***
Мой эмпирический опыт употребления психоактивных веществ поражает даже ветеранов таких исследований. Почти невозможно найти наркотик, который я не попробовала бы хоть раз, не считая различных комбинаций самых распространённых товаров. Однако стоит чётко определить, что наркотиком я называю вещество, которое в рамках длительного приёма наносит весомый удар здоровью. К примеру, маковые вытяжки — не наркотик. Почему? Опий может применяться как лекарство для самых тяжёлых больных с глубокими ранениями или опухолями, чтобы они не сошли с ума от боли. Тем же принесёт ласковую смерть, никакой агонии. А для здорового организма мак — океаническое дно и прямая дорога в могилу. Конченые существа, а не наркоманы. Наркотик оставляет лазейку в виде испытания воли, возможность сделать финальный ход. Время, конечно же, всегда будет против. Воспоминания из кристалла похожи на идеальный сон со свободным фокусом с функцией управления временем. Дренейка служила гидом, последовательно переносила нас по библиотечным залам в своей памяти. Древние книги, свитки папируса и пергамента, таблички и картины таких древних времён, что были по большей части на языке н’раки. Но написанное было понятно благодаря переводу как бы поверх самого текста, в самом воздухе. Ничего с собой не вынесешь, понятное дело, но регулировать уровень интенсивности обработки данных — запросто. С таким-то чистым сознанием. Усиленно впитывала все упоминания комплексов Титанов и территориях Тёмной Империи, сведения об археологических находках, описания древних цивилизаций. — Кхм, — не стоит прерывать тончайший синтез, могу и разозлиться, — Пора возвращаться — Прямо сейчас? — маниакальность моего взгляда действует на неподготовленного человека не хуже появления смерти с косой. Так что первое в жизни путешествие во времени было подпорчено тройкой звонких пощечин: две, чтобы привести в чувство, и одну — за раздевание глазами. — Духи, это у вас семейное что ли? — отдаляющийся цокот копыт учащает приступы боли у висков, — Невозможно! — Такая страсть, — протянутое холодное полотенце обещает блаженство, — Мне нравится, — стон облегчения вырывается весьма не вовремя. — Даже не думай, сейчас дам тебе зелье Для закрепления эффекта в руку опускается что-то вроде ожерелья. От ладони волнами проносятся слабые импульсы, каждая мышца будто расслабляется. Спазм сосудов успокаивается, хочется прилечь и выпить стакан воды с лимоном или даже заснуть. А идея хороша… Тело ощущается лежащим на куче маленьких пушистых зверьков. Ватное. В голове пусто. Где-то за пределами рая поднимается шорох, и в губы толкается стакан. На автомате перехватываю руку, обнюхиваю и выпиваю. — Из какой скважины вода? — Слишком далеко, чтобы ты о ней слышала Нехотя поднимаю веки. Звери куда-то исчезли, но появилась уже привычная спальня. За окном уже темно: провалялась в отключке больше шести часов. Дело дрянь. — Никто не заходил? Вместо ответа меня настойчиво толкают обратно на кровать и накрывают одеялом. Подчёркнуто смотрит на свои руки и одеяло, даже краем глаза не окинет. — Согласна, у тебя красивые руки, — с плеча веду вниз по шелковому рукаву, находя чужие пальцы, — И не только руки — Ясно, с тобой всё в порядке, — тёплая ладонь отстраняется от захвата, — Госпожа, она проснулась! У меня есть пятнадцать секунд, чтобы придумать, как остановить предстоящую истерику. — В следующий раз «спасибо» будет достаточно, — и игривая ухмылка через плечо. Которые оказались потрачены на тихое закипание от ярости.***
Сидя под фонарём на скамейке у банка, я предавался фантазиям. Вот бы купить несколько гектаров джунглей в Тернистой Долине, построить добротный домик, небольшую винокурню, остальное — засадить гуавой и гнать элитную текилу. Завести живность, огородик, рощу с тропическими деревьями. Жить вдалеке ото всех в тишине, много рисовать и наслаждаться. Размечтался, ага. Тингол клялся, что придёт вовремя. «Выйду из дома на полчаса раньше, обещаю»: орал он в агонии поисков бумажек и печатей по всему дому. Коса летает в воздухе, руки как две ветряные мельницы, и звуковое сопровождение возгласами «господи». Дружочек очень сильно куда-то опаздывал. Судя по всему, в гости. В гостях, как