***
На территории учёных комплекс выглядел иначе: прозрачные купола, бесконечные стеклянные отсеки, закрытые лаборатории. Чувствовалось, что здесь они ближе к планете, даже воздух казался иным. Яку поначалу настороженно отнёсся к «небу» над головой, но вскоре бесконечный ливень и всполохи молний перестали тревожить разум: Яку полностью погрузился в работу, как сумасшедший бегая от одной установки к другой, пытаясь разобраться с проблемами совместимости нового оборудования и комплексных настроек. Он время от времени натыкался на людей в белых халатах, слышал странные мяукающие и рычащие звуки, но спрашивать у незнакомых опасался, а Акааши он больше не видел, пока тот сам не объявился и не потащил за собой Яку к ремонтному доку через жилой отсек. — У нас неполадки с гравикомпенсатором на планетном шаттле, — озвучил Акааши суть проблемы. — Нам постоянно необходим контакт с местными жителями и станцией на орбите, поэтому данный вопрос первоочередной важности. Вы уже закончили с терморегуляторами? Отлично. Я провожу вас. — Но… — Яку попытался возразить, поскольку соответствующих указаний от старшего техника не получал, а возиться с гравикомпом в одиночку — прощай законный отдых. — Не позволяет квалификация? — по-прежнему равнодушно и обыденно. — Позволяет, — буркнул Яку и поджал губы. — Ладно. Ведите. А… — Всё необходимое для ремонта уже доставлено, не хватает только… — Акааши замер на месте, неожиданно обнаружив отсутствие невольного собеседника. Яку же, забыв обо всём на свете, как зачарованный рассматривал сквозь стеклянную стену пустую комнату, мимо которой они проходили. Пустую от мебели, но не от жильца. Аборигенов Яку видел только на записи, но ни разу ещё не встречал вживую. А тут, судя по длинному, вяло шевелившемуся хвосту, настоящий некоморф: свернувшийся клубочком на полу, он мерно покачивался и тихо, на грани слышимости, скулил. — Это Куроо. — Яку вздрогнул, совершенно забыв про Акааши. — Грóзы здесь страшные и часто приводят к печальным последствиям, — глубокий вздох. — Куроо потерял свою половинку, а для некоморфов это страшнее смерти. Многие просто умирают от тоски и отчаяния, хотя бывает и так, что приходят в себя. — Акааши немного помолчал и печально закончил: — Вот только нет в них больше жизни. А этот… Его глава племени привёл, попросил что-нибудь сделать. Но что мы можем, если Куроо на контакт не идёт? У Яку холодок по спине прошёл, когда он явственно ощутил чужое присутствие. Вжав голову в плечи, он осторожно повернулся, задрал голову и упёрся взглядом в круглые жёлтые глазищи с узкими зрачками. Отступив на шаг, Яку смог более детально рассмотреть здорового некоморфа вполне себе кошачье-человеческого облика: стоящего на двух ногах, местами покрытого бело-чёрной шерстью, с набедренной повязкой, непонятной всклоченной «причёской» и обязательным хвостом, обмотавшимся вокруг талии. — Здравствуй, Бокуто, — спокойно произнёс Акааши, приложив ладонь к груди некоморфа и дождавшись ответного жеста. — Прости. Пока без изменений. Яку заметил, как самая настоящая грусть затопила золотистые глаза и заставила торчащие с боков от верхней губы шикарные вибрисы обвиснуть. У некоморфа даже хвост шлёпнулся на пол, но тут же обмотался вокруг ноги и нервно задрожал белым кончиком. — Не мош-шешь? Челюсть Яку некультурно отвисла — некоморф заговорил! Да как только выпирающие клыки позволили?! А дёрнувшаяся от недовольства губа ещё и острые зубы продемонстрировала, окончательно ввергнув далёкого от изучения инопланетной формы жизни Яку в ступор. — Потом поговорим, — ушёл от ответа Акааши, слабо улыбнувшись. — Подожди меня здесь. Зайди к нему, если хочешь, — кивок на комнату, — но многого не жди. Яку-сан, — переключил он внимание, — хватит пялиться на зубы Бокуто. Не укусит, обещаю. Идёмте. Весь путь до ближайшей межсекционной двери Яку постоянно оборачивался, не в