To Much Like Me

Его разум больно пульсировал, и его тело было на грани полного отключения, но почему-то не в состоянии это сделать. Хэппи дал ему таблетку, за что ему спасибо. Это было не в новинку. Его разум всегда был быстроходным, если можно так выразиться. Плюс, весь этот кофе и тысячи мыслей, бьющихся в его голове из-за ситуации, в которой они оказались сейчас — да. Хэппи выглядел обеспокоенным больше, чем обычно, но ничего не сказал, в отличие от Нат в тот же день. Она спросила Старка, в порядке ли он. Плохой знак, действительно. Он старался не думать о ребенке. Его разум всегда был поспешнен с выводами, но теперь это было головокружительным и больным. Ему нужно было спать, и он должен был перестать думать об этом ребенке! Черт, ему нужно перестать думать об этом, перестать думать о мальчишке. Боже, головная боль… Таблетка с успехом сделала свое дело через несколько минут, но прежде чем громко храпеть и пускать слюни на шелковых простынях, он не мог выбросить выражение лица Питера Паркера, когда тот произносил те слова. Его юношеский голос мучительно бился в его мозгу. …Прос­то, ког­да име­ешь воз­можность спас­ти, по­том ещё боль­ше ко­ришь се­бя за то, что не ус­пел… Он проснулся, все еще чувствуя себя измотанным, и не мог поверить, что Пятница сообщила ему, что он спал более восьми часов. Костюм Человека-паука был технически готов, хотя он уже запланировал сотню потенциальных улучшений. Он мог дать его ребенку; сядет на самолет и отправится с ним в Берлин. Вместо этого он почувствовал очень четкое желание держаться подальше от молодого гения, чуть не застонав при мысли увидеть его снова. Его голова все еще болит. Он должен был тащить свою задницу в Берлин прямо сейчас с остальными и быть надежным лидером, в котором они нуждались, но он был переполнен страхом до краев. К счастью, после холодного душа и хорошего завтрака, он наконец снова почувствовал себя собой. Давай, Старк, у тебя есть работа. Конечно, все пошло не так, как планировалось. Он так беспокоится о ребенке, и вот теперь он ждет второго диагноза, говорящего ему, что его старый друг Роуди парализован на половину тела, а сейчас он и вовсе не сможет ходить. Его костюм получил критический удар, а сам он разбился. Тони не поймал его. Он закрыл глаза, борясь со слезами ярости, вины и разочарования, и у него вспыхнула вспышка гнева от того, что Питер Паркер также быстро пришёл бы к смерти, если бы он не был…необычным. Роуди. Тони был всегда так чертовски облегчен, когда он видел, что с ребенком все в порядке, а теперь его друг ранен. Он внезапно вспомнил ошеломленный вопрос Роуди о Питере. " Святой Иисус, Тони! Сколько лет этому парню? " Тони стало плохо. Он должен был положить конец этому беспорядку. Он не мог их понять. Он не мог его понять. Кэп. Он повлиял на всех остальных; он был причиной, по которой союз Мстителей разваливался на части с его идеалистическими и прочими дебильными ценностями. Слава Богу, что Наташа сейчас рядом, а не примкнула к Роджерсу. Он действительно нуждался в этом больше, чем в чем-либо еще прямо сейчас. По крайней мере, теперь ребенок был в безопасности дома. Он не хотел думать о том, как он действительно некоторое время боролся против Кэпа. Увидеть его в действии было… Он вздохнул. Это не закончится хорошо. И действительно, это так. Той ночью, когда все было кончено, он дважды срывался в омут гнева, круша все вокруг. Когда он, наконец, добрался до дома около пяти часов утра, Пеппер запросила доступ к его апартаментам, но через час Хэппи благополучно успокоил ее. Ребенок был где-то ниже его личных апартаментов. Ему пришлось остаться тут подольше, чтобы его горячая тетушка не