Losing Game

Вельзевул с удивлением смотрит на то, как архангел заказывает себе человеческую еду – пусть и в размере какого-то вегетарианского салата. - Ты что, будешь это есть? – пародируя священный ужас, спрашивает она, но Габриэль только недоуменно кивает. Сама Вельзевул не церемонится – даже если кто-то тут решил играть в идиотскую игру с человеческими именами, это еще не значит, что она будет вести себя как человек. Ее заказ получается длиннее, зато не такой запутанный – Габриэль несколько минут терзал официанта, уточняя, чего точно не должно быть в его салате. - Когда это ты стал таким привередой? – фыркает Вельзевул. – Может, выпьем? К ее удивлению, Габриэль не отказывается, и добавляет в заказ бутылку вина. Вельзевул едва сдерживается, чтобы не попросить себе еще три, и официант наконец от них отходит. - У меня аллергия на… на все, практически, - будто оправдываясь, говорит Габриэль, отвечая на ее вопрос. –Люди несовершенны. Вельзевул выразительно приподнимает одну бровь, но он игнорирует ее выражение лица. - А люди тут при чем? - наконец бросает она, видя, что Габриэль не собирается ни рассмеяться удачной шутке, ни отреагировать на нее. – У вас же совершенные тела, сплошная святость, никакой аллергии и встроенный навык езды на гироскутере в подарок… Габриэль ошеломленно смотрит на нее, словно бы она сказала несусветную чушь, и Вельзевул чувствует себя не в своей тарелке. Да, не самая удачная шутка, но что теперь смотреть-то на нее, как в музее? Пауза затягивается. - Я никогда не ездил на гироскутере, - наконец выдавливает Габриэль и смеется, но смешок выходит какой-то сочувственный. Его новая знакомая, кажется, совершенно не в себе. Вельзевул, наоборот, чувствует, как с ее лица сползает улыбка. Эта игра ей не нравится – хотя бы потому, что она не понимает ни цели, ни правил, и не может поддеть архангела ни на одной привычной шуткой. Он подарил ей розы, которые теперь стоят рядом с ними на столе, вызывая недоуменные взгляды, он упрямо зовет ее человеческим именем, не показывая ни малейшего недовольства, хотя когда-то она выбрала это имя просто потому, что он его не одобрил, и самое главное… Самое главное – его глаза. Вельзевул хорошо помнит его глаза. Два непереносимо ярких источника света, лиловые, как ночные сумерки, если бы только ночь могла источать такое божественное сияние. Где-то в их глубине всегда прятались звезды – Вельзевул видела их еще тогда, до Падения, но тогда они были намного ярче и ближе. Теперь в них нет ни света, ни звезд – цвет затянулся густой пеленой тумана, превратившись в темно-серый. Вельзевул кажется, что она тонет в этом сером цвете, и это могло сойти за какую-нибудь романтичную глупость, если бы только не отупляющее чувство страха и безнадежности. Ей на секунду даже кажется, что она и в самом деле переработала и обозналась, что притащила в какое-то кафе ни в чем не повинного смертного, и сейчас к ней со спины подойдет настоящий архангел-мать-его-Гавриил со своей сияющей улыбкой, и задаст какой-нибудь идиотский, но совершенно привычный и нормальный вопрос. И можно будет стереть память незадачливому человеку, оставив его с бутылкой вина и салатиком-без-пряностей-базилика-а-туда-точно-не-входят-цитрусовые. И все будет по-прежнему… Вельзевул даже оборачивается, но только на секунду. Конечно, перед ней все еще архангел. Его суть и его Музыку она слышит очень приглушенно – но все же слышит, ощущает в кончиках пальцев. На него все еще больно смотреть, как людям – на солнце впрямую, вот только это солнце затянуто неизвестной природы облаками. - Может, поговорим еще о чем-нибудь? – предлагает Габриэль, чтобы разбить неловкую паузу. – Чем ты занимаешься? Официант ставит на стол бутылку и бокалы, и это дает Вельзевул неожиданную передышку. Если они и правда играют в какую-то неведомую ей игру, то лучше принять правила и следовать им до тех пор, пока она не сможет переиначить их на свой лад. Это произойдет очень скоро, думает Княгиня Ада, завороженно наблюдая, как алое вино переливается в услужливо наполненных бокалах. - Управляю дурдомом из демонов, искушающих смертные