По делам твоим

      — Ну, что там? Выживет? — с тревогой спросил водитель Серёга, едва Родион уселся в кабину.       — Всё норм, — ответил тот чуть отстранённо. — Доктор, говорят, волшебник, — и усмехнулся.       А ведь и впрямь волшебник. Никто из наряда не верил, что собака выживет, но и бросить животное умирать в мучениях даже не подумали. Всю дорогу до ветлечебницы Родион держал псину на вытянутых руках, чтобы хоть немного облегчить боль. Теперь у него самого болели спина, шея и руки, но это такой пустяк по сравнению со спасённой жизнью, пусть и собачьей.       Про то, что доктор его заинтересовал, Родион благоразумно промолчал — хватит Серёге на сегодня потрясений. Это они с ребятами за годы службы навидались всякого, а Сергей пришёл в часть недавно, молодой ещё, вон как переживал за собаку, до сих пор бледный сидит. А если ещё и Родион вдруг признается, что он совсем не такой, каким тот его себе вообразил, то кто знает, что придёт парню в голову.       Сергей больше с вопросами не приставал, успел уже понять, что из Родиона слова лишнего не вытянешь, пока сам не захочет что-то сказать. Родион был в курсе, что в части его за глаза называли Принцем: вроде и прост, а расстояние держать умеет, близко к себе никого не подпускает. Он к этому не стремился, отношения со всеми хорошие, ровные — в их работе по-другому нельзя, — но, видимо, было в нём что-то такое… Аристократическое — сказал бы тот же Серёга.       Сам Родион ничего аристократического в себе не замечал и в данный момент раздумывал совсем о другом. Доктор его зацепил. Не внешностью, нет. Встреть он этого здоровяка на улице — не задержался бы даже взглядом. Что называется — не в его вкусе. Была у него слабость: любил всё красивое, и партнёров всегда себе выбирал таких, чтобы глаз радовали. А то, что в большинстве случаев все они оказывались пустышками, не особо его расстраивало. В конце концов, в постели ум не нужен, а дальше неё он в свою жизнь никого не впускал.       В местной тусовке, где он появлялся время от времени, за ним закрепился образ холодного одиночки, и Родиона это устраивало. Романтический флёр притягивал к нему парней, словно свет мотыльков. Да, Родион не был затворником и со смехом относился к слухам, кишащим за его спиной, но менять ситуацию не спешил. Не то чтобы он осознанно выбрал одиночество, просто не встретил пока того, с кем мог бы его разделить. Не особо и искал, если честно. А тут вот, поди ж ты, нежданно-негаданно встретился с тем, кто сумел-таки пошатнуть годами выработанное спокойствие.       Кого-кого, а этого Семёна Эдуардовича трудно было заподозрить в принадлежности к их лагерю, но чуйка ещё ни разу не подводила Родиона. Из своих — это точно. И совсем другой. Внешне суровый, даже немного сердитый, а глаза такие светлые, детские. Казалось бы, что можно было рассмотреть за то время, что он был в кабинете, ан нет. Пока доктор возился с псом, Родион внимательно следил за ним. Сначала с недоверием, а потом уже с интересом. А уж когда лысый великан улыбнулся, в Родионе проснулось что-то такое, названия чему он пока не находил. Оттого и мучился сейчас вопросами.       Улыбка у Семёна была чуть кривоватая, как будто он её стеснялся. А зря! Она мгновенно его преобразила. Сразу стало заметно, что доктор не так уверен в себе, как хотел показать. Нет, Родион хотя и не понимал ничего в этих лекарских делах, но заметил, что тот действовал чётко и профессионально, без лишней суеты, при этом очень аккуратно, стараясь не причинить лишней боли. В чём-то их работа была схожа: оба спасали, а уж что или кого — другой вопрос. А вот себя Семён, видимо, не умел ни спасать, ни защищать. Закончив с собакой, засмущался, растерялся и сбежал.       «Такой большой и такой пугливый, — подумал Родион, почти засыпая. — Точно как его пациенты. Интересно, получится приручить?»       — Приехали, — прервал его размышления Серёга. — Теперь мыться, и можно отдыхать.       — Ага, — Родион зевнул, потянулся, — надеюсь, сегодня больше вызовов не будет.       — Хорошо бы, — согласился Серёга, въезжая в гараж.       Оставшееся дежурство прошло спокойно, но отдохнуть не удалось. Взрослых мужчин, повидавших немало, увиденное задело за живое. Они то задумчиво молчали, то начинали бурно обсуждать и возмущаться.       — Так что там сказали? — спросил кто-то.       — Жить будет, — ответил Родион. — За лечение я заплачу, но потом надо будет его забрать.       — Чего это ты заплатишь?! — возмутился Андрей Николаевич, самый старший в их расчёте. — Скинемся! Скинемся же? — обвёл он всех взглядом. — И место ему найдём, будет псом-пожарным, натаскаем — будет с нами на вызовы ездить.       Мужики одобрительно загудели, соглашаясь. Родион только усмехнулся: как дети, в самом деле. Кто первый бросил на стол деньги, он не заметил, но стопка купюр стала быстро расти. Тут же начали обсуждать клички, остановились на Дымке. Кто-то робко возразил, что, мол, нехорошо как-то, будет по части Дымок носиться, но мужики дружно возразили, что лучше уж такой дымок, чем настоящий.       Сменившись, Родион вышел на улицу и задумчиво потоптался у ворот, решая, как будет лучше: сразу поехать в клинику проведать собаку и уладить все формальности, чтобы не подумали, что он обманул, или всё-таки сначала отправиться к себе — отдохнуть и привести себя в нормальный вид? Мысль об отдыхе перевесила угрызения совести.       Автобус пришёл быстро, и даже свободное место нашлось, как по заказу — у окна. Ехать ему было прилично, можно и подремать. Что Родион и сделал, прислонившись головой к стеклу. Тело расслабилось, а вот уставший мозг всё никак не хотел успокаиваться, подкидывая одну картинку за другой. Неожиданно перед глазами возник образ Семёна Эдуардовича, и Родион вздрогнул, стряхивая с себя дрёму.       Чем же всё-таки зацепил его доктор? Он в мелочах стал вспоминать, что успел рассмотреть. Большой, с виду неуклюжий, а движения выверенные, даже плавные. Крепкие руки и длинные пальцы. Родион вспомнил, как эти пальцы поглаживали собаку, как аккуратно и нежно обрабатывали раны. Интересно, он только с животными такой? Родиону захотелось испытать прикосновение этих рук на себе. «Бред! — мотнул он головой. — Чушь!» Ещё большим бредом показалось неожиданное возбуждение. Родион решил, что это от усталости. Вот отдохнёт, посмотрит на этого доктора свежим взглядом — и наваждение пройдёт. «Он совсем не в моём вкусе», — то ли успокаивал, то ли уговаривал он себя всю оставшуюся до дома дорогу.       Поспал он совсем ничего, уже через пару часов подскочил и понял, что пока не разберётся со всем — успокоиться не получится. Чёртов доктор и во сне не давал покоя. Быстро собравшись и прихватив конверт с деньгами, он отправился в лечебницу.       В отличие от вчерашнего вечера, пациентов сегодня было много. Родион терпеливо ждал, когда можно будет зайти в знакомый уже кабинет, а рядом мяукали, рычали, шипели, уговаривали… Как такое можно выдерживать целый день?       Наконец подошла и его очередь.       — Добрый день, — произнёс Родион, входя в кабинет.       Поздоровавшись в ответ, на него с удивлением посмотрели и вчерашняя девушка, и сам Семён, не видя рядом с ним никого из обычных для этого места посетителей.       — Я вам вчера собаку привёз, — пояснил Родион, — после пожара.       — Ой, я вас и не узнала, — воскликнула девушка. — Вчера вы совсем по-другому выглядели.       — Ну да, — улыбнулся Родион и посмотрел на Семёна.       Доктор в разговор вступать не спешил, внимательно рассматривая посетителя, пока тот перебрасывался словами с ассистенткой. А когда Родион неожиданно поднял на него взгляд, смутился, стал перебирать бумаги на столе, словно потерял что-то.       — Вы, наверное, хотите посмотреть на пёсика? — наконец спросил он, прокашлявшись. — Света вас проводит…       — Да, хотел бы, но у меня к вам есть несколько вопросов, — возразил Родион. Говорить, что вопросы не имеют никакого отношения к состоянию пса, он не стал.       — Хорошо, пройдёмте, — позвал его за собой Семён Эдуардович.       