беспокоилась, что " стажировка у Старка " короче, чем первоначально объявлено. Он планировал оставить ребенка в Берлине на два дня, но почувствовав перемену в настроении, отослал мальчишку домой вместе с Хэппи. У него было чувство, что маленький умник сделал бы что-то глупое, если бы Тони позволил ему остаться в Берлине после боя в аэропорту. По этой причине он не позволил ему присутствовать на каких-либо собраниях команды. Чем меньше он знал, тем лучше. Пятнадцать… дерьмо. Итак, Питер Паркер спал в одном из многочисленных люксов в Старк Тауэр на вторую ночь своей «стажировки». В качестве неофициальной няни был назначен сердитый Хэппи, а Тони получил небольшой отчет. По-видимому, ребенок не спал в самолете и нехарактерно смотрел в окно на протяжении всего полета, ни разу не достав телефон. «Эти дети поколения Z*…» — вздохнул Хэппи в своем первом видеоотчете накануне. — " Но он ел как медведь, а потом буквально рухнул на кровать, когда мы прибыли в башню. С тех пор он крепко спал. " Хорошо. Тони вернулся в свою лабораторию, стараясь не думать о том, что Питер находится там… Не думать об этом невинном и нетерпеливом лице, впитывающем каждое его слово, когда он отдавал ему приказы, об этом неподвижном теле, лежащем на земле, об этих глазах. Надо стараться не позволить этой долбаной вине снова вызвать у него чертову рвоту. И он чуть не убил своего друга. Друга. Грёбаный Капитан Америка… Его друг защищал убийцу, который забрал жизнь его отца и матери. Он никогда не простит его. Так почему же, черт возьми, он не может его ненавидеть? Какого черта ему так плохо? Роджерс остановился, когда жизнь Тони оказался в его власти. Конечно, с таким взглядом… но он, Тони… Он не знал, остановился бы он сам или нет. Он этого не знал. Ярость все еще резала его желудок. Он никогда не смог бы стереть образ этих металлических пальцев, сжимающих горло его матери, даже если бы не видел этого непосредственно. А теперь Кэп исчез. И Сокол тоже. Мстители летели в тартарары. Нахуй их. Он почти не слушал Т’Чаллу, когда спокойный предводитель объяснил, что сделал этот зоковианин, и что он хотел сделать все это время. «Не дай ему того, что он хочет», — сказал он ему. Слишком поздно. Но это не имело значения. Этот парень получил то, что хотел, и Тони узнал правду. Он заперся, наполненный обезболивающим лекарством, яростью и ненавистью к самому себе. Роуди никогда больше не сможет ходить, и поэтому он сразу же занялся разработкой протезов для него. Он позаботится о том, чтобы они были максимально аккуратными и эргономичными. Примерно через час он уже наметил несколько прототипов и почувствовал себя лучше. Остальное может подождать. Куда важнее было добавить парашют к костюму ребенка, а также некоторые детали, которые он в конце концов выбрал, когда впервые его проектировал. Они были морально неправильным. Но к черту и это тоже. Он должен был все время следить за тем, чтобы ребенок был в безопасности. Нахуй мораль. Ему была невыносима мысль о еще одном несчастном случае, даже после того, как он стал свидетелем того, что мальчишка смог вынести, даже не сломав ребра. Он назвал крайне аморальный и на сто процентов незаконный протокол шпионажа за детьми протоколом " Радионяни " и добавил ограниченный доступ к полным возможностям костюма. Он даже не улыбнулся собственным шуткам потому поводу, но все равно ничего не мог с собой поделать, тем более, что ребенок неизбежно узнает о них. Бесценный момент. Представив себе выражение его лица, все это действительно вызвало тень улыбки на его усталом лице. Старк выпил маленькую бутылочку коктейля с другим обезболивающим в семь утра. Мальчишка уже проснулся. Пора снова играть в