Akuma will not touch a callous heart

Адриан смиренно лежал на кровати, отдаваясь собственному брату, но лицо не выражало никакого желания участвовать во всём этом. Слёзы лились из глаз, зубы впились в нижнюю губу, останавливая все грязные звуки. Футболка задрана до самого верха, открывая вид на розовые нежные соски, а живот вздымается и опускается, вздрагивает и напрягается от прикосновений двоюродного брата. Феликс чувствует, как его кузен хочет убежать, забыть о происходящем, но не может, и это вгоняет его в невообразимую панику. Сейчас Адриан полностью принадлежит Феликсу, и эта мысль очень заводит, но увы, одного лишь де Ванили. Адриану от неё противно. Противно так же и мужчине, что сейчас в своём тайном логове изо всех сил пытается угомонить Феликса и противные желания внутри себя. — Отпусти его сейчас же! — крикнул Бражник, сдерживая самообладание, но невольно он видел то же самое, что и носитель акумы: полуголого возбуждённого сына, плачущего от грубых поцелуев двоюродного брата. — Или что? — усмехнулся Феликс, но разум Адриана был слишком забит мыслями о мерзости происходящего, чтобы обратить внимание на чужой «монолог». — Ты не можешь забрать мою силу. Мог бы — давно уже сделал это. Так что ты можешь мне предложить? Это был один из тех редких моментов, когда Агрест попал в тупик. Он пробовал отобрать силу уже несколько раз, но каждая попытка была тщетной и лишь отнимала время. Будто опытная мышь, загнанная в угол котёнком, он чувствовал себя униженно и боялся продолжения. И пока мужчина думал, что бы сказать, Феликс не терял ни минуты. Каждый его поцелуй шёл всё ниже и ниже, пока тонкие бледные губы не нащупали резинку чёрных обтягивающих трусов. — П-прошу, не надо… — всхлипнул Адриан, дергая ногами в попытке оттолкнуть Феликса, но мышцы будто покинули его тело, уступая место вате. Де Ванили чувствовал эйфорию сейчас, когда Адриан, его милый двоюродный брат, пытался тщетно вырваться из похотливой хватки. Джинсы мальчика вмиг полетели на пол, и пуговица штанов неприятно стукнула о половицу, создавая звенящий звук. Феликс сразу же потянулся к чужим боксерам, выжигая взглядом на сжавшемся в ожидании лице «моё». Габриэль не мог больше наблюдать за этим, и в панике начал действовать. — Стой! — вдруг закричал Бражник, не в силах продолжать смотреть, и отчаявшись добавил. — Я отдам моё кольцо твоей матери, только оставь его в покое. На секунду Феликс замер, стараясь понять, что сейчас сказал мужчина. И стоило ему осознать, как комната наполнилась чуть ли не маниакальным смехом. Ужасающим смехом, что вгонял Адриана в тревожное состояние окончательно. Конечно, вот кто вертелся в памяти как чёртова юла! Вот кого де Ванили не мог снять с языка! Это поставило на место все возникшие вопросы и заставило искорку безумия проскочить в глазах Феликса. Сейчас он, наверное, сделает самый сумасшедший поступок в жизни, но другого шанса ему не выпадет. — Кто бы мог подумать! Да, Агрест? — вырвалось у парня, и до Габриэля наконец дошло, что он только что заявил проклятому де Ванили. Шок от импульсивности собственных действий выводил настолько, что ноги стали ватными, и он упал на колени, больно ударяясь ими о каменный пол. — Теперь, думаю, я могу ставить условия, так? Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то ещё узнал об этом? — ехидно пропел Феликс, одной рукой повернув Адриана к себе лицом, а второй вцепившись в его член. — О чём ты? — непонимающе пытался узнать Адриан, но был проигнорирован. Теперь он убедился, что Феликс сошёл с ума. — Чего ты хочешь? — сквозь зубы процедил Бражник, чувствуя, как сдаётся внутри его гордая неприступная сущность. — Первое: ты вернёшь нам кольцо, как и сказал. А второе… — Феликс схватил Адриана за подбородок и в упор посмотрел на заплаканное красивое лицо. — Назови-ка меня папочкой. В недоумении и возмущении Бражник вот-вот хотел что-то воскликнуть, но все его порывы вновь перебились. В этот раз голосом собственного сына. — Папочка… — всхлипнул Адриан против своей воли, с ужасом глядя прямо в самодовольные глаза Феликса, а через них — в глаза Агреста. Так противно. Так стыдно. Так возбуждающе… От приходящего возбуждения хотелось блевать, но даже это было невозможно, потому что прикоснуться к себе хотелось куда сильнее… Не желая больше выслушивать торги Габриэля, Феликс резко сдёрнул чужие боксеры, оголяя возбуждённый член. Адриан вскрикнул от неожиданности, прикрывая пах ладонями, но Феликс тут же отдёрнул руки, сжав их над головой мальчика. Глаза