силах перестать разглядывать зачем-то уперевшегося в стекло обеими руками некоморфа, широким языком облизывающего прозрачную поверхность. Непонятные животные инстинкты. — Они не животные, Яку-сан, — невероятным образом прочитал его мысли Акааши. — Вполне себе разумная раса, со своим укладом, обычаями и методами общения. И разговаривать они тоже умеют, кхм-кхм, просто межгалактический им трудно даётся. — Акааши потеребил перед лицом пальцами и прикоснулся указательным к губе. — Не до конца поняли строение человеческой гортани, да и зубы у них почему-то не трансформируются. Но, думаю, в скором времени обязательно разберутся. — А почему они на людей похожи? — не удержался Яку. — Некоморфы, — Акааши пожал плечами и собственным пропуском открыл очередные двери. — От перевёртышей разительно отличаются тем, что не имеют стабильной формы. Они, — Акааши задумчиво покрутил в воздухе запястьем, — постоянно текут. И с невероятной точностью копируют! — Он воодушевился и заговорил с такой страстью, что Яку стало страшно. За некоморфов. — Пусть строением неко и похожи на нас, но кошачий облик им ближе. Нет, не полная форма — они так только на охоту и поразвлечься в джунгли бегают, — а вполне себе привычного вида, за исключением незначительных деталей. «Ну конечно!» — мысленно хмыкнул Яку. — «Хвост, когти, зубы, вибрисы и пушистые ушки — детали незначительные». — И они в таком восторге от людей, что беспрестанно пытаются нам подражать. А ещё любят изучать незнакомые им флору и фауну… — Акааши сбился с мысли, но не с темы. Яку обречённо вздохнул и продолжил слушать, не пытаясь напомнить, что они, вообще-то, уже пришли. — Заметили, как Бокуто на сову похож? Это он пытался перетечь в облик птицы, даже крылья рискнул воссоздать — дикая глупость, но объяснять это Бокуто бесполезно. Зато теперь он гордится тем, что в итоге получилось, и вместо мяуканья пытается ухать — зрелище не для слабонервных. — Кхм-кхм, — громыхнуло где-то над правым ухом. Откровенно говоря, Яку уже задолбался вздрагивать, но сегодня все почему-то умудрялись подкрадываться к нему незаметно. — Прошу прощения, Яку-сан, увлёкся. — В уголках глаз Акааши собрались тонкие морщинки, и он с обаятельно-искренней улыбкой посмотрел на выразительно кашлявшего серьёзного мужчину в комбинезоне. — Ивайзуми, обещанный мною техник поступает в твоё распоряжение. Яку-сан, это наш главный техник-инженер на станции… Точнее, единственный, — поправил самого себя Акааши, когда Ивайзуми иронично хмыкнул. — Надеюсь, вы сработаетесь. Без какого-либо прощания и лишних слов Акааши, взмахнув полами халата, развернулся и поспешил обратно: Яку помнил, что там, у стеклянной коробки, его ждал Бокуто — существо более интересное, чем парочка примитивных людей-техников. Ивайзуми ему понравился. Толковый мужик, немного нелюдимый и грубоватый, но это легко объяснялось нагрузкой и отсутствием помощников. Как сказал Ивайзуми, если бы не спонсорство «Фукуродани-групп», они бы тут давно «на землю грохнулись и окошачились». Что ж, по крайней мере, становилось понятно, чтó тут делает великовозрастный ребёнок Хайба, родитель которого спонсором и являлся. Ивайзуми, кстати, осторожно намекнул, что не стоит конфликтовать с этим подлым типом — напакостит так, что полдня не отмоешься.***
Весь смысл предупреждения дошёл до Яку глубокой ночью, когда не менее уставший Ивайзуми всё-таки вспомнил о совести и отпустил его на давно заслуженный отдых. Тело ныло от перегрузок, и даже душ особого облегчения не принёс. С трудом проглотив непонятную пищевую массу чего-то остывше-склизкого, Яку наконец добрался до койки и, не потрудившись сдёрнуть простынь, с протяжным стоном спиной рухнул на тонкий матрас. И тут же подскочил обратно, взвыв от впившихся в задницу и шею колючек. Громко матерясь и потирая пострадавшие ягодицы, он переворошил постель, скинув всё на пол и вытряхнув