Losing Game

- Говнокрыл. - Габриэль. - Электродрель. - Габриэль. - Галадриэль. - Габриэль. - Гавриил. Габриэль недоверчиво косится на свою собеседницу, которая последние полчаса развлекалась придумыванием оскорбительных имен. Услышать что-то нейтральное – это уже прогресс. - Габриэль, - поправляет он по привычке, но почти тут же добавляет, – ладно, подойдет. Вельзевул валяется на диване, запрокинув голову на подлокотник, и скучающе глядит в потолок. Кажется, ее это нисколько не развлекает. - Гамадрил. - Мы же договорились на Гавриила! - Это ты договорился, - она смеется и проворно подтягивает к себе ноги, усаживаясь на подлокотник. – Зануда, и имя у тебя занудное. За окном медленно темнеет дождливый день. В квартире у Габриэля всегда прохладно, но не холоднее, чем в Аду, отмечает Вельзевул про себя, потому что теперь этого нельзя сказать вслух. По потолку слабоосвещенной комнаты пробегают первые полоски фонарей. - Красивое имя, - нисколько не обиженно произносит Габриэль. – Лучше, чем Гавриил. В темноте он не видит, что Вельзевул едва заметно вздрагивает на этих словах. Или видит, но все понимает по-своему – потому что встает с кресла и протягивает ей плед, все это время лежащий на краешке дивана. - У меня холодно, - отвечает он на выразительный взгляд, в котором читается «это-еще-зачем?» и протягивает руку к настольной лампе, на которой виден нечеткий, витражный силуэт какой-то птицы. Вельзевул успевает перехватить его запястье. - Оставь, - пальцы у нее холодные и маленькие, но как-то умудряются взять его руку в кольцо. – Я люблю темноту и холод. - А я не люблю, - руку Габриэль опускает, но набрасывает Вельзевул на плечи отвергнутый плед. Он оказывается неожиданно большим, серым и мягким – она не сопротивляется даже, только едва слышно фыркает, что вполне можно принять за согласие. В пледе ей неожиданно тепло, в аскетично обставленной квартире Габриэля – неожиданно уютно, а говорить с ним – неожиданно просто и даже забавно. Наверное, все должно было сложиться именно так, если бы они не были по разные стороны. Но сейчас, думает Вельзевул, они совсем не по разные стороны. - Вино? – спрашивает Габриэль, глядя на нее в упор. В темноте она выглядит совсем иначе. Почти не видно презрения в глазах и вечной маски раздражения на лице – просто уставшая, слегка растрепанная – запускает ладонь в волосы, задумавшись о чем-то, в глазах – темнота, и не разберешь, что они на самом деле светло-голубые, и темнота ползет по ее плечам, кажется, выбираясь из-под пледа. Она не отвечает, смотрит куда-то в сторону. – Лиз? Он немедленно получает ногой под колено, даже не успев толком понять – за что. - Эй! - Не называй меня так, - цедит Вельзевул, поворачивая к нему голову. Она и вправду выглядит угрожающе, даже в пледе по самую макушку. Но Габриэль бесстрашно улыбается. - Разве это не твое имя? Ты будешь называть меня Гавриилом… - Гамадрилом… - А я тебя – Лиз. Вельзевул молчит и выразительно смотрит перед собой. Габриэль светится безмятежной улыбкой, от него темнота бежит даже сейчас, предпочитая уютно сворачиваться на коленках у Княгини Ада. - Ладно, - неизвестно на что именно соглашается она, и потягивается. – Неси вино… Гавриил. В прежние времена он бы не стал тратить на это время – бутылка и бокалы просто очутились бы у них в руках. Но теперь Габриэль поднимается с дивана и уходит в кухню, позволяя Вельзевул снова растянуться на диване. Помещается она в него идеально, от одного подлокотника до другого. Из кухни слышны неторопливые шаги и легкий перезвон. На столик, рядом с лампой, опускается округлый бокал на длинной ножке – Вельзевул прикрывает глаза, улавливая едва заметный терпкий запах. - Твое любимое? – необдуманно спрашивает она, узнав аромат, и буквально чувствует, как рука Габриэля замирает. - Откуда ты знаешь? - Угадала, - она приподнимается, оставив на лице самую невинную улыбку, на которую демон только может быть способен. – Не будешь же ты поить женщину всяким дерьмом. Она перехватывает бокал за ножку и смотрит, как Габриэль возвращается в кресло. Ей совершенно не хочется сидеть здесь, цедить это красное вино по глотку и слушать, как ее называют человеческим именем – но она почему-то уже здесь и не спешит уходить. Обычно они просто говорят ни о чем – но сейчас Габриэль молчит, и она почему-то тоже замолкает. Ей невыносимо пытаться одновременно ничего ему не говорить и попробовать объяснить хоть что-то. Мелкие подсказки и намеки он пропускает мимо ушей. - Знаешь, Лиз, у меня такое чувство, что мы когда-то давно встречались, - внезапно нарушает их натянутое, как струна, молчание Габриэль. Вельзевул прячет усмешку в бокале. - Давай только без подкатов из романтических фильмов. - Согласен, дешевый прием, - Габриэль разводит руками. – Но если бы я хотел сказать «ты мне нравишься», я бы сказал именно так. «Архангелы не лгут», едва ли не ляпает Вельзевул, зная, что прежний Гавриил сказал бы именно это. Вместо этого она только заинтересованно приподнимает бровь. - Если бы? Свет бежит от нее, предпочитая концентрироваться в белоснежном кресле, которое занимает Габриэль. Тьма бежит от него, и прячется по углам, только и дожидаясь, пока Вельзевул протянет ей руку. Вместо этого она протягивает руку к свету. Она протянула бы всю свою суть, но знает, что даже сейчас получит только ожог, которых ей и без того достаточно. - Мы совершенно точно где-то встречались, - ей наплевать на Небеса, которые заинтересованы в том, чтобы архангел ничего не узнал, ей наплевать на эту чопорную стерву Михаил, ей наплевать на то, что она фактически спасает – нет, все-таки убивает – своего давнего врага. – Гамадрил. Он берет ее за руку, и они вместе оказываются где-то между темнотой и неярким светом из окна. Вельзевул задирает голову, чтобы посмотреть в глаза Гавриила – сейчас, в сумерках, ей кажется, что они вовсе не потускнели, потеряв свое звездное сияние, что все еще по-прежнему, что они – оба – все еще прежние. - Это дешевый ответ на дешевый прием, - он улыбается, и эту улыбку очень хочется стереть с его лица наждачкой. – И я Габриэль. Вельзевул довольно ухмыляется. Габриэль наклоняется к ней, на момент даже принимая почти нормальное выражение лица, Вельзевул по привычке привстает на носочки, пропуская мимо ушей мысль, что если он сейчас засмеется, она спалит его в адском пламени… … между ними почти материальной стеной проносится неприятный, режущий звук звонка. Вельзевул отступает на шаг, Габриэль выпрямляется, снова надевая на себя свою улыбающуюся маску. До Княгини Ада даже не сразу доходит, что это звонит ее личный телефон. Среди ее особо важных демонов научиться пользоваться мобильником смогла только Дагон, а если уж Дагон решилась ей позвонить – придется ответить. Вельзевул разворачивается и выходит из комнаты, нашаривая в кармане своего фрака проклятый телефон, но кнопку «принять» с силой вдавливает в железный корпус только тогда, когда убеждается, что теперь Габриэль ее не услышит. В конце концов, плевать на осторожность она может себе позволить только в секундных порывах.