"Исповедь самоубийцы" или Я серьёзно, об этом писал?

— Класс, спокойно… Этому наверняка есть об-объяснение. — Марина Сергеевна медленно встала со своего места и подошла к шкафу. — К примеру… Это землетрясение. Да. — Угу, землетрясение… Как же.        Дух Есенина фыркнул и, пройдя ещё круг по классу, уселся на подоконник, скрестив руки на уровне груди. Класс привстал со своих мест, смотря на шкаф. — А вдруг это… Призрак? — Лена, ну какой призрак? — Есенина! Ему не понравилось, как ты его стих читаешь! Вот и разносит тут все! У-у-у-у-у-у!        Девчонка вытянула руки вперёд и слегка потрясла кистями, изображая призрака. Никита фыркнул, слегка ударив ладонью по столу, показывая свое несогласие. Есенин закатил глаза, а после — зевнул. — В наше время люди были более собранными. Догадливей, что ли.       Дух еще раз зевнул и по-хозяйски откинулся на подоконнике, прикрыв глаза. И то, только потому, что ему сейчас было довольно-таки скучно. Класс же продолжал таращиться на упавший шкаф. — Ну и? У кого есть другие идеи, кроме «духа Есенина»? — Марина Сергеевна с толикой скепсиса в глазах оглядывала класс. Но нет. Пожалуй, призрак был тут единственным оправданием. — Давайте проведем сеанс экзорцизма! — Какой экзорцизм? Может, спиритический сеанс, Сорин? — А есть разница? — Конечно есть! — Так, давайте успокоимся. Вообще-то урок только начался и мы должны пройти новую тему, — Марина Сергеевна осмотрела класс. — Ну, Марь Сергеевна, какой урок? У нас тут призрак, а Вы со своей темой.        Класс согласно закивал. Учителю ничего не оставалось, как только смириться со всей энергией и стремлению к мистике класса. Тут же было решено провести сеанс, чтобы вызвать Дух Есенина. Хотя он и так уже здесь был, но уже мирно дремал. Послышалось шуршание и скрипы парт. Дух лениво приоткрыл глаза, потянувшись. — Ну и что вы на этот раз задумали, племя младое? Тьфу, чёртов Пушкин…       Обругав Александра Сергеевича, Есенин с мрачным видом встал и подошел к партам, вокруг которых собрался весь класс во главе с Леной, чьей идей и было провести сеанс. На партах красовался бумажный лист, с начерченными на скорую руку буквами и цифрами, для призыва духов. — Это называется доска Уиджи! — Марь Сергеевне и всему классу объяснила Леночка. — Видите, здесь есть все, чтобы поговорить с духом. «Да» и «Нет». Цифры, также весь алфавит, чтобы можно было задать вопрос. — Ага… Поговорить решили, значит, — Есенин подошел ближе и заглянул через плечи учеников. Тихий хмыкнул. — Ну ладно, посмотрим. — Так, а сейчас все положите руки на планшетку. — Куда? — На вот это сердце, Сорин. — Хватит фамильярничать. — Хватит ссориться!        Наконец подала голос Марина Сергеевна. Двое тотчас же утихомирились, уткнувшись в доску Уиджи. Класс дружно положил руки, а точнее — кончики пальцев на планшетку. Есенин приподнял бровь. — Ну и? Что дальше? — Дух Есенина! Мы призываем тебя! Явись и ответь на наши вопросы!        Класс дружно повторил слова одноклассницы. Дух вздрогнул от громкого и писклявого голоса Леночки, тихого завывания класса. Но тут же выдохнул, прикрыв глаза. — Да тут я, тут. Чего надо-то? — Здесь ли ты дух? Ответь нам!        Есенин тут же проклял все на свете и том, и этом, и, дотянувшись рукой до планшетки, двинул ее в сторону, где красовалась криво написанное «Да». Никита удивленно уставился на доску. — Э. Это кто двинул? — Тише! Есенин, кто же ещё? — Не верю, Лен. — Ах так? Тогда… Дух Есенина! Подай знак, что ты действительно здесь! — Знак?        Есенин незадачливо потёр кончик носа, оглянувшись. Но решение, что же такого показать, пришло довольно быстро. Поэт спокойно прошел по рядам, выбирая учебник. Взяв первый попавшийся, пока особо никто не видел, дух подошёл к мальчишке и занёс над его головой книгу. И тут же отпустил. Сорин с громким вскриком вздрогнул и тут же зажмурился. — Ай! Всё, понял — принял! Давайте к делу… Тс… — Неужели? Так, что мы так хотели? Ах, да… Дух Есенина, скажи нам! За что ты уронил шкаф? — За что, за что… Врать меньше надо!        Дух поморщился и тут же вывел через планшетку короткое: «Неверное толкование стиха». Никита поднял брови. — А что тогда? Лен, ну-ка спроси его. Не нравится тут ему, как я стихи объясняю.        Видимо, Сорин не хотел сдавать своих позиций, поэтому был готов спорить самим Есениным, даже несмотря на то, что тот и являлся автором «Исповеди». Марь Сергеевна уже смирилась со всем, молча наблюдая за тем, чем же занимались ее ученики. А точнее — эти двое, ибо остальные ещё пребывали в шоке от самого спиритического сеанса. — О дух Есенина! О чём же ты тогда писал в своей «Исповеди самоубийцы»?        Никита напряжённо смотрел на доску и изредка оглядывался. Мало ли, опять учебником по затылку прилетит. А это не слишком приятный опыт, знаете ли. Молчание длилось минуту. Две. Шла третья. — Ну и чего он молчит? Сам не знает, что ли? — Сорин все же перевел взгляд с доски на одноклассницу, которая, собственно, и являлась проводником. — Ну… Я не знаю.       Леночка вздохнула, смотря на доску. Есенин же сидел на подоконнике в полной задумчивости. Похоже, сам автор задумался, а в чем же действительно был заключен смысл его произведения. Поэт вздохнул и, встав, подошёл к партам. Дух положил руку на планшетку и честно вывел: «Я не знаю». — Чего? Не знает? — Никита поднял бровь. — А чего он тогда знает? — «Много чего! Побольше некоторых!» — тут же отозвалась планшетка. Мальчишка опешил. — И что, к примеру? — «То, что ты из меня чёртика в учебнике сделал!»        Никита замер, а после — поднял взгляд на свою парту, где лежал его ученик. Действительно… Так и было. Но своих позиций мальчишка сдавать не собирался. Словесная перепалка через доску Уиджи продолжалась. — И что с того? А ты вообще не знаешь, о чём пишешь!        Есенин нахмурился и только было занёс учебник над головой Сорина для очередного удара, но тут же. Звонок. Девятый класс дружно отпрянул от стола и, забыв вообще обо всём, собрал сумки и выбежал из класса. Марина Сергеевна вздохнула. — Есенин… Ты еще здесь? — ответа не последовало. Женщина вздохнула и убрала руки с планшетки.        Собрав в кучу сие разнообразие для призыва духов, Марь Сергеевна спокойно выкинула все это и вышла из класса. Дух Есенина медленно прошёлся по классу, задумчиво смотря себе под ноги. — А может, я действительно об этом писал?