известно, всегда едят сладкое и долго друг друга благодарят перед уходом. А джентльмены вроде Тингола трепетно относятся к статусу аристократа, поэтому всегда безупречно вежливы. Когда дело касается поистине важных дел, то всякие незначительные люди могут и подождать. Незначительные не потому что род не так стар и славен — само моё появление было «неприемлемой» частью истории семьи. Во-первых, само Изгнание. Пара мага и друидки, имеющих одинаковую известность и влияние в противоборствующих политических лагерях. Талантливейшая дочь, которой пророчат затмить своего отца и внучка, прославившаяся как первоклассный боец, мастер охранных систем. Конечно, не без огрех: бабуля была радикально нейтральна в вопросах государственного строя, дед несколько раз сидел за неодобренные архимагами исследования, сестра якшалась с Иллиданом, а отец то пил, то уходил в Сон. После раскола ни одни, ни другие эльфы не горели желанием принять неоднозначный клан. На корабль мы попали исключительно благодаря нежной дружбе деда с Дат’Ремаром, но без обещаний дальнейшей помощи. Это чётко обозначило положение мага в новом мире. Дат' Ремар уже был королём. Во-вторых, моя тяжёлая юность и ряд неправильно разрешённых моральных дилемм. Я отказался от блестящей военной карьеры, вылетел из Академии за интрижку с женой декана, чуть не сел за государственную измену (дважды), устроил пожар в дворце, и суммарно сто восемьдесят два года не разговаривал с сестрой. Я часто был в плохом настроении. В общем, позор древнейшего рода. Ещё и всячески задерживаю появление наследников, потому что этот мир с одной Таур едва жив. Гипотетические племянники и клочка целого от планеты не оставят. Тингол бежал ко мне с выпученными глазами и делал страшные рожи. Подлетел к скамейке и вцепился мне в ухо. — Каждый чёртов раз, — правая рука перемещается на плечо, в опасной близости к шее, — Когда я помогаю тебе, всплывают самые неожиданные вещи! Кусаю руку, в которой зажато моё бедное ухо, и заламываю его лицом в столб. Совсем обнаглел! — Причину своей истерики, быстро! В ответ он громко дышит, сипит и периодически кашляет, того и гляди подохнет через пару минут. Пора принимать решительные меры. — Дружочек, смотри, что у меня есть, — выуживаю на свет маленькую стеклянную бутылку и подвожу ему на уровень глаз. Кис-кис-кис… — Подлый шантаж, — глаза прикованы к бутылке, загребущие пальцы так и тянутся, — Но я согласен Садимся на скамейку, Тинголло скручивает жестяную крышечку на Кобо-Коле и присасывается к бутылке. Устроил тут бурю в стакане. У многих магов со временем возникает зависимость. Хорошо, если от чистого сахара. Устал колдовать — поел сладкого — пошёл долбить теорию в перерыве, очень эффективно работает. И что, что можно не спать так несколько суток подряд, на выходных поспать можно. Другие пути ещё хуже: зелья и кристаллы арканы. Так себе альтернативы. — Появление в городе твоей сестрички обеспечило всем органам кучу работы — Ты удивлён? — вторая бутылка окончательно примиряет друга с необходимостью объяснить ситуацию. — Нет, я в ужасе, — Тингол в скидывает руку и раздувает ноздри, — Не смей перебивать! Опоздал я из-за двух крепких людей из одного интересного штормградского ведомства! И не ври, что не понимаешь! — Ты не можешь знать истинные причины… — Достаточно самого факта их заинтересованности! Прибавь туда же Сангвинар! — Хватит орать! Наматываю серебряную накидку на кулак, чтобы удобнее было тащить это недоразумение подальше от возможных ушей. Ближе всего дом матери, но там есть риск нарваться на всю семью разом. В голубой квартал соваться себе дороже, к Тани с ним нельзя, в Фокусник — тоже. Ладно, придумаю правдоподобную историю на ходу. Впихиваю заложника в незапертую дверь с разбитым глазком и по возможности бесшумно протаскиваю на чердак для выдачи военных тайн. Годами складируемый здесь хлам из лаборатории матери частично искажает пространство и зеркалит любое внешнее воздействие. Даже механическое, я проверял. — Твоя дурная привычка таскать меня, — расправляет на себе мантию с непередаваемой гримасой омерзения, — Как последнего никчёмыша у всех на виду! — и чего он так завёлся, — Скоро! Меня! Доконает! С видимым усилием роется во