Не могу

Сквозь плотную ткань штор почти не проникают утренние лучи солнца. Так даже лучше, ничего не мешает смотреть на тебя безотрывно. Юнги не может объяснить, почему сейчас не в силах отвести от тебя и взгляда, оторваться от твоих красивых губ, которые он целовал на протяжении ночи. Урок выдался очень занимательным, даже настолько неотрывным, что на утро губы немного побаливают и во рту пересохло. Ты спишь на животе, голову повернув к Юнги. Скорее всего ты и не узнаешь, что он все утро рассматривал тебя, молча наблюдал, как хмуришься, мило причмокиваешь и даже кряхтишь, когда переворачиваешься на спину. Как он убирал с твоего лица мешающие локоны и наклонялся, чтобы оставить поцелуй, но все же не решаясь, отстранялся и вновь смотрел. Это так сложно, понять, что чувствуешь к человеку. Тебе приятно, когда он у тебя дома, когда носит твои вещи и улыбается с шуток, которые ты говоришь уже не первый год. Дико приятно, когда вы вместе на кухне пытаетесь из ничего приготовить хоть что-то отдаленно напоминающее ужин. Юнги такой глупый, раз смог просто так сдаться чувствам к собственной сестре. Когда это все началось? Блондин хмурит брови, стараясь вспомнить хоть первую вспышку «неожиданной нежности». Год. Это было год назад, когда вы вместе выпили в баре. В тот день Юнги шел с работы. В одной руке пиджак, который парень сминает пополам, другая в кармане. Он так устал, что даже говорить под конец рабочего дня не мог. Молчать было большой привилегией. Не нужно было говорить по возвращении домой.Но когда наступают именно такие дни, всегда звонишь ты. — Юнги, ты где? — парень в ответ мычит, в трубке эхом раздается его шарканье по асфальту, и не трудно догадаться, что он идет домой. — Переулок Намсан-гу, — лениво отвечает, даже не спрашивая, зачем тебе это, просто смотрит себе под ноги, слыша в ответ твое недовольное кряхтение. — Я тебя жду в Камсу, хочу тебя увидеть, — послать тебя даже нет сил, ты слышишь, как парень мычит и сбрасывает звонок. Через десять минут Юнги наблюдает, как ты залпом осушаешь стакан с соджу. На парне белая рубашка и черные брюки, на стуле висит его пиджак, который уже смят. На его лице крупными буквами написано «Устал», и синяки под глазами говорят сами за себя. О тебе того же не скажешь. В глазах искрится злость, сама как на иголках, а вещи, которые на тебе, джинсы и футболка цвета хаки, помятые. Судя по всему, ты даже решила их не гладить. — Что у тебя случилось? — Юнги тянется за твоим стаканом и наливает еще соджу только уже для себя. Определенно ты должна ему высказаться, никак иначе. — Этот козел кинул меня ради Кан Юджин, — под столом сжимаешь кулачки, смотришь на брата и нервно продолжаешь, — я его ненавижу, чтобы он, сука, подавился, — выхватываешь у Мина стакан, — я не собираюсь страдать из-за какого-то идиота, который только и может за чужими юбками слюни подбирать, пошел он, — еще одна выпитая рюмка, и ты смотришь на брата отстраненным взглядом. — Я тебе изначально говорил, что тебе лучше не обращать на него внимания, даже не думать о нем, — Юнги пожимает плечами и откусывает кусочек соленой рыбки, — ты безнадежна, Т/и, — вроде бы, слышишь ты это не в первый раз в той же интонации, но вот почему так обидно? — Почему так, Юнги? — облокотившись на стол и свесив голову, стонешь себе под нос и шумно выдыхаешь, на секунду прикрывая глаза. Вам с партнерами не везет, что тебе, что Юнги. Только вслух он это никогда не скажет, терпеливо промолчит и пожмет плечами. Ничего не вымолвит, потому что и говорить то особо не о чем. Юнги спокойно смотрит на тебя, как ты сжимаешь в ладонях предплечья и, медленно поднимая голову, глядишь пьяными глазами на брата. — Иногда мне кажется, что кроме тебя у меня никого нет, — выходит спокойно, даже в словах что-то родное есть, от чего Юнги хочет улыбнуться. — И никто не нужен, потому что ты понимаешь меня как никто другой, — улыбаешься с теплотой, смотришь с некой тоской, потому что брата тебе тоже в какой-то степени не хватает, хочется обнять его и просто вместе провести время. — Т/и, — он от безысходности не знает, что ответить, смотрит на тебя своими карими глазами и не может подходящего слова подобрать, — не зацикливайся, ты права, у тебя есть я, — Глупо. Не то. Нужно было сказать, что «кроме тебя дороже никого нет», но он не сказал. Но твой взгляд на тот момент запомнил. — Юнги? — открыв один глаз, еще сонно смотришь на брата и уголком губ улыбаешься, — почему так рано проснулся? Парень смотрит на твое сонное лицо, ленивые потягивания и тяжелые выдохи. Ты глядишь одним глазком на брата и хмуришь брови, потому что тот, как в прострации, смотрит на тебя и зависает. — Не могу уснуть, — пожимает плечами, дотрагивается до твоих волос и пальцем загибает локон, удивляясь, насколько он мягкий, — в двенадцать нам нужно быть у родителей, еще есть время поспать, — ты видишь, как парень старается не смотреть на тебя, о чем-то своем думает и молчит. — Обними меня, — просишь отчаянно, сама не уверена в своей просьбе, но тянешь руки к брату. Объяснить это очень сложно, но просто хочется почувствовать его тепло. Без всяких объяснений. И Юнги обнимает, зарывается носом тебе в плечо и не хочет больше отлипать от тебя. Вы еще такие глупые.