Catch 22

Это был новый день, и Лидия, надевая свой черный кардиган, была полна чувства собственной правоты. Это подходило ей гораздо больше, чем ярко-розовый, ослепительный свитер, на котором настаивала ее мачеха. Аргумент Делии был таким: «Этот цвет просто кричал, чтобы его носили вы, Лидия! Это прекрасно дополняет ваш тон кожи, и я бы знала лучше, потому что я 'художник'!» Лидия посмотрела на оскорбительный свитер, который она бросила в дальний угол шкафа, и презрительно высунула язык. Она в последний раз взглянула в зеркало и утвердительно кивнула, прежде чем спуститься вниз, чтобы начать свой день. Делия мыла миску в кухонной раковине, когда услышала шаги, спускающиеся по лестнице. Она улыбнулась про себя, выходя из кухни, вытирая руки насухо кухонным полотенцем и весело приветствуя Лидию. — Доооброе утро! Лидия, ты готова идти? — Да, — Лидия улыбнулась, разглаживая свой кардиган, как только добралась до нижней ступеньки лестницы. Делия остановила все свои мысли и действия, когда ее взгляд упал на наряд Лидии. Ее мозг, казалось, перезагрузился, оценивая то, что было перед ней, и пришел к выводу, что она ни капельки не была довольна. — Где одежда, которую я купила тебе?! Только посмотри на себя! Ты совершенно неприступная Лидия! У тебя никогда не будет друзей в таком виде! — закричала Делия, уязвлённая тем, что ребёнок отказался от одежды, которую она так великодушно выбрала для неё. Чарльз выскочил из кухни, услышав, как Делия взорвалась. Он всё ещё сжимал свою любимую, безвкусно выглядевшую кофейную кружку. У кружки была Веселая радуга, которая соединяла два счастливых облака. Внизу жирным черным шрифтом было выведено слово «улыбка», которое удобно прикрывала разноцветная арка. В спешке большая часть кофе трагически вытекла, оставив пунктирный след от кухни до коридора. — Но я не хочу ни заводить друзей, ни вписываться в общество! Я хочу быть собой! — крикнула Лидия в ответ рыжеволосой. Она не могла этого вынести. Почему они не могут позволить ей быть той, кем она хочет? Чарльз подошёл к дочери и положил ей руку на плечо. Он надеялся, что она успокоится и поймёт, что они пытаются сделать. — Тыковка, мы тут поговорили и подумали, что, возможно, будет лучше, если мы начнем водить тебя к хорошему психотерапевту. Я уже назначил встречу на следующую неделю, — Чарльз улыбнулся ей, как мог, чтобы убедить, что это для её же блага. Кровь Лидии остановилась. Она не могла поверить в то, что она только что слышала. Неужели они действительно так отчаянно хотят изменить её? Ее кровь снова начала течь, но затем быстро превратилась в кипение. — Я не пойду! Ты не можешь заставить меня пойти! — это было слишком для неё, и она сдалась без боя! — А теперь взгляните сюда, юная леди! Мы, безусловно, можем, — Делия уперла руки в бока и прищурилась. Лидия понимала, что она просто пытается использовать свою власть, но она НЕ ИМЕЛА ПРАВА принуждать её к чему-либо. С Лидии было достаточно. Как заставить их понять, как сильно она этого не хочет? — Нет! Я лучше убью себя, чем пойду и поговорю с кем-то, кто скажет мне изменить себя! — она закричала и развернулась, чтобы топать обратно вверх по лестнице. Делия резко повернулась лицом к Чарльзу и грубо схватила мужа за плечи. — Вот видишь! Она самоубийца! Мы просто обязаны что-то сделать! — умоляла она с паникой в глазах. Чарльз вздохнул и опустил голову, чувствуя себя совершенно разбитым. Девочка остановилась как вкопанная. Ее ноги были словно налиты свинцом и не двигались со ступенек, на которых они стояли. Она никогда не знала, что в её жизни можно быть такой злой, когда ее переполняет ярость. — По крайней мере, если бы я была мертва, мне не пришлось бы иметь дело с вами, люди! — её лицо было темно-красным, когда она перегнулась через перила и зарычала на родительские фигуры внизу. Лидия вдруг поняла, что она только что сделала и что сказала. Её гнев тут же сменился горем и стыдом, и так быстро, как только могла, она взбежала по оставшейся лестнице, промчалась по маленькому коридору и тут же заперла за собой дверь спальни. Она едва могла