Часть 1
27 ноября 2019 г. в 11:12
«Хотя мы не всегда поем от счастья, мы всегда должны быть благодарны». Мэтью Генри
Почти наступил День Благодарения, но Сэмюэль Винчестер ни капли не был благодарен. На самом деле, восьмилетний мальчик был готов объявить этот праздник недействительным. Отменить его во благо. Не важно, что он любил индейку и был уверен, что получит ножку в этом году, потому что его главного конкурента не будет на ферме. Дядя Бобби, в отличии от Калеба, был слишком медлителен за обеденным столом, а Джон Винчестер любил только белое мясо. Аттикус Финч и Скаут, которые обычно сидели под столом, сегодня во время ужина были сосланы в сарай. В этом году Сэм не желал принимать участия в судьбе несчастной птицы. Он был готов даже забыть о терпком, остром салате из клюквы и граната, а также о специальной начинке кукурузного хлеба и клецках, которые пастор Джим все еще делал в старом металлическом горшке своей бабушки прямо над ревущим огнем. Пушистое, пахтовое печенье также будет под запретом, Сэм решил откажется и от десерта. Это была не слишком большая жертва. Он сомневался, что даже его любимый тыквенный пирог будет таким же сладким в свете произошедших событий.
Нет, Сэм Винчестер не будет праздновать День Благодарения в этом году, пока его требования не будут выполнены. Он даже не собирался притворяться, что благодарен.
— Вот ты где, мой мальчик.
Когда пастор Джим вошел в библиотеку, Сэм сидел перед камином, а Скаут крепко спала у него на коленях, Аттикус Финч лежал рядом с ними, задумчиво глядя на огонь. Сэм посвятил старого золотистого ретривера и щенка черного лабрадора в сокровенные тайны, открыв свой план. На собственном опыте он убедился, что собаки были не только отличными слушателями, но и превосходно хранили тайны.
Джим присоединился к ним, хвост Аттикуса глухо ударился о плетеный ковер. Когда Сэм не произнес ни слова, пастор занял высокое кожаное кресло, стоявшее ближе всех к камину. Сэм отвел взгляд от Стража.
— Я надеялся, что ты поможешь мне с тыквами, — сказал пастор. — Чем дольше я буду держать Роберта подальше от кухни, тем больше шансов, что фаршированные яйца действительно попадут на стол. Кроме того, ты гораздо лучше выковыриваешь семена из тыквы. Мы даже могли бы поджарить целую партию семян, как в прошлом году, и…
— Я бы предпочел этого не делать. — Сэм знал, что его голос звучал угрюмо, хотя не хотел быть неуважительным. Это была тонкая грань, по которой постоянно ходил его старший брат, стараясь избежать гнева взрослых.
— А, понятно. — Пастор Джим взял кочергу и подтолкнул полено. Пламя стало ярче, отбрасывая танцующие тени на пол. Скаут зарычала во сне, повернувшись так, что ее голова оказалась под рукой у Сэма. В шесть месяцев она была почти вдвое меньше мальчика, но все еще считала себя щенком. — Твой отец и Макленд уехали на охоту и не вернутся раньше утра, я действительно рассчитывал на твою помощь на кухне. Завтра очень важный день, и…
— В этом году я не буду праздновать День Благодарения. — Если судить по выражению лица пастора, Сэм совершил оплошность, за которую его брат, обычно, получал хорошую взбучку от их отца. Однако пастор Джим был гораздо снисходительнее. В его голубых глазах вспыхнул не гнев и не упрек, а глубокое разочарование.
— Мне очень неприятно это слышать. — Джим вернул кочергу на ее законное место. — День благодарения без тебя не будет прежним.
— Мне очень жаль. — Сэму действительно был жаль, он любил День Благодарения и еще больше любил пастора Джима. Огорчать его Сэм не собирался, но теперь, когда все было решено, он должен был придерживаться своего плана. Он будет непоколебим, как любил говорить Мак. Дин часто использовал слово «упрямый» с прилагательными типа «очень и очень» перед именем младшего брата. Их отец выбирал другие фразы, те, которые успешно провоцировали темную сторону пастора Джима. — Я бойкотирую этот праздник.
