирующий стихи, носящий меня на руках и не осыпающий ненавистными мне розами. До сих пор помню наш с ним первый поцелуй. Сколько бы меня ни целовал Чунмён, поцелуи Исина всегда были чем-то особенным для меня: такой трепет в сочетании с лёгкими огоньками по всему лицу провоцировал только он. Только его губы, только его тело. Он был моей самой плохой, но при этом самой сладкой мечтой. Мечтой, которая по-настоящему могла убить, покалечить, лишить рассудка. Потом ведь не соберёшь всех осколков сознания, уйдёшь в небытие, забудешь даже, чёрт побери, себя. А казалось, с появлением Чжан Исина в моей жизни я стала забывать и терять себя ещё больше, чем раньше.[два года назад]
Пятничный день был достаточно скучным. Учителя давали знания, совершенно не обращая внимания на то, что кто-то болтал, кто-то спал, а кто-то, как я, витал в облаках и думал о чём-то другом. Ноготками стуча по деревянной поверхности парты, я раздражала Хвиён, которая хотела очень уж сильно вздремнуть. Я за неё беспокоилась, ведь в последнее время она начала чаще спать и меньше времени уделять занятиям, а во сне порой что-то бормотала, дёргалась всем телом. Чувствовалось, что ей было холодно в такие моменты, но ни у неё, ни у меня не было одеяла, чтобы накрыться. Вообще, все всегда должны спать ночью. Как я. С появлением Исина в школе многое начало изменяться. Когда он проходил по коридору, замирали все девушки. Даже учителя останавливались, чувствовали — не кореец, да и он сам что-то среднее между подростком и взрослым. Вечно спешащий куда-то, замечающий порой меня, подмигивающий. А окружающие меня девушки лишь хихикали, потому что думали, что этот искрящийся взгляд, эта улыбка, будто подзывали для сообщения важной новости. Но все важные новости были у меня в телефоне. «Ты сегодня очень красивая». «Зайдёшь ко мне после четвёртого урока?» «В столовой вкусные кимчи». Я улыбалась каждому сообщению, отвечала не на все, конечно же, но так хотелось, чтобы Исин продолжал мне писать. Я не знала, сколько дней он у нас будет проходить практику, но хотелось максимально насытиться этим временем. Сидеть бесконечно в кабинете рядом с ним, пить зелёный чай, просто говорить, смеяться, показывать себя, всю такую настоящую. — Эй, — Чонин хлопнул по парте, привлекая моё внимание — я даже не заметила, как кончился урок, — пошли во двор. — Ты не пугай так, а то я помру. Хвиён засмеялась нам вслед, а я лишь покачала головой и направилась за другом, который на улице чисто по-джентльменски снял с себя пиджак и накинул мне на плечи — в спешке я забыла взять свой, а блузка не грела тело вообще. Ким поправил лацканы и пошёл вперёд, вынуждая меня пойти следом. Мы без проблем покинули здание и стали обходить его. В кармане пиджака нашлась зажигалка — я передала её другу, окликнув. Прислонившись к стене, я снова наблюдала за тем, как он курил, смотря то на небо, то на меня. Он стряхивал пепел на асфальт, а я будто чувствовала, как кто-то за нами наблюдал. Тогда я обернулась. Исин стоял перед окном, в кабинете, и в первую секунду напугал меня. Он кивнул, а потом отошёл от подоконника, скрываясь в темноте помещения. Ким окликнул меня — заволновался, что я смотрела в окно и отступала от него. Схватив меня за плечи, парень развернул меня к себе, всматриваясь в лицо. Он не видел ничего, кроме смятения, а поэтому чуть нагнулся, улыбаясь и дыша на меня сигаретами. — Порядок? — кивнула, хоть «не особо» таяло льдом на языке. Я впервые побоялась, что Исин сделает какие-либо выводы в отношении меня, а поэтому просто, ничего не говоря, потянула Чонина обратно, ко входу, в саму школу, на ходу стягивая пиджак и передавая вещь законному владельцу. Я не знала, куда себя деть от нервов, и именно поэтому рванула