парней были совсем близко, едва не расплывались. Дыхание опаляло, но в то же время было ужасно холодно. — Не смей больше так делать. — округлив глаза заявил Феликс, прикасаясь к чужим губам. Поцелуй был неприятный, наслаждался им только де Ванили. Адриан же тихо пускал слёзы, молясь, чтобы всё остановилось сейчас, чтобы это было плохим сном. Да, это точно сон, и Плагг вот-вот разбудит его, а потом мальчик пойдёт спасать Париж вместе с Леди Баг. Но запястья саднили от грубой хватки, и это говорило о том, что мальчик не спит. Феликс прильнул к нежной коже на шее, кусая её до крови, оставляя скорее синяки, чем засосы. Его рука резкими рывками двигалась на чужом члене, заставляя выгибаться от неприятных судорог. — Феликс, перестань. — вымолвил Адриан, вжимаясь в простынь. — Но тебе же нравится, — усмехнулся Грэхэм, прикасаясь своим членом к чужому, начиная тереть их друг о друга. — Или, хочешь сказать, это не приятно? — Совсем не приятно… — всхлипнул Адриан, но, по мнению де Ванили, тело кузена было правдивее, выгибаясь на встречу в жажде чего-то большего. Феликс хотел было ускориться, но в голове послышался приглушённый стон. Мальчик сосредоточился на голосе в голове. Габриэль сидел возле стенки, сопротивляясь чувствам Грэхэма, которые мужчина — по неволе — тоже ощущал. «Да у меня сегодня самый лучший в мире день!» — воскликнул в голове Де Ванили, и обратился к Бражнику. — Эй, Агрест, а знаешь, что ты сейчас будешь делать? — промурчал Феликс, выждав пару напряжённых секунд. — Мастурбировать. И отказаться не сможешь. — Как будто я буду… — попытался съязвить Габриэль, но затих. Феликс не увидит этого, но с остолбенением Бражник наблюдал, как его руки сами тянутся к паху, поглаживая привставший член через тонкую ткань костюма. «Уже начал.» — самодовольно пропел в мыслях Феликс, и наконец вернулся в реальность, где Адриан неловкими движениями ладоней пытался заставить их обоих поскорее кончить. — Надо же, не уж-то втянулся в веселье? — хмыкнул Феликс, покрывая руки Адриана своими, и показывая, как правильно делать. — Ты сам сказал, чтобы… — мальчик не осмелился продолжить, но Феликсу этого и не нужно было. Милый солнечный Адриан совсем не похож на своего угрюмого непокорного отца. Настолько не похож, что Грэхэм даже забыл, что они оба Агресты. Вглядываясь в лицо двоюродного брата, Феликс подмечал некоторые мелочи, такие как едва видные веснушки и мимические морщинки. «Мне правда настолько скучно?» — вдруг подумал он, и для себя ответил, что нужно бы приступать к главному действу. Грэхэм де Ванили поднял Адриана из лежачего положения, спуская на деревянный подогретый пол. — Приступай. — приказал Грэхэм, не дав мальчику опомниться. — К чему? — непонимающе спросил Агрест. — А как ты думаешь? — умильнулся наивности брата Феликс. Он взял мальчика за золотистые локоны и притянул к своему члену, едва не тыкая носом, как непослушного щенка. — Соси. — Не вздумай… — шёпотом послышалось в голове. Габриэль невольно водил рукой вверх вниз по костюму. Большего он сделать не мог, «волшебные» вещи невозможно снять. В какой-то момент, когда он почувствовал, что поглаживаний, пусть и напористых, стало не хватать, его как током прошибло: волна дрожь пробежалась по всему телу, сосредотачиваясь в паху. Громкий стон заполнил тайную комнату, и бабочки рефлекторно вспорхнули от громкого звука. «Веселится!» — посмеялся сам себе Грэхэм, пока Адриан готовился открыть рот и сделать первый в своей жизни минет. — Ну же! — раздражённый Феликс рукой толкнул Адриана по затылку, из-за чего мальчик невольно заглотил часть члена. Чувство было более, чем неприятное, хотя тело всеми силами старалось убедить, что происходящее очень даже приятно. Де Ванили был чистым, но Адриан чувствовал, как брат заполняет его грязью. Слёзы полились по красивому мальчишескому лицу, а рот самовольно продолжал сосать, набирая обороты. Челюсть немела от непривычки держать рот широко раскрытым так долго. «Может, сейчас ему хоть немного жаль?» — понадеялся Адриан, и взглянул вверх, сразу же пожалев об этом. Феликсу было совсем не жаль. Он пожирал Адриана взглядом, наполненным какой-то извращённой радостью, и такой взгляд не желал прекратить. Наоборот, смотря в глаза кузену, Агрест чувствовал, что это далеко не самая худшая часть всего, что им предстоит. Это знание заставляло содрогнуться. — Как тебе вид? — спросил Феликс у Габриэля, который видел перед собой сына, прилежно сосущего член. — Возбуждает? — Остановись… — продолжал свою песню Бражник, возненавидев себя за то, что допустил происходящее. Сильнее была лишь ненависть к насильнику сына. Некая сила продолжала мучать мужчину, заставляя испытывать всё больше желания кончить. — Я хочу спустить на лицо. — предупредил Феликс, сжалившись над Агрестами. Он мог бы заставить проглотить всё до последней капли, а потом слушать, как Адриан откашливается от семени, но он не будет. Настроение слишком хорошее. — Не надо!..