Hurricane

      Ярко-оранжевый мяч звонко и упруго бьётся о натёртый до блеска пол спортивного зала.       Прыг-скок.       Такой же яркий, как мазки подсолнухов на оригинале Ван-Гога, которая висит в обеденном зале Торнхилла. Не любовь к искусству, а доказательство статуса.       Прыг-скок.       Пламенеющий, как непокорные вьющиеся волосы Джейсона в лучах полуденного солнца, когда Шерил видела его в последний раз на берегу реки.       Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок.       Прямо как сердце Шерил, которое всем кажется настолько холодным, что его можно покрошить в бокал виски, подскочило к самому горлу при виде тела брата с ровным отверстием, оставленным пулей, аккурат посередине его высокого лба.       Именно в том месте, где она в самый последний — как оказалось — раз, оставила влажный и теплый след от поцелуя.       Шерил кажется, что из огромного спортзала весь воздух выкачали. Она будто видит себя со стороны: траурная бледность, «взгляд на тысячу ярдов», долбанное ПТСР. Королеве нельзя склонить голову в скорби, а то корона, глядишь, укатится.       Она с трудом смаргивает оцепенение. Чтобы отвлечься переводит взгляд на игроков. Молодые преисполненные тестостероном одноклассники мечутся в спортивном азарте. «Лисички» ожидают окончания урока, чтобы приступить к репетиции танца к субботнему матчу. Шушукаются и хихикают, исподтишка разглядывая блестящие от пота крепкие тела парней. Реджи Мантл уверенно ведёт мяч. Он вальяжен и самодоволен, как и пристало общепризнанному школьному королю. Арчи Эндрюс сосредоточен, но неизменно улыбчив и незлобив. Вид его рыжей шевелюры в стиле Джеймса Дина вновь заставляет внутренности Шерил болезненно сжаться. Временами он слишком похож на Джейсона. В противоположном углу зала угрюмой тенью маячит Джагхед Джонс, уткнувшись в дешёвый детектив. Он нетерпеливо притопывает носком кеда, будто отсчитывая секунды до конца школьных уроков, чтобы вернуться к своим обычным делам — иступленному стрекотанию печатной машинки или расчленению случайных зевак в своем склепе. Черт его разберет! Из него такой же спортсмен, как и из Кевина Келлера, который вроде бы и участвует в матче, но с большим удовольствием шушкался бы с девочками, обсуждая одноклассников.       Реджи легко и играючи обходит соперников и бежит вдоль боковой линии, озаряя лучезарной улыбкой, тающих от этого внимания чирлидерш.       — Шерил, — он окликает ее, замирая на линии для штрафного, — если я сейчас попаду в корзину, удастся ли мне также попасть в твое сердце?       Это ничего не значащая фривольная любезность, всего лишь очередная шалость в их затянувшейся и не случившейся влюбленности, которая никогда не превратится в сказочное «долго и счастливо». Принцу предназначена принцесса и наоборот, даже если вместе им до зевоты скучно, что подтвердило их первое и единственное свидание в кафе у Поупа пару лет назад. Но Шерил знает правила, поэтому тянет красные губы в улыбке и посылает в ответ легкий воздушный поцелуй. Мяч бьётся о щит и пролетает сквозь кольцо под ликующий вопль Мантла.       В то же время Билли Харгроув демонстративно стягивает с себя футболку и кидает ближайшей «болельщице», пошловато подмигивая. Девчонка показательно морщится и нарочито закатывает глаза, однако не выпускает из руки влажную ткань, сжимает в кулачке, хранит предлог для того, чтобы подойти после урока.       Билли движется с опасной грацией лесного хищника, и не гнушается грязных приемов и силовых. В игре он тот, кто есть на самом деле — тело молодого греческого бога и кипящая ярость за этим идеальным фасадом. Будто бы случайно в борьбе за мяч он со всей силы бьёт Реджи локтем в челюсть. Шерил кажется, что она даже слышит, как от удара клацают зубы. Мантл со злостью толкает ухмыляющегося Харгроува в ответ, а тому будто только того и нужно. Завязывается нешуточная потасовка. Билли с какой-то животной яростью подминает под себя рослого Реджи.       Все в зале замирают, внезапно становится так тихо, что слышно шумное дыхание дерущихся и то, как Харгроув угрожающе шипит в самое ухо распластанного Мантла.       — Теперь я здесь король, — выдыхает он, подтянув к себе за ворот футболки.       