— Бойкот? — пастор Джим склонил голову набок, как это часто делала Скаут, когда Сэм объяснял ей что-то, чего собака не совсем понимала. — О чем ты говоришь?
— Это означает отказ иметь дело с чем-то или кем-то в знак протеста. Это может быть хорошей разменной монетой. — Сэм кивнул. — Я посмотрел это в своем словаре.
— Я уверен, что Макленду будет очень приятно услышать о том, что ты решил не праздновать вместе с нами в этом году. Он с нетерпением ждал момента, когда кто-нибудь будет вести с ним взрослый разговор.
— Он позволил Калебу не праздновать. Я тоже должен получить поблажку, — Сэм скрестил руки на груди, стараясь не задеть Скаут, которая хмыкнула и дернула лапами во сне. Аттикус слегка заскулил, услышав имя Калеба, и его хвост еще раз ударил по ковру. — Дин может взять обе ножки индейки. Мне не нужна моя доля.
— Боюсь, что без тебя и Калеба за столом у твоего брата тоже не будет обычного аппетита.
Это была еще одна грань, которую Сэм не учел. Дин уже и так расстроился из-за того, что Калеб бросил их ради девушки, с которой познакомился в колледже. Дин сказал, что это была настоящая причина, по которой Калеб не приехал домой в Кентукки на каникулы, а не надвигающиеся выпускные экзамены и срочный проект, как он объявил Маку. Дин не сказал младшему брату, что был задет неверностью своего лучшего друга, но Сэм слышал конец их разговора, и видел лицо брата, когда тот повесил трубку. Сэм знал своего старшего брата лучше, чем кто-либо другой. Дин даже не попрощался со своим лучшим другом, даже отказался от тайного запаса Сэма «M&Ms», не пожелал ему спокойной ночи и не прочитал сказку. Сэм определенно не был благодарен этой ужасной новой девушке по имени Рэйчел. И все же Сэм знал, что ему нужно делать.
— У него будут Аттикус и Скаут. Им тоже нравится ножки индейки.
— Как бы ни была прекрасна компания мистера Финча и его помощницы Скаут, боюсь, они не смогут компенсировать ваше отсутствие.
— Людей нельзя заменить. — Сэм слышал, как пастор Джим говорил это накануне на похоронах пастора Соломона О’Шонесси. Это были первые похороны, на которых присутствовал Сэм, за исключением тех, которые по настоянию Сэма пастор Джим провел Бунникуле, крольчонку, ставшему жертвой грубой игры Аттикуса Финча несколько лет назад. Джон Винчестер считал, что Сэму не стоит идти на похороны Соломона, но мальчик настоял на этом. Он уже начал сожалеть о своей победе. Быстро затерявшись в море скорбящих, пришедших на поминки бывшего пастора, он вскоре обнаружил, что человеческие похороны на самом деле не были тем «праздником жизни», каким их рисовал Мак. Они были гораздо печальнее и сложнее, чем те, которые проводили над несчастными кроликами.
— Но их можно помнить. — Пастор Джим сложил руки перед собой и наклонился ближе к Сэму. — Очень важно, чтобы мы собирали воспоминания о тех, кого любим, потому что воспоминания — это волшебные вещи. Они могут поддерживать нас еще долго после разлуки. Они согревают нас в холодные ночи, наполняют нас, когда мы бежим по пустой плохой дороге жизни. Они могут вызвать смех в самые неподходящие моменты и вызвать слезы даже в самые счастливые моменты, но они настоящее сокровище, более ценные, чем серебро или золото.
Сэм уставился на пастора, быстро моргая. Соломон написал похожие слова на последней странице своего дневника всего за несколько дней до смерти. Соломон писал, что эти слова были переданы ему очень особенным и мудрым маленьким мальчиком несколько лет назад. Этим маленьким мальчиком был Сэм.
— Воспоминания могут разозлить.
