abandon

— Проснись и пой, мой братец, — довольно громко пропевает Чимин, влетев в приват-комнату, в которой Тэхен всю ночь уединялся с Сохи, уверенным шагом подходя к изножью просторной кровати и нагло стягивая одеяло с нагретого тела. Девушка ушла сразу же, как только Ким погрузился в сон. Не то, чтобы это было каким-то определенным правилом — освобождать помещение сразу после секса, вовсе нет. Это желание Сохи, простая взаимовыгодная помощь без обязательств со стабильным партнером. — Чимин, видит Бог, я сейчас в таком гневе, что тебе лучше не припираться со мной и объяснить, — Тэхен прерывается, чтобы нащупать телефон на прикроватной тумбочке и посмотреть время. 10:34. — Столь раннюю явку, — стальным голосом завершает он. И если бы перед ним стоял не блядующий время от времени брат, а сотрудник KTC.* или же этого клуба, то у него начали бы трястись поджилки колен, намереваясь не удержать тело хозяина в горизонтальном положении, ибо уж лучше пусть старший Ким будет орать и крыть трехэтажным матом, чем изъяснять все с максимально спокойным видом, будто ему кофе принесли или отчет на подпись, а никак не прервали его двухчасовой сон, ведь чтобы восстановить силы после неимоверно бурной и насыщенной ночи – Тэхену требуется как минимум семь. Но разве это вызывает хоть малейший интерес у лица, на котором самодовольная улыбка и озорные глаза, говорящие – «Мне глубоко поебать на твою усталость». — Мне глубоко поебать на твою усталость и то, что ты ни черта не выспался. — Произносит Чимин с самой светлой улыбкой на планете, бросая скомканное одеяло в лицо старшего. — Я так и знал, — кряхтя, он откидывает тяжелую ткань куда подальше, ибо прекрасно понимает, что обречен, — Ну и зачем ты меня разбудил? — Сюрприз, — выходит так слащаво и лукаво одновременно, но это и не удивительно для Тэхена ни капли. — Поднимайся и упаковывай свой дряхлый зад обратно в джинсы. Пора выдвигаться. — Может расскажешь мне, хотя бы примерный план действий? — Тэхен уже сидит на пассажирском сидении и застегивает ремешок часов на запястье, когда все же задает очередной перефразированный вопрос о том, что его ждет. — Для начала к тебе домой, — говорит Чимин, бросив мимолетный взгляд на брата, который не может справиться с застежкой, а после возвращается к наблюдению за дорогой. — Мой клуб прекрасен во всем, но душ я люблю принимать дома. Плюс, нам нужно переодеться, чтобы выглядеть подобающе, — младший снова поворачивает голову и подмигивает, намекая на то, что это максимум положенной информации о будущем времяпрепровождении. — Собираешься удивлять? — усмехается Тэхен, глядя на то, как Чимин ловко управляет его, Тэхеновым, авто, а улыбка на лице, устремившееся вперед, становиться шире. — Окау, — он тоже разворачивается к лобовому, уперев локоть в дверь и размышляя над тем, что тот успел устроить. Машина плавно останавливается у большого высотного здания, стоящее среди множества других, но все равно отличающегося от них. Ловко выскочив из машины, Тэхен направился к большим железным дверям с дисплеем и камерой, которая передает изображение жильцу, в чью квартиру вы могли позвонить — этакая мини система безопасности. Легко открыв их код-ключом, он обернулся назад, чтобы посмотреть, где запропастилась та извечная заноза, что глубоко впилась в задницу и при каждом движении причиняет дискомфорт, но вытащить ее не удается — слишком маленькая, блядина. — Чего ты там копаешься? — не без удовольствия произносит Тэхен, видя, как младший пытается разобраться в пульте сигнализации. — Где кнопки? — как-то даже удрученно говорит Чимин, гипнотизирую взглядом маленький пульт, что лежит в ладони. — Сенсор. Нужно отстучать код. — улыбка расплывается на лице старшего, который, развернувшись всем корпусом к брату, потешается над незнанием казалось бы, как считает первый, элементарных вещей. — Ах, ты купил новую машину, чтобы издеваться надо мной? — брови изламываются, глаза становятся больше, лицо вытягивается, руки с долей разочарования и безнадеги опускаются вдоль тела, — Ты специально не сказал мне об этом, когда предложил сесть за руль. Вот же засранец! — все тело показывает, какие эмоции сейчас испытывает Чимин, пока Тэхен медленно подходит, тихо хихикая и забирая