***
На следующий день Дин проверил сундук. Он выглядел так же, и, когда Дин осторожно приоткрыл его, пять камешков так же лежали в стеклянной банке. Дин снова закрыл сундук, но теперь эта находка больше не давала ему покоя. Чем больше Дин о ней думал, тем больше уверялся, что стоит уехать из бункера. Кроули по какой-то причине пытался подорвать силы Дина, держать его больным и взаперти. Пора было ехать. Хромал он или нет, был он болен или нет, пора было переходить к плану Я. Дин взял сумки Сэма и Каса и рюкзак Каса. На сбор своих вещей ему понадобилось всего несколько минут. Он сложил книги, которые еще читал, в пару коробок и уложил все это аккуратно в задней части автобуса — после того, как обшарил весь автобус в поисках новых спрятанных там камешков. Он даже проверил автобус крутящимся распятием Каса. К его облегчению, Фольксваген был чист. Закончив проверки, Дин окинул взглядом автобус. Он был полностью исправен и свежевыкрашен. Новая краска смотрелась вполне стильно. Во время покраски Дин старался, чтобы первый слой вышел гладким и черный спрей лег поверх ровно, и затем покрыл краску идеальным слоем бесцветного лака, чтобы придать ему блеск. Вышла отличная сияющая полировка. Хотя, начав покраску, Дин вдруг захотел оставить вокруг окон и лобового стекла белые наличники, которые обычно были у автобусов Фольксваген. Так что он нарисовал линию белой краской. И в последний момент еще добавил вокруг белого цвета тонкую серую окантовку. «Свобода воли, — думал он, рисуя едва заметную серую кайму. — Свобода воли». Перед поездкой Дин протер автобус еще раз мягкой тряпкой. Потом отошел назад и окинул его взглядом. Фольксваген был великолепен. Сияющий черный, с тонкой элегантной белой отделкой и оттенком свободы воли вокруг окон. В цветах крыльев Каса. Фольксваген был просто красавец. К тому времени, как Дин уложил вещи в автобус, он снова почувствовал жар, вспотел, и лодыжка разболелась. Но все равно он чувствовал себя лучше, чем в последние недели. От обнаружения проклятых камешков и открытия, что Кроули может пытаться как-то насолить ему, Дин даже воспрянул духом. Потому что раз Кроули хотел вывести Дина из строя, значит, Кроули видел в нем угрозу. А значит, наверняка Кроули что-то знал! А значит, Сэм и Кас могли быть еще живы! Шанс был! «В этом нет никакой логики, — одернул себя Дин, закрывая дверь в бункер. — Это крайне маловероятно. Возможно, я вообще все это напридумывал про камешки. Может, я просто притащил их с улицы». Но все равно он чувствовал душевный подъем, даже просто оттого, что отправлялся в путь. Дин забрался на водительское сиденье за большой руль Фольксвагена и выехал в проезд. Солнце казалось ярче, чем в последние недели; небо — синее. Даже цвет крокусов, обрамлявших проезд, представлялся ему более насыщенным. Лодыжка ныла, когда Дин нажимал на педаль газа, но ему было все равно. Он по-прежнему чувствовал жар, но и на это махнул рукой; в плече время от времени покалывало, но он не обращал внимания. Ведь несомненно ему станет лучше, как только он уедет подальше от камешков. Он решительно повернул на запад, в сторону Калифорнии.***
Покалывание и правда прошло, и жар немного спал (хотя Дину пришлось в конце концов включить кондиционер; в салоне автобуса казалось уж слишком тепло). Дин ехал на запад и остановился только раз, чтобы заправиться на маленькой заправке возле Колби, где оказались самые чистые туалеты, что Дин когда-либо встречал, и на редкость приветливый работник заварил специально для него свежий кофе. И кофе, и бойкий работник приободрили Дина еще больше, так что по пути он решил взять быка за рога и заехать в Вайоминг повидать Сару. В ее последних сообщениях стали появляться настоятельные предложения навестить Дина и «помочь», так что, может быть, короткий визит немного ее успокоит. Дин позвонил ей, и от ее восторженного «ДА!» у него чуть не лопнули барабанные перепонки. В полдень на следующий день Дин подъехал к миниатюрному съемному дому Сары в Джексоне и застал ее у обочины, ожидающей его приезда. Она отчаянно замахала рукой, когда автобус показался в поле ее зрения, и, как только Дин припарковался и вышел, Сара набросилась на него с очередным удушающим объятием, прямо как в Сиэтле. Видеть ее снова было неожиданно хорошо. Не только потому что она была, по сути, единственным оставшимся другом Дина, но еще и потому что теперь у нее на лбу уже практически стояла печать «ДЕВУШКА СЭМА». Увидев ее снова, Дин странным образом почувствовал себя ближе к Сэму; как будто раз Сара была тут, то и Сэм должен был быть где-то, живой. «Это совершенно нелогично, — подумал Дин. — Опять я себе напридумывал». Но ему было все равно. К этому моменту он уже хватался за каждую ниточку надежды, в чем бы ее ни находил. Но Дина немного встревожил внешний вид Сары. Она настояла, чтобы Дин остался на ужин, и Дин наблюдал за ней, пока она суетилась в кухне, отгоняя Мэг, крутившуюся у ее ног. Сара явно похудела и выглядела усталой. Но при этом настаивала, что худым и усталым выглядел Дин. Она накормила его огромным количеством вкусной еды, потом настояла, чтобы он остался на ночь