Этого никто не упоминал пятилетнему Сэму, когда он начал благородный поиск, чтобы восстановить память Соломона во время одного из визитов старого пастора на ферму. Соломон был наставником пастора Джима, как в его призваниях охотника, так и в служении Богу. Он занимал особое место в сердце Джима и также в сердце Сэма. Мальчику мгновенно понравился старик, который больше походил на отставного Санту из торгового центра, чем на уважаемого испытанного в битвах героя Братства и горячо любимого священнослужителя. Сэм никогда не встречал охотника, от которого пахло бы мятой и трубочным табаком, или того, кто мог бы вытащить четвертаки из ушей маленьких мальчиков. Сэм поклялся помочь Соломону восстановить его слабеющую память после того, как подслушал, как две женщины из церкви Джима сплетничали о бедственном положении Соломона.
— Я полагаю, что они могут это сделать. — Пастор Джим провел рукой по подбородку. — Все зависит от того, как мы будем на них смотреть.
— Как бы то ни было, пастор Соломон все еще мертв. Он не придет на День благодарения, как ты сказал. — Сэма больше не волновало, находится ли он на правильной стороне линии неуважения. Пастор Джим обещал ему, что он сможет сесть рядом с Соломоном, который будет почетным гостем на завтрашнем празднике, поскольку это также будет празднование 89-го дня рождения Соломона.
— Я так понимаю, что именно отсутствие Соломона заставило тебя бойкотировать один из твоих любимых праздников?
— День благодарения — это всего лишь один день, чтобы быть благодарным Богу за то, что у нас есть. — Сэм изучал историю Дня Благодарения в школе в течение последнего месяца, наслаждаясь специальными книгами и раскрашенными листами, которые представил ему его учитель, мистер Коннели. Дин даже помог Сэму сделать коробку-диораму первого Дня благодарения с крошечными фигурками индейцев и паломниками, которых играли игрушечные солдатики. Они даже построили вигвам из зубочисток. — Я не благодарен Богу. Ни капельки. На самом деле, я злюсь на него.
— Когда-то я чувствовал тоже, что и ты, Сэмюэль. — Пастор Джим дотронулся до серебряного кольца на своей руке, которое он носил для мисс Эммы, а не как Страж. — Это не самые приятные чувства, сынок.
— А мне все равно, — мальчик прищурился, и прикусил губу, чтобы сдержать слезы. Он больше не был ребенком, поэтому не будет плакать. — Я буду злиться, пока Бог не передумает.
— А по какому поводу он должен передумать?
— В том, что он забрал пастора Соломона, — Сэм никогда не знал никого, кто бы умер, не считая, его мамы. Но он не мог вспомнить то, чего не знал. Воспоминания о матери были потеряны для него, как и пастор Соломон. Мальчик знал о ней только то, что можно узнать о персонаже из книги, через третьи руки. Он знал, как мама выглядит по фотографиям, что ее волосы сияют как солнце и что она пахнет как маргаритки, потому что это упоминали его отец и брат. Дин рассказывал ему истории о подгоревшем печенье и песнях на ночь, но Сэм не знал ее. Не было никаких воспоминаний о ней, которые могли бы согреть в холодные ночи. Когда он думал о своей маме, он чувствовал эхо боли, как недельный синяк, почти забытый, пока кто-то не надавит на него. Но Сэм знал пастора Соломона, он любил его. Эта боль утраты была свежа и безжалостна. Как та агония, которую испытал Сэм, когда сломал себе руку.
— Боюсь, что некоторые вещи не подлежат обсуждению. Смерть это не то решение, которое Бог принимает легко. Он редко изменяет своей воле, когда решает кого-то забрать.
— Но это случилось. Иисус воскрес. — Сэм указал на Библию, которую он взял из комнаты Джима. — Он умер на время. Лазарь тоже яркий тому пример. Я провел исследования.
Джим взял Библию и благоговейно провел рукой по потрескавшейся обложке.
— Это верно. Никакая задача не является слишком большой для Бога. Чудеса случаются каждый день.
— Тогда он может вернуть нам Соломона.
— Бог не всегда дает нам то, что мы хотим, Сэмюэль. Он делает то, что лучше всего для нас.
— Тогда мы можем исправить это с помощью магии. — Сэм был очень изобретателен. Мак сказал ему, что у любой проблемы всегда есть множество решений. — Братство может сделать все, что угодно.