непонятные металлические закорючки, похожие на мелкие «ёжики». Сука-а-а! Какая сука это сделала?! Впрочем, ответ нашёлся сразу — Хайба: кроме него до подобной детской выходки никто бы просто не додумался. Вот же урод. Кулаком вытерев невольные слёзы — больно! — Яку добрался до медотсека, цапнул стандартную аптечку и вернулся к себе. Тревожить медиков, демонстрируя пострадавший зад, он не собирался — сам справится. Хорошо хоть зеркало в его комнатушке имеется. «Украсившие» шею и задницу криво нахлобученные пластыри, зафиксировав обеззараживающе-заживляющую обработку, выглядели нелепо, но ничего лучше Яку придумать не смог. Собрав в небольшую кучку «ёжики» и перестелив койку, он осторожно прилёг, мысленно поклявшись расчленить Хайбу, и отрубился.***
Небо за куполом хмурилось, хмурился и Яку. Какая-то чертовщина с напряжением постоянно дестабилизировала работу энергопитания в блоках, заставляя психовать не только Яку, но и учёный персонал. Как угорелый бегая от одного отсека к другому, он наизнанку выворачивался, но в проблему врубиться не мог. А ведь ещё предстоят «разборки» с шаттлом — вчера они с Ивайзуми так и не закончили, остановившись на тестировании. Вот же задница! И в переносном, и в прямом смысле. Меньше пострадавшие шея и спина постоянно чесались, но задница ныла так, что Яку готов был завыть вместе с ней. И он очень обрадовался, когда на повороте столкнулся с ухмылявшимся Хайбой — вот и отдушина для снятия стресса. Подобравшись всем телом и набычившись, Яку пружинистым шагом приблизился к Хайбе и, не дав и секунды на контратаку, схватил его за грудки, резко потянув вниз — для встречи этой наглой рожи с коленом: хотелось разбить ему нос до кровавой юшки. Но Хайба оказался не промах: силёнок ему всё-таки не занимать, да и реакция отменная. Мгновенно сориентировавшись, он качнулся в сторону и отпихнул от себя Яку, поплатившись только порванной футболкой. — Ты у меня до конца жизни мусоровозы на астероидах ремонтировать будешь, мелочь поганая! — грозно выпалил Хайба и попытался пнуть Яку, но тот перехватил ногу и, злорадно оскалившись, дёрнул так, что Хайба со всей высоты своего роста смачно шлёпнулся на задницу. Получай, урод! Урод получил, но сдаваться не намеревался и таки дотянулся до Яку, отправив его в полёт до противоположной стены. Больно ударившись головой и опять потревожив щиплющие огнём ягодицы, захлебнувшись обидой и ненавистью, Яку понял, что сейчас будет убивать. И плевать на всё. Где-то плакала самочка. Стонала так жалобно и отчаянно, что поглощённый горем разум, осознав всю серьёзность положения, подключил к реальности инстинкты — помочь, защитить… Хотя бы на этот раз — уберечь от беды. Смертоубийству не позволил состояться новый участник конфликта. Хайба подавился воздухом, громко ойкнул и, хрипя кашлем, попятился, широко распахнутыми глазами глядя куда-то за спину Яку. Не спеша поворачиваться, тот крепче сжал в кулаке разводной ключ и осторожно шагнул вперёд, плавно уходя в сторону и прижимаясь к стене. Вибрирующий утробный рык захолодил позвоночник и вздыбил волоски на руках. Яку не на шутку перепугался. И как тут не испугаться, когда буквально на глазах обрастающая чёрной шерстью мускулистая махина гуманоидного вида с потрясающей скоростью перетекает-ломается в огромного кота, скалящего жерло-пасть, полную острейших зубов. Хайба тонко взвизгнул, подпрыгнул и задал такого стрекача, что Яку даже бояться перестал, озадачившись вопросом — каким образом этот урод умудрился, не сбавляя скорости, достать пропуск, открыть двери и испариться из видимости. Но долго отвлекаться подобной глупостью у Яку не получилось. Ворчливо зашипев, остановившийся рядом кошак удовлетворённо кивнул и… потёк обратно. Яку поражённо наблюдал, как выпрямляется высокая фигура, приобретая человеческие очертания; как исчезает шерсть, позволяя оголиться смуглой