Арчи крепко обхватывает Билли поперек груди и силком стаскивает с Реджи. Даже Джонс отрывается от книги, но всего на пару секунд. Слух внезапно режет истерично-заливающийся свисток тренера, разбивая давящую тишину.       — Харгроув, Мантл, остаетесь после уроков, — хрипло окликает тренер, пытающихся отдышаться соперников. Харгроув пятерней зачесывает назад прилипшие к лицу волосы, не сводя тяжёлого взгляда с Реджи.       — Но, какого черта, Реджи не виноват! — Шерил уверенной походкой направляется к тренеру. — Это не он начал драку.       Она никогда не была борцом за справедливость в отличии от того же героического дуралея Эндрюса, но ее раздражала агрессивная настырность Билли.       — Выражаться при учителе! Мисс Блоссом, составите им компанию.       — Но у нас репетиция к субботнему матчу, — внезапно рядом с Шерил выступает воинственно настроенная Бетти Купер. Она была словно из той же кукольной коробки, что и Эндрюс. Идеальная пара из ситкомов пятидесятых. Даже удивительно, что Арчи спелся с темпераментной Вероникой, а Бетти предпочла ему Джагга, будто бы появившегося из комиксов Чарльза Аддамса.       — Элизабет Купер, первое предупреждение за препирательства с учителем, — тренер непреклонен в борьбе за свой авторитет, который сейчас беспощадно подрывали.       — Предупреждение? К черту! — невозмутимо обрубает Бетти.       — Итак, Купер, Харгроув, Мантл и Блоссом отправляются в комнату для наказаний, к ним хочет присоединиться кто-то ещё? Я жду, места всем хватит!       — Я и так уже наказан сегодня и на пару дней вперёд, — неожиданно подает голос Джагхед, — могу и проводить.       — Вероника, — Шерил обращается к настороженной, но не желающей лезть не в свою войну, Лодж, которая сейчас удерживала Арчи от опрометчивых поступков за подол футболки. — Сегодня ты — капитан.       Она выходит из зала первой, не склонив головы и не оглядываясь. Остальные тянутся следом.

***

      В классе для наказаний тихо настолько, что отчётливо слышно, как часы отмеряют казавшееся вечностью время, и как Бетти нервно щелкает ручкой над чистым листом блокнота. Наконец-то Джаг отрывается от своего бульварного чтива и мягко дотрагивается до ее плеча. Шерил думается, что это совсем не из любви, а от того, что Джонса тоже бесит этот звук. Она же скучающе разглядывает безупречный алый маникюр, телефоны пришлось положить в коробку на учительском столе. Ей уже кажется, что в аду совершенно не нужны сковороды и котлы, ведь грешников можно просто оставить вариться в тишине и собственных мыслях, сводя тем самым с ума.       Реджи сверлит ненавидящим взглядом Харгроува, который в свой очередь медленно качается на стуле, запрокинув голову далеко назад и мерно отталкиваясь ногами и снова мягко приземляясь.       Преподаватель, призванный присматривать за нерадивыми нарушителями школьной дисциплины, с редким шуршанием переворачивает газетные листы, чересчур обильно смачивая пальцы слюной. В какой-то из моментов этого гнетущего заточения дверь открывается и на пороге появляется секретарь директора. Она торопливо подходит к учительскому столу и шепчет несколько слов на ухо учителю. Тот почти вприпрыжку, будто наконец-то ощутил свою нужность (или, что в учительской появились свежие пончики), спешит ретироваться из класса.       — А я думал, что мы будем писать на доске до хера-с-чем-нибудь-раз, что больше не будем плохими. Хотя, как показывает пример Барта Симпсона, методика доказанной эффективности не имеет, — Билли наконец-то подает голос.       — Если ты думаешь, что твоя идиотская шутка способна разрядить обстановку, то ошибаешься, Харгроув, — шипит Мантл, — я, блядь, не должен быть здесь, ты — долбаный психопат.       — Реджи, не надо, — жалобно тянет Бетти, с опаской поглядывая на Билли, который не спешит менять позы и вступать в перепалку, но ожидать можно всякого. — Нас всех не должно тут быть.       — Почему же, я вполне на своем месте, — меланхолично подмечает Джагхед, перелистывая очередную страницу.       — Джонс, а за что ты, здесь, кстати? — Харгроув наконец-то возвращается в вертикальное положение и поворачивается к Джагхеду. А заодно и к Шерил, которая сидит прямо за ним.       — Поспорил на литературе о том, является ли «Над пропастью во ржи» действительно культовой книгой и до сих пор отражает бунт подрастающего поколения против основ.       — Просто поспорил? — Билли щурится в притворном недоумении.       — Немного перегнул, — мямлит Джаг и косится в сторону Бетти.       — Он назвал учителя «костной в своих убеждениях сволочью», — заканчивает за него Купер.       — Уже жалею, что не записался в этот класс. — Харгроув широко и едко улыбается.       — Лыбишься, значит. — Мантл со скрипом поворачивается на стуле в сторону Билли. — Может объяснишь наконец-то, какого хера ты это устроил, мудак.       — Ты ещё не понял, Мантл? — Былое благодушие, как рукой сняло. Слишком тонка грань этого затишья перед бурей. — Не лезь куда не просят и не трогай, то что тебе не светит.       Реджи смотрит не моргая, обдумывает сказанное. Шерил делает вид, что все это ее не касается. Она прекрасно осознает, что стала причиной раздора.       — Учитель не торопится назад, — Мантл самым нелепым образом из возможных переводит тему. Билли не сводит с Шерил вызывающего взгляда, пытается оценить ее реакцию на очередной выпад. Он уверен, что и за Реджи она вступилась лишь бы снова уколоть своими отравленными шипами.       — Я хочу есть! — Джагхед внезапно оповещает собравшихся и поднимается из-за стола. — Вам взять что-то в кафетерии?       — Но учитель сейчас вернётся. — Бетти пытается его остановить. Нестерпимо правильная девочка.       — Однажды он про меня вообще забыл, и я сидел здесь до вечера.       — Я с тобой, — Шерил поднимается следом, стряхивая с себя пытливый взгляд Билли.

***

      Они возвращаются минут через пятнадцать. Учительское место до сих пор пустует. Реджи уже успел забрать телефон из коробки и даже не посмотрел в сторону вошедших. Бетти со смурным видом чертит что-то хаотичное в блокноте, и скорее всего размышляет о том, как будет объяснять матери это наказание. Харгроув успел открыть окно и закурить, высунувшись в него почти по пояс. Джаг кладет один бургер перед увлечённым Мантлом, ещё один — перед Бетти. Сам садится за стол, прихватив с собой сразу пару.       Шерил знает, что молчание и показательный бойкот лишь ещё больше раззадорят Билли. Она подходит к окну и протягивает на выбор сырный сэндвич и бургер:       — Что будешь, Харгроув? — обращение по имени слишком большая роскошь.       Билли неопределенно хмыкает:       — Рассчитывал попробовать твою помаду, Блоссом, — цитирует он «Клуб Завтрак». Шерил невольно улыбается подмеченной аналогии, на которую тоже обратила внимание за проведенные здесь часы. Спортсмен, красотка, умница, странный парень и хулиган наказаны после уроков — классика. Только душу открывать не тянет.       — Разве такие как ты смотрят Хьюза?       — Это какие? — он щелчком выбрасывает сигарету, распрямляется и резко закрывает окно. Сейчас на Шерил привычные каблуки, и они сравнялись в росте. Она уже не чувствует себя беззащитной, как в прошлый раз. Спиной, как ей кажется, ощущает заинтересованные взгляды остальных, которые просто не могут не слышать их разговора. Слишком мал класс, слишком велико напряжение и громадны ставки на кону.       — Такие первостатейные мудаки, которые привыкли добиваться своего лишь грубой силой! — выдает прямо ему в лицо речитативом.       — Могу быть и понежнее, ты только намекни, — он говорит это тихо, почти интимно, наклоняясь ближе, не отводя взгляд. Незаметно и едва касаясь скользит пальцами по ее запястью.       — Могу дарить цветы, пригласить на свидание в кафешку или передвижной кинотеатр, где мы будем держаться за руки и вместе рыдать от умиления в финале «Шестнадцати свечей». Могу стоять под твоим окном с бумбоксом, из которого звучит In Your Eyes. Только такой избалованной стерве как ты, все это нахрен не нужно. Не помню кто сказал — «любовь — это битва». А я, если заметно, люблю попиздиться.       Шерил чувствует, как вспыхивает лицо. И сама себе не может сказать от чего — вопиющей наглости, непривычного смущения или от того, как обжигающе он выпалил слово «любовь» прямо ей в лицо.       Она косится в сторону остальных — Джаг поглощён едой, Редж — телефоном, и только Бетти, если что-то и слышала, то не подала виду.       Билли отстраняется и только после этого Шерил замечает, что он забрал гамбургер из ее руки.       — Спасибо, Блоссом, с меня чаевые за доставку, — он салютует ей рукой с зажатым в ней бутербродом.       — Приятного аппетита, Харгроув, чтоб ты подавился, — не остаётся в долгу Шерил.