в медкабинет, сказав Чонину, что у меня «что-то с животом». Хорошая отмазка. Думаю, в следующий раз не прокатит. Когда я влетела в медицинский кабинет, Исин занимался мальчиком из младшей школы. Рядом с ним стояла его классная руководительница, и я низко поклонилась, сразу же покидая помещение и прижимаясь спиной к стене. Конечно же, Чжан меня заметил, но не успел ничего сказать или сделать, просто просил мальчика открыть рот. Зачем? Явно что-то в рот запихнул и отказывался отдавать. Вскоре послышалось «ура!» и младшеклассник выскочил из кабинета, а вслед за ним — и учительница. Я проскользнула в кабинет и закрыла его на защёлку. — И тебе привет, — голос сзади будто обжёг кожу, заставил обернуться и прижаться к двери. Исин стягивал с рук латексные перчатки и выкидывал их в мусорное ведро. — Что ты такая нервная? Я вот как раз ромашку сушу, может, тебе ромашковый чай заварить? Я прыснула со смеху, отталкиваясь от двери и налетая на парня с объятиями. Чуяло сердце — он сам хотел этого. Его руки коснулись моих лопаток и опустились чуть ниже. Я вдыхала аромат его одеколона, таблеток и резины от руки, чувствовала, что за короткое время этот парень стал мне очень родным. Не настолько, как Чонин или Хвиён, но я привыкла к нему. Хотелось оторваться, чтобы посмотреть в тёмные глаза, улыбнуться, поймать его ответную улыбку, но я не смела этого сделать. — Ты не ревнуешь? — только лишь спросила. Он говорил, повторял часто, что ревнуют только слабые, неуверенные в себе люди. Вот он никогда не ревновал меня к Чонину — понимал, что он мой друг, что не пойдёт на «чужую территорию», даже если мы сбегаем вместе с уроков и прячемся в крошечном магазине, поедая заварной рамён. А я вот ревновала, чертовски ревновала. Эти чувства жгли грудь, стоило симпатичной девушке начать крутиться рядом с Исином, хотелось сразу подойти к ней, взять за волосы и хорошенько оттаскать, чтобы знала, на чьего парня глаз положила. Такие моменты были, конечно, редки, но, о боже, я же подросток, перестройка гормонов, всё остальное дерьмовое в голове — и всё, появилась ревность. Если так размышлять, большинство подростков скрываются в глубине комплексов наедине с самими собой, а с другими людьми показывают себя самоуверенными наглецами, которым палец в рот не клади — откусят по самый локоть. Поэтому и возникает ревность к своим парням или девушкам — из-за комплексов. Сколько раз кто-либо стоял перед зеркалом, щупая лицо, усеянное угрями, и повторял: «я такая жирная, я такая некрасивая, у меня никогда не будет парня»? Я знала нескольких таких людей, я сама была такой лет в пятнадцать, ещё до того, как встретила Чонина, который сказал мне два волшебных слова: «не парься». Кажется, эти слова повлияли на меня больше, чем материнское «ты всё равно красавица, даже с этими прыщами». Не стоит заострять внимание на комплексах, недостатках, особенно во внешности. Это — последнее, на что стоит обращать внимание при гноблении, при замечаниях «о боже, какие же у тебя пухлые щёки, тебе надо похудеть». Мы не выбираем, с какой внешностью нам дано родиться. Если бы мы жили в таком мире, наверно, я бы выбрала внешность Тайги из аниме «ТораДора». А что? Миниатюрная, миленькая, пусть даже характер колюч и не хозяйка вовсе. — Он же твой друг, — Исин нехотя отстранился от меня. — Да и ты уже явно поняла, что принадлежишь мне. Я нелепо почесала нос, понимая, что парень прав — я уже была настолько от него зависима, что воспринимала себя уже как его девушку. Это было забавное наблюдение. Очень забавное. Мы не встречались пока что официально, он не предлагал быть его девушкой, но я чувствовала — этот момент скоро настанет, накроет нас, как одеялом, убаюкает и даст надежду на счастливое будущее. По