души, - как можно более небрежно бросает она, внимательно глядя на своего собеседника. Тот снова смотрит на нее, как на идиотку, но вдруг светлеет лицом и улыбается. - Да, я тоже недавно на должности управляющего, - сочувственно произносит он, делая глоток вина. Вельзевул только недоверчиво хмыкает. За полчаса совершенно смертной болтовни ни о чем Вельзевул выясняет и без того известную ей человеческую легенду Габриэля, и теряется в догадках еще больше. Что он несет? Он отправился на Землю «под прикрытием»? Он пытается мягко намекнуть ей, что больше не хочет ее видеть? Нет, способ, конечно, дурацкий, но это же ангелы, кто вообще ждет от них разумных решений? - Слушай,мне все это надоело, - прямо заявляет Вельзевул, когда пустеет и ее тарелка, и бутылка вина перед ними. Габриэль, без особого аппетита ковыряющий свой салат, поднимает на нее серые глаза. – Кончай ломать дешевую комедию. Я тебя знаю, как облупленного, уже шесть тысяч лет, и… Она осекается, не произнося «мне ты можешь доверять», потому что какой архангел в здравом уме будет вообще доверять демону? Конечно, Гавриил ей никогда не доверял – но, по крайней мере, не вел себя так, словно они вообще незнакомы! Прежний архангел, ее архангел сказал бы что-нибудь в духе «не лезь не в свое дело», а не корчил из себя человека. - И не буду я лезть в твои планы. Можешь просто сказать мне «отъебись». Что-то звенит у нее на самом краю сознания – понимание, что здесь все не так просто, что она не понимает чего-то действительно важного, и эта мысль отвлекает ее назойливым жужжанием. На край бокала приземляется муха, и Габриэль брезгливо отгоняет ее движением руки. Единственная возможная реакция сейчас – расплатиться и уйти. Кажется, у женщины не все в порядке с головой, кажется, она принимает его за кого-то, кого знала раньше, или кого-то, кого вовсе никогда не существовало. Но Габриэль почему-то остается – и сам не может понять, почему. У этого всего должно быть просто разумное объяснение, думает он и подзывает официанта, чтобы заказать еще вина. Каждая секунда напряженного молчания добавляет кирпичиков в стену между ними, и Вельзевул это не нравится. Она молча гоняет горошину по пустой тарелке, ожидая от Габриэля хоть какой-то реакции – а когда вновь смотрит на него, видит почти знакомую торжествующую улыбку. - По-моему, ты мне чего-то недоговариваешь, - произносит он. – И я наконец понял, что. «Аллилуйя, блядь». - Дошло наконец? – Вельзевул облегченно выдыхает, чувствуя, как с ее плеч падает ноша непонимания. - Могла бы мне сказать прямо, - укоризненно произносит Габриэль, и прежде, чем Вельзевул успевает возмутиться, добавляет, - у нас, конечно, это не принято… но я буду рад с тобой пообщаться. В нерабочей обстановке. Княгиня Ада осекается. Габриэль больше не смотрит на нее, как на сумасшедшую, в его глазах только странная смесь обиды и интереса. Он, конечно, все понял, ну почему не догадался сразу? Наверняка эта странная женщина – управляющая из компании его конкурентов, они точно виделись, на прошлой конференции… Память услужливо подбрасывает картинки – да, она была примерно такой же прямолинейной и неприветливой, он почему-то совсем не помнит ее лица, только аккуратно уложенные темные волосы. На смазанное пятно в памяти удивительно легко накладывается лицо новой знакомой. Конечно, он не знает, что именно рождает в нем воспоминания, которых не никогда не существовало. - Ну да, - мрачно соглашается Вельзевул. – У вас это не принято. - Тебя это не волнует? – удивленно спрашивает Габриэль, надевая на лицо свою привычную, но все равно какую-то неправильную улыбку. – Встречаться с кем-то… ну, знаешь… с другой стороны. Вельзевул нервно смеется, и новая бутылка вина ей весьма кстати – она чуть было не вырывает только-только наполненный бокал у официанта, чтобы сделать большой глоток. - Не-а, - выдыхает она. – Давно уже наплевать. А тебе? С этого момента Вельзевул кажется, что они ведут какой-то очень странный диалог, притворяясь кем-то другим. Оба они не упоминают ни Небеса, ни Ад, Вельзевул ограничивается словами Наверху и Внизу, а Габриэль решает, что это