пульт. — Прости, я не мог удержаться. И это меньшее из того, как я собирался отплатить тебе за то, что ты так бесцеремонно ворвался в мою утреннюю идиллию, — он хлопает того по плечу, и легко коснувшись большим пальцем пульта, где расположен датчик, закрывает машину. — Ненавижу тебя, — тихо шепчет парень, чтобы не услышали посторонние, лишь только он сам. — Не правда, ты любишь меня, — Тэхен опускает взгляд на Чимина, который смотрит упрямо на дверь, игнорируя прошенную фразу. А Тэхен понимает, что он тоже любит, что Чимин — луч яркого и красочного света в его темной и однотонной жизни. Он как глоток самого чистого кислорода, среди этого мегаполиса с многочисленными высотками, где некоторые из них даже не видно за облаками, тысячами машин и десятком заводов, загрязняющими воздух. Парень будто чувствует Тэхена на ментальном уровне, всегда появляется в тот момент, когда старший еле собирает себя с постели по крупицам, и дает ему ту желанную разгрузку. Не физическую, а моральную. Ощущение того, что ты нужен — становится самым ценным, когда находишься в дали от дома, где нет уюта и тепла. И Чимин умело это компенсирует. Каждый раз, когда он приезжает в Сеул, Тэхен очень рад и сильно благодарен, хоть и не показывает свои искренние чувства, переводя все в юмор, но даже этого порой ему дико не хватает — элементарного общения.

***

Они выглядят превосходно, находясь среди свиты общества. Тэхен все же выпутал из младшего место, куда они направляются, аргументируя тем, что ему нужно подобрать соответствующий наряд. Пусть его и не волнует мнение окружающих, но каждое место имеет свой определенный дресс-код, и он не может позволить себе ударить в грязь лицом, потому что в том слою общества, в котором находится непосредственно он, встречают по одежке и провожают по ней же, а ум, так, декор твоей персоны на каких-либо встречах или мероприятиях крупного масштаба, потому что каждый считает себя умнее, красивее и богаче. А Тэхен и спорить не станет, это бессмысленно перестраивать то, что устанавливалось и вживалось годами — за один раз не искоренить. Узнав некоторые подробности вечера, он выбирает современную классику, если это можно так назвать: черный костюм-двойка свободного кроя, белая рубашка, расстёгнутая на три пуговицы, и черная водолазка под ней с высоким воротом, в заключении образа идет тонко плетённая серебряная цепочка на шее и парочка таких же колец на пальцах, чтобы хоть на чем-то был акцент. Чимин же надел тёмно-серый костюм, сшитый точно по фигуре, в тонкую белую полоску и, также как Тэхен, под низ выбрал белоснежную водолазку, которая подчеркивает его приятный цвет кожи, добавив к образу ремень в массивной пряжкой от Gucci и крупные часы на запястье. Ничего особенного в их образах нет, если не брать в расчет то, от каких они брендов. Это не какие-то вычурные наряды, кричащие о их состоянии на всех и каждого, им это просто ни к чему, ведь они не стремятся за тем, чтобы кому-то доказать что-то посредством шмоток, которые по сути не стоят своей цены. Они уже показали людям то, чего добились и кем являются. Сегодня проводится закрытая демонстрация картин, собранных со всего мира от многих деятелей искусства, и показ-мод малоизвестных дизайнеров, которые так хотят подняться в своей сфере, а приглашенные гости воспринимаются, как послы доброй воли, делающие красивые жесты в виде немалых купюр спонсорства, что послужит хорошей поддержкой в дальнейшей работе и, может быть, процветанию. Об этом Чимин говорит уже сидя в безупречно черной bmw i8, которую выбрал сам из того, что имелось у старшего, и понимает, что такие вечера Тэхен любит больше, чем его клуб. Он видит это в глазах брата, когда он смотрит на какие-нибудь картины в новостях, где говорят о скорой грандиозной выставке, а еще проще посмотреть на домашнюю библиотеку Тэхена, в которой целый стелаж занимают книги с красочными иллюстрациями и описаниями скульптур и живописи. И сейчас в них пробудились маленькие искры. Поэтому Чимин и делает такие казалось бы ненавистные, для его брата, сюрпризы. Ведь, видя глаза Тэхена такими безжизненными при видеозвонке, когда он не может приехать и пытается компенсировать этим свое отсутствие, младший, рассматривая вновь