крайней мере, у меня такая надежда была. — Чушь, — я услышала, как прозвенел звонок, и ничего не успела сказать, как парень просто потеснил меня к выходу, даже не обращая внимания на немного возмущённое «Эй!» — Иди учись, — я развернулась, прижимаясь спиной к двери, и насупилась. Исин вздохнул, наклонился и поцеловал меня в лоб, даря спокойствие и умиротворение, что даже черты лица расслабились, а я сама выдохнула. — Ну всё, Хэджин, иди. Пришлось убрать все свои желания куда подальше и всё же раскрыть дверь, сразу же убегая к лестнице. Даже не повернулась — лицо покраснело, мне было приятно и одновременно неловко. Похлопав себя по щекам, я вошла в душный класс, сразу же проходя к своей парте и садясь к Хвиён. Она лениво что-то искала в телефоне, а заметив меня, ущипнула за щеку, заставив шикнуть и отвесить ей щелбан. — Ну и как там твой живот? — будто издеваясь, протянула подруга, а я лишь закатила глаза ко лбу, беря собственный телефон в руки и видя два пришедших сообщения. — Или как там наш господин студент? А? Парень с китайским именем который. — Ой заткнись, а то не сдержусь, — буркнула, совершенно не обращая внимания на учителя, который втолковывал нам что-то про экзамены. Кажется, он воспринял моё бормотание на свой счёт, а поэтому звучно кашлянул, но я лишь рукой махнула. Не до него сейчас, когда пришло сообщение от прекрасного медика. «После школы поедем вместе. Я на мотоцикле». Прочитав, улыбнулась. Я-то всяк раньше него заканчиваю, могла бы и домой поехать, перед кино приодеться. Второе сообщение заставило улыбнуться, ибо «учись, дурёха» явно было написано с целью поднятия мне духа. Отправив в ответ лишь смеющийся смайлик и сердечко и спрятав телефон, я принялась что-то записывать. Что — сама не знала, просто слушала учителя и писала всё, то он говорил. Уроки в томительном ожидании пролетели быстро, и вот я уже стояла напротив медкабинета. Не решалась постучаться и войти, а потом всё же зашла без стука. — Стучаться не учили? — накатил стыд, потому что парень стоял топлес спиной ко мне, а потом торопливо надел свежую белую футболку. — Господи, Хэджин! — Да чего я там не видела, — и хоть было стыдно, хоть стоило извиниться за столь внезапное вторжение, я кашлянула, захлопнув дверь. — У тебя есть дополнительное помещение, куда ты можешь уйти, а не совращать маленьких девочек на заднем дворе. — Как же с тобой сложно… — Я знаю. Парень натягивал куртку, переобувался, и мы вместе ещё ждали минут пятнадцать, когда большая часть учеников покинет стены, а учителя перестанут обращать внимания на людей, снующих по коридорам. Именно тогда мы вышли из кабинета, направились к холлу, где уже переоделась я, а потом устремились к выходу. Пришлось воспользоваться моим пропуском вновь, и благо, что мы не проходили так, как в прошлый раз. Это стыдное безумие не повторилось — вместо этого я просто передала свой пропуск, дождалась парня, и мы вышли на улицу. — Сначала ко мне или тебе? — я была немного в своих мыслях, а потому не поняла сути вопроса, остановилась, посмотрев на парня как на больного, и саркастично хмыкнула. — Господи… и тебе, и мне надо вещи положить, чтобы потом в кино ехать. — Значит, сейчас ко мне, потому что родители явно уже уехали. Ехали мы недолго, а зашла я домой ещё быстрее. Не хотелось заставлять парня ждать, но выглядеть красивой хотелось больше, поэтому я быстро наносила косметику на лицо, переодевалась и расчёсывала волосы. В спешке чуть не забыла телефон и заветный мешочек, взяла его в самый последний момент, запихнула в сумочку и вышла на улицу. Будто чувствовала, что сегодня он нам понадобится. Исин стоял и с кем-то говорил по телефону по-китайски. Он улыбнулся, увидев меня, и обнял, когда я подошла, не боясь, что