у нее на диване (Дин провел ночь с кошкой Мэг, громко урчавшей у него за спиной). И потом, утром, пока Дин складывал вещи в автобус, ему пришлось предотвратить хитрую попытку Сары уехать с ним в Калифорнию. Дин отказал ей, как и в Сиэтле, рассказав правду, насколько ее знал: что Король Ада подорвал здоровье Дина какими-то проклятыми камешками, но Дин это заметил и уехал. Сара подняла бровь. — Проклятыми камешками… Ты серьезно? — спросила она, опершись рукой об автобус. — Проклятыми… камешками? — Ну… Они выглядят как маленькие белые камешки, — объяснил Дин, показав пальцами примерный размер. — Я не знаю, что они такое на самом деле. Я вообще понял это только вчера, но они всегда появляются, когда мне плохо. Думаю, они прокляты, и думаю, изначально они появились в подвале, где был Король Ада. Думаю, я даже знаю, как он их туда подбросил. Я на самом деле ни в чем не уверен, но что-то странное определенно происходит. Сара с шумом выдохнула и уставилась в землю, но через секунду посмотрела на Дина с поднятой бровью. — Так… где сейчас эти проклятые камешки? — Я сложил их в банку и оставил в защищенном сундучке, прикованном в дьявольской ловушке, — ответил Дин. — Прикованном специальными цепями с защитой. — Конечно, — кивнула Сара. — Я свои проклятые камешки храню так же. Дину стало смешно, и Сара добавила: — Знаешь… было бы гораздо проще решить, что ты чокнутый, если бы я сама недавно не оказалась в плену у психованного ангела. И не повстречала элементаля. И не помогала ангелу лечить крыло. — Она какое-то время изучала Дина, скрестив руки на груди, потом заключила: — Кроме того, у тебя опять выражение лица, говорящее: «Дин в кои-то веки не врет». Но послушай, Дин… даже если за тобой гонится целое стадо этих проклятых камешков, в этот раз тебе действительно придется стукнуть меня по голове, чтобы не дать мне поехать. Потому что выглядишь ты хуже, чем в прошлый раз. А в прошлый раз ты уже выглядел плохо. — Я не могу взять тебя с собой, Сара, — настаивал Дин. — Мы это уже проходили. Это просто слишком опасно. Я готов рисковать собой, но не буду рисковать тобой без необходимости. И определенно не когда в дело замешан Король Ада. И это окончательно. Сара нахмурилась, открыв рот для ответа, но в этот момент между ними прошмыгнула Мэг и запрыгнула прямо в открытую дверь автобуса. Каким-то образом она выбралась из дома, пока Дин и Сара отвлеклись. — Мэг! — крикнула Сара. — А ну выходи оттуда! Мэг не обратила на нее никакого внимания, конечно, а вместо этого принялась возбужденно обнюхивать все в автобусе. Пока Дин и Сара оба наблюдали за ней в некоторой растерянности, Мэг обнюхала одну из подушек Каса, свернулась на ней и замурлыкала. И после этого отказалась двигаться. Когда Сара попыталась выманить ее из автобуса, Мэг сжалась возле рюкзака Каса и вцепилась всеми когтями в матрас. Оказалось, что оторвать ее от матраса было совершенно невозможно — она превратилась в кошку-липучку: как только они отдирали от матраса одну ее лапу, другая цеплялась за него снова. Наконец Дин просто поднял ее и осторожно попытался вынести наружу, но Мэг вцепилась так крепко, что весь огромный матрас поехал по полу за ней. Дин оставил ее в покое, боясь повредить ей когти. Мэг воспользовалась этой возможностью и сиганула в один из ящичков в автобусе, откуда ее было невозможно выманить. Сара внимательно за всем этим наблюдала и вдруг сказала: — Забирай ее. — Что? — не понял Дин, обернувшись к ней. — Забирай кошку. Не можешь взять меня, так возьми ее. Возьми ее с собой. — Я не могу взять кошку, Сара. — Почему? У тебя в автобусе полно места. Смотри, она может сидеть прямо тут, на подушке. А в ящичке устроишь ей лоток. В другой ящичек положишь еду. Тут для нее много места. Прямо кастиэлева логика. Дин начал искать отговорку, но придумал только: — У меня аллергия. — По крайней мере, это была правда. Сара прищурилась. — С каких это пор у тебя аллергия? Я видела, как ты держал эту кошку на коленях часами. — Ну… была раньше… — пояснил Дин беспомощно. — Была раньше. До Кастиэля, имел в виду Дин. Аллергия на кошек в числе многих других проблем со здоровьем волшебным образом исчезла после очередного исцеления Касом. Дин уже потерял счет тому, сколько раз Кас его лечил, но за годы аллергия прошла, как и отпечаток ладони Каса, и следы пулевых ранений, и ожоги, и несметное количество ножевых шрамов на руках, которые Дин заработал за свою жизнь, и бесчисленное множество прочих шрамов. Он даже не замечал, что аллергии больше нет, пока не появилась Мэг. (Кас позже сказал ему: «А, да, я вылечил это тогда же, когда и твою руку. Я тогда попытался вылечить все, что смог. Я чувствовал себя виноватым».) Хотя по отпечатку ладони Дин начал скучать тут же. И до сих пор иногда скучал. — У меня была аллергия, — попытался объяснить Дин Саре. — Ее вылечил Кас. Сара рассмеялась над ним. — У тебя была аллергия, ее вылечил ангел, и ты теперь не можешь взять его кошку? Возьми кошку, Дин. Это меньшее, чем ты можешь отблагодарить ангела, который тебя вылечил. Кастиэль ведь захочет ее увидеть, когда ты его разыщешь. Черт побери. С Сарой было просто