— вскрикнул Бражник, выгибаясь от чувства приближающегося оргазма. Адриан больше не сопротивлялся, вместо этого он зажмурил глаза и приоткрыл рот, высовывая язык. — Хороший мальчик. — процедил сквозь зубы Феликс, и струйка белоснежной жидкости закапала модели всё его милое личико. — Теперь ты должен поблагодарить папочку за это, Адриан. — Спасибо, папочка. — проговорил Адриан пустым, сломленным голосом, и Габриэль не сдержался. Перед ним находился Адриан с лицом, заляпанный спермой, и при слове «папочка» Агрест невольно представлял себя на месте Грэхэма. Стоны сами вырвались наружу вместе с семенем, пропитавшим костюм. Самодовольный де Ванили слушал мужские стоны в голове. Хотелось бы ему видеть лицо Габриэля, но пока он насладится лишь его сыном. Феликс берёт в руки полотенце, которое принёс ему Адриан, и вытирает чужое заляпанное лицо. Теперь, когда Адриан чистый, он вновь кажется невинным ангелом, будто это не он только делал минет брату. Способность оставаться невинным в таких ситуациях поражала Феликса. Парень поднял мальчика обратно к себе, усаживая на колени. Адриан уже ничего не спрашивал, лишь тихо всхлипывал иногда. Но стоило только почувствовать упирающейся в него член, как тело снова пробило леденящей дрожью. Мальчик смотрел на кузена взглядом, молящим прекратить, но Грэхэму было всё равно. Парень сам раздвинул чужие ягодицы и насадил брата на себя. — Больно. — зажмурился Адриан, пуская слёзы. Его ногти впились в чужие плечи, оставляя неглубокие раны. — Очень больно... — Первый раз всегда болезненный, — спокойно, даже немного ласково объяснил Феликс, и толкнул Адриана ниже, из-за чего мальчик вскрикнул, глубоко вдыхая. Его пробила сильная дрожь, а из распахнутого рта вырывались приглушённые звуки боли. Феликс поднял Агреста назад, толкая на кровать, а сам навис сверху приставив член к мальчику. — Так будет легче. — кому будет легче Грэхэм не объяснил, сделав резкий толчок, из-за чего Адриана как током пробило. Он вжался в кровать, пуская потоки слёз, и пытался кричать, но не мог. Бражник уже готовился выбежать вон и привести охрану в комнату сына, но Феликс, к сожалению, вспомнил и о нём. — Эй, Габриэль, — вдруг произнёс парень, заставив Бражника слегка помедлить, — если ты собрался уходить, то знай, что ты будешь сидеть на месте, пока я не закончу. — Ты… — с остервенением прокричал Агрест, но не нашел ни единого слова, чтобы описать Феликса. — Я монстр, которого ты породил. — усмехнулся Грэхэм, делая ещё один толчок. И ещё один, и ещё один. Каждый раз, когда Феликс двигался, Адриан содрогался от боли, а Габриэль ломался внутри всё сильнее. То, чего и хотел Феликс: семья Агрестов, несчастная и сломленная. Удовлетворение заполняло парня. Темп ускорился, и де Ванили блаженно наблюдал, как корчится от боли его брат. Последний толчок был слишком резким, слишком глубоким, Адриан не выдержал: его глаза закрылись, а лицо приобрело спокойное выражение. Заметил это Грэхэм лишь после того, как кончил внутрь двоюродного брата. Габриэль понимал, что всё закончилось, и что теперь он может идти за помощью. Но зачем теперь куда-то идти? Он не смог предотвратить случившегося, он не остановил Феликса вовремя. Более того, всё произошло именно из-за него. Агрест был слишком подавлен сейчас, чтобы хоть куда-то идти. — Что ж, видимо, это конец. — проговорил сам себе Феликс, и прислонил руку к груди. Та самая бабочка, что улетела искать жертву, сидела теперь на ладони, и слегка шевелила крыльями. Бражник метался в горечи и непонимании, пока Феликс разглядывал насекомое. — Убожество. — фыркнул он, возвращаясь в своё привычное угрюмое состояние, и рука сжалась, превращая красивую бабочку в раздавленную кучку чего-то липкого. Габриэль вздрогнул, почувствовав, как душа этой самой бабочки карабкается по нему. Феликс ушёл обратно в душ, смывать с себя пот и сперму, а Адриан продолжал лежать без сознания, в тайне надеясь, что уже не очнётся. — Прости меня, Адриан… — прошептал Габриэль, пуская слезу. Бабочка была раздавлена, Адриан изнасилован, а Габриэль морально сломлен.