я могла услышать разговор. — Поехали теперь ко мне, — на эти слова я лишь кивнула. Разговор парень вёл с мамой, что я поняла из слов прощания. Исин любил свою маму, часто разговаривал с ней, звонил в Китай, хоть и понимал, что денег много спишется. Они могли говорить о чём угодно часами напролёт: парень даже как-то признался, что рассказал ей обо мне, и вроде как госпожа Чжан осталась от меня в восторге, потому что говорил он обо мне только в позитивном ключе. Мы пытались как-то поговорить даже с ней, когда Исин решил нас познакомить, но это случилось чуть позже, уже когда мы стали нормальной обычной парой. Скажу честно и сразу — это было очень неловко. Парень жил в нескольких километрах от меня, только не в собственном доме, а в квартире, которую снимал, натужно работая в Сеуле. Я, честно, не знала, кем он работал, как зарабатывал деньги, но средства на существование у него всегда водились. Я ждала его на улице, не захотев зайти в подъезд, подняться по лестнице на третий этаж и побывать в его обители хоть раз. Будто чувствовала — когда-нибудь буду жить там, успею ещё всё обследовать, исследовать. Каждый уголок, каждый поворот отразится в памяти, врежется туда, и я не смогу их изгнать оттуда. Исин появился в руках с рисовым пирожком, который нёс в руках, и всунул мне его в рот, заставляя засмеяться и всё же прожевать лакомство. Он дождался, когда я всё проглочу, и только тогда сел спереди, чувствуя, как я обняла его, прижалась к спине, и мы сорвались с места. Он не говорил мне, куда именно мы ехали, я доверяла парню полностью, беспрекословно и без раздумий. Мне тогда, на самом деле, стоило задуматься: а как он так быстро заполучил моё доверие, моё расположение? А вот я лично не знаю. Зацепил, однозначно и метко, и я влюбилась, начала доверять. Так же часто происходит. Это же нормально. Сеул кипел собственной громкой жизнью. Светофоры мигали, неоновые вывески пока не зажигались, как и фонари, но давали намёки, что скоро улицы окрасятся в разные цвета: синий, красный, может, белый. Я любила всю эту суету города, его огни, его спешку и людей, которые сталкивались, бежали, двигались постоянно, ни на секунду не переставая. В этой суете я находила особую прелесть, радовалась ей, чувствовала себя по-настоящему живой, не на пустых словах, ведь когда ты в потоке, ты тоже двигаешься, ты думаешь, ты делаешь всё, что делают такие же люди, как ты. Да, конечно, в толпе теряется индивидуальность, но кто запрещал эпатировать? Никто не запрещал. Накрывала темнота, когда мы добрались до кинотеатра. Я устала сидеть, а поэтому сразу встала на твёрдую землю, стаскивая с себя шлем. Безопасность всё же превыше всего, хоть моей дурной голове вряд ли будет хоть что-то. Передав шлем Исину, дождалась, когда он сделает всё, что нужно, и возьмёт меня за руку. Я чувствовала себя с ним в полнейшей безопасности, за его плечами как за каменной стеной. Для меня всегда было важным чувствовать себя с парнями комфортно и в безопасности. Заботу я могла дать, поддержку тоже, и всё это отдавала, отрывала от себя, окружала любимого человека. Я не хотела, чтобы на меня поднимали руку, не хотела понимать, насколько я жалкая, что не могу дать отпор, что-то сделать, а просто принимать удары на себя. Только с возрастом понимаешь, что слаб тот мужчина, который поднимает руку на беззащитную девушку. Противно от таких? Бесконечно. Кинотеатр находился недалеко от нашей школы, и мы очень сильно рисковали. Нас могли засечь, увидеть учителя. Возможно, для нас это ситуация из разряда «ничего страшного», а для них это будет катастрофой. Ну что такого необычного — парень же не учитель в школе, а просто медик-практикант. Ему всё равно должно быть на то, с кем он встречается, гуляет, ходит