Что снитч поймать, что тебя поцеловать

- Ты не капитан, а какой-то хренов садист! - А ты не вратарь, а просто ноющая девчонка! Устал он, пожалейте его, бедного! – от ярости Джеймс даже не покраснел, а побледнел. На висках вздувались вены, Поттер сжал кулаки и весь подался вперёд. Сириус едва сдерживался, чтобы не щёлкнуть зубами прямо у него перед носом. Кто-то мудрый и уставший на самом дне сознания подсказывал, что эта сдержанность совсем ненадолго. - Если бы не эта ноющая девчонка, никакой снитч бы тебе не помог набрать очки! Если тебя так трясёт перед матчем, это не повод сдирать с нас три шкуры! – Сириус обычно не отличался трусостью, но когда глаза друга налились свинцовой тяжестью, он испытал желание отступить назад хотя бы на шаг. Очень навязчивое и сильное желание. Поттер молчал слишком долго, видимо, соображая, куда его лучше ударить. Не выдержав такого напряжения, Сириус резко рванулся вперёд, собираясь то ли оттолкнуть его и пройти мимо, то ли, наоборот, первым нанести удар. Ни один, ни второй толком не поняли, что это было. И оба буквально нашли себя ровно через три секунды. Блэк накрепко прижал Поттера к шкафчикам, не соизмеряя силу. Он сжимал руки парня примерно на уровне локтей, чтобы тот совсем не мог шевелиться, а губами прижался прямо к шее. Пока не кусая, но явно желая этого. Что самое страшное – Сириус будто со стороны услышал своё низкое, утробное рычание. Так рычат крупные, раздражённые псы, заприметив угрозу и давая понять, что могут напасть уже в следующую секунду. Когда Блэк немного отстранился, подняв голову, то увидел, что Джеймс смотрит на него упрямо и открыто. Во взгляде – ни капли страха, ни капли кокетливого «ах, оставь меня в покоя». Он ничего, ничего не боится. Как же это сводит с ума. Сириус очень медленно отпускает парня, поднимает подрагивающие руки и снимает с друга очки. Тот щурится, ухмыляется, но отбирает их у него весьма проворно и кладёт на скамейку. Сириус стоит, замерев, и наблюдает за ним молча. Какого хрена они оба делают? В любой момент в раздевалку может кто-то вернуться – как минимум, чтобы посмотреть, не поубивали ли они друг друга. Они оба – после тренировки, которая длилась почти пять часов. Одежда грязная, растрёпанная, да и выглядят оба как дикари в цветах Гриффиндора. Джеймс без очков, против ожидания, двигается очень чётко. Может, потому, что прекрасно знает, что и где находится. Когда на пол падает его свитер, Блэк зачем-то смотрит на него целых несколько секунд. А потом так же быстро сдирает свитер с Джеймса и стаскивает футболки с них обоих. Быстро, быстро, боясь не успеть, он оставляет несколько кричаще-ярких засосов чуть ниже основания шеи Поттера, ближе к ключицам. Проворные и ловкие пальцы Джеймса скользят по его голому животу, покрытому мурашками вовсе не от холода, гладят узкую полоску тонких волос, уходящую под пояс штанов. Когда расстёгивается замок, этот звук кажется Сириусу чертовски громким, и он с глухим рычанием толкается бёдрами вперёд, так, что рука Джеймса оказывается зажатой между их телами. Поттер, конечно, не теряется и понимает. Нетрудно понять, когда оба хотят одного и того же. Сириус сдвигается назад совсем чуть-чуть, на пару сантиметров, и сам резко сдергивает с Поттера штаны вместе с бельём – примерно до середины бёдер, им этого отлично хватит. Какие же у него тонкие, тонкие пальцы. Длинные, нервные. И очень ловкие. Когда эти самые пальцы добираются до члена, Сириус коротко вздрагивает и снова чуть толкается бёдрами в руку. Ещё и ещё. Он слышит, как Джеймс смеётся и тут же склоняется, чтобы начать терзать его шею. Прямо здесь, вот так, на самых видных местах. Кожа, конечно, имеет солоноватый привкус, она пока прохладная, но быстро покрывается горячими следами. Руки Джеймса взлетают к его талии, Сириус тоже крепко держит парня в объятиях. Вот так, ещё, ещё ближе и сильнее. Блэк трётся пахом о пах Поттера, и негромко, глухо стонет, ощущая, какой тот горячий и напряжённый. Чтобы быть на одном уровне, ему приходится слегка горбиться и наклоняться, но так даже лучше. Так можно раскрашивать шею и плечи Поттера, рисуя на болезненно-бледной коже алые и даже