бесполезно спорить. — Не могу я взять сраную кошку, — заупрямился Дин, перейдя к ругательствам за отсутствием убедительных аргументов. — Нет, можешь, — не сдавалась Сара. — Но что если меня убьют? — возразил Дин. Ну вот. Он сказал это вслух. — Серьезно, — добавил Дин, разыгрывая козырь. — Что если меня убьют? Она сдохнет от голода в этом автобусе. Сара набрала воздуху. — Вот поэтому теперь ты будешь звонить мне каждый божий день и докладывать, что с Мэг все в порядке и с тобой все в порядке. И каждый день будешь докладывать мне, где именно ты находишься, вместо того, чтобы вешать мне лапшу на уши своим «я вне зоны приема» — и это вранье, Дин, даже не притворяйся. Ты будешь сообщать мне, где именно припаркован автобус. И каждый день, милок, если ты оставляешь ее в автобусе хоть на секунду, ты будешь приоткрывать окна, парковаться в тени и оставлять ей достаточно воды. Или так, или берешь ее с собой в мотель с кондиционером. И если я не получу от тебя вестей — если ты пропадешь хоть на день, — я приеду и заберу ее. И я буду знать, где именно ее искать, потому что ты будешь докладывать мне правду. — Весь этот план ведь — для того, чтобы я ежедневно выходил на связь, да? — Точно, — ответила Сара, прищурившись. — Дин, ты и не представляешь, насколько паршиво выглядишь. Я видала пациентов, которые выглядят так, и я тебе говорю: тебе нужен кто-то, о ком можно заботиться, не меньше, чем тебе нужно, чтобы заботились о тебе. Если ты отказываешься от одного, соглашайся на другое. Я серьезно. Но и еще… Дин, вот честно, Мэг будет лучше с тобой. — Сара немного поникла головой, и вид у нее вдруг стал очень усталый. — Меня никогда не бывает дома, Дин, — сказала она. — Я много работаю в последнее время. Просто… тяжело сидеть тут одной, когда некому даже позвонить… Ее голос дрогнул, и Дин мысленно упрекнул себя за все те разы, когда не отвечал на ее звонки. Конечно, ведь Сэм звонил ей почти каждый день на протяжении доброй пары месяцев. Не только Дин остался один. Сара прочистила горло. — Я пытаюсь накопить отпуск и денег, чтобы приехать помочь тебе по-настоящему. То есть дольше, чем на выходные. Потому что, Дин, Сэм жив, я это знаю. Вот знаю. Не знаю откуда, просто знаю и все. Сара на мгновение сцепилась взглядом с Дином. Потом она снова посмотрела в автобус, на Мэг, и сказала: — В общем… я стараюсь, конечно, уделять Мэг время по вечерам, но ей одиноко. Ей нужен ты. И автобус ей нравится — только посмотри на нее! — Она указала на кошку. Дин посмотрел. Пока они разговаривали, Мэг выбралась из ящичка и теперь разминала лапами подушку Каса, мурлыча и усиленно нюхая воздух. Должно быть, она до сих пор улавливала аромат перьев Каса. Дину вдруг стало жалко Мэг. Бедная кошечка. Мотается от хозяина к хозяину уже месяцы, скучает по Кастиэлю. В бункере, наверное, были самые счастливые дни в ее жизни, когда она по полдня сидела на коленях у Каса, спала, свернувшись у этой самой подушки прямо на его крыле. — Она хорошо переносит дорогу, — добавила Сара. — Не забывай: она уже проделала со мной два долгих путешествия на машине, и она очень выносливая. Поначалу бродит по салону и мяукает, но потом привыкает и успокаивается. Кроме того, ко мне приезжает двоюродная сестра, и у нее аллергия на кошек, так что мне придется временно сдать Мэг в приют, и что бы Кастиэль тебе на это сказал? Думаешь, он бы хотел, чтобы ты бросил его кошку в приюте? — Нет у твоей сестры никакой аллергии, — проворчал Дин. — Она была, — ответила Сара невинно. — Ну ладно, у нее нет аллергии и никогда не было. Но я на самом деле не могу оставить у себя Мэг на ту неделю. Сестра приедет с собакой, и я переживаю, как Мэг тут уживется с собакой. А Лидия в отпуске, и Шерри тоже уехала, я говорила? — Черт бы тебя побрал, — проворчал Дин. Сара только моргнула. И вот, пять минут спустя, Дин уже помогал Саре устроить кошачий лоток в неприметном ящичке в полу и поставить еду и воду в еще одном ящичке на уровне матраса. Чуть позже он выехал из города с пушистой кошкой, стоявшей на его плечах и мяукавшей во все горло. Как Сара и предсказывала, Мэг успокоилась довольно быстро. Потом она обследовала автобус, осматривая все зелеными глазищами и тщательно все обнюхивая, временами поднимая передние лапы к боковым окнам, чтобы посмотреть на ландшафт, проносившийся снаружи. Но вскоре она расслабилась и свернулась у кресла Каса. Дин чуть позднее притормозил, чтобы сделать ей гнездо поудобнее из двух фланелевых рубах Кастиэля и подушек. Мэг тут же свернулась в гнезде, довольно запустив когти в рубашки. Вскоре она замурлыкала и после этого часами не двигалась с места.***