притворство безразличности. Хэппи сразу заметил, эдакий ублюдок. Он не смог не нарушить в личное пространство ребенка, обнимая его за плечи, шутя и хихикая. Боже милостивый, он даже хихикнул. Он чувствовал себя пьяным, а выпил всего лишь кофе и гребаный коктейль. Они сделали нелепые, но смешные фотографии с поддельным сертификатом стажировки Старка для тети ребенка. В машине он попросил его снять это чертово видео, чтобы снова быть рядом с ним. Когда они, наконец, подъехали к дому парня, он наклонился над ним, чтобы открыть дверцу машины. Старый флиртующий трюк, который он использовал, когда он действительно хотел потрахаться скоре после этого. Но затем почувствовал его запах. Что, черт возьми, с ним не так? Мальчишка полез обниматься. И что? Ну, это было весело. Совершенно уморительно. От него так хорошо пахло. Огромные красные восклицательные знаки погасли в его мозгу. Отвалили от него нахуй. — Это не обнимашки, я просто дверь открываю. Святой Иисус. Неудивительно, что Хэппи изо всех сил старался не оставлять его одного с ребенком в машине. Тони даже заподозрил его в желании предупредить Питера, потому что его старый друг был странно настойчив, когда Питер сказал, что он может сам отнести свой чемодан домой. С его супер-силой. Да, дерьмо. По дороге в башню Хэппи молчал на пару со Старком. Но потом, когда Тони снова направился прямиком в мастерскую, его лучший друг схватил его за руку и посмотрел на него, нахмурив брови, долго и пристально, как будто он что-то искал, обвиняя. Он не сказал ни слова. — Дружище, я прекрасно понимаю, какой я красавец, но думаю, нам лучше остаться друзьями, — съязвил Тони. Сарказм. Самооборона. Хэппи отступил на шаг, отвел глаза, выпустил тяжелый вздох разочарования, затем снова посмотрел в глаза Тони и произнес три коротких слова, которые были словно нож в сердце. — Ему пятнадцать лет! — зашипел он — Пятнадцать, Тони! — добавил он с неподдельным страхом в глазах. — Какого хрена ты творишь? Тони фыркнул, широко раскрыв глаза. Одно дело — смутно осознавать эту проблему на задворках своего сознания, но услышать ее, произнести вслух… Хэппи видел его насквозь, когда он даже себе в этом не признавался. Неужели это было настолько очевидно? Заметил ли это Питер? Дерьмо. Черт, черт, черт, черт. Он почувствовал, как паника поднимается в груди, выбивая из нее воздух. Как он посмел!.. Он чувствовал себя поражённым и чуть ли не обнаженным, когда это все произошло. — Послушай, приятель, я не знаю, почему ты сейчас это говоришь, но то, что ты имеешь в виду… — он неопределенно помахал рукой перед лицом Хэппи, — Мне это совсем не нравится, — отрезал он, опустив руку и понизив голос. Весь юмор исчез, темные глаза перехватили серьезный взгляд его друга. Хэппи снова отвернулся и покорно вздохнул через нос. — Слушай, просто поспи немного, ладно? — сказал он, сунув руку в карман пиджака и протягивая ему таблетку, не глядя. Вот и все, что было этому всему причиной. Недосып. Части рассудка Старка вновь воссоединились. Почти. — Поговорим завтра, — добавил он и ушел. Первое, что сделал Тони, когда добрался до своей мастерской, — установил голографический экран, чтобы проверить протокол Радионяни. Только это. Убедиться, что все работает, вот и все. Внезапно лицо Человека-Паука снова всплыло перед глазами, на экране. Он подпрыгнул, а янтарная жидкость из стакана пролилась на брюки. На мальчике была маска, и он смотрел на себя в зеркало; конечно, он был там, на экране, а не в сознании Старка. Тони тут же отключил проекцию. Сердце бешено колотилось в груди, и ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Коктейль, таблетки, 8-часовой сон, и он вернется к нормальной жизни.