коже, обтягивающей потрясающую мускулатуру; как втягиваются когти и клыки до приемлемых размеров; как морда становится вполне себе симпатичным лицом молодого парня на вид немногим старше Яку. Хотя кто его знает, сколько некоморфы живут и сколько лет конкретно этой особи — голой, голодной, судя по взгляду и урчанию в животе, и явно заинтересовавшейся доступным обедом. Громко сглотнув, Яку не то что пошевелиться, выдохнуть не смел, в упор глядя на некоморфа и судорожно вспоминая, где же он так согрешил, что Единый постановил оборвать срок его недолгой жизни в желудке инопланетного хищника. Остро пахло болью и страхом. Самочка… его боится? Как глупо. Он выпустил вибрисы и склонился к её лицу, шумно принюхиваясь и пытаясь понять, где болит. Языком притронувшись к непонятным штукам на шее, он осторожно сковырнул их клыками и облизал крохотные ранки. Вкусно. Но сильно болело не здесь, немного ниже. Ну уж нет. Свою задницу Яку облизывать не даст! Догадавшись о намерениях некоморфа, он бесстрашно влепил тому затрещину по лбу и шустро отскочил в сторону, по-прежнему стеной загораживая почти что самое дорогое. Некоморф недоумённо на него вытаращился и потёр ушибленное место, беспрестанно шевеля ушами и вибрисами. Яку сжал кулак и потряс им перед носом некоморфа, громко и чётко проговорив «нет». Тот лизнул кулак, кивнул, встряхнулся и протянул руку, прижав ладонь к груди Яку. — Кур-р-роо, — прорычал некоморф и забил хвостом по полу. Почему Яку копыта не откинул от подобного, он и сам не знал, зато память услужливо подкинула картину приветствия Акааши и загадочного Бокуто. Автоматически протянув руку в ответном жесте, он поразился безумно горячему телу, но уже вполне себе спокойно представился: — Яку Мориске. Некоморф пожевал губами, пофыркал, оскалился, а потом собрался и медленно произнёс: — Мор-р-ри. — Пусть Мори, мне без разницы, только жрать меня не надо. — Яку искренне надеялся, что некоморфы всё-таки не знакомятся с едой перед тем как её употребить. — Не еда, — в голосе послышалось удивление. — Защ-щ-щитить, — когтистые пальцы погладили Яку по голове и почесали за ухом. — А-а, понятно, — обалдевший Яку продолжал нещадно тупить и… млеть от осторожных почёсываний. — Спасибо, — ничего лучшего в голову не пришло. Ну не говорить же, что Куроо хороший? Дебилизм. Самочка постепенно успокаивалась, временами мелко вздрагивая. Но погладить себя позволила и назвала имя. Маленькая, светленькая — редкость среди некоморфов, чем-то похожая на… Нет. Куроо затряс головой и недовольно рыкнул. Он не будет вспоминать, не будет. И уж в этот раз точно сможет защитить. Даже от того молодого самца, что так грубо пытался ухаживать. Куроо его понимал — такая красивая и беззащитная, что хотелось присвоить и спрятать. А ещё совсем юная, не изменённая и разрешившая продолжить знакомство. Он просто хотел проверить — шерсть или волосы, ничего такого! — вот и потрепал Куроо за чёлку. Но зачем же так радостно порыкивать и хвостом притягивать к себе, носом тычась в макушку? Пусти, кошак ненормальный, ты же горячий! И голый. Яку неожиданно для себя вспыхнул и отстранился, стараясь не пялиться куда не следует. А там, куда не следует, было очень даже ничего, пусть и непривычно… волосато? шерстляво? Тьфу, блин. И что ещё за тоскливый вой и странная коленопреклонённая поза? Он опять что-то сделал не так? — Ну чего ты пристал, глупый! Я не понимаю, что ты хочешь, — немного раздражённо проговорил Яку, со вздохом отворачиваясь и направляясь к открытому щитку. — Пусти, — дёрнул он за кончик вновь обвившего его талию хвоста. — Мне работать нужно. Пусти, сказал! — Постарайтесь быть с ним повежливей, Яку-сан, — как чёртик из табакерки появился в коридоре маниакально сверкавший серыми глазами слегка взъерошенный Акааши. — У Куроо сейчас сложный период, поэтому я настоятельно прошу вас понять и помочь. — Я и так