Time to be punished

      Языки пламени танцевали в полумраке. Здание, название которого Рейхстаг, было объято огнём. Недалеко, в метрах 100 от сия сооружения, стоял человек. Личность, чьё сердце разрывалось от боли и предательства, вперемешку с гневом и ненавистью. Тот, кого он считал другом, союзником и товарищем, наплевал на его чувства. Втоптал их в грязь, назвав глупыми. — Товарищ СССР, какие дальнейшие указания? — спросил кто-то из русских солдат. — Убедитесь, что из постройки невозможно выбраться, и побудьте здесь, пока это змеиное гнездо не выгорит дотла. — проговорил мужчина в шапке ушанке и длинной, тёмно-коричневой шинели. — Будет исполнено, товарищ Союз.       Рядовой удалился, дабы оповестить других о приказе, в то время как сам коммунист стоял и смотрел на это «змеиное гнездо».       «Ну почему ты так поступил? Почему? Мы же были друзьями, союзниками…» — думал мужчина с тяжёлым камнем на сердце. Губы дрогнули, хотелось заплакать… Но нельзя. Настоящие воины не плачут.       Мужчина в последний раз взглянул на здание и развернулся, уходя прочь. Так хотелось обернуться, побежать назад и вытащить эту «королеву змей» и саморучно убить. Кое-как подавив кровавое желание, он направился в свой лагерь. Война выиграна. ***       Спотыкаясь, щуплый человек в военной форме шёл по плохо вытоптанным тропинкам леса, сильно хромая. Его левая нога была подстрелена, поэтому идти было больно и проблематично. Позади догорало большое строение. Это здание — бывший штаб и в некотором роде его дом.        К великому счастью немца, его не заметили и он смог сбежать. Единственное, что хотел этот молодой мужчина, так это уйти туда, где его не смогут достать. Он не боится умирать, но не хочет сгинуть долго и мучительно. Не хочет чувствовать боль. Но если найдут… Фриц был уверен, что победа будет за ним. Но в один момент всё изменилось… И сейчас он, раненный и истощенный, уходит от врага, как когда-то в детстве, когда над ним издевались хулиганы. Стыдно убегать, ведь отец всегда говорил, что только слабаки сбегают от проблем.       В очередной раз споткнувшись о собственные ноги, нацист полетел вниз с оврага, часто соприкасаясь и без того покалеченным телом с твёрдой землёй. «Спустившись» он не решался встать, тело жутко болело. Недалеко послышался гул машины.        «Вот и смерть моя» — пронеслось в его голове перед тем, как он отключился.