внутренних карманах, вытряхивая палочки от леденцов, кусочки фольги и пергамента на пол. Победно покряхтывает и закидывает в рот кислых карамельных шипучек. — Дело, дорогой мой друг, — прерывается на разгрызание конфеток, — В следующем: агентство господина Шоу занимается не только тайными расследованиями. Шила в мешке не утаишь, и слухи ползут разнообразные И многозначительно молчит. — Что они финансируют концлагеря и режут гражданских на оспариваемых территориях? — Они их не финансируют, они в них работают. Что до геноцида — кто не брезгует лёгкими деньгами в наше время? Бред, есть другие вещи, которые ещё и прибыльнее. Постановка правдоподобных несчастных случаев, — Тингол перетекает поближе к окну, чтобы создать большую драматичность, наверное. Нет, не верю! — Пока не вижу причин для беспокойства. Послушай и ты, — говорить цивилизованно с ним почти невозможно, — Тебе лично или семье никто не угрожал, ребята только обозначили партийный курс, не так ли? — начинает играть бровями зачем-то, — Оставь пантомиму, ты просто перенервничал — Да такие обозначения просто так не случаются! И знакомство обычно продолжается в казематах! Подозрительного цвета радужки у моего чистокровного друга. Очередная загадка. А по поиску чёрных котов в тёмных комнатах я специалист. — Так в чём проблема? Предложи им в следующий раз посильное содействие на благо родины, — в глазах высшего пляшут кровавые мальчики, — Только не уточняй, какой именно… — Несмешно! — ай, моё бедное ухо… Вот что получаешь за заботу о ближних — Понял-понял, больше так не буду И делаю печальную моську. Не беспокоясь о конспирации, спускаемся к выходу вместе с облаком поднятой нашим топотом пыли. А зря. — Как невежливо с вашей стороны игнорировать хозяйку, — голос матери едва перекрывает шорох бумаг и бездесущие сквозняки. Сегодняшнее её похмелье тянет на семь баллов из десяти. — Госпожа, не извольте гневаться, — мой милый оппортунист в три прыжка доскакал до кабинета, прихорашиваясь по пути, — Мы не хотели докучать вам… — Подойди. Да не ты! — какой Тингол впечатлительный: сразу сбежал. Трусишка, — Передай деду или сестре. Кого первым увидишь, роли не играет Левитированная прямо в руки шкатулка доверия не внушает: неестественно тёмное дерево, грубоватая резьба и подозрительно похожие на кровь пятнышки. Интересно, что в ней такого особенного? — Тебе её открывать нельзя, — хоть мы друг друга не видим, эффект взгляда кобры ощутим. — Заодно передам им твой пламенный привет — Иди уже отсюда! Всё для вас, прекрасная маркиза.***
Основательно прооравшись, дед наконец возвращается к изучению инопланетных источников информации. А бабуля сломалась на половине нашей вежливой дискуссии и ушла к котам. Оставаться в таком же положении сил больше нет никаких: хочется полетать или полазать по крышам в ночи. Возможно, прихватить пару безделушек по дороге и найти красивое развлечение. С другой стороны, можно остаться дома, открыть ликёр и обложиться шоколадными конфетами. И думать о высоких материях… Конечно, конфеты оказались безумно вкусными, и всё остальное перестало беспокоить. Периодически я засыпала с рукой в коробке из кондитерской, просыпалась, прикладывалась к бутылке и кидала в рот шоколад. Засыпала-просыпалась до обеда. В крайний раз пришлось волевым усилием отставить бутылку. Не потому что хочется трезвости — чтобы не разбить её о собственную голову. Может, хоть так болеть перестанет. Одеяло вместе с остатками свинства летит на пол. Сдохнуть хочется только сильнее. — Держи, — её голос вроде и не режет слух, но все равно самую малость раздражает. Ещё и чашка эта, из отельного сервиза с претензией на изысканность. Бесит! В ответ Валира на грани слышимости шепчет: «Как с ребёнком». Закидывает ноги на кровать и кладёт мою голову себе на колени, отняв мерзкую чашку. В любом случае, такую дрянь я бы пить не стала. И почему теперь хочется? После первого глотка этой кислятины хочется немедленно вывернуться наизнанку, но молотки колотят изнутри черепа не так сильно. У Уды, как ни крути, достойный рецепт тиро-тонго. Устраиваюсь у Валиры в ногах удобнее и опускаю темноту. Почему-то хочется открыть глаза и проверить, не синее ли у меня под головой колено.