последнее время чересчур понятливый. Хватит, — Яку не выдержал и огрызнулся: нервы ни к чёрту. — Я его не трогал, за помощь поблагодарил, имя назвал, по голове погладил. Что ещё? Ритуальное сеппуку исполнить? — Представились и погладили по голове? — Акааши замер с приоткрытым ртом, но быстро взял себя в руки и осиял присутствующих короткой улыбкой. — И как оно? — Никак, — буркнул закопавшийся в проводку Яку, бдительно следя за показаниями приборов и осторожно подкрадывающимся к нему некоморфом. — Назвался Куроо, почесал за ухом, — Яку вновь покраснел, — и чуть не ошпарил, прижав к себе. Это вообще нормально — такая температура тела? — Вполне, почти на два градуса выше человеческой, — рассеянно проговорил Акааши, теребя пальцами и закусывая губу. — Но зачем вы ему разрешили за собой ухаживать? — Я разрешил чего-о-о?! — Яку резко развернулся и уставился на Акааши. — Этот кошак принял мои действия за… Совсем дурак? Да он… — Не стоит обманываться, Яку-сан. Некоморфы очень умны. Живут на инстинктах и стайных законах, но весьма организованы и доминируют как раса на этой планете. — Акааши прикрыл глаза и слабо улыбнулся. — И любить они тоже умеют. Если некоморф выбирает себе самочку и добивается её внимания, то пара складывается на всю жизнь. — Улыбка Акааши внезапно изменилась, не на шутку испугав Яку. — Поздравляю. Вас выбрали. — В… в… — силился выдавить вопрос Яку из пересохшего горла. — В каком смысле — выбрали? Я что, на девку похож?! Ты-ы-ы! — Яку не сдержался и шагнул к некоморфу, обвинительно тыча в него пальцем. — Я мужчина, понял? Так что обломайся. Куроо задумчиво склонил голову набок и прижал уши. Мужчина, мужчина… А-а, понятно. Самец, что ли? Он внимательно оглядел Мори и ещё раз принюхался, пытаясь понять, каким местом это нежное чудо — самец? — Вот этим! — Яку прекрасно всё понял и окончательно психанул, выразительным жестом стиснув спрятанный под одеждой член и пару раз тряхнув рукой. Куроо шокировано отпрыгнул, перетёк в кошачью форму и, шумно задышав, вывалил набок язык, сверля жёлтыми глазищами ошеломительно смелую и нетерпеливую самочку. А как же ухаживания? Вдруг они характерами не сойдутся, вдруг… Да мало ли что! Нет-нет, он пока к настолько серьёзным отношениям не готов, ему надо подумать. Куроо, пряча взгляд и покаяно мурлыкая, медленно отступил, надеясь только на то, что его бегство самочка за отказ не примет. Нет, ну кто бы мог подумать, что она окажется такой… такой оригинальной! В груди приятно защемило от восторга. Дурашливо кувыркнувшись, Куроо со всех лап припустил к жилым блокам. Надо найти друга и похвастаться. — Ну вот, понял, — с облегчением выдохнул Яку и попытался вернуться к работе, но что-то во взгляде Акааши его удержало. — Понял-понял, можете не сомневаться, Яку-сан. — Акааши как-то странно поджал губы, скривился и, не выдержав, расхохотался. — Вы, простите, ха-ха-ха, вы ему, ха-ха, — он всхлипнул и вытер проступившие слёзы, — переспать и жениться предложили, ха-ха-ха! С ума сойти, Яку-сан, это ж надо было додуматься, ха-ха! — всё не мог успокоиться Акааши, попутно радуясь тому, что Куроо ожил и вскипел новыми чувствами. Лишь бы не скатился обратно в горе, а для этого требуется уговорить багрового от смущения и злости Яку помочь и не препятствовать. — Давайте так, Яку-сан. — Он немного успокоился и, продолжив миролюбиво посмеиваться, закончил мысль: — Я закрываю глаза на безобразные разборки с Хайбой, а взамен вы позволяете Куроо находиться рядом с собой. Он не будет мешать, обещаю с ним поговорить. — Акааши дождался заторможенного кивка и довольно похлопал Яку по плечу. — И разберитесь, наконец, с энергопитанием. Лаборанты уже воют от сорванных экспериментов.***
