Ошибка эволюции

Будний день встретил Аоя ярким солнышком и любимыми пряностями на завтрак. Наконец, его семья окончательно обустроилась на новом месте, если быть точнее, то Чихару стала такой же радостной, как в их родном городе, а близнецы спешили в школу, найдя себе занятие в клубах. Среди всей этой идиллии ему становилось не по себе, словно бы его мир отличался от того, в котором жили его родные. Неожиданно счастье своих близких встало комом в горле. Однако Вальт не показал этого, выжимая улыбку из последних сил. Ему всё больше казалось, что он какой-то не такой, что его не примут, не поймут. В такой прекрасной семье он — как камень на дороге, как ободранная дворняжка, нечаянно попавшая на выставку с хорошо обученными, подстриженными собачками, и если его заметят, посмотрят с пренебрежением или даже отвращением. Он не хотел отличаться от мамы и папы, от большинства других людей, но ему нравилась вовсе не милая девочка, не статная особа, не бойкая девушка, которая была бы похожа на Чихару… ему нравился Луи. И Луи был парнем. Вакия и Рантаро тоже некоторое время комплектовали. Больше, всё же, Мурасаки, ведь ему не хотелось расстраивать отца. Всё благополучно обошлось, пусть голубоглазый и сбегал из дома, и закатывал истерики, однако сейчас блондин счастлив… но будет ли счастлив Вальт? Вакию всегда поддерживал Маэстро, у кареглазого же не было такой сильной опоры под ногами. Всё, что у него есть — это его любовь, что действует на него, как лекарство, и в в то же время, как яд. За размышлениями подросток совсем не заметил, как почти подошёл к школе. Настроения не было, и всё вокруг, и пёстрые листья, и яркое, голубое небо, не вызывали ничего кроме оглушающей пустоты и утраченного душевного спокойствия. Ему хотелось вновь увидеть Луи. Просто посмотреть ему в глаза и окончательно в них утонуть. Но было до жути страшно. Почему чувства так легко разжигались, словно огонь в лесной чаще? Почему они появились, как из неоткуда? Хотелось выть на луну и вместе с тем забиться в угол, кричать о своей любви, как полоумному на весь город, и просто слиться с общей массой учеников, не привлекая внимания ни к себе, ни к чувствам, разрывающим его изнутри. Казалось бы, всего пара этажей, и он на месте. Всего несколько десятков ступеней, через которые так легко перескакивает множество людей. И именно Вальту нужно было в такой момент оступиться, удариться о чей-то локоть и удачно полететь вниз головой, навстречу либо с замечательными углами ступенек, либо сразу с полом. Но проходит секунда, две, три, а никакого столкновения нет. Более того, он никуда не падает, его уверенно держат сильные руки, легко возвращающие худощавую тушку в нормальное положение, однако после никуда не исчезают, почти невесомо проскальзывая вверх и останавливаясь на плечах. Карие глаза приоткрываются неуверенно и напугано. Он едва вышел, а уже чуть не загремел обратно в больницу или домой на очередной больничный… хотелось бы возрадоваться тому, что всё обошлось, что его головушка цела, как никогда, но взгляд останавливается на аметистовых радужках глаз и мир уходит из-под ног. Из лёгких выбиваются остатки воздуха, всё вокруг словно замерло на несколько мгновений, как это бывает в глупых романтических киношках. Сам Аой никогда не любил такие сопли, но любила мать и его младшая сестра, поэтому вариантов у него особо не было, как и у Токо. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь и он испытает то, чего не опишешь ни в одной книге, не покажешь актёрской игрой. Что-то неизведанное в грудной клетке, проходящее по всему телу разрядом тока. И от одних этих эмоций хотелось раз и навсегда потерять рассудок. — Эй, ты ведь только что вышел! Неужели нельзя быть поаккуратнее?! — возмутился Ширасаги, в то же время, голос его звучал скорее взволнованно, чем раздражённо. От одной мысли, что мальчишка снова мог свалиться и расколошматить свою черепушку, стало не по себе. Только через пару мгновений он осознал, что они, как идиоты, уставились друг другу в глаза. Другие ученики обходили их, кто-то даже не замечая, кто-то громко матюкался, но слишком спешил, чтобы остановиться и разглядеть, почему кто-то так резко затормозил посередине лестницы. Никому не было дела до такой мелочи. Никому кроме них двоих. Мир вокруг не исчез, толпа людей не испарилась, как и ругательства, и косые взгляды со стороны. Но… они