События разворачиваются в первый день после инцидента.
Если вы решили, что вчера — после вмешательства Лили — Эдди охватила обычно присущая ему трусость, то поспешим же скорее заметить, что это вовсе не так. Несомненно, он не чувствовал разницы в своих решениях. Обычно она ощущается уже после того, как ты всё сделаешь и засядешь одним одиноким вечерком за раздумьями: «А как я до этого дошёл?» Независимо от того, в плохом ли ключе всё обернулось, или же напротив. Нееет, Эдди определённо охватило нечто другое… Это был целый спектр противоречий. Это была крайняя степень смущения и возбуждения. Это было полнейшее фиаско, в конце концов! Но это было ярче любых снов и уносило покрепче самой мощной дури. Не то чтобы Эдди пробовал хоть одну, но было вполне достаточно основываться на том, что с подобным он прежде никогда не сталкивался. И не считал, что такое возможно. Не знал этой стороны. И не может сказать, что познал её. Едва протянул к ней пальцы, разве что. Но соприкосновение наградило его таким зарядом, что он, не имея самой ничтожной капли терпения, хотел биться головой об стену, орать как ненормальный, пищать, носиться, безумствовать, сдирая с себя кожу, взбираться по стене на потолок и сваливаться с него, чтобы разбиваться, а затем заново собираться и пробовать всё то же самое, но с крыши небоскрёба. И лишь из-за того, что ему отчаянно, до противного, невыносимого, будто по соломинке вытягивающего его жизнь каждую последующую секунду, что он проводит впустую, хотелось довести до ума этот вечер. Это вообще, конечно, пиздец — то, что они прикоснулись друг к другу. Не абы как, мол, тип, хэй-йо, братан, чё как. А прикоснулись. Оказывается, незавершённые дела вроде этих могут не оставлять тебя в покое дооолгое время. Эдди не спал практически всю ночь. Он не мог выкинуть из головы Ричи. Пальцы Ричи. Его «Эдс?..» у самого уха, которому ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ в отличие от неудачника Эдди оказаться во власти его губ. О его губах, ёб их через зад! А у него такие губы….Нечестно, что Эдди так и не попробовал их! Он не знает как это сделать, не знает зачем — ничего не знает. Это простое и животное ХОЧУ БЛЯТЬ. Сверхъестественное, я бы даже выразился. Лили была в затруднении ответить что-либо на откровение Каспбрака. Напомним, как бы ново это ни было, но Эдди не струсил. Он попросил её остаться не потому, что хотел отделаться от Ричи. Это как раз то, чего он крайне не хотел. Но ему было необходимо взять паузу. И если бы он мог, то даже не прерывая момента. Он бы заморозил время, будь ему это по силам. Представьте: Миссис Кей, в глубоком сне свернувшаяся на любимой подушке Эдди, или всё тот же Фостер снизу, под вой своей собаки кричащий на тупой ящик, нихера не показывающий, или, в конце концов, Ричи, оставшийся стоять в ванной и дожидающийся Каспбрака, вдруг застыли бы — тогда Эдди бы мог взять за руку Лили, поговорить с ней по душам, а затем просто разморозить всех, позволяя этому моменту случиться. Но он не мог этого сделать. Это было не в его силах. Это было не по правилам. Хотя чёрт ебал уже эти правила, ага? В его жизни слишком многое встало на уши. Ричи ушёл чуть позднее. Ему позвонила мама, и он тут же уехал, сказав, что это что-то срочное. Эдди надеялся, что так оно и было. Что Ричи не сбежал, в смысле. Потому что отпускать его не хотелось. Они почти не сказали друг другу ничего с тех пор, как на порог явилась Лилс. Эдди не винил её ни в чём. Она была вовремя, как ни странно. Именно с её приходом до Каспбрака дошло, что во всём этом есть что-то необъяснимое. Хоть Эдди и не видел или же не помнил всех подробностей своего пугающе реалистичного сна, что вышел за пределы собственного мира и позволил Эдди пережить это в настоящем, но его чрезмерно подающееся всякой панике богатое воображение немедленно забило тревогу. Он растерялся и не знал, как ему теперь быть со всем этим. А вдруг он избранный? Боженькой целованный или типа