Дин (вместе с Мэг) провел на территории лесных пожаров долгое время. Он объехал все дороги через лес, чтобы оценить масштаб пожарища — во всяком случае, те дороги, что были открыты. (Некоторые дороги были повреждены упавшими деревьями настолько, что до сих пор не были восстановлены, даже месяцы спустя.) Насколько смог, он также прошел по коротким пешим маршрутам. Он снова попробовал кровное заклинание, он объехал все больницы, все пожарные части… и все морги. Везде он показывал фотографии Сэма и Кастиэля (конечно, он обрезал фото Каса так, чтобы было видно только его лицо, но не крылья). Никто не узнавал лица на фотографиях. Ночами Дин спал в Фольксвагене вместе с Мэг. Мэг, похоже, очень нравилось спать на рубашках Каса, так что и Дин пользовался этим предлогом, чтобы держать рубашки рядом. Мэг сворачивалась на них у подушки, Дин ложился на другую подушку с пером в руке, и они спали до рассвета друг рядом с другом. По правде говоря, Сара была права: иметь под боком Мэг было хорошо. Приятно было слышать, как она мурлычет, приятно чувствовать рядом этот комочек пушистого тепла. И, как и предсказывала Сара, забота о Мэг на удивление помогала. Каждый день Дин знал, что должен ее покормить, почистить ее лоток, налить ей свежей воды, расчесать шерсть и хоть немного приласкать ее, а также следить, чтобы в автобусе ей не было слишком жарко. Как ни странно, автобус, казалось, нагревался ночами, пока Дин спал там с Мэг, и остывал днем, пока Дин гулял и Мэг была в автобусе одна. Это казалось немного нелогичным, и Дин так переживал, как бы Мэг не перегрелась в автобусе (днем или ночью), что даже купил беспроводной термометр, передающий показания температуры на телефон. От всех этих связанных с кошкой забот, как бы они порой ни досаждали ему, как ни странно становилось легче. Сара была права: заботиться о ком-то и правда было полезно. И кроме того, это была кошка Каса. За ту неделю Дин и Мэг исколесили все горные дороги от долины Напа до самой границы Орегона. Они проехали по прибрежному шоссе вдоль береговой линии и спустились обратно по широкому шоссе I-5 в жаркую Центральную долину; по пути исследуя все петляющие боковые дороги. Дин искал везде, где мог придумать. Он ничего не нашел. Его новый хрупкий росток надежды — иррациональной надежды, которую он лелеял с тех пор, как заметил камешки — начал постепенно увядать. Кошмары вернулись. В предрассветной темноте присутствие Мэг часто не спасало его, как бы Дин ни пытался убедить себя, что все в порядке. Все больше в ночной тишине Дину не хватало двух других людей в автобусе. Хотя он уже привязался к Мэг, ему все острее хотелось почувствовать под рукой перья, а не шерсть.***
В конце недели Дин наконец заставил себя вернуться в разрушенный музыкальный лагерь. От лагеря почти ничего не осталось: на его месте стояла пара бульдозеров, явно разравнивавшая пепелище, — вероятно, готовя территорию к новой застройке. Было воскресенье, и водителей бульдозеров не было, так что Дин смог спокойно пройти к лагерю по новому шаткому мосту и осмотреть руины. К его удивлению, он не смог даже вспомнить, где начался пожар. Большая часть секвой осталась стоять (массивная кора спасла их), но их стволы полностью почернели. Подлесок и дома выгорели, и место было почти не узнать. Дин провел долгое время, ковыляя между одинаковыми черными стволами, разбрасывая ногами пепел и угли от бревен и пытаясь понять, что где находилось. «Я никогда не найду Сэма», — подумал он, наконец остановившись и уставившись на длинный пологий холм перед собой. Становилось ясно, что ни тело, ни тем более обугленные кости найти в этом месиве сажи и золы было невозможно. Дин смотрел на почерневший склон некоторое время; потом вдруг понял, что очертания склона выглядели знакомо. Это на этот холм они взбирались. На нем попали в окружение огня. Весь холм теперь был сплошь черным, и массивные почерневшие стволы стояли вокруг как гиганты на пустыре из пепла и скелетообразных черных кустов. Но очертания холма явно были те же самые. Было на удивление спокойно. Умиротворенно. Дин прошел по следам их панического отступления на холм, медленно ковыляя в гору. Тогда, когда их преследовал огонь, подбиравшийся со всех сторон, казалось, что они взбирались наверх медленно, как улитки. Но теперь, с больной ногой, у него ушла уйма времени на то, чтобы добраться до места, куда они взбежали за секунды. Спустя долгое время Дин наконец преодолел половину склона, мучаясь одышкой и игнорируя боль в ноге. Где-то здесь же они остановились? Дин огляделся, пытаясь отдышаться. Он увидел покрытый сажей булыжник рядом и понял, что именно этот камень тогда нашел Сэм — у этого камня они готовились встретить свою смерть. Когда Кас решил взлететь. Дин подошел к булыжнику. Один только пепел. Один пепел кругом. «Он пытался нас спасти… — подумал Дин в сотый раз. — Кас пытался. Он сделал все, что мог. Он пытался». «Господи, он пытался». «Господи, если ты меня слышишь… Кас пытался изо всех сил. Пожалуйста, будь к нему добр…» Кас обрек себя либо на смерть на Солнце, либо на бесконечное путешествие в открытом космосе ради призрачного шанса спасти Сэма и Дина. И ему удалось, правда же? Ему удалось наполовину. Кас спас Дину жизнь. И куда бы ни упал Сэм, наверное… он наверное… «Наверное, это произошло быстро, — наконец позволил себе подумать Дин. — Падение с такой высоты — наверняка это случилось быстро. Сэм ничего не почувствовал». Ему вдруг стало нечем дышать и даже пришлось наклониться и опереться на камень для поддержки. И тогда он увидел. Черную массу странной формы под краем булыжника. Она отливала на свету, почти