на свидания. Меня, в принципе, это тоже не волновало — мы не в учебном заведении, чтобы волноваться о чём-то таком. — Ты уверена, что нас не поймают? — всё же спросил Исин, поворачивая ко мне голову. — Уверена. В самом кинотеатре было очень светло, и кажется, что мы были единственной парой, которая в пятницу вечером пришла посмотреть фильм. Мне было это на руку — не надо будет смущаться при виде остальных зрителей и что-то скрывать. Я хоть и понимала — кто обратит на нас внимания, мы молодые, а такие вечно где-то в своей вселенной, вдвоём. Чжан потянул меня к кассе, где нам улыбнулась девушка в форменной одежде. Кажется, она уже устала сидеть на смене, здороваться со всеми и пробивать билеты. — Доверишь мне выбор фильма? — я кивнула Исину. — Спасибо. Разговор с девушкой на кассе был недолгим. Он назвал фильм, места, кивнул на «пожалуйста, подождите», дождался двух билетов и поблагодарил, поклонившись. Деньги он дал как-то незаметно от меня. Один из билетов оказался в моих руках, и я даже названия фильма не успела разглядеть, как Исин потянул меня ко входу в зал. Сказал, что у него в рюкзаке есть вся еда для прекрасного просмотра, и я глянула на табличку, которая запрещала заходить в зал со своей едой. Ладно, кто сказал, что нельзя нарушать правила. Кроме нас, в зале никого не было. Последний ряд был целиком и полностью для нас — Исин усмехнулся, назвал его «поцелуйным», тем самым смутив меня, и потянул по лестнице вперёд. Я спотыкалась порой, но всё же дошла до самого верха, потом проходя до середины и плюхаясь прямо в кресло. Исин опустился рядом, скидывая рюкзак и кладя его на пол. — У тебя серьёзно там есть еда? — шепнула, хоть по экрану уже шёл трейлер какого-то фильма, который будет показываться в августе. — Нет. У меня просто денег на попкорн нет, — не жмот, а бедный студент, понятно. Я не помнила, в какой момент фильма подняла подлокотник, подсела к Исину чуть ближе, опустила голову на плечо и ноги закинула на колени. Наверно, стало просто прохладно, а парень, ничего не говоря, обнял меня за плечи, прижал ещё чуть ближе. Я уже не наблюдала за героями мелодрамы, думала о своём, и когда под конец фильма губы парня тронули мой висок, я очнулась. Глаза были распахнуты широко, мне хотелось что-то сказать, а потом я почувствовала, как мягкие губы Исина коснулись моих. Он запустил одну руку в мои волосы, второй притягивая меня ещё ближе к себе. В тот момент я поняла — таяла, как снежинка на ладони, наслаждалась поцелуем, который значил для меня нечто большее, чем поцелуи с Чунмёном, и я осмелела — обняла парня за шею, прижалась чуть ближе. — Нас сейчас выгонят из зала, — он поцеловал меня куда-то в район шеи, и я вцепилась в его волосы, вынуждая вернуться к губам. Мне было всё равно на фильм, на работников кинозала, которые могли в любой момент прийти, увидеть двух целующихся людей и сделать замечание. Но я целовала Исина, наслаждалась им полностью, забывала даже дышать, и к титрам я уже потеряла дыхание. — Ладно, не выгнали нас, но кажется, что ты мне губу прокусила. — Прости, не хотела, — даже не заметила, что такое произошло, если честно. Нам пришлось покинуть кинозал, потому что сеанс закончился, и мы так крепко держались за руки, как никогда раньше. Персиковая помада была на губах Исина, и я, хихикнув, стёрла её пальцами, притянув парня к себе. Счастье впервые затмевало ум, я не помнила, чтобы раньше такого случалось. Прямо на выходе из кинотеатра Чжан снова обнял меня, поцеловал и спросил: — Помнишь, что я говорил про мешочек? — я кивнула. — Дай его сюда. На самом деле, я пыталась сотни раз прощупать, что же в этом мешочке, но не смела его открыть — Исин запретил. Поэтому я томилась в ожидании, когда хоть что-то