остроумный ход, позволяющий им лишний раз не обращать внимания на конкуренцию между ними, и поэтому охотно поддерживает игру. Габриэль совершенно точно кем-то притворяется, и у него это очень даже неплохо получается, а вот Вельзевул чувствует себя не на своем месте. Она, демон, привыкшая лицемерить, менять обличье, чувствует себя не на своем месте?! Наверное, дело в том, что рядом с архангелом ей никогда не приходилось этого делать. - … ну я и вышвырнула этого придурка на нижние уровни, - заканчивает она рассказ о своих рабочих буднях, плавно перешедший от общего к частному. - Ну ты и демоница, - укоризненно качает головой Габриэль. – Вообще, согласно закону… - Оставь это для Верхов, - отмахивается Вельзевул, постукивая пальцами по столу. – Ты что, сам никого никогда не увольнял? - Было дело… Габриэлю, наоборот, кажется, что они наконец-то ведут самый нормальный разговор из всех возможных. Габриэлю кажется, что это иррационально, но ему нравится эта женщина – она кажется куда менее неприятной и грубой, чем при их первой встрече, воспоминания о которой у него тоже остались весьма смутные и расплывчатые. Пусть даже сейчас она разговаривает в каком-то странном ключе, совсем не так, как он привык, но это лучше, чем сомнительные шутки про гироскутеры. Они проводят за болтовней о работе довольно долгое время, на улице успевает безнадежно стемнеть, и Габриэль приходит в себя только от случайного взгляда на часы. - Уже поздно, - произносит он, и Вельзевул на автомате кивает. На улице моросит мелкий, колючий дождь, и Габриэль морщится, понимая, что не захватил с собой зонт. Вельзевул поднимает воротник черного пальто. - Я тебя провожу? – то ли просит, то ли спрашивает Габриэль, но Княгиня Ада только мотает головой. - Репутацию побереги, - отмахивается она. – Тоже мне. Ангел-хранитель. Бывай. - До скорого, Элизабет, - он смотрит, как ее маленькая фигурка удаляется от него через ночную темноту, а потом медленно отправляется в другую сторону. Нужно вызвать такси до дома. Выпитое вино шумит в голове и постукивает в висках. У них был странный разговор, у них была странная, почти случайная встреча… Она вся какая-то странная, эта женщина из конкурирующей с ними компании, и этот ее бред про демонов, про шесть тысяч лет, про ангела-хранителя… Габриэль задремывает в такси, опустив голову на стекло. Во сне за спиной раскрываются огромные крылья, но они тяжелые, и поднять их совершенно невозможно. Он даже увидеть их не может – что-то отчаянно застилает глаза, и мешает, сдерживая рвущуюся наружу тягу к Небу. Можно поднять глаза, но голова еще тяжелее, чем остовы, покрытые перьями, и он бездумно падает на землю. Лопатки отчаянно ноют, как от раскрывающихся ран, и он с усилием поднимает голову. Во сне ему слышится чей-то странный, до боли знакомый голос, но он не может его узнать. - ... долетался, архангел? Кто-то подходит совсем близко, и можно поднять голову, чтобы взглянуть в лицо… - Приехали, - голос таксиста будит его, обрывая сон, и Габриэль вздрагивает. Он машинально рассчитывается, хлопает дверью и задирает голову к темному небу. Мелкие капли дождя падают ему на лицо, но это не отрезвляет – скорее придает кошмару какой-то яркости. Он судорожно вслушивается в звенящие в его ушах слова, но понимает все только когда приходит домой. Габриэль и правда хорошо знает этот голос. Он только что слушал его целый вечер. «Тоже мне ангел-хранитель». - Да кто ты вообще такая, - произносит он в пустоту и потирает руками лицо. Это все от усталости. Это все от невозможности нормально выспаться, от перегрузок на работе, от слишком яркого впечатления сегодняшнего дня, не больше. И все же что-то внутри него сейчас беспокойно мечется, как в клетке, и дело, наверное, в этой женщине. Что-то, что каждую ночь рвется наружу из глубин его памяти, рвется к ней и ее словам, и он никак не может раскрыть крылья и полететь… Габриэль засыпает, едва упав на постель, но ему снятся странные, сумбурные сны, в которых он ничего не понимает. Но они его больше не пугают – или пугают не так, как раньше. В глубине души он теперь знает, где искать ответы.