блестела. Дин протянул руку, чтобы стряхнуть сверху пепел, и обнаружил тугой комок блестящего бесформенного черного пластика примерно в фут шириной, обернутого вокруг фрагмента обуглившегося предмета из кожи. Дин потянул за кожу и поднял весь комок. Черный «пластик» местами осыпался, и под ним проступила мягкая ткань. Это оказались остатки куртки Каса. Флис расплавился в пекле от пожара, превратившись в блестящий комок, похожий на пластик, а кожаная вещь внутри была тем, что осталось от бумажника Каса. Дин стряхнул с него остатки расплавленного флиса. Руки почти не повиновались ему, но он умудрился высвободить остатки бумажника. По большей части бумажник сгорел, конечно. Из него вылетели хлопья пепла — видимо, все, что осталось от двух долларовых купюр, которые Кас носил с собой бог знает сколько времени. Внутри также обнаружились какие-то слипшиеся слои пластика. Дин бережно разлепил слои. Ломкие тонкие цветные пластинки. Он сообразил, что это были фальшивые удостоверения Каса — те, что подарил ему Дин, — и его библиотечная карточка из Лебанона… И потом Дину на глаза попалось полурасплавившиеся почерневшие водительские права. Та сторона, где была фотография, полностью почернела и покоробилась. Но справа Дин еще мог различить буквы: «…С Т.Л. ВИНЧ…» Кас Т.Л. Винчестер. Дин легонько коснулся букв. Потом, даже не подумав как следует, он облизал палец и попытался стереть сажу с удостоверения. Он думал, что, может быть, получится очистить фотографию Каса, но, конечно, фотографию невозможно было очистить: слой сажи и был тем, что осталось от фотографии, и все удостоверение просто рассыпалось на кусочки под его пальцем. Дин уничтожил его: он хотел только снова увидеть лицо Каса, а вместо этого уничтожил его совсем… и Дин начал всхлипывать. Тут же, моментально его грудь сдавили спазмы и слезы полились по лицу так, словно гигантская волна месяцами накапливалась у него за глазами. Он заплакал так, как не плакал уже многие годы. Ноги подогнулись, и он оказался на коленях в золе, все пытаясь собрать вместе ошметки удостоверения, но оно рассыпалось в его руках. Он лишь хотел увидеть лицо Каса, но он его уничтожил, все было потеряно, надежды не осталось, Каса больше не было, и Сэма не было, и они уже никогда не вернутся, и он никогда не узнает, что произошло! Дин не мог успокоиться, его разрывало на части изнутри. Он ничего не мог с собой поделать и мог только стоять на коленях в золе, схватившись за голову и рыдая. Конечно, слезы не помогли. Они никогда не помогали. В результате только снова среагировали нервы, и покалывания волнами побежали по его рукам и затылку. «Избегайте стресса, — подумал Дин горько, хватая ртом воздух. — Спасибо за совет, док». Прошли долгие минуты. В конце концов слезы иссякли, и Дин начал дышать более или менее ровно. Он сидел посреди золы, делая глубокие неровные вдохи, кое-как вытирая нос рукавом и пытаясь протереть глаза (в результате он только занес в них золу, которая нещадно щипала). Дин оперся спиной о булыжник и сидел долгое время, ни о чем не думая. Ощущая абсолютную пустоту внутри. Он посмотрел вверх. Черные обугленные стволы уходили в небо, синевшее в вышине. От вида этого жизнерадостного неба, яркого солнца и неумолимого дня Дин вдруг почувствовал безумную усталость. Он закрыл глаза, опустил голову и обнял руками колени, свернувшись в тугой клубок. «Как мне дальше жить? — подумал он. — Как я смогу дальше жить?» Даже просто открыть глаза, казалось, было выше его сил. Открыть глаза, встать, пойти, вернуться к автобусу, найти место, где помыться, где поужинать; позаботиться о Мэг, раздобыть где-то денег (они уже заканчивались)… как-то продолжать поиски… не имея понятия, где искать… Все это казалось совершенно невыносимым. Он почувствовал, как что-то едва ощутимо коснулось его колена. Дин открыл глаза и поднял голову. Еще одно легкое касание — и на этот раз Дин увидел, что это было. Увидел, как что-то отскочило от его колена у самого лица. И рядом с его ногой, на земле, обнаружились еще два белых камешка. Они упали на Дина сверху. Они упали с неба! Дин посмотрел наверх и впервые заметил, что верхушки деревьев слегка шевелились: подул легкий теплый ветерок, начавший поднимать с земли пепел. Элементаль. Должно быть, элементаль здесь! Дин поднял два камешка. Они были теплые на ощупь. Сердце Дина учащенно забилось. Мог ли он ошибаться насчет источника камешков? Может быть, они с самого начала были от элементаля? Может быть, элементаль пытался подарить Дину еще один подарок? Что-то, что как-то поможет ему отыскать Каса и Сэма? Могли ли камешки предназначаться в помощь Дину, а не во вред? Например, чтобы помочь ему противостоять Кроули? «Нельзя сдаваться», — подумал Дин. Мысли все еще приходили к нему медленно, но каким-то образом он собрал в себе силы, чтобы подняться на ноги, бережно убрал оба камешка в карман и поплелся вниз по холму. «План А1», — думал Дин, ковыляя к автобусу и вытирая нос по пути. Он знал, что был весь черный от пепла и все лицо у него, должно быть, было перемазано сажей пополам со слезами. Он заставил себя войти в холодную реку и ополоснуться, размышляя: «Наконец-то у меня есть план А1. И заключается он в том, чтобы выяснить, что это за чертовы камешки».***