синеватые цветы, которые уже завтра утром изменятся и станут другими. Сперва ярче, а потом всё бледнее. Если, разумеется, он не нарисует ему новые. Джеймс призывно постанывает, и даже в этих исступлённых звуках есть что-то повелительное. Ещё какое-то время Сириус позволяет ему тереться о себя, растворяясь в нагнетающем жаре. А после уже собственной рукой скользит между телами и осторожно сжимает оба члена в ладони. Когда они соприкасаются, они с Джеймсом то ли шипят, то ли стонут почти хором. И тогда Блэк начинает аккуратно двигать ладонью, тереть оба ствола друг о друга, ласкать их так осторожно, как только способен. Большим пальцем он то и дело оглаживает головку Джеймса – просто чтобы вызвать очередной стон. И ещё один. Стонут они вразнобой, часто получается так, что замолкает один и голос подаёт второй. Безумие, безумие, какое это всё безумие. Не бывает такого после ссоры. После ссоры они должны оставлять друг другу синяки, а после мириться. Точка. А не жадно ласкать друг друга в раздевалке, оба голодные, мокрые после тренировки и вымотанные. Джеймс первым находит его губы и впивается в них. Он умеет быть невероятно требовательным и даже властным. И теперь его пальцы скользят по членам поверх пальцев Сириуса. Скользят вроде бы лениво, но умело нажимают и стискивают в особенно чувствительных местах. Одновременно с этим язык Поттера игриво скользит по губам Сириуса, а потом нажимает – только слегка, но Блэку этого достаточно, чтобы углубить поцелуй, сделать его жарче. Когда стонешь кому-то прямо в губы – это очень странное ощущение. Оно отдаётся в ушах, словно эхо. Как горячо. Маленькими молоточками бьёт по вискам адреналин. А Поттер в отместку за искусанную шею и плечи терзает его губы совсем беспощадно, позволяет вдохнуть секунду и тут же засасывает снова. Свободная рука властно ложится на ягодицы Сириуса, и Джеймс гладит его, нажимает и снова просто гладит. Как будто просто хочет продемонстрировать, что он может так сделать. Имеет право. - Бродяга… - судорожно шепчет Поттер между горячими поцелуями. По тому, как он вздрагивает и как жестко начинает кусать его губы, Сириус понимает, что надо поднажать. Он ласкает их обоих сильнее, сжимает пальцами твёрдые, горячие от возбуждения члены, трёт их друг о друга снова и снова, стискивает чувствительные венки и ласкает кончиками пальцев чувствительные и нежные местечки под головкой Поттера, уже зная, что тот не выдержит первым. Так и происходит – Джеймс срывается буквально за долю секунды, судорожно и нетерпеливо дёрнувшись бёдрами вперёд, прямо в руку Сириусу. Рука становится влажной, поцелуй – слегка неловким, но восхитительно горячим. И тогда Сириус с рычанием откидывает голову назад, одновременно с этим крепко рванувшись бёдрами вперёд и толкаясь в собственную руку. Он кончает мучительно сладко, и из лёгких вдруг почему-то выбивает к чертям весь воздух, а рука на талии Джеймса так сильно, сильно дрожит. Сириус не отказывает себе в удовольствии (когда это он вообще это делал) и ещё раз проводит сжатыми в кольцо пальцами там, внизу. В этот раз они вздыхают в унисон. Потом Блэк убирает руку и его вдруг накрывает смущением. Потому что он снова сделал это – снова посмотрел прямо на Джеймса и вдруг завис, ухнув в пропасть с весёлым присвистом. Он совершенно, совершенно невозможный тип. Худой, невысокий, вечно взъерошенный. И с такой бешеной энергией в глазах, которая разрядами электричества трещит по собственным венам. Это сочетание хрупкости и жёсткой, бескомпромиссной силы сводило Блэка с ума и манило за собой. Он знал, что Джеймс не откажется, если зажать его в тёмном углу или нагло залезть к нему в кровать, или затащить в пустой класс. Знал, но эта доступность и близость лишь восхищала ещё сильнее, заставляя мучительно сдерживаться и не показывать слишком наглядно всю глубину катастрофы. Джеймс видит её и так. Пока Блэк торопливо ищет, чем вытереться и поправляет одежду, Джеймс проделывает то же самое – спокойно подтягивает штаны, находит футболку и свитер – всё грязноватое и мокрое, но больше ничего нет. Надо дотерпеть до замка, до душевой кабины. И тогда можно будет вымыться и переодеться в