"Исповедь самоубийцы" или Я серьёзно, об этом писал?

       Обычная школа, каких тысячи по России. Класс, каких сотни в Питере. Урок литературы. Да разве это начало предполагало, что что-что могло пойти не так? По-моему нет…        За окном медленно шёл снег, неспешно покрывая школьный участок лёгким белым пухом. Им уже прилично припорошил землю, сантиметра эдак на три. На улице было тепло настолько, что, скорее всего, на очередной перемене многие классы выползут из кабинетов на свежий воздух, что бы порадоваться первому снежку. Возможно, устроят очередную снежную блокаду на пятнадцать минут. А потом дворникам вновь придется сгребать снег в кучи. Если уж снег и продолжит в таком темпе идти до вечера, не прекращаясь и ночью, то завтра точно никто не выйдет из дома. Уж слишком велики будут сугробы.        Марина Сергеевна слегка покачала головой, глядя в окно. Женщина не разделяла всеобщей радости. В отличие от учеников своего класса, что восторженными взглядами следили чуть ли не за каждой снежинкой за окном. Марина Сергеевна слегка похлопала в ладони, привлекая внимание к себе от белой и пушистой массы. — Что ж… Сегодня мы изучим творчество Есенина.        Отовсюду послышалось недовольное бормотание класса. —Да мы его каждый год проходим…! Скука смертная.        Кто-то из мальчишек подал голос, растянувшись по всей парте. Класс согласно замычал, изредка кивая. Действительно. Ведь этого требовала школьная программа. Так что приходилось мириться. Марина Сергеевна издала тяжёлый вздох, качая головой. — Такова школьная программа, мои хорошие. Придётся смириться. Так, сегодня… Сегодня… — Женщина бросила взгляд в учебник, пробегаясь взглядом по строчкам. — Сегодня мы прочтем и разберём одно из самых прекрасных стихотворений Есенина — «Исповедь самоубийцы».        Класс со вздохом открыл учебник. Литература и так считалась здесь не особо интересным предметом, так ещё и название было ну очень уж «позитивное».        Но класс явно не замечал, да и не заметил бы при всем желании, одинокого слушателя, что расположился на подоконнике, закинув ногу на ногу. Это был сам Есенин. Ну, а точнее — его дух, которому, видимо, «у себя» никак не сиделось. Мужчина встал и бесшумно прошёлся по классу, заглядывая в каждое лицо ученика, а после и его учебник. Ничего примечательного дух не нашёл. Лица как лица. Учебники как учебники. Хотя… — Это что ещё такое?        Есенин недовольно свёл брови к переносице, смотря на свой же портрет в учебнике одного из мальчишек, сидящего на последней парте. А точнее то, в кого мальчишка превратил его несколькими линиями ручки. Девятиклассник, высунув от усердия кончик языка, уже завершал свой рисунок, пририсовывая к портрету писателя рожки. — Чёртик?! Ну уж слишком.        Дух коротко усмехнулся. Жаль, что живые не слышат смешков мёртвых. Иначе успели бы хоть что-то предотвратить. Как, например, резкое падение книги на голову. Мальчишка вскрикнул и, обернувшись, посмотрел на книжный шкаф, что стоял в метре от цели, а именно — его головы. — Никита? Ты готов прочесть стих и объяснить о чем он?        Марина Сергеевна приподняла бровь, осматривая ученика. Никита уже было открыл рот для того, чтобы возмутиться по прилетевшим в голову учебником, но промолчал. Он кивнул, поморщившись. — Тогда читай… Мы ждём. — Кхм… Кхм-кхм!

Простись со мною, мать моя, Я умираю, гибну я! Больную скорбь в груди храня, Ты не оплакивай меня. Не мог я жить среди людей, Холодный яд в душе моей. И то, чем жил и что любил, Я сам безумно отравил. Своею гордою душой Прошел я счастье стороной. Я видел пролитую кровь И проклял веру и любовь. Я выпил кубок свой до дна, Душа отравою полна. И вот я гасну в тишине, Но пред кончиной легче мне. Я стер с чела печать земли, Я выше трепетных в пыли. И пусть живут рабы страстей — Противна страсть душе моей. Безумный мир, кошмарный сон, А жизнь есть песня похорон. И вот я кончил жизнь мою, Последний гимн себе пою. А ты с тревогою больной Не плачь напрасно Надо мной!

      Закончив сие чтение, Никита резко кивнул, вроде «Я закончил», и тут же поморщился. Всё же так резко делать того не стоило. Есенин усмехнулся, скрестив руки на груди. — А неплохо читает. — А смысл? В чем смысл данного произведения, Сорин? — А смысл…        Мальчишка тут же уставился в учебник, тщетно выискивая хоть одну подсказку. Но, видимо, нужно было надеяться лишь на свои силы. Никита недовольно мотнул головой. Взгляды класса медленно перебегали с учебника на одноклассника. Тишина затягивалась. Марина Сергеевна, поправив очки на переносице, отвлеклась от заполнения классного журнала и подняла взгляд на ученика. — Ну и? — А.… Ну… Судя по биографии Есенина… Этот стих был написан, чтобы показать чувства, которые он испытывал, во время своего переезда в Петербург. — Чего? Какой ещё Петербург?!        Есенин нахмурился, резкими шагами проходя по классу. Книжный шкаф, что стоял у доски, с грохотом упал вперёд. Класс вскрикнул от испуга. Марина Сергеевна моментально побледнела, смотря на упавший шкаф. И лишь тихий смешок духа, что слышен был только ему, нарушил повисшую тишину.