— Мы не имеем права отменять такие вещи, мой мальчик. — В голосе пастора Джима появились властные нотки, которые он редко использовал в разговоре с Сэмом и Дином, но которые обычно приберегал для Джона Винчестера. — Братство создано для того, чтобы поддерживать естественное равновесие, исправлять ошибки, поддерживать порядок в этой вселенной. Никогда не забывай об этом. Мы работаем на свету, а не в темноте. То, что мертво, должно оставаться мертвым. Ты меня понимаешь?
Сэм действительно все понял.
— Тогда Драконы должны были спасти его, пастор Джим. Они должны были защитить Соломона, потому что он был одним из нас.
— Драконы. — Джим вздохнул так, как могли только взрослые. Он покачал головой, сжимая в руках Библию. Когда он снова встретился взглядом с Сэмом, голубые глаза пастора сверкнули в свете костра, как будто солнце осветило поверхность пруда. — Увы, некоторые задачи недоступны даже нашим могучим крылатым друзьям. Смерть — это их Святой Георгий.
Признание пастора Джима вселило страх в сердце Сэма. Он привык полагаться на обещание, что могучие драконы из детства смогут одолеть любого врага, даже такого сильного, как смерть. В конце концов, до сих пор они защищали его семью. Крепостные стены замка могли выдержать все. Ни один человек, которого Сэм любил, не умер когда на страже стояли драконы. Соломон был их первым поражением. Сэм этого не допустит. Он не мог этого вынести. В мире было слишком много невыразимых ужасов, возможностей, которые мальчик отказывался принимать во внимание.
— Калеб говорит, что Святой Георгий неженка, — заявил Сэм, вызвав очередной всхлип Аттикуса Финча при имени подростка. То, что Калеб на самом деле говорил о Святом Георгии, Сэм не мог повторить перед пастором, понимая, что некоторые ругательства Джим отказывался терпеть даже от своих мальчиков. Сэм не раз видел, как его брат и Калеб совершали эту ошибку. Сэм, возможно, был самым младшим и самым маленьким, но как Бобби указал старшим мальчикам, он был самым умным из них троих.
— Я знаю, что Калеб думает о Святом Георгии. — Пастор Джим встал, держа Библию под мышкой. — Я также знаю, что он считает драконов непобедимыми, особенно Белака. Но иногда даже когда мы верим в них всем сердцем, это не становится истиной.
— А в чем разница? — Сэм посмотрел на пастора из-под слишком длинной челки.
— Вера. — Пастор Джим наклонился и нежно провел рукой по волосам ребенка, убирая челку с его лица. — И она может изменить весь мир.
Сэм нахмурился, не понимая логики пастора.
— Это вернет Соломона обратно?
— Нет, но я обещаю, что со временем это сделает его потерю терпимой. Это позволит нам двигаться дальше, хотя сейчас тебе больно.— Пастор Джим выпрямился, улыбаясь Сэму. — Приходи ко мне на кухню, когда будешь готов. Мы еще немного поговорим. Такие разговоры гораздо лучше проходят с чашкой какао и печеньем.
Сэм смотрел вслед уходящему пастору, чувствуя себя слегка обманутым, когда Аттикус последовал за ним, явно соблазненный одним из его любимых слов. «Печенька» была в первой пятерке собачьего словаря мистера Финча наряду с ездой на машине, прогулкой, беконом и Калебом. У Сэма было больше мужества, чем у его пушистого друга. Его не прельстит ни успокаивающая компания пастора Джима, ни овсяные лепешки с изюмом, ни горячий шоколад, приготовленный Джимом из настоящих батончиков «Херши».
Нет, Сэм будет придерживаться своего плана. Он очень верил в свою способность убедить Бога послать пастора Соломона обратно к ним. Тогда никому не будет больно. Сэм был не только умен, но и очень убедителен, когда это было необходимо.
— Ну, Скаут, — Сэм стащил черного лабрадора с колен и встал. Щенок потянулся и широко зевнул, когда ее хвост начал вилять, верный признак того, что она готова к поставленной задаче. — Мы отправляемся на нашу первую официальную охоту...