того? Ну, как-то же он очутился здесь. Может это всё не просто так и связано вообще! Но потом он спустился с небес на землю, вспомнив, что он — не более, чем просто Эдвард Каспбрак. Лузер с телегой болячек и расстройств, а ещё с нулевым опытом взрослой жизни. Разве такими бывают избранные? Разве они не светятся? Или типа, не знаю, по воде, может, ходят? Вот разве поцелует боженька такого? Вот вы бы поцеловали? Он махнул на это дело рукой. Лили осталась с ним подольше, поддержала. И она собиралась остаться, но Эдди чувствовал себя проще, после того как откинул весь этот божественный бред, а вот её вид после смены в клинике оставлял желать лучшего, и потому Каспбрак отправил её домой, включив свои лучшие и единственные актерские способности, коим приучил себя ещё в детстве. Так он удирал от просмотров противных мелодрам или нежелательных передач со своей матерью. Обычно это была весьма забавная игра «зевок трупака». Заключалась она в том, что ты говоришь с собеседником и начинаешь дико зевать. Это доходит просто до того, что ты не можешь оформить и звука до степени понимания, а твой собеседник начинает тебя невольно подхватывать и вот, вы уже стоите оба с разинутыми ртами и сравниваете, кто зевает дольше, шире, объёмнее, насколько ваша грудь поднимается выше предыдущего раза и всё прочее. Вернее сравнивал Эдди. Чисто по приколу. Ну, разве не забавно? Ты лишь прикинулся и усыпил своего собеседника. Ну или же тот скорее свалил, пока не отключился тут с тобой. Лили хватило этой безупречно отыгранной сценки, чтобы легко поверить ему и оставить Эдди отдыхать. Она никогда не поставила бы свой отдых выше друга, но Эдди и сам знал, что она устала. С ней было хорошо. Но отпустив её домой, парень почувствовал, что это было правильно. Он редко чувствует что-то подобное. Стоит ли упоминать, что после ухода подруги домой игра «зевок трупака» сиюминутно же прекратилась?***
Кто бы знал, что даже такие события, настойчиво занимающие голову, могут с лёгкостью испариться, стоит вдруг произойти чему-то такому, казалось бы, незначительному, и всё же имеющему вес… — Не понимаю… Почему ты хочешь уйти? Спросила его Лили, заскочившая где-то после обеда. Ей позвонил обеспокоенный отец и сообщил о плохом самочувствии Эдди, прося дочь навестить Каспбрака. Та, конечно же, помчалась прямиком в квартиру напротив. Что ей следовало думать? Оставляя Эдди прошлым вечером, она не находила в нём и малейшего симптома простуды. Очень уставшего, разве что. На этом всё. И вот, полдня спустя ей звонит отец и сообщает об этом. Не Эдди. Отец. Каспбрак не удивился, практически следом за разговором со своим боссом завидев на пороге подругу. Ему пришлось сознаться в том, что всё с ним в порядке, но по некоторым причинам, объяснить которые он не в состоянии прямо сейчас, т.к. сам ещё до конца не разобрался, он не может вернуться на работу, и что, скорее всего, ему придётся уволиться или что-то вроде того. Да, наверное, всё же уволиться. Сказать, что он лишил подругу дара речи на добрых пять минут — ничего не сказать. Ну, а что ещё он должен был придумать, когда неожиданно ему вдруг позвонил мистер Хитч, интересуясь его делами и намекая на скорейшее возвращение к своим обязанностям? Он не может просто так вернуться в больницу. Блин, да он даже на медбрата не потянет! Что ему там делать? Отправлять людей в морг? — Это сложно, у меня… Нет мозгов для этого. Разрываясь между тем, чтобы выдать ей всю правду-матку и тем, чтобы накинуть очередную ложь, Эдди неспокойно расхаживал по квартире, в то время как Лили терпеливо ожидала пояснений, находясь на полу около вполне свободного и мягкого дивана. — У меня пропало желание заниматься медициной. Проклятье! — То есть. как? Столько лет было и вдруг пропало? — Мхм, — жуя губы, покивал подросток, останавливаясь и заставляя себя посмотреть на девушку. Лили потребовалось ещё некоторое время. Для неё это звучало чрезвычайно абсурдно. Сколько времени она знала Эдди, столько была