Ивайзуми долго сокрушался насчёт стычки с Хайбой, но ещё дольше ржал, слушая откровения Яку по поводу знакомства с Куроо. Отчитав Яку за непредусмотрительность, Ивайзуми вскользь упомянул, что женщины у некоморфов не рождаются, и полез устанавливать отрегулированный гравикомп, громко ругнувшись, когда Яку вытащил его за ногу из люка и настоял на объяснениях. — Я тебе не «головастик», чтоб во всей этой неко-хрени разбираться, — огрызнулся Ивайзуми и полез обратно. — Знаю только, что не рождаются, а обращаются. Отстань и вали с вопросами к Акааши. С Акааши разговаривать не хотелось, но с наличием информации в общедоступной сети Яку не угадал и ничего на тему обращения найти не смог. Так и уснул, предварительно проверив койку, до утра плавая во снах среди сонма голых Куроо-образов и чёрных котов с мягкой шерстью и шершавыми языками.***
С того дня Куроо неотрывно следовал за ним по пятам. Почему на базе некоморф имел доступ ко всем помещениям, Яку так и не понял, всякий раз недоверчиво хмыкая, когда перед ним услужливо распахивались любые двери, стоило только Куроо приблизиться. Некоморф оказался понятливым и не особо навязчивым, но решительно не желал надолго отходить от Яку, с явным выражением грусти на морде-лице — в зависимости от текущей формы — карауля его у порога туалета-душа или личной комнаты. Через пару дней Куроо даже выучился вовремя подавать ему необходимые инструменты и перестал рычать на остальных техников, вовсю угоравших с ситуации и раздававших скабрёзные советы. Яку с гордым видом задирал нос, демонстративно почёсывал Куроо за ушами, игрался с хвостом и скармливал кошаку всё невкусное с тарелки. Куроо предпочитал именно эту форму, когда находился с Яку на людях, но наедине непременно возвращался к человеческому облику, внимательно наблюдая и постепенно доводя образ до совершенства. Совершенства голого парня, поигрывающего шикарными мускулами и не признающего одежду. Проблемой также оставался хвост, от которого Куроо категорически не желал отказываться, всякий раз неожиданно обнимая им Яку или игриво щекоча самым кончиком. Любые возмущения по этому поводу Куроо с видом абсолютной невинности принимал за поощрение и вновь отращивал кошачьи ушки, давно заприметив, как у Яку дрожат и отдёргиваются пальцы, силясь не вцепиться и не замять до бесформенного состояния эту прелесть. Яку в очередной раз фыркнул на бодание в спину и с тайным удовольствием проследил, как кошачья морда приобретает резкие, хищные черты вполне себе человеческого лица. Симпатяга. Ещё бы сообразил, что набедренная повязка — жизненно необходимая для самообладания Яку вещь, цены бы Куроо не было! Хотя… Яку прикрыл на секунду глаза, выкинул прочь из головы дурные мысли и принялся колдовать над проводкой. Чёрт бы побрал этого Куроо. Единственная реальная польза от его присутствия, так это технично сваливавший в другую сторону Хайба, стоило ему только заприметить кошачий хвост. Ну ещё и силовая подмога. Как бы то ни было, физически Яку не в состоянии без антиграва, который хлопотно постоянно таскать с собой, поднять тот же съёмный блок защитной обшивки, например. Проще таскать за собой Куроо. Яку незаметно усмехнулся и автоматически, не глядя забрал у него вовремя протянутый изолятор. — Еда, обе-ед, — бдительно напомнил Куроо, непонятно как определявший время. Слова всё ещё звучали непривычно: Куроо глотал или шепелявил многие буквы, но старательно запоминал и тренировался. Полноценного разговора у них не получалось, но Яку уже почти привык и даже стал разбираться в интонациях. Удивительным сегодня оказалось то, что Куроо не пошёл с ним в столовую. Яку неожиданно осознал, что ему неуютно и как-то… пусто, что ли. Уныло ковыряясь в тарелке и вяло огрызаясь на подколки, Яку, не заметив, когда столовая успела погрузиться в тишину, поднял голову и подавился лапшой. За столом напротив него с подносом в руках устраивался Куроо: вполне себе человеческого вида и с набедренной повязкой. Охренеть! Недожёванная лапшина шлёпнулась в тарелку, куда, грешным делом, чуть