осунувшиеся лицо, что не излучает никакого прежнего света, и усталую улыбку, понимает, что что-то возместить он все же не может. Машина останавливается около роскошного здания Дворца Искусств, чья подсветка переливается невероятными бликами на черном покрытии авто, создавая некие своеобразные Галактики. Кимы выходят из нее, направляясь к широкой лестнице, покрытой белой ковровой дорожкой, что ведет прямо к резным дверям. Все это выглядит как пародия на кинопремию, даже стоит парочка фотографов для пущей убедительности и должного проявления самолюбия администрации, которая ни за что не упустит повод выгулять свои специально купленные костюмы и платья для подобных мероприятий. Тэхену не нравится это — всегда находиться в центре внимания, да в таком, что в рот заглядывают, и «кричать» своей персоной об уровне слоя, к которому относится, и сколько их еще под ним. Пока они поднимаются, к ним подбегает парнишка, в строгом черном костюме и такого же цвета галстуке-бабочке, и наклоняется в поклоне девяноста градусов, протягивая руку. Тэхен сначала теряется, думая, что это чересчур, но у каждого свои роли и такова работа этого юного парня здесь — парковать и пригонять машины. Ким смотрит как-то с жалостью, но ключи все же кладет. Это их роли. От той красоты, что находится внутри, рот раскрывается в изумлении, что и происходит с Чимином, не говоря уже о том, в каком восторге пребывает Тэхен. Он знает почти каждую картину и чуть ли не наизусть выучил их истории создания, и то, как выглядят штрихи, вырисованные мастерами. Несмотря на статус «закрытого» мероприятия, людей собралось очень много: все высшее общество, что занято только собой и своим бизнесом, ведь такое место является отличным вариантом для знакомства с выгодными партнерами, и благо, они пока не видят старшего из братьев, хотя младшего они тоже вряд ли упустят. Обслуживающий персонал снуется от одной шишки к другой, вылезая из кожи вон, чтобы хоть как-то услужить тем, кто этого не оценит в любом случае — подобным людям всегда мало. Окинув всех присутствующих взглядом, старший Ким подходит к первой картине — Рождение Венеры — его любимая, сразу после работ Винсента Ван Гога. Она поглощает не только эстетикой произведения, но и историей самого художника. Он видит в этом свою романтику. И то, как жизнь может играть всеми нами: даруя свет и отбирая его, когда вздумается. — Из всех имеющихся ты пришел к самой заезженной, — Чимин подходит со спины, и скучающе отпивает шампанское из бокала, передавая второй Тэхену. — Это моя любимая, — то, что сейчас читается в глазах напротив не передать словами – детская радость с восхищением перемешались, образуя невероятное соединение, еще раз говоря Чимину о том, что он не прогадал, выбрав это место. Ведь младший тоже, как и Тэхен, будет бороться за тот свет, что есть в человеке, стоящего прямо перед ним. — Почему? — Из-за той истории, связанной с девушкой, что послужила прототипом Венеры для Сандро, и его самого, — он посмотрел на брата, проверяя, слушает ли он его, и продолжает, — Девушку звали Симонетта Веспуччи. Она умерла в 23 года от чахотки. На нее смотрели, как на божество того времени. Мужчины, что побогаче думали одарить ее всем, чем можно, а те, кто не мог себе этого позволить – просто вздыхали ей вслед. Но она была замужем, и всем отвечала только отказом, что вызывало удивление и восхищение с ноткой зависти у женской половины населения. Она были словно картина: смотреть на нее можно, но трогать может только один. — На этих словах Тэхен делает паузу и теперь очередь Чимина смотреть на брата, тщательно разглядывающего картину вблизи. — Исключением не был и Боттичелли. Он был влюблен в Симонетту, и это действительно приводит в восторг. Творец из картины в картину переносил ее черты лица, даря жизнь ее образу и после смерти. Это насколько нужно было любить, чтобы запомнить все до мелочей и воспроизводить ее в каждом произведении на протяжении стольких лет. Я думаю, он боялся забыть ее черты, но они лишь больше оседали в нем спустя время выведения ее лица на очередном холсте. Своеобразная игра восприятия. — Действительно, впечатляет. Даже появляется желание углубиться в искусство, — с наигранным воодушевлением проговаривает