были не важны? Только не им и не в этот момент. Банально и глупо. Первая любовь, как снег на голову, как холодная вода в невыносимую жару. Это не нужно было даже озвучивать, всё читалось в глазах напротив, и, казалось бы, если всё взаимно, если всё понятно и без слов, можно стать счастливыми. Неважно надолго ли, или их чувства временное наваждение на пару дней… однако Ширасаги выходит из транса, готовый уже уйти в сторону и просто направиться в класс, ощущая, что ещё чуть-чуть и сердце выпрыгнет из груди, как его останавливают едва дрожащие, короткие пальчики Аоя. Кареглазый наклонился к самому уху парня, шепнув лишь тихое «спасибо» и самостоятельно исчез из поля зрения. Ему не нужно много времени, чтобы осознать, какие бы чувства не испытывал к нему Ширасаги, сейчас ничего не получится. Без причин или следствий, просто они ещё не готовы, вот и всё. Но Вальту хочется сделать что-то. Что-то, что заставило бы Луи запихнуть все свои барьеры куда подальше, и Аой бы непременно воспользовался минутной слабостью голубоволосого, запустив в свой маленький мирок, что сразу же окрасится в самые яркие из возможных красок. По крайней мере, подросток готов был сделать для этого всё возможное. Вот только он уже совершил первый и весьма удачный шаг. Потому как голубоволосый застыл и не мог пошевелиться. Шёпот Аоя, его чистые и честные карие глаза, его мимолётная улыбка, брошенная перед тем, как исчезнуть в толпе… всё это очаровывало гораздо больше чего бы то ни было на свете. Луи чувствовал себя кроликом, завороженным незамысловатым танцем горностая. Он уже чувствовал на своей шее маленькие, острые зубки хищника, что был меньше, но сильнее. Ширасаги не любил признавать свои слабости, однако сейчас этот мальчишка уверенно вонзил в его сердце свои клыки. И парень готов поднять руки вверх перед столь искусным охотником. Восстановить дыхание удалось с трудом, но ещё труднее оказалось уйти в класс, а не рвануть за Вальтом, чтобы только снова столкнуться с ним хотя бы ещё одним взглядом. Кто-то бы его определённо засмеял за такое глупое желание. Всего лишь взгляд, что в нём такого? Однако Аой привлекал именно взглядом. Неважно, какого цвета радужка глаз, неважно, большие они или узкие, а важен лишь едва уловимый блеск и само отражение в них Луи. И это то, от чего Ширасаги сносит крышу. Движения такого недотёпы могут показаться совершенно неустойчивыми, до смешного неудачливыми. Но его шаги не просто неуверенные, они лёгкие, словно бы подросток был пёрышком на ветру, а ноги его никогда не касались грязной земли, продолжая порхать где-то над всем этим материальным и бессмысленным. Родители такого однозначно бы не одобрили, однако Ширасаги одобрения и не искал. В голове остался лишь мягкий и лучезарный образ кареглазого, смотрящего на него с такими непередаваемыми яркими чувствами, на которые просто невыносимо хотелось ответить тем же. Целый урок Луи не мог усидеть на месте, от чего на него стали коситься все кому не лень, кроме учителя, который монотонно что-то зачитывал остальным подросткам, даже не интересуясь, слушают ли его или нет. Да и никто не превышает громкости в шёпоте, никто не имеет совести кинуть бумажку, уж тем более, промахнуться и нечаянно попасть на глаза мужчине средних лет, что на редкость был каким-то отстранённым и спокойным, чем все и поспешили воспользоваться. И это было чистейшей воды везение, ведь не заметить странное поведение голубоволосого было достаточно сложно. От душевных терзаний Ширасаги спас звонок и резко вставший прямо над ним Чагаке. Аметистовые глаза с непониманием уставились на друга, а одна бровь приподнялась, как бы, намекая, что не совсем понимает, зачем он кому-то понадобился. Однако взгляд красноволосого парня оказался на редкость тяжёлым, причём до такой степени, что по коже любого пробежались бы табуном холодные мурашки. — Луи, нужно поговорить, — ровно произнёс Гоу, не сводя тёмных глаз с друга, а после, так и не дождавшись в ответ хотя бы кивка, поспешно вышел из класса. У Ширасаги особого выбора, как сам он понял, не оставалось, так что парень последовал за достаточно высокой красноволосой макушкой. Если не пойдёт, то и не узнает, что нашло на такого спокойного и не обделённого чувством юмора человеком, как Чагаке. Остановившись в совершенно пустой библиотеке, куда заходили разве что зубрилки или совсем уж обезумевшие от слишком