было не шлёпнулась и челюсть Яку. Пиздец. Ну, сейчас начнётся. Понаблюдав короткое время за тем, как Куроо ловко управляется со столовыми приборами, толпа обедающих техников и лаборантов взорвалась удивлённым ропотом, постепенно перерастающим в весёлый гомон и смех. И если учёные перебрасывались впечатлениями, пестрившими терминами и дебильными предположениями, то техники откровенно издевались. Над Яку, разумеется, с Куроо дураков связываться не было — его клыки и когти народ хорошо помнил. Яку багровел, беспощадно тыкал тарелку вилкой и не смотрел на Куроо, нутром чуя, что тот ждёт похвалы. Но не дай бог Яку не вытерпит и похвалит: можно будет сразу в гроб ложиться — застебают так, что и старший техник не поможет. Тоже, кстати, ржёт, зараза. Быстро закончив жевать, Яку зыркнул исподлобья на обманчиво выглядевшего паинькой Куроо и… остался сидеть за столом. Куроо сделал вид, что намёка не понял, и, споро орудуя ложкой, шумно захлебал суп, смешно поддерживая снизу ложку языком. Привести в нормальное состояние зубы он так и не сподобился, видимо, данная трансформация представляла какую-то сложность. Да уж. Целоваться с такой пастью — идиотизм чистой воды. Тьфу. Что за мысли! — Вижу, у вас всё отлично, — манной небесной пролился на истерзанную душу Яку спокойный голос Акааши. — Куроо, как закончишь, сходи в блок «С», тебя там Бокуто ждёт. А вам, Яку-сан, необходимо найти Ивайзуми. Кажется, он разобрался с причинами сбоя в энергопитании. И да, спасибо за шаттл, всё работает в штатном режиме. — Посчитав свой долг выполненным, Акааши замолчал и придвинул к себе тарелки, полностью отдавшись процессу поглощения каких-то местных деликатесов. Экстремал, блин.***
— Мор-р-ри? — не выдержал Куроо и вопросительно заглянул Яку в глаза, когда за ними закрылась ведущая в научные блоки дверь. — Ты молодец, Куроо, очень похоже, — со вздохом сдался напору Яку и привычно погладил обвивший его руку хвост. — Теперь иди к Бокуто, хорошо? — Он неуверенно улыбнулся, не понимая, что творится с его эмоциями, и направился к платформе с шаттлом, обоснованно подозревая, что Ивайзуми найдётся именно там. Куроо счастлив. Мори его похвалила и позволила уловить исходившую от неё нежность. К нему, к Куроо. Хотелось как котёнку малому кувыркаться, мявкать и срывать кору с деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку. Но он взрослый кот и ни за что не опозорится перед другом подобными выкрутасами. Ещё чего не хватало! Воровато оглядевшись и сбросив раздражающий клочок ткани с бёдер, Куроо перетёк в кошачью форму и взорвался движением, несясь по длинному коридору и прыгая из стороны в сторону, отталкиваясь мощными лапами от прозрачных стен.***
Опоры станции многочисленны, огромны и возвышают комплекс на пару сотен метров над джунглями — своеобразная забота об экологии со стороны «головастиков». Но кто же знал, что при возведении этой наисложнейшей конструкции какой-то идиот решит щитки с основными предохранителями установить на планетных опорах! И, что самое безнадёжное, схемы наземного энергопитания отсутствовали. Яку честно и дотошно искал, лишь через час убедившись в тщетности попыток и наконец-то согласившись с Ивайзуми, что одному из них придётся спуститься на планету. Ещё бы знать, куда именно. Тесных, непонятно на что рассчитанных лифтовых шахт оказалось целых три. Недолго поспорив, они с Ивайзуми решили спускаться и искать по очереди, первым запустив в «пробный полёт» Яку. Вот оно — преимущество возраста и авторитета. Ивайзуми не погнушался использовать их по полной. Чтоб его. Некома вполне себе пригодная для человека планета. Немного тяжело дышалось и двигалось в густом, словно кисель, воздухе, но пару часов потерпеть можно. Вот только влажность и ливень убивали. Ещё и освещение ни к чёрту! Мощным фонарём освещая путь к ближайшей опоре, Яку разочарованно закончил её осмотр