Идти далеко не пришлось, собака находилась в соседней с кабинетом комнате. Сказать что-то о её состоянии было трудно — она спала. Вернее, он — поправил себя Родион.       — Ну вот, сами видите — спит, — констатировал очевидный факт Семён Эдуардович, по-прежнему не желая смотреть Родиону в глаза.       — Угу, спит, — согласился Родион. — Это же хорошо?       — Конечно. Сегодня мы его ещё подержим в этом состоянии, а завтра уже можно будет выводить. В принципе, как я вчера и сказал, всё не так страшно, но меня беспокоит его истощение. Сами понимаете, сил на борьбу у организма нет…       — Понимаю, — кивнул Родион. — Знаете, мне неудобно вас отвлекать, там вон сколько народа сидит. Давайте вечером встретимся? Я в благодарность угощу вас ужином, а вы расскажете мне, как его выхаживать. Я же правильно понимаю, что долго вы его держать не сможете?       — Всё верно, но, к сожалению, не могу принять ваше приглашение, меня ждут дома.       — И что, нельзя позвонить и предупредить? — Родион спросил и понял, что поспешил и совершил ошибку — не стоило давить с ходу.       — Нет, нельзя, — ответил Семён Эдуардович и наконец посмотрел ему в лицо — прямо и жёстко. Тон голоса неуловимо поменялся с мягкого на холодный.       — Тогда, может, я вас провожу? — поспешил исправиться Родион.       — Не нужно, я на машине, — стоял на своём упрямый доктор.       Родион растерялся, аргументы не находились, и тут ему на помощь пришла Света.       — Семён Эдуардович, там Астахова пришла, — шёпотом сообщила она, опасливо оглядываясь.       — Светочка, — обратился к ней Родион, — помогите мне! Хочу пригласить Семёна Эдуардовича поужинать, а он отказывается.       Света непонимающе посмотрела на Родиона, и тут до него дошло, как странно прозвучала его просьба.       — Но он не может, — неуверенно пробормотала Светлана, и у Родиона неприятно кольнуло внутри. Неужели ошибся? Неужели эти двое не только коллеги? — У него Егорка, — между тем пояснила Света. — Он даже с нами на чай никогда не остаётся…       — Света! — одёрнул её Семён Эдуардович и добавил спокойнее: — Пригласите Тамару Антоновну в кабинет, я сейчас.       Девушка быстро исчезла, ойкнув и прикрыв дверь, а Родион спросил:       — Егорка — это сын?       — Егорка — это енот, — вздохнул доктор, всем своим видом говоря: «Оставь меня в покое».       — Серьёзно? Никогда не видел живых енотов, — осторожно намекнул Родион. — Не отказался бы посмотреть. Можно?       — Только давайте не сегодня, — сдался Семён Эдуардович, опять вздохнув. — Телефон у вас есть, Света вчера давала вам нашу визитку, позвоните — договоримся.       На приглашение в гости ответ доктора походил мало, но Родион был рад. Он решил не давить и не настаивать — пусть всё идёт как идёт. Ещё не победа, но он уже на пути к ней. Крепость не собиралась сдаваться, и это заводило. Родиону никогда — никогда! — не отказывали, и неуступчивость Семёна Эдуардовича вызывала почти охотничий азарт.       Домой он пошёл пешком. Неблизко, да, но погода благоприятствовала, тело требовало движения, а мозг — перезагрузки. Чем, ну чем же всё-таки так зацепил Семён?! Что в нём такого? Родион задавал себе вопрос за вопросом, но не находил ответов. И вдруг остановился, словно громом поражённый. Неужели он влюбился? Да нет же! Или да? Да, кажется, так и есть. Действительно влюбился — с первого взгляда, только не сразу это понял.       И теперь перед ним стояла непростая задача: добиться ответных чувств от Семёна Эдуардовича. Вариант прийти и признаться не прокатит — не поверит. Он и сам бы такому не поверил. И что ему делать — не имел ни малейшего понятия, поэтому решил не загадывать и действовать по обстоятельствам. Должно же мироздание воздать ему должное!       Родион не считал себя кем-то особенным: просто жил, просто работал, просто делал то, что считал правильным и нужным. Никого не обманывал, не совершал подлостей. Может, и не творил добро намеренно, но и зла не совершал. И ему казалось, что судьба могла бы его за это отблагодарить, тем более просит он не так уж и много.