***

      Учитель и впрямь забывает про них. Об окончании наказания они узнают от вечернего уборщика, который с недоумением говорит, что школу уже закрывают.       На Ривердейл опускается ночь. Шерил оглядывает пустую стоянку. Репетиция закончилась давно, и подруги уже точно разъехались по домам. Сама Шерил редко брала машину. Алый кабриолет был общим подарком для близнецов на их шестнадцатилетие, но за рулём практически всегда был Джейсон. Ему никогда не было сложно подвезти сестру или подождать после уроков и тренировок, если расписание не совпадало. Родители возлагали на него большие надежды: законный наследник, инфант, тот кто сохранит род и семейный бизнес. Джейсону доставалось от жизни только самое лучшее и самое главное — он всегда был за это ей благодарен. Его окружали друзья, одна за другой покорялись учебные высоты и спорт. Его ещё до выпускного класса пригласили в спортивные команды трёх престижных колледжей сразу. Шерил же родителям казалась досадным приложением к золотому мальчику. Только Джейсон искренне ее любил и готов был разделить все, что имел и даже больше — молочный коктейль на двоих, друзья на двоих, его большое доброе сердце тоже — одно на двоих. Шерил бы хотелось умереть вместе с ним, но даже для смерти она была недостаточно хороша.       Тень Джейсона всегда была рядом с ней, и даже сейчас казалось, что он шагнет в свет ближайшего фонаря, протянет руку и заберёт с собой.       — Блоссом, — в пятно света действительно выступает фигура, но не того, кого она всем сердцем ждёт и всей душой боится. — Подвезти?       Шерил смахивает единственную слезу, которая уже скатилась к уголку губ по фарфоровой щеке и поворачивается на голос.       — Харгроув, поверь мне на слово, я окажусь в твоей машине только если в багажнике и связанная скотчем.       Билли стоит, прислонившись к капоту своего вызывающего «Камаро» — небесно-голубого, будто в цвет его глаз. Это непрошенное наблюдение она объясняла себе только тем, что Харгроув не признает личного пространства других людей и все время оказывается непростительно близко, а уж явно не собственным к нему интересом.       — Где-то в бардачке есть изолента, сойдёт? — он чиркает кресалом зажигалки и закуривает.       — Нет уж, я представляю, что творилось в этом твоём траходроме на колесах. Боюсь, что забеременеть можно даже если просто рядом стоять.       — Зачем же представлять, если можно в этом участвовать? — он улыбается как всегда диковато и по-змеиному проводит кончиком языка по верхней губе. Сдаваться явно не намерен.       Шерил не отвечает, а начинает рыться в сумочке в поисках телефона. Присутствие Билли ее нервирует, но все же с ним спокойнее, чем одной. Призрак Джейсона отступил, но она знает, что он вернется в темноте её спальни. Нажимает кнопку включения, чтобы вызвать такси, но аппарат издает печальный звук, оповещающий о севшем аккумуляторе, и гаснет. Билли это видит и молчит.       — Что ж, погода отменная, можно и прогуляться, тем более тренировка пропущена, — Шерил выдает несколько истерично-радостную тираду, будто бы ни к кому не обращаясь, разворачивается на каблуках и направляется в сторону дома. Пройти предстоит немало, да ещё и поднимаясь на холм.       Она слышит, как позади мягко зарычал мотор «Шевроле». Идёт не меняя темп, надеясь, что он проедет мимо, и ей наконец-то можно будет без свидетелей стянуть туфли и пойти босиком.       — Садись уже, хватит ломаться. — Билли опускает стекло со стороны пассажира и чуть наклоняется в сторону окна.       — Это действительно действует на девушек? Если они прыгают к тебе в авто после такого, спешу расстроить — подружек ты выбираешь третьего сорта. — Она даже не поворачивается в его сторону.       — Хорошо, ладно… — Это звучит так будто он наконец-то уедет, но неожиданно продолжает. — Не оставлять же тебя здесь одну в темноте, но и машину я бросать не хочу. Просто поеду рядом. Медленно-медленно. Музыку включить, чтоб бодрее шагалось?       Он не ждёт ответа и включает магнитолу, из которой оглушительно начинает реветь вступление песни.       — She's my cherry pie Cool drink of water Such a sweet surprise…       Билли хрипло и во весь голос подпевает тексту, звучащему из колонок.       Так они пересекают полтора квартала, ловя на себе растерянные взгляды немногочисленных прохожих. Одну ногу — эти невероятно дорогие и настолько же неудобные туфли — уже растерли в кровь. Шерил в этом уверена. Она старается скрыть прихрамывание, но выходит действительно плохо. Машина следует за ней шаг в шаг, как хищник за выбивающийся из сил жертвой. Музыка тоже не смолкает, грозя привлечь непрошенное внимание засыпающего города. Билли плевать на свою репутацию, да он всеми силами и пытается стяжать подобную славу.       Шерил хочет сесть прямо на тротуар и разрыдаться, но вместо этого направляется к машине, а та тормозит.       — Клянусь, это первый и последний раз, Харгроув. — С этими словами дёргает за ручку и устало опускается на пассажирское сидение.       Ей не хочется видеть, как Билли победно ухмыляется, но уверена, что на его лице застыло выражение торжества. Он трогается с места и наконец-то сбавляет громкость.       Ей кажется, что она чувствует его взгляд на себе. Поворачивает голову и убеждается в этом окончательно. Билли вглядывается в ее лицо, словно забыв о дороге. Бесстыдный взгляд скользит ниже — по шее, груди, животу, бёдрам, которые едва прикрывает короткая клетчатая юбка. Он убирает одну руку с руля и тянется куда-то в сторону ее коленей. Ей плевать, если «Шевроле» на полной скорости вылетит в кювет, и они погибнут, но не плевать, что её найдут в обломках металла вместе с Билли.       Шерил закрывает глаза, пытаясь отогнать ощущение грядущей беды. Ей не хочется верить в собственную глупость, которая привела в данную точку мироздания. Ей не хочется верить, ей не хочется верить, ей не хо…       И ничего не происходит. Она не чувствует жадных прикосновений крепкой мужской руки. На колени падает какой-то небольшой предмет. Шерил наконец-то открывает глаза и видит упаковку пластыря, которую Билли достал из бардачка.       Если он и обратил внимание на ее шок, то великодушно сделал вид, что ничего не заметил. Взгляд устремлён на дорогу, в губах уже зажата не прикуренная сигарета.       — Эй, сними наконец свои пыточные туфли и заклей рану, — только и говорит он.       Билли весь на контрастах — то он вопиюще бесстыжий и беспардонный, то холодный и отстраненный. Он больше не поворачивается в ее сторону, даже когда они подъезжают к Торнхиллу, но когда она выбирается из машины и захлопывает дверцу, кричит в открытое окно:       — До завтра, Блоссом. Или увидимся чуть позже в твоих снах.       — До завтра, Харгроув. Благодарю за пожелание ночных кошмаров, — она парирует в ответ, но даже и близко не так ядовито, как это звучало в голове. Габаритные огни исчезают вдалеке, и она понимает, что все ещё смотрит ему вслед и сжимает в руках уже ставшую влажной упаковку с пластырем.