чистое. Сириус уже тянет руку к своей метле, которая осталась стоять, прислонённая к стене, как вдруг эту самую руку перехватывает Джеймс. Сперва несколько секунд просто смотрит ему в глаза, а потом приближает своё лицо к лицу Сириуса. И замирает надолго, прислонившись лбом к его лбу. Это похоже на разговор без слов. Наверное, именно так разговаривают между собой телепаты? Им не потребуется после обсуждать такие вопросы как «и что это было?», «кто мы теперь друг другу?», «будет ли это повторяться?». Нет. Вместо всего этого только одна, невысказанная вслух, но очень громко звучащая фраза «я с тобой». С тобой, за тебя, сейчас и всегда, что бы это ни значило, что бы ни случилось потом. - Я всё ещё не устраиваю тебя как капитан команды? – вдруг вкрадчиво интересуется Поттер, отстраняясь от него. От неожиданности Сириус смеётся, чем разрушает магию мгновения близости. И заодно создают совсем иную магию. - Верно. Ты всё ещё полное дерьмо в этом плане. Но я тебя понимаю – конечно, легко командовать всеми, когда всё, что ты должен сделать во время игры – это разглядеть чёртов золотой шарик и не проворонить его. – Джеймс прищурился, как с ним бывало в те моменты, когда он задумывал что-то интересное. Оба сейчас думали об одном, и оставалось только облечь идею в слова. - Знаешь, Блэк… Забавно слышать это от того, кому даже не всегда требуется летать. Виси себе возле колец да по сторонам посматривай. С этим справится даже такой тупица, как ты. - Я смотрю, ты так много в этом понимаешь, Поттер. Но мы же должны решать проблемы как взрослые люди, верно? Тут согласится даже такой олень как ты. – специально сделав эффектную паузу, Сириус щурится, с удовольствием наблюдая за тем, как друг в очередной раз загорается их совместной идеей. - И что же придумал твой гениальный мозг, а, Блэк? Ты не стесняйся, скажи. Обещаю не смеяться слишком громко. – Поттер нагло улыбается, а Сириус, прежде чем на самом деле сообщить, что же такого придумал его гениальный мозг, пихает его локтём. И сразу же отступает на полшага, скрестив руки на груди. - Я думаю, умник ты херов, что нам следует побывать в шкуре друг друга. На следующей тренировке предлагаю тебе поиграть за вратаря, а я буду ловцом. Роль капитана, так и быть, можешь оставить себе. Вот и посмотрим, кто будет пропускать мяч за мячом, а кто сразу же поймает этот чёртов золотистый шарик. – договорив, Сириус бросил на Джеймса нарочито высокомерный взгляд и тот в ответ моментально ответил тем же. У Блэка создалось отчётливое впечатление, что они с Поттером разыгрывают спектакль, словно по нотам. И играют свои роли с наслаждением, с куражом. - Что ж, очень опрометчиво с твоей стороны, Блэк. Но я твёрдо убеждён, что каждый должен учиться на своих ошибках и набивать собственные шишки. Так что давай заключим твоё дурацкое пари. Только вот… - Поттер замолкает и смотрит на него с откровенной издёвкой. Сириус усмехается в ответ и тут же проглатывает крючок. - Только вот что? Боишься продешевить, Поттер? - Именно. Должна же у меня быть дополнительная мотивация. Да и у тебя тоже. Предлагаю вот что. Если я проиграю… - Если ты проиграешь… - Сириус быстро перехватывает инициативу, перебив друга, потому что в голову ему приходит просто блестящая, совершенно гениальная идея. – Если ты проиграешь, Поттер, в чём лично я ни капельки не сомневаюсь, ты при всех сделаешь Нюниусу предложение руки и сердца. В Большом зале или во дворе, неважно. Встанешь на одно колено и предложишь ему оказать тебе такую часть. И я даже соглашусь быть шафером, потому что нельзя мешать такому счастью… - закончив говорить, Сириус, не выдержав, смеётся, потому что восхищение на лице Джеймса в равной степени соседствует с возмущением. Тот даже багровеет, сжимая кулаки, но быстро приходит в себя и просто кивает. - Что ж, ладно. Можешь пофантазировать об этом. Всё равно этого не случится. Тем более что тебе предстоит нечто куда более страшное. Потому что ты, Блэк, будешь целый месяц напрашиваться на дежурство у Слизнорта. Будешь убирать в кабинете после уроков, смывать с котлов всю гарь, драить парты, а самое главное – ты будешь слушать, как он разглагольствует. Целый