Всю следующую неделю Дин показывал белые камешки всем, кого знал на западном побережье и кто мог помочь — всем охотникам, ведьмам и ясновидящим, — пытаясь найти хоть кого-то кто мог бы их опознать. Но везло ему не больше, чем в лесах. Никто никогда не видел ничего похожего. К следующим выходным Дин дошел до того, что решил посетить фестиваль какого-то хипповского искусства и рукоделия, проходивший в Орегоне. Кто-то из ясновидящих подсказал ему, что там могут торговать магическими атрибутами знающие люди. «В основном шарлатаны, конечно, — сказал осведомитель. — Но никогда не знаешь наверняка. Может, у кого-то из них и есть стоящая информация». Дин успел застать последний день фестиваля. Стоял ветреный воскресный день. Дин явился на фестиваль как можно раньше, успел урвать себе хорошее место на парковке в тени, приоткрыл окна в автобусе и оставил Мэг побольше воды. Посещение фестиваля оказалось весьма утомительным занятием: он был огромный и занимал акры территории полей и леса. Дин уже за пару часов намотал несколько миль, пытаясь обойти все имевшиеся прилавки. К полудню он выбился из сил, но продолжал пробиваться через толпу. Примерно наполовину она состояла из хипповатых людей, как Дин и ожидал. Многие были одеты в замысловатые костюмы, напомнившие Дину о его кратком увлечении ролевыми играми. Было и разнообразие сторонников жизни на природе (в характерных штанах из оленьей кожи) и фольк-музыкантов, предлагавших банджо, и внушительное количество укуренных студентов. И действительно имелось много причудливых стендов, на которых чудаковатые люди продавали странные вещи. Свечи из пчелиного воска («Сделанные счастливыми пчелами!»), укулеле, гамаки ручного плетения, юбки с росписью батиком… и кое-какие магические талисманы. Дин останавливался у одного прилавка за другим, показывая продавцам белые камешки. И фотографии Сэма и Каса заодно. Он даже купил выпить паре человек, которые, казалось, могли что-то знать, но это ничего не дало. Дин только потратил почти все остававшиеся деньги. Никто не узнавал камешки. Некоторые даже смеялись над уверениями Дина, что они были чем-то особенные. («Жаль вас разочаровывать, но они похожи на гравий, мистер».) И фотографии никто не узнавал. К середине дня, после добрых четырех часов на ногах, Дин обошел почти весь фестиваль и вернулся к самому его началу, к последней группе прилавков поменьше на краю поросшей травой поляны, которая служила парковкой. Его внимание привлек стенд с картами таро, где так называемая «провидица» (которой на вид было лет семнадцать) предлагала предсказание судеб. Попробовать стоило. — Здрасьте, — поздоровался Дин, подойдя к девушке и вынув целлофановый пакетик с двумя последними камешками. — Я только хотел спросить, не видели ли вы раньше такие штуки? Возможно, они как-то связаны с ветром или воздухом. Девушка явно была под кайфом: ее взгляд временами соскальзывал с Дина на ближайшие деревья, как будто она едва могла сосредоточиться. Дин приготовился к бессвязному разговору, но, когда девушка взглянула на камешки, она вдруг собралась и ее взгляд сфокусировался. — О… — сказал она, взяла пакетик у Дина из рук и присмотрелась к камешкам. — Давненько я их не видела. Да они… — она замялась. — Они ничего. По ее заминке Дин понял, что она чуть было не сказала «они превосходные», но вовремя спохватилась. — Я бы, может быть, купила один, — продолжила она. — Сколько вы за них просите? — Э… — Они что, чего-то стоили? Это была новость. Возможно, хорошая новость, учитывая, что у Дина осталась последняя двадцатка. Но мог ли он рисковать и отдавать камешек? Он неуверенно сказал: — Я на самом деле только хотел узнать, что это такое. Девушка бросила на него резкий взгляд. — Информация не бесплатная, мистер. Продайте мне один, и может быть, я расскажу, что знаю. Дин потратил какое-то время, пытаясь уговорить ее просто рассказать ему за деньги, но для укуренной хиппи она торговалась на удивление хорошо и наотрез отказалась рассказывать ему хоть что-то за двадцать баксов. Было ясно, что она положила глаз на таинственный камешек. Дин тем временем обдумывал идею продать камешек. У него еще оставались другие в бункере. Мог ли он позволить себе расстаться с одним? Учитывая, что он понятия не имел, что они такое? — Предлагаю пять, — сказала девушка. — За один из них. И тогда еще расскажу вам, что знаю. Хотя должна предупредить, мне не так много известно. — Десять, — ответил Дин, автоматически удвоив цену. Он до сих пор сомневался, стоило ли вообще продавать камешек, но, с другой стороны, на десять баксов он хоть пива сможет вечером купить. — Хм… — Она снова посмотрела на камешки. — Согласна на шесть. Но не больше. — Ну, я бы, наверное, мог опуститься до девяти. Ниже никак не могу, потому что я сам за них по девять отдал, — беззастенчиво соврал Дин. — Наличные мне не помешают, но в убыток себе я продавать не стану, вы ж понимаете. — Может быть, я могу предложить шесть с половиной, но нужно посоветоваться с партнером. — Слушайте, — сказал