случится. И вот мы поцеловались — я будто подгадала, вспомнила, взяла этот мешочек. И теперь он был в руках Исина, который развязывал узелок, что-то доставал. На ладони оказалась маленькая коробочка, которую я однажды всё же нащупала, но оставила, и она раскрылась. Там лежал небольшой кулон, красивый, изящный, и в первое мгновение я прикрыла раскрытый рот ладонью. — Это тебе, — поцеловал в щёку, застегнул цепочку на шее, и я обняла Исина. Подарки для меня от него имели свой особый смысл, и я каждый раз радовалась. — Тебе нравится? — Очень! — я действительно чувствовала себя ребёнком, а оттого и налетела на парня, поцеловала его вновь. Мы целый вечер наслаждались друг другом. Рассекали улицы города на мотоцикле, когда сходили с транспортного средства, то целовались, смущая абсолютно каждого, кто находился рядом. Исин меня таскал на руках, причём вполне себе реально — он держал меня как пушинку, кружил, и я всё боялась слететь, но нет — он крепко прижимал меня к себе, целовал в лоб и вёл себя как очень влюблённый парень. Он таковым и был, правда, в тот самый день я поняла, что значит влюбиться до безумия. Влюбиться до безумия — это когда колени подрагивают от одного его взгляда, это когда в горле пересыхает от одного факта, что он рядом. Любить до безумия — это задыхаться на воздухе от нехватки кислорода при виде любимого человека. Я любила. Очень сильно любила. Но никогда нельзя этому чувству затмевать сознание, главенствовать над ним. Мы должны трезво мыслить, даже когда особенно это делать не хочется. Когда мы стояли, глядели с возвышенности на город, а нас обдували все ветра, Исин спросил меня о дальнейшем. Что будет. А я не знала — дожить бы до завтра, дай бог не умру от прикосновений парня, его любви, которая распространялась по всему телу волнами. Конечно же, не умру, но могу просто перестать дышать на краткое мгновение. Его рука на плече и на талии, мои руки на его руках, он целовал мои волосы. Кажется, мы были слишком влюблёнными, слишком поглощёнными друг другом. — Я хочу быть с тобой, — я повернулась к парню, вставая на цыпочки и целуя его в губы. — Навсегда. — Ты уверена? — новый поцелуй, и вот Исин приподнял меня, усаживая на каменный парапет, прижимая меня к себе и гладя спину. — Ты просто же молодая, обижать не хочу, но вдруг передумаешь. — Слушай, я уж точно не буду говорить, что встречаюсь со стариком, — я хихикнула, ероша волосы парня. — Ты мне нравишься. Очень сильно. Я, может быть, даже тебя лю… Но Чжан прислонил палец к моим губам, запретил что-либо говорить. — Не разбрасывайся громкими словами, когда в них не уверена. Ты можешь эти слова сказать, когда точно всё осознаешь. На самом деле, я уже осознала, что бесповоротно влюбилась. Просто, как по щелчку пальцев. Мысли смешивались при виде Исина, я громко смеялась с его шуток, чувствовала, как нежность при виде него наполняет целиком. Захлёбывалась, жаждала его, дрожала, а находясь в его объятиях, дрожала ещё пуще. Даже когда руки целовал, меня захватывала дрожь, переполняла нежность. — Хорошо, — спорить не стала — пустое, зачем. Было уже девять часов вечера, когда Исин подвёз меня домой. Ноги дрожали, когда я опускалась с мотоцикла, волосы были встрёпаны от ветра, и я заметила свет в окнах своего дома. Родители почему-то не уехали, видимо, планы изменились, но не караулили. И на этом спасибо. Чжан взял меня за запястье, всё же не смог преодолеть себя, прижался ко мне, а я только и могла, что наслаждаться объятиями парня. Рука скользнула по его спине, чуть сжимая ткань. Не хотели отпуска друг друга, а надо было. — Я думаю, маленьким девочкам уже пора делать домашнее задание и ложиться спать, — лёгкий поцелуй в щёку, и парень улыбнулся. — Такая я уж