и отправился к следующей. Вот, спрашивается, на хрена тогда тут лифт устанавливать! Вопросы к неизвестному инженеру копились и множились разнообразием. Как и желание Яку с особым садизмом удавить этого неумёху. Почти три часа ни на что убитого времени, и вот уже злющий Яку шипит на иронично посмеивающегося Ивайзуми, выбираясь из комбинезона и швыряя фонарь в его сторону. Но мучения Яку на этом не закончились. Вторая попытка также оказалась неудачной. Зато бальзамом на сердце пролилось недовольство в полной мере осознавшего всю дерьмовость их положения Ивайзуми, который тут же мрачно усмехнулся и напомнил, что контрольный спуск за Яку. Материться сил не осталось. Глубокая ночь, усилившийся ливень, далёкие всполохи молний и давно закончившаяся рабочая смена настолько вымотали Яку, что он даже никакой радости не испытал, когда нашёл нужную пристройку, теснившуюся к покрытой чем-то зелёным опоре. Ага. На высоте десяти метров. И нет, Яку сучность бытия не винил. Вот совсем-совсем. Честно-честно. Ни её, ни замигавший фонарь, ни скользкие скобы, заменявшие нормальную лестницу, ни пославший его далеко и надолго лифт, отказавшийся реагировать на вызов, ни отсутствие плюющейся помехами связи. Он не мог назвать точного времени, но возле лифта Яку проторчал не меньше двух часов, пока окончательно не потерял надежду на то, что Ивайзуми вытащит его с планеты до наступления утра. Фонарь умирал, джунгли боролись с дождём, а подкрадывающаяся возможность остаться в беспроглядной темноте пугала до сухости во рту. Яку решил вернуться в пристройку — места там для одного человека едва хватало, но это всё же лучше, чем оставаться на открытом пространстве. Фонарь сдох где-то посреди пути, пока Яку карабкался наверх. Одновременно с этим явно проржавевшая скоба переломилась под ногой, и Яку полетел во тьму. Бежать, бежать, бежать. Быстрее, ещё быстрее. Куроо чувствовал, что не успевает. Опять не успевает. Как и в тот раз. Как и в тот… Отчаянный вой поглотил ливень и грохот небес, но сейчас ничто не способно его остановить. Он задохнётся, все жилы порвёт, но больше не позволит случиться непоправимому. Куроо давно понял, что Мори не на станции, но любопытствовать не спешил, с удовольствием охотясь вместе с Бокуто. За что и поплатился. И теперь Куроо уничтожал себя ненавистью к собственной беспечности и глупости, со всех лап молнией устремляясь туда, где звала на помощь Мори. От неожиданности Яку заорал и судорожно дёрнулся к опоре в попытках слиться с металлом, окружающей средой, дождём — да с чем угодно, лишь бы облизавший лицо горячий язык не посчитал его достаточно съедобным для закуски. Электрошокер, являющийся обязательной частью экипировки, потерялся при падении, но сколько Яку не шарил вокруг себя, находиться тот не спешил, а отползать от опоры дальше необходимого Яку боялся. И вот теперь: ни малейшего просвета, намертво заглохшая рация, полная дезориентация в пространстве и шершавый, но достаточно мягкий язык, слизывающий с щёк дождь вперемешку со злыми слезами. — Мор-р-ри, Мор-р-ри… Сквозь пелену паники Яку послышалось нечто невообразимое, невозможное и безумно родное. Его обняли и притянули к горячему телу, прижав голову к груди, где отчаянно колотилось сердце. — Р-р-рядом, Мор-р-ри. Р-р-рядом… Пальцы Яку утонули в густой шерсти на спине, но тут же заскользили по мокрой коже, когда ощутимая трансформация изломала тело в хаотичном течении. Куроо что, не может определиться с формой? Придурочный кот, нельзя же так! Мозг Яку, насмерть зациклившись на одном, внезапно засигналил облегчением: Куроо-Куроо-Куроо. Хотелось придушить этого спасителя хренова, до усрачки перепугавшего и без того поглощённого страхом Яку. Но вместо этого он лишь продолжил сжимать Куроо в кольце своих рук, постепенно согреваясь и убаюкиваясь рваным ритмом чужого сердца и завываниями набирающей обороты бури.