месяц, Сириус. И всё потому, что ты не смог держать язык за зубами и посчитал, что быть ловцом и капитаном команды очень легко. Сириус так и не понял, почему испытал что-то сродни разочарованию, когда Джеймс вынес свой приговор. Он, конечно, проигрывать не собирался, но в квиддиче изрядную роль играет удача. И если вдруг золотой снитч, который так, кажется, любит Джеймса, не захочет к нему в ладонь… Нет, проще сразу умереть. Джеймс смотрел на него и ухмылялся. Так откровенно считывал все его мысли и сомнения, что Сириуса даже взяло откровенное зло. Он с силой толкнул друга в грудь и стремительно развернулся, чтобы взять свою метлу. - Желаю счастья с Нюнчиком. – с этими словами Блэк стремительно вышел из раздевалки, а потом, по узкому короткому коридору – на поле, чтобы повернуть к тропинке, ведущей в замок. Он настолько ушёл в свои мысли, вызванные их спором с Поттером и тем, что было до того, что не сразу заметил, что его кто-то ждёт. А поняв, тут же вскинул голову, чтобы разглядеть человека получше. Перед ним стоял бледный, встревоженный Люпин. Ремус лучше всех их умел скрывать свои эмоции – вынужденное умение. И потому, увидев его таким, Блэк ощутимо напрягся. Поттер всё не торопился появляться из раздевалки. Может, из принципа хочет дождаться, пока он уйдёт. Сириус подумал об этом вскользь, торопливо подходя к Люпину поближе. Оказавшись рядом, Блэк стиснул плечи друга и внимательно посмотрел ему в глаза. Тревожные, янтарные озёра. Рем покусывал губы, как будто сомневался в чём-то. И Сириуса больно кольнуло снова. Да что случилось, в конце концов?! - Сириус, слушай, я не решился заходить в раздевалку. Просто, ну, ты же сам понимаешь, как бы я мог, и… и… - Ради всего святого! – взревел Сириус, заодно бережно встряхивая запутавшегося в своих мыслях друга. Тот дёрнулся из-за этого и торопливо кивнул. - Просто это глупо. Но я беспокоюсь. Понимаешь, вчера вечером вас с Джеймсом где-то носило – вы ушли в библиотеку и пропали на два часа… - на этом моменте Люпин снова тревожно укусил себя за губу, и Сириуса, несмотря на всю неоднозначность ситуации, дико потянуло расхохотаться. Тактичный, вежливый Лунатик! – В общем, мы с Питером сели за трансфигурацию вдвоём, без вас. И когда он потянулся через меня за учебником, у него задрался рукав. Там были раны. Как от лезвия… ну или я не знаю, от чего ещё такое может быть. Тонкие такие. Глубокие и свежие. Он одёрнул рукав и сделал вид, что читает. А я, трус, так и не смог ничего спросить. Хотя должен был! Я… А сегодня он не пришёл к вам на тренировку. Он ведь ещё ни одной не пропустил. Ни одной. Вспомни, как он приходил с жаром, весь больной и простуженный. И только после тренировки согласился на больничное крыло. И я… Сириус, я очень боюсь, что что-то случилось. Мы говорили утром, он был в отличном настроении, как мне кажется, но я просто… Ведь может же это ничего не значить, что он не пришёл на тренировку? Мало ли, забыл или какие-то дела… Сириус, я просто… - Люпин уже замолчал, глядя на Сириуса отчаянно, как на последнюю надежду. Потом его взгляд скользнул на шею Блэка, дернулся к искусанным губам, и его довольно светлые глаза потемнели. А растерянность превратилась в страх. Сириус очень старался, чтобы ему тоже не стало страшно. - Слушай, Лунатик. Я пойду и поищу его. Наверняка он вчера как раз и пересидел за трансфигурацией. И просто вырубился после обеда. А царапины… Мы всё-таки живём не в доме с мягкими стенами. Встречаемся в гостиной через полчаса. – Сириус уже одарил друга чудовищно лицемерной широкой улыбкой и собрался уходить, покрепче перехватив метлу, как вдруг Ремус задержал его снова. - Подожди. – убедившись, что Блэк покорно остановился, Люпин вытащил из кармана палочку и направил прямо на него. И Сириус на миг даже испытал какую-то тревогу, настолько решительным выглядел Лунатик. Тот, кажется, вздумал потренироваться на нём сразу в двух магических областях – невербальные заклинания и целительство. Багровые ссадины исчезали. Губы перестали саднить. Когда до Сириуса дошло, зачем Люпин это делает, стая неприятных ледяных мурашек пробежала прямо по хребту. - Иди. Я поищу в библиотеке.