большого скопления людей социопаты. Сейчас был век, когда большинство использовало интернет, и книжки медленно, но верно, начали уходить в прошлое. За столом не было даже девушки, что обычно заполняла бланки. Видимо, она вышла, совершенно позабыв, что нужно закрывать библиотеку, а не оставлять её без присмотра. Хотя… кому сейчас нужны книги? В этой библиотеке даже манги и той не было. Разве что школьная, но её бы Луи в руки брать не стал, не говоря уже о чтении. — В чём дело? — оглядываясь в библиотеке, спросил Ширасаги. Стало в какой-то мере даже интересно посмотреть на полки, полные разных историй в красивых переплётах. Луи никогда не относил себя к любителям всякого старого барахла, но сейчас эти ряды старых книжек вызывали у него тёплые чувства, как воспоминания из детства, когда его бабушка была ещё жива. Она читала ему сказки из точно таких же переплетённых листов, что так складно и легко ложились в руки, словно бы он ни день и не два провёл с ними в обнимку. На мгновение он даже успел позабыть, что именно его сюда привело. Возможно, это была какая-то особенная магия книг? — Ты странно себя ведёшь, — коротко подметил Чагаке, и дело тут, как можно было догадаться, вовсе не в книгах. Дело было в сердце, что бешено колотилось о грудную клетку при одной мысли о самых ярких карие глазах. Дело было в глупой крови, что предательски приливала к щекам, когда один весьма интересный для Луи человек творил свои безрассудства. Дело было в Вальте, который, чёрт его побери, такой неловкий и вместе с тем ужасно милый. Голубоволосый старается держать себя в руках, чтобы снова не прокрутить в голове утренний момент на лестнице, но получается плохо. Ему приходится сделать глубокий вдох, чтобы, наконец, вымести из памяти едва заметную улыбку Аоя, но Луи знает, что как ни старайся, эта липучка всё равно к нему вернётся. Некое чувство безысходности начинает перебарывать резкое отрицание всех этих чувств. Может, он и правда просто дурак, и стоит смириться с пожаром в душе? — Это из-за Вальта? — догадался Гоу, и по одним аметистовым глазам смог определить, что попал в самую точку. Только вот трудно было бы так просто поверить, что сам Ширасаги лезет на стенку от пересимпатии к подростку его же пола. Действительно уму непостижимо. — Я слышал, что он сегодня вышел с больничного. Ты так за него волнуешься? — Не то, чтобы волнуюсь… — Луи снова вздохнул. Кому он врал? Конечно же, он волновался. И не только. Его смущала тема разговора, совершенно не хотелось поднимать целый ворох эмоций, который у него вызывает какой-то излишне энергичный первогодка с таким звонким и приятным голосочком. И Ширасаги начал осознавать, что его мысли снова отклонились совершенно не в ту сторону. — У него ведь всего лишь лёгкое сотрясение, но если ты так переживаешь, может, просто сходишь и проведаешь его? Уверен, Вальт не будет против. Он очень дружелюбный малый, — в чём-то Чагаке определённо был прав. Да и сам голубоволосый хотел увидеть Аоя просто до ручки. И в то же время, ему показалось, что стоит ему ещё хоть раз пересечься с теми карими глазами, как он окончательно бросится в этот омут с головой. — Я не понимаю, — неожиданно произнёс Ширасаги, заставив Гоу вздрогнуть и посмотреть на него с удивлением. Чего можно было не понимать в такой ситуации? Если волнуешься — проверь своими глазами, как человек себя чувствует. Вальт не из тех, кто скрывает свои реальные чувства, если бы ему стало плохо, он бы ушёл в медицинский кабинет. По крайней мере, парню так показалось, хоть они с Аоем были знакомы и не долго. — Не понимаю, что со мной не так. — Эй, это нормально. Ты просто чувствуешь себя виноватым, поэтому и переживаешь, разве я не прав? — для Чагаке всё было ясно, как день, а вот для Луи всё совсем наоборот. Он не дурак, различит просто вину и что-то гораздо посерьёзнее и помощнее. Это чувство сжигало его изнутри, словно взорвавшийся динамит или целый вулкан, и как ему противостоять подобному? Как охладить свой пыл и не сорваться? — Не прав, — неожиданно резко отвечает голубоволосый, разворачиваясь и торопливо направляясь в класс. Совсем скоро у них совсем другой урок. Нужно было хоть как-то отвлечься, забить голову чем-то другим. Чем угодно, если оно способно перебить все те воспоминания, что цепко успели связать подростков по рукам и ногам за такой короткий срок. Только ему уже ничего не поможет…