уверена в том, что этот парень занимается тем, для чего был рождён. И тут он выдаёт такое. То, что он сейчас несёт, кажется чушью кого-то иного. Но в нём чувствуется страх. Может, он сам ещё до конца ни в чём не уверен? Девушка подумала о том, что следует попросить отца, чтобы дал Каспбраку чуть больше времени, пока тот не сломал себе жизнь по глупости. — Но… что ты собираешься делать тогда? — наконец спросила она, а Эдди немного выдохнул, что она не стала ненароком лезть под его кожу. — Найду что-нибудь временное, думаю. Начну искать себя? Себя… Лили уж точно было известно, где его место. Обоим из них, по правде говоря. Она не стала заикаться об этом из уважения к решению Каспбрака. — …отец не отпустит тебя так легко, Эдди, — подняла на него взгляд. — Что ж, ему придётся, — поторопился возразить Каспбрак, дабы предупредить споры, уже понемногу обжигающие его задницу. И хоть говорил он так убедительно, как только был способен, тревожность свою от неё укрыть всё же не смог. — Может, тебе следует ещё раз хорошенько всё обдумать, м? — ненавязчиво предложила та. — Не, Лилс. Я уже решил, — завертел он головой. Вероятно, кто-нибудь отметил, что Эдди назвал её с окончанием «с». Ну да. Почему-то это показалось для него довольно неплохим звучанием, и в последнее время он нередко употреблял это, даже в сокращении собственного имени теперь находя что-то привлекательное. Но ни в коем случае не собирался этого признавать вслух. — Эдди, — вздохнула Хитч, сгибая ногу для более удобного положения и слегка разворачивая корпус в сторону младшего. — Просто… не руби, ладно? Не сомневаюсь, ты тысячу раз уже обдумывал это, но, пожалуйста, может, тебе стоит подумать ещё разок? Хорошенько, м?.. Знала бы ты настоящие причины, так настаивала бы на обратном… Эдди лишь вздохнул с тяжестью, опускаясь на диван. Девушка же не хотела быть излишне настойчивой. В конце концов, она приняла бы любое решение Каспбрака, но… — …я просто не хочу, чтобы ты пожалел, понимаешь? — она тукнула кулачком по его коленке, пытаясь приободрить. — Я могу попросить, чтобы отец дал тебе чуть больше времени, но в таком случае пообещай мне, что обдумаешь всё ещё разок? Пожалуйста. Надумаешь остаться — отлично! Не надумаешь — что ж, хорошо. Но подумай. Мхм? Эдди, голова которого и так была опущена, казалось, опустил её ещё ниже. Посмотрев на руку Лили, затронувшую его ногу, он поджал губы, смиряясь с тем, что это всё, конечно же, не будет так просто закрыть, и кивая. Они переглянулись, и Лили слегка улыбнулась, а в следующую секунду уже вскочила с пола. — Тааак, подымай зад! У меня печенье, идём чаёвничать! С этими словами она отправилась к себе, а Эдди, что мгновение назад был абсолютно подавлен, ощутил, как погода внутри неожиданно переменилась. Будто цветы распустились с упоминанием её фирменного печенья, и он незамедлительно отправился следом.***
— …вас же не поймёшь! Понимаешь?.. Ты вообще слушаешь? С сильной затяжкой перевернулась набок Лили, немного свешиваясь с изножья кровати и поднимая с пола свой бокал, до половины наполненный красным полусухим. — Мхм, — замычало кресло в углу комнаты — то был Каспбрак, стачивающий не первую и далеко не последнюю порцию хитченского печенья. — Нас не поймёшь. Понимаю. Хотя не! Не понимаю вообще-то… я зачастую сам себя-то не понимаю, что уж говорить о других. — Я просто не хочу остаться с ощущением, будто меня использовали! — хотя Эдди и успел закончить свои мысли, но звучала Лили так, словно не слышала его. Не слушала даже. Будто просто выдержала паузу и продолжила. — Я же всего лишь хочу хороших здоровых отношений! Разве это что-то сверхъестественное? Или, не знаю, это уже не норма для человека? Или. или я этого не заслуживаю? — Конечно же заслуживаешь! Конечно ты заслуживаешь, ты что? Я только… — от возмущения Эдди потерял несколько крупных крошек, посыпавшихся с надкушенной печененки прямо на его живот, — …только не понимаю, при чём тут Джек. — Эдди. Устало