Чимин, сощурив глаза и придерживая подбородок левой рукой, что упирается в прижатую к груди правой, чтобы просто со вздохом закончить, — А нет, уже исчезло! — С самой радостной улыбкой, убирая руки в карманы брюк, направляясь к следующей картине. Старший усмехается, выпив все содержимое бокала разом, подмечая, что шампанское здесь очень даже неплохое. Чимин с Тэхеном обошли все, что было на выставке, обсуждая какие-либо детали. Младший не разбирался в живописи, но это не мешало ему слушать брата, что охотно делился теми знаниями, которыми обладал сам. Раньше он буквально ходил за ним попятам, ведь ему всегда нравилось слушать его рассказы, а старший не смел его прогонять фразами: «ты мне мешаешь, проваливай». Тэхен всегда относился к нему с трепетом, и по сей день ничего не изменилось, даже не смотря на то, каким засранцем он стал. Это именно та братская связь, которую не разрушить. И вот сейчас он рассказывает про создание картины «Тайная Вечеря», пока внимание всех не привлек мужчина средних лет. Он был одет в классический черный костюм с такой же рубашкой, что была расстегнута на две пуговицы, показывая ключицы, после удара вилкой по бокалу мужчина начинает свою заготовленную речь: — Я рад приветствовать Вас всех и хочу поблагодарить за присутствие на этой выставке, которая проводится в качестве благотворительной дебютной площадки нескольких дизайнеров. — Он говорит уверенно, без колебаний и с легкой улыбкой, показывая свою любезность и благодарность. На Тэхена не действует, он здесь ради искусства. — Буквально через пару минут начнется демонстрация новых брендов, которые только с Вашей помощью смогут попасть на мировую арену. — Вот это уже похоже на правду – все дело в славе. — Уверен, Вам понравится. Приятного вечера. — Мужчина чуть кланяется и удаляется. Официанты просят людей освободить некоторое пространство, создавая некий подиум для тех, кто будет продавать на себе ту одежду, которую посчитают нужным модельеры. На самом деле, Тэхен заинтригован, ведь мода для его тоже не последний звук, как и для Чимина, которого старший поставил в первый ряд, на что младший фыркнул. Рост — избитая в ничто тема. Свет приглушается, освещая только созданный людьми коридор, начинает играть инструментал с четким тактом, и вот появляются первые модели. Представление началось. Первая коллекция прошла без происшествий, но ничего нового, что могло бы зацепить взгляд, хотя бы одного из Кимов, не показала. Поэтому, сделав свой прогноз, Тэхен решил выйти из живых кулис и посмотреть картины еще раз. Благо они подсвечивались отдельными светильниками, направленные прямо на полотна, не отвлекая собой от происходящего в центре зала. Он направился к работам художника, что заставляет его думать о значении одной важной для него картины — Влюбленные, в двух вариациях и с двумя вариантами расшифровки смысла творения. В первой говорится, что люди, изображенные на картинах – любовники, и скрывают лица под белой тканью, понимая всю суть того, что они делают, а точнее, что делает с ними их любовь, которую просто невозможно игнорировать и как-то отвергать, когда обещали «долго и счастливо» совсем другим людям. А вторая же рассказывает о влюбленных, которые из-за своих чувств ослепли, не видя никого и ничего вокруг, включая изъяны избранника. Тэхен думает о каждом значении и не может сказать, какой из них верный, считая это либо хорошей уловкой художника, либо тем, что он называет — «свой конец», где каждый придумывает свою концовку, что будет по душе именно тебе, другой же создаст свою. Но главным для Кима остается одно: почему именно белое? Знак чистоты? То, что можно начать заново, стерев все, что было до? С этими мыслями он и подходит к серии картин, замечая на одной из них сложенный пополам листок бумаги с вырисованными Ким Т. Взяв листок в руки, Тэхен хмурится, когда глаза, пробегаясь по тексту, доходят до конца. Он убирает написанное во внутренний карман пиджака, решая разобраться с этим чуть позже. Потому что прочитанное в записке:

«Радуйся тому, что видишь. Ведь совсем скоро, картины станут последним, что будет тебя интересовать. Расскажем миру другую историю о тебе . Приятного вечера.»

просто так не вывести ни с бумаги, ни с памяти.