Ошибка эволюции

Утро. Если быть точнее — только расцветающее ночное небо, заполняющееся красками. Однако Ширасаги уже на ногах. Он готов, за спиной вместительный рюкзак, в котором ещё осталось место, если вдруг нужно будет что-то купить или переложить что-то из вещей Вальта. Всё же, ему многого не нужно, а вот Аой мог и понабрать всякого барахла. Выходил он тихо и спокойно. Родители спят, охраны у них нет, разве что камеры и выходить через калитку только с ключами. На этом все его препятствия и закончатся. Ширасаги вышел даже раньше положенного, а зная Вальта, он и вовсе мог прождать полчаса, а то и целый час. Будет хорошо, если никто не заметит это чудо-юдо, и они благополучно уедут из города до того, как их побег обнаружат. Ему кажется всё таким простым, возможно, голубоволосый сможет пойти к самому дому Вальта и помочь ему чем-нибудь. Именно так парень и думал, когда кто-то схватил его за плечо. Луи застыл. Душа его ушла в пятки. Как, собственно, и сердце. Лицо резко потеряло оставшиеся краски. Слишком неожиданно и слишком быстро его «нашли». Всё, это был провал по всем фронтам. Вальт его не дождётся, они не сбегут, не смогут побыть вместе, так и не встретятся больше. И до своего совершеннолетия никто не даст ему даже возможности как-то контактировать с этим лучиком света в его непроглядно серых буднях. — Хоть бы позавтракал… — голос отца почему-то успокаивает, хоть парень и осознаёт, что шансы на побег у него сократились процентов на пятьдесят, если не больше. Ему ничего не остаётся кроме как кивнуть головой и пойти за мужчиной обратно в дом, на кухню. Молчание. Отец спокойно разливает чай, достаёт из холодильника со вчерашнего дня приготовленные бутерброды, где-то находит печенье и мармеладки. Выглядит крайне забавно, но именно таким и будет завтрак Луи. На выходных они завтракают или вкусностями, или в кафе, потому как мать готовить не любит, особенно в дни, когда она может поваляться в кроватке подольше. — Думаю, нам стоит поговорить… — начал Ясуо, открывая окно и доставая сигареты. Мать не любила, когда её дорогой муж курит на кухне, от чего такую картину Луи видел впервые. Словно бы мужчина говорил ему: «Я не собираюсь читать тебе нотаций, это простой мужской разговор по душам и не более». — Примерно в твоём возрасте я тоже сбежал из дома. Подросток удивлённо остановился от прожёвывания бутерброда и уставился на отца. И этот образцовый человек, который единственный раз решился на то, чтобы закурить в своём собственном доме, был в своё время таким же взбалмошным? Поверить казалось слишком трудно, особенно когда долгие годы твой папаша скорее походил на подкаблучника, пусть и не абсолютного и беспрекословного. — Да-да, ты не поверишь, но я тоже сбегал. И тоже из-за матери. Ты много раз слышал, как мы познакомились, но слышал ли, что мои родители были против наших отношений? — Луи покачал головой в отрицании. Его бабушка по отцовской линии, конечно, пилила матушку, но они так редко пересекались, что было трудно вспомнить точно, какие у них отношения. — Мне тогда было девятнадцать, а твоей матери, Валери, семнадцать. Моя мать очень хотела, чтобы я взял в жёны японку чистых кровей с хорошим древом и деньгами, а тут я приезжаю с девушкой. У неё была родословная, но… небольшая, ещё и из другой культуры. Сама она не была богатой, семейка по типу твоего Вальта, может, чуть богаче. Её отец был кондитером, а мать стюардессой. От рассказа отца Луи уже заинтересовался. История действительно похожая. Даже очень. И от этого почему-то становилось смешно. Его мать когда-то была на месте Вальта. А теперь она препятствует счастью собственного сына. Женщины действительно совершенно не логичны. — У моих родителей было большое влияние в Японии. Честно говоря, именно из-за моих родителей мы сейчас не в Токио, — усмехнулся отец, снова закурив. Луи знал, что в Токио находится особняк семьи Ширасаги, более того, там много зданий, принадлежащих его дедушке, который сейчас один из самых лучших бизнесменов. Но бабушка любила отдыхать на всяких источниках и пляжах, поэтому он никогда не думал, что она будет день и ночь сидеть дома. — Если ты сейчас подумал о том, что твоя бабушка никак бы нам не