вздохнула девушка, стряхивая пепел в пиалу, оставленную ею прямо на постели неподалёку от головы. — Эй, я знаю, что ты сейчас начнёшь заступаться за своего принца с голубыми яйцами, понимаю, уважаю, бла-бла, но послушай. — Эдди, не надо. — Ты же сама чувствуешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, да? Ну, Джек и здоровые отношения, хэй? Я же вижу, что ты и сама. — В чём причина твоей ненависти к Джеку? Это из-за их истории с Ричи, что ли, я не пойму. — Он просто ме. погоди, что ещё за история? Лили будто воды в рот набрала. Она уже так долго молчала, что решила и впрямь набрать чего-нибудь в рот для приличия, и потому занялась вином, практически за раз выпивая весь бокал. Эдди этот ход сразу разгадал. — Эй-эй, не надо этого. Говори, что за история? — всё настаивал он, принимая более сосредоточенную позу. — Да я сама не знаю подробностей, просто. чёрт… — она вновь заткнула себя вином, делая последний объёмный глоток и заканчивая эту порцию, — я думала, ты в курсе. — Э. как видишь, нет. — Ну и правильно. Раз уж Ричи тебе не рассказал, значит, решил, что и не стоит тебе голову всем этим забивать. — Зато Джек, я смотрю, отличается особой скромностью, — раздражался Каспбрак. Несправедливо! — Мы просто обсуждали это уже, не заводись, ладно? Я и сама знаю только то, что там было кое-что незначительное. — Ты только что сказала, что не знаешь подр… — А ТЫ НЕ ПРИДИРАЙСЯ К СЛОВАМ, МИСТЕР! — проворчала на него Лили. Не от злости, но со своим исключительным умением гаркнуть так, что ты позабудешь всякую цель в разговоре. Хорошо, если хотя бы ещё вспомнишь собственное имя. — О, я. ладно. Стих парень, и впрямь теряя прежний интерес что-либо отстаивать, но не прекращая думать об этом всём, ведь. У Ричи и Джека есть какая-то история, которой он не делится. О каких-то там Николаях за тридевять земель, значит, пожалуйста! А как что-то реально дельное… потому что Эдди чует, что это и впрямь что-то дельное, находящееся прямо под носом — так фиг. — Серьёзно, Эдди, это фигня, ладно? Тем более в прошлом. — В прошлом, — хотел было выдать смешок парень, но остановился со взглядом Лили на себе. — Ты будь с ним осторожнее, ладно? Это всё, что я прошу — осторожнее. Не доверяю я ему и не убедишь ты меня никак в обратном. Он мутный тип. — Ты не знаешь, что говоришь. Усевшись, Хитч подняла бутылку, всё это время мирно стоящую на полу, и наполнила бокал заново. — Смешно, — совсем без смеха отреагировал Эдди. — По-моему, это вообще самое ясное, что я когда-либо говорил в своей жизни. Теперь уж точно. — Он лишь немного сложный человек в некоторых моментах, понимаешь? Но он очень добрый. На самом деле. Уверен, что не будешь? Лили скрыла половину лица за хрусталём своего бокала, направляя взгляд на продолжившего хрумкать печенья Эдди. — Оу, нет, спасибо. Ох, вообще-то он хотел, по правде говоря. Но реально боялся за свои действия после этого. Просто. — Эдди. Ещё раз повторяю. Ещё раз. Вряд ли ты начнёшь делать какие-нибудь глупости. Сам вот вспомни. В прошлый раз ты даже не звонил ему. Он сам позвонил. Ну, вспомнил? — Нет никакой гарантии, что он не сделает это снова, — запил полупережёванную печененку большим количеством чая, буравя своим серым взглядом телевизор, находящийся в следующем от него углу около окна. — Да даже если и сделает, как будто конец света! — закатила глаза Лили, заваливаясь обратно и поднимая из пиалки ещё дымящуюся сигарету, — Я же тут, — втянула дым девушка, подпирая рукой подбородок и скрещивая свои лодыжки где-то позади. — Я не позволю тебе наделать глупостей с ним. — Ты? Да это самое первое, что ты позволишь мне сделать! Ещё и бензинчика ливанёшь, — бурчал Эдди со своего места, кидая на неё недоверчивые взгляды. Лили выпустила дым, направляя тот в сторону приоткрытого окна, — смысла в чём было не больше, чем если бы она открыла его для того, чтобы выпустить давно надоедающую и никак не исчезающую муху, — и, прокрутив в голове сказанное другом, только