Дин, доверительно наклоняясь вперед. — По правде сказать, мне очень нужна имеющаяся у вас информация, так что… сойдемся на восьми, и для начала вы расскажете мне все, что вам известно. Она поджала губы. — Семь. — Семь с полтиной. И расскажете мне все, что знаете. — Ну… у меня нет при себе семи с полтиной, поймите. Не уверена, что я смогу быстро их раздобыть. Это немало. — Немало? — переспросил Дин, только сейчас понимая, что какая-то слишком интенсивная у них вышла торговля за семь с половиной долларов. — Ну, знаете, семь с половиной сотен на дороге не валяются, — сказала девушка, недовольно нахмурившись. — Я могу отдать половину сейчас, но вторая половина у меня будет только вечером. И то если торговля остаток дня пойдет хорошо. Дин немедленно сделал бесстрастное лицо. «Не суетись, не глотай, не моргай, ничего не делай», — одернул он себя. Семь с половиной сотен долларов, не семь с половиной долларов… Верно. Конечно они говорили о сотнях долларов. Конечно. Стоило ли вообще продавать? Раз камешки были настолько ценные? Но с другой стороны, камешки буквально валились к его ногам с неба. Если элементаль был так же щедр на камешки, как на деревья, то Дин и еще насобирает. И денег у него не было. Это была временная проблема, конечно, но временный голод — все равно голод. Это была далеко не самая глупая сделка, которую заключал Дин. И может, он наконец узнает, что они такое. — Хорошо, семь с половиной, — согласился Дин. — Но только если вы расскажете мне все, что знаете, прямо сейчас. Потом, если ваша информация подтвердится, встретимся вечером: вы передадите мне семьсот пятьдесят наличными, а я отдам вам один камешек. Но я сам выберу, какой. — Не то чтобы он имел хоть какое-то представление, какой из камешков был лучше, но казалось, что это хорошее условие для торговли. Она взглянула на оба камешка, кивнула, и они ударили по рукам. — Ладно, — сказала девушка. — Вот что я знаю. Если совсем честно, не так уж много, но ради вас я позвоню вечером бабушке и спрошу: может, она знает больше. Что я знаю, так это что моя мама всегда называла их воздушным жемчугом. Потому что они падают с воздуха. Вы так их нашли? Дин медленно выдохнул и кивнул. Воздушный жемчуг. Ну да. Жемчуг от воздушного элементаля. — Они причиняют какой-то вред? — спросил Дин. Девушка подняла брови. — Что вы! Наоборот! Мама всегда говорила, что они приносят удачу. У нее была одна такая жемчужина, когда я была маленькой, и она мне говорила: «Увидишь еще — хватай тут же!» Я их встречала время от времени потом. Они уходили за тысячи долларов, если по правде, — мне такое не по карману. Но в последнее время их стало больше. Не сказать, что много, конечно, но я порой вижу их в обороте — чаще, чем раньше. И эти хорошие, — добавила она со знанием дела, подняв пакетик к солнцу. — Видите, они почти прозрачные. Хорошего качества. Она отдала пакетик Дину со словами: — Это все, что я знаю. Но, как я сказала, я попробую позвонить бабушке и узнать больше — она нынче немного туга на ухо, но все-все помнит. Так что приходите в конце дня, часам к семи, когда я буду собирать вещи — к тому времени у меня должна быть нужная сумма. Дин кивнул и поблагодарил ее, убрал воздушный жемчуг в карман и похромал к автобусу, возбужденный новостями. Теперь он знал, как камешки назывались! Они назывались «воздушный жемчуг»! И приносили удачу! …Что, на самом деле, никак особенно не помогало ему отыскать Сэма или Каса. Но все равно это казалось шагом вперед. Может быть, немного в сторону, но все же вперед. Дин дошел до автобуса, чтобы проверить, как дела у Мэг, пытаясь не обнадеживаться раньше времени. С Мэг все было в порядке: автобус стоял в тени и не нагрелся, и рядом с ним репетировала кучка фолк-музыкантов. Их было на удивление приятно слушать, и Дин в итоге улегся в автобусе, открыв двери, чтобы проветрить салон, и привязав Мэг на поводке, чтобы она не потерялась. В кои-то веки он расслабился. Хоть в чем-то он продвинулся вперед. Это было хорошо. Он начал отключаться, слушая отдаленную музыку. И заснул. Утомленный ходьбой с больной ногой, утомленный плохими снами… утомленный всем. Он проснулся и обнаружил, что руки покалывает почти до боли. Солнце садилось. Дин схватил телефон и посмотрел на время. Было уже больше семи! Он выругался, закрыл Мэг в автобусе и поспешил к прилавку девушки так быстро, как мог. Немного волнуясь насчет рук. Он брал в руки воздушный жемчуг, и теперь руки болели… были ли эти жемчужины такими уж безвредными? Что это за штука такая? Все уже разъехались, все палатки исчезли. Последние торговцы загружали вещи в фургоны дальше по ухабистой дороге. Дин проклинал себя за то, что заснул. Он захромал быстрее и наконец облегченно выдохнул, увидев, что девушка с таро еще не ушла. Ее прилавок был уже разобран и вещи загружены в древний пикап, но она ждала у откидного бортика пикапа. Увидев Дина, она улыбнулась. — Я уж думала, вы уехали! — сказала она. — Я вас ждала. Уже едва не отчаялась! — Простите, — извинился Дин. — Прилег на минуту и потерял счет времени, если честно. Она странно улыбнулась ему, и ее взгляд снова соскользнул