маленькая, — обиделась, потому что считала себя уже достаточно взрослой. Взрослой, чтобы разбрасываться разными словами, гулять до полуночи и распивать алкогольные напитки. — Вот тебе двадцать, а ты думаешь, что ты такой весь из себя взрослый? — Мне в этом году двадцать один. Простое признание не оттолкнуло, никак нет, я просто пожала плечами, мол, с кем не бывает. Всего-то на четыре года старше. У меня у родителей, например, такая же разница в возрасте, только мама старше. Я не пугалась этого. Вообще, чисто по собственным наблюдениям, могу сказать, что такие школьницы, как я, всегда выбирали парней постарше. Ровесники — кто они? Это парни ни с чем, у которых ветер в голове и сознание на уровне тупых шуток про секс. Парни постарше, студенты, привлекают тем, что они именно старше. У них есть деньги, они умеют ухаживать и не шутят тупо. А ещё в них влюбляешься сразу, бесповоротно, не можешь ими надышаться и тяжело отпускаешь. — Всё, пора прощаться, — я чмокнула парня в щёку и еле отпустила его руку. — Пока. Чжан не любил прощаться. Вот вообще. Обыкновенное «пока» вызывало морщины на лице. Он всегда уходил по-английски, не прощаясь, кивал или кланялся, и «пока» не покинуло его уста даже в тот момент, когда он бросал меня: спокойно так, с лёгким сожалением на лице, а я в тот момент чувствовала, как разрывались лёгкие и капилляры по всему телу, как кровь заполняла его. Тогда я наполнилась криком, чувствами, которые хотелось вылить на Чжана, но я позволила себе это сделать, ни о чём не жалея. Мы говорили сегодня с ним о вечности. Так вот, мне повезло. Многие клянутся в любви до гроба, в вечности друг другу, а потом через два дня разбегаются. Кажется, мне стоило радоваться, потому что моя «вечность» длилась два года. Я зашла в дом, слыша, как Исин завёл мотор и уехал. Родители не вышли встречать, они хохотали с кем-то в гостиной. Мама выглядела непривычно счастливой, сидя рядом с собственной сестрой. Ну, а если рядом её сестра, значит, приехали и два моих двоюродных брата-близнеца, которые будут целый вечер, если на ночь не останутся, пошучивать надо мной. — Милая, как день прошёл? Ну, я носила пиджак Чонина, вместе с Исином ушла из школы, а потом пошла на свидание в кино, целовалась там же с парнем своей мечты. А ещё он несколько минут назад уехал, могли бы с зятем познакомиться, да что-то не срослось. В любом случае, игнорировать маму не стоило, особенно когда она в хорошем расположении духа. Лжец из меня никакой, но можно же осторожно сказать, что я была на свидании. — Она там с парнем каким-то целовалась, — мой двоюродный брат, Кёнсу, чуть толкнул меня в бок, и я зашипела. Не любила, когда кто-то из этих близнецов обращал на меня внимание, потому что я всегда старалась притвориться предметом мебели. — А что, нуна? Иди лучше рот продезинфицируй, нам тут чужие вирусы не нужны. — Какой же ты придурок, — я закатила глаза, шепча это. — Что сказала, мелочь? — Что ты самый лучший брат, — оттолкнув парня, я направилась наверх, в свою комнату, проходя мимо Кёнгу, второго близнеца. Их было просто различать — Кёнсу был более дерзким, раскрепощённым, даже не боялся злого взгляда моей матери. Ему было плевать. Бессмертный, что с него взять. Я упала на кровать, закрыв за собой двери. Живот урчал. Никогда не любила столь поздних гостей — приходят, едят, могут оставаться на ночёвку. Оставалось только ждать, когда все уйдут. Сегодня, кажется, я поняла, что значит сильно влюбиться. Пора отмечать этот день в календаре, обрамлять квадратик с датой сердечками и переименовывать Исина в телефонной книжке как-то по-другому. Я знала — сам парень, наверно, сидел сейчас у себя так же. Мы были молоды. Мы были влюблены. И о господи, как же мы были глупы.[07 апреля 2017]