смиренно покивала, признавая, что, вероятнее всего, так бы и было. Эдди вздыхает. — Ну и ладно. Мне больше достанется. Выпила она, отчасти дразня его без злого умысла. Эдди в ответ на такое хамство только больше забивается в кресло и зажимает чашу с печеньем. Он ведь тоже хочет. Несправедливости повсюду. — Тогда это всё — моё! — говорит он с подрагивающей меж губами печенькой, всё никак не падающей. — Пф, да пожалуйста! Я ещё сделаю, — покрутила она безразлично бокалом с плещущимся вином на дне. — И это всё тоже будет моё! — Эдди, перемолов откушенный кусочек, продолжал жать от неё печенье. — А не лопнешь ли, деточка? — посмеялась с него Хитч. Вместо ожидаемого дирижабля возмущений по поводу прозвища, коим его наградила подруга, Эдди скорее столкнулся с дирижаблем ужаса. — Ты тоже заметила, что я растолстел? — он даже ноги скинул, выпрямившись в кресле, хотя печенье так и осталось бережно придерживаемое где-то у самого подбородка. — Рас. чего? — Насколько сильно это заметно? У меня появилась вторая жопа? Или. или подбородки?! Не дай боже подбородки!.. жопа есть жопа, но лицо-то впереди! Ой не нравится мне это… Он закачал головой, останавливая тревожный взгляд на чашке в своей руке. — Эдди, ты такой же, как и прежде, окей? И с чего. с чего ты вдруг так переживаешь по этому поводу? — Потому что у меня появилось пузо! — Пузо? Эдди, какое пузо? Ты вообще пузо в своей жизни видел? Не сказала бы, что оно у тебя есть. — Но это так! И я… — так или иначе, но взгляд вновь упал на печенье и остановился на нём, пока Эдс молил Бога, чтобы всё было не так страшно. — …сколько здесь калорий? — Эмммм, тебе правду сказать? — осторожно поинтересовалась та. Эдди безошибочно принял это за самый что ни на есть подробный ответ и перевёл грустный взгляд на печененку в своей руке, тяжко вздыхая, будто бы смиряясь со своей участью, после чего засовывая таки остатки в рот. Лили оглядела Каспбрака, что свернулся в кресле, словно готовящийся к спячке мишка, и даже пожелала поведать ему о своих ассоциациях, но вовремя тормознула — мало ли, примет ещё за оскорбление в связи с испытываемыми в данный момент чувствами. — Но в зал мог бы и походить. Тут её наградили таким взглядом, что она максимально быстро пожалела о том, что не выбрала вариант с мишкой для ответа. — Эй, не кипишуй. Просто для поддержания формы, ясно? — То есть я жирный, — подытожил Эдди, кивая, поджимая губы и отставляя кондитерское достоинство Хитч на высокую стопку книг, соседствующую с креслом, в котором он сидел. Ни грамма углеводов, Эдди. Всё. — Всего лишь для поддержания формы, Эдди. Всего лишь. Ты же вроде ходил раньше в зал, в чём проблема? Ну конечно! Из соседней комнаты зазвонил мобильный Лили, и та, извинившись, поспешила скорее за ним, по пути наскоро затягиваясь и оставляя потушенный окурок в пиале. — Да ни в чём! Кроме того, что я на третьем месяце. Бурчал про себя Каспбрак, кидая нешуточную обиду на свой живот и сердито складывая на груди руки. — Можем сходить вместе на неделе, если надумаешь! — звучало из другой комнаты. — Я как раз собиралась, так что. Привет! Да-да, конечно… да, могу. Лили стала прохаживаться по квартире, обсуждая что-то с девушкой по имени Селин и тем самым давая время Эдди обдумать всю эту затею с залом. В общем-то, лишним же это не будет, так? Независимо от того, с какой целью он туда пойдёт. Разомнётся, все дела… И всё-таки чашка с ароматнейшим овсяно-шоколадным печеньицем под боком не давала ему покоя. Первые минуты две он ещё ломался, проявляя стойкость, в то время как Лили сновала из одной комнаты в другую, давая какие-то очень хорошие советы той девушке касательно её сестры. Лили была очень хорошим другом. И делала реально богические печенюшки. Уже не в первый раз Эдди невольно сравнил её с Марш. …растрясутся? Лили вышла в гостиную. Эдди моргнул. Секунда. Его рука стрельнула печеньице из чашки, отворачиваясь от остального, но позднее таки прихватывая и остальное. Да. Растрясутся.