дышать, прижимаясь всем телом к двери. Всё её существо болело, и она должна была выпустить его наружу. Кровать с балдахином подарила ей соблазнительные объятия, когда она бросилась на неё. Она быстро отпустила всё и позволила своему горю течь. Её слезы и рыдания вырывались наружу прерывисто, длинными всплесками, в течение всего дня, пока солнце не скрылось за горизонтом. Только изнуряя себя, она могла заснуть и уйти от всего этого. Прошло совсем немного времени, прежде чем она проснулась с пересохшим ртом и горлом. Она подняла голову, глядя на вдовью аллею, и увидела, что уже наступила ночь. Её глаза горели и затуманивали зрение, а сердце было таким же грубым, как и горло. Ей нужна была вода, но, к сожалению, это означало, что ей придется спуститься вниз. Мысль о том, что она их увидит, расстроила её, и ей не хотелось снова плакать или, что ещё хуже, ввязываться в очередную драку. Лидия подползла к прикроватному столику, чтобы проверить время на будильнике в гробу. Хотя было ещё не слишком поздно, она начала молиться, чтобы они оба легли спать пораньше. Она собрала всё своё мужество, загнала их в угол, как могла, чтобы набраться храбрости и спуститься вниз, чтобы утолить жажду пустыни. Она приоткрыла дверь, оставив лишь щель, чтобы можно было заглянуть в коридор в поисках каких-либо признаков движения. К счастью, она ничего не слышала и не видела, но рисковать быть пойманной не собиралась. Осторожно, как только могла, она медленно на цыпочках спустилась по лестнице, но как раз в тот момент, когда она собиралась спуститься вниз; она услышала, как из гостиной донесся какой-то звук. Это был голос, который привлёк её внимание. Она внимательно прислушалась и сразу поняла, что это её отец говорит по телефону. Она отчетливо слышала его и даже могла сказать, что он ходит взад и вперед. Усевшись, она тихонько прислушалась. — Простите, что звоню вам так поздно вечером, но это очень важно. Я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи. Я боюсь, что моя дочь может навредить себе. Я не хочу этого делать, но Делия и я думаем, что мы должны оставить ее, пока ей не станет лучше. Мне нужен твой совет. Да. Да. О. Хорошо. Вы говорите, что это хорошее место? Смогут ли они действительно помочь моей маленькой Лидии? О, Спасибо, — его голос дрожал от смеси вины, паники и облегчения. Лидия услышала достаточно, и слезы снова неудержимо потекли по её щекам, затуманивая зрение. Она не могла поверить своим ушам, но она действительно слышала, что сказал её отец. Скоро её посадят в тюрьму и оторвут от всего, что она любила. Она резко села и тут же приняла решение. Она быстро и так тихо, как только могла, бросилась вверх по лестнице и начала приводить свой план в действие. Из глубины шкафа она вытащила свой походный рюкзак и в бешеном темпе принялась запихивать одежду внутрь него. На следующем этапе своего плана она должна была набраться терпения, так как сидела рядом с закрытой дверью и внимательно слушала. Убедившись, что всё уже легли спать и полностью уснули, она спустилась вниз, чтобы взять всё необходимое. Было трудно сохранять спокойствие, так как её руки дрожали, а дыхание было прерывистым от страха быть пойманной. Она подбежала к шкафу и без разбора схватила консервы, прежде чем напасть на походные принадлежности. И с этим, она бросилась в ночь и побежала в направлении, которое было далеко от города. Ей хотелось оказаться как можно дальше от «нормального» общества. — Лес довольно густой, и никто туда не ходит. Так вот оно что! Я уйду в самую глухую часть леса и никогда не вернусь. Мне все равно, даже если я умру, — она фыркнула, спускаясь с холма. Стоя на опушке леса, она бросила долгий печальный и последний взгляд на свой дом на холме. Он больше не казался ей домом. Разве дом не должен быть местом, где вы чувствуете себя желанным, любимым и принятым? У неё был только один союзник, которому она могла полностью доверять, но даже он предал и отверг её. — Ах, отец… Как ты мог? Почему ты не можешь просто принять «меня» за меня? В этом холодном и суровом мире она была теперь совершенно одна.