помешала, то я крупно в этом сомневаюсь. Она бы приехала, как только узнала, что мы решил посетить Токио. И поселилась в нашем доме ещё до того, как мы полностью обустроились. Честно тебе говорю, нам надо благодарить судьбу, что эта неисправимая женщина, в силу своего здоровья, не может слишком часто делать перелёты, поэтому сейчас тихо-мирно проходит лечение в новом диспансере. — Тогда почему мы остались в Японии, если мама так не любит бабушку? — не понимал Ширасаги младший. На самом деле, он и с дедом виделся редко, поэтому мало что мог сказать о своих стариках по отцовской линии. Да и по материнской были какими-то странными, бабушка всегда была ему рада, а вот дед до самой своей смерти смотрел на него с холодом, словно он и не родной вовсе. Ему казалось, что на смертном одре этот вечно хмурый мужчина посмотрел на него даже с некой печалью. Словно бы на самом деле Луи он любил, но вот его смешанная кровь всё равно не давала ему покоя. — Не могу сказать, что я скучал по Японии. Но я тут вырос. Думаю, и твоя мать понимала, что нам стоит уже где-то остановиться. Мы же видим, что ты становишься всё холодней от наших переездов. Думаю, она тоже тебя понимает, — сигарета закончилась, Ясуо достал вторую. Зажёг всё той же простенькой зажигалкой. — Так вот… когда мне было девятнадцать. Мы сбежали в маленький французский городок, если честно, я и названия уже не вспомню… там было романтичным ровно — ни-че-го. Сыро, много грязи, фонари ломались с невероятной скоростью, этот глупый туман, частые дожди… честно говоря, от этого я быстро угасал. Валери было привычней. Она помогала мне, как могла. Мы оба нашли себе работёнку, наплевали на учёбу, на то, что нас ждёт в будущем… это были трудные времена для нас. Ещё пара мгновений, когда отец был явно погружён в воспоминания, да и Луи начал мысленно представлять себе этот грязный, гаденький городишко. А смогли бы они с Вальтом так же? Смогли бы пережить это и оставить свою любовь даже в вечном дожде и туманах? — Через пару месяцев нас всё-таки нашли. Не знаю, каким чудом. Наши родители всё ещё не были в восторге, но мы согласились вернуться только при условии, что мы сможем быть вместе. Валери ещё не окончила школу, а я только поступил в университет, чтобы не загубить нам жизнь, они согласились. Мы отвоевали свои отношения, — Ясуо оставил сигарету во рту, достав из кармана какой-то конверт, и положил его перед Луи. — Твоя очередь отвоёвывать свои. Не знаю, куда вы собрались, но этого хватит на месяц. Как и терпения твоей матери. — Воу… я думал, ты встанешь на сторону мамы, — честно признался Ширасаги младший, шокировано смотря на конверт. Его отец либо псих, либо святой. В любом случае, он оказался его спасителем. Если что-то пойдёт не так, они с Вальтом смогут выкарабкаться. — Валери всё поймёт, ей просто нужно время. Не думай, что она непробиваемая, как стена. Когда-то в семнадцать лет она была таким же ангелочком, как твой Вальт, — отец всё ещё придавался воспоминаниям о прошлом, когда его жёнушка ещё не носила модных одежд, не красилась по тридцать минут утром, не помогала ему в документах, и уж тем более, не разбиралась в них лучше него самого. Тогда в их семье решения принимал, по большей части, он, теперь же плывёт по течению. Но Ясуо не расстроен. Он любил Валери нежной, ещё не распустившейся, он любит её уже во всём цветении, пусть и с шипами. — Ахах, сейчас мне кажется, что он, скорее, волк в овечьей шкурке, но знаешь пап… мне это нравится, — Ясуо понимающе хмыкнул. Ещё бы, это же его сын, как он может выбрать себе в спутники простого человечка. В Валери ещё тогда была какая-то своеобразность и загадка. Значит, и в этом мальчишке что-то определённо было. Главное, чтобы Луи не съели вместе с потрошками. Ширасаги младший спокойно положил конверт в рюкзак и вышел из помещения. Отец не стал его провожать. Он сделал всё, что мог, на этом ему и спасибо. Всё остальное будет лишним. Лишним и бессмысленным. Поэтому Луи закрывает за собой дверь и уходит из дома. В ближайший месяц он больше не увидит этого здания, а, может, не увидит и вовсе уже никогда. Но ему всё равно. Его дом там, где этот уютный подросток с синими волосами и тёплым шоколадом в глазах.