в сторону. Дину стало даже смешно: она определенно выглядела обдолбанной. — Могу понять соблазн, — сказала она загадочно. — В общем, вот семьсот пятьдесят долларов. Она протянула стопку купюр. Дин пересчитал. Семьсот пятьдесят, как и было обещано. Дин засунул деньги во внутренний карман, выбрал одну из двух жемчужин наугад и протянул девушке. Она осмотрела жемчужину в лучах заходящего солнца, кивнула и убрала в кошелечек, висевший на шее. Дин спросил: — Так что, узнали что-нибудь еще у своей бабушки? Она кивнула, спрыгнула с кузова пикапа и закрыла его борт. — Я поговорила с бабушкой, да. Она сказала, что воздушный жемчуг происходит от каких-то воздушных созданий. И он не просто приносит удачу, а еще и может залечивать раны. Жемчужины можно заваривать в чай — полагаю, они при этом растворяются. Или, если травма локализованная, можно примотать жемчужину к месту ранения. При этом она бросила взгляд на больную ногу Дина. Дин мысленно дал себе пинок. Воздушные жемчужины могли его вылечить? Но тогда… почему от них покалывает руки? И температура не проходит? — Вы уверены, что они целебные? А не… вызывают болезни? — Определенно целебные. Так бабушка сказала. Она очень обрадовалась, что я раздобыла одну. — А… они могут помочь в поиске людей? — спросил Дин. — Об этом бабушка ничего не сказала, — ответила девушка, закрепив вещи в кузове дополнительными веревками и оглянувшись на Дина озадаченно. — Не думаю, что они как-то связаны с поиском людей. Они полезны именно благодаря целительной силе. О, и еще бабушка сказала, что большинство людей их не распознает. Я сразу увидела, что они особенные, но большинству людей они кажутся обычными камушками. Нужны способности, чтобы узнать в них нечто большее, чем просто камень. Но у меня есть способности. Я замечаю необычные вещи. Поэтому я и попала в этот странный промысел. Я вижу всякое. — Типа призраков? — предположил Дин. — На самом деле, нет, как ни забавно, — ответила девушка, закинув свой рюкзак в кабину. — Мой брат видит призраков, но я нет. Призраки — холодные; я не вижу холодное, я вижу в обратном направлении, в теплом… во всяком случае, так бабушка это объясняет. Если честно, я и сама не знаю: мне-то кажется, что я вижу обычные вещи. Иногда я вообще не замечаю, что другие люди не видят того же! Хе! В общем… — Она уселась на водительское место в пикапе. — Это все, что мне известно. Дин был немного разочарован. Конечно, если эти штуки помогут залечить его лодыжку, это хорошо. Но что насчет Сэма с Касом? — Что ж… спасибо за информацию, — поблагодарил Дин, стараясь не падать духом. — Не за что, — ответила девушка. — И кстати… Если решите продавать вторую, не отдавайте меньше, чем за тысячу. Семь с половиной сотен — это практически даром. — Она улыбнулась ему, закрыла дверь пикапа и завела двигатель. Потом сдала назад, неловко развернула машину и поехала через поле по разъезженной колее, ведшей к главной дороге. Дин вздохнул, глядя ей вслед. Он повернулся и посмотрел на опустевшую стоянку. Все машины теперь разъехались: вдали виднелся только Фольксваген, припаркованный в тени дерева. «Не сдавайся». Дин сглотнул и пошел к Фольксвагену. Полминуты спустя он услышал визг машины, слишком быстро сдающей задним ходом, и, повернувшись, увидел, что пикап девушки неровно едет задом по колее обратно к нему. Дин отошел с дороги, и машина остановилась рядом с ним. Девушка держала в руке телефон и махала им в открытое окно. — Бабушка перезвонила! — крикнула она. — Она вспомнила еще кое-что. Мне стало совестно, так как я вас практически облапошила. — Она улыбнулась. — Это мелочь, но я решила, что надо вам сказать, чтобы хоть как-то отплатить. Бабушка вспомнила, что ее прабабка называла их иначе. Ее прабабка называла их слезами ангела. И говорила, что, если такой камешек появляется, значит тебя охраняет ангел и почему-то плачет. Глупость, конечно, но я решила, что вы, ребята, оцените. Учитывая костюмчик вашего друга! Дин уставился на нее. — Что? — Слезы ангела, — повторила она. — В общем, так она сказала. Ладно, счастливо. — Девушка снова тронулась, пока Дин безмолвно таращился на нее. Потом она высунулась из окна и добавила: — Кстати! Вы! Мистер! — Ч-что? — произнес Дин снова. — Что вы сейчас сказали? Но девушка ответила: — Не вы, ваш друг. Которого вы, кстати, так и не представили. — Она указала в поле рядом с Дином. В пустое поле. Она смотрела в пустоту примерно на четыре фута левее Дина. В то же место, вдруг понял Дин, куда периодически соскальзывал ее взгляд. Она вовсе не была обдолбана — ни раньше, ни сейчас; она на что-то смотрела. Но там никого не было. Дин был в поле один. И все же девушка смотрела в пустоту с дружелюбной улыбкой, а потом произнесла, обращаясь в воздух: — Я только хотела сказать, что костюм у вас зашибись. Один из лучших, что я видела на этой ярмарке. Отличная работа. Ну ладно, ребята, всего хорошего! Она исчезла в окне пикапа, нажала на газ и поехала по дороге, оставив Дина позади с открытым ртом. Через несколько секунд он резко развернулся и осмотрел поле вокруг. Никого не было. Еще секундой позже он почувствовал покалывания в руке.