***
Вечер прошлого дня. На часах почти девять, только закончилась последняя тренировка. Солнце начинает медленно заходить, но светло будет ещё как минимум один час точно. Ксандр, Вальт и Луи усердно думают, что делать с цветами, которые всё ещё в ванной. Их нужно во что-то ставить, сами по себе быстро высохнут. Книги использовать для засушивания — не вариант, потому что ужасно долго и геморно. Ладно ещё штучек десять-пятнадцать, но не всю же корзину. Укё чинил модем, который каким-то чудом познакомился с полом этим утром, лишив всех возможности сидеть в интернете и листать свои новостные ленты. В общем-то, для Вальта, Ширасаги и Ксандра это вообще проблемой не было. Куон пил чай, последнее время у него немного болело горло, поэтому красноволосый предложил ему чай с мёдом. Луи от одного запаха мёда кривился, зато Вальт умудрился ухватить пару ложек, ему на них и чай не нужен. И это был, пожалуй, единственный раз, когда Ширасаги действительно приревновал Аоя. Потому что кареглазый стал слишком легко ко всему относиться. Легко и неаккуратно. Кимидори предложил Вальту мёд со своей ложки, но, заметив взгляд Луи, решил поиграть. Добавил, что ложку не отдаст, и кареглазику придётся есть с его рук. Кто же мог ожидать, что Аой действительно возьмёт ложку в рот. И если Куона эта ситуация рассмешила, то вот голубоволосому было совершенно не до смеха. Честно сказать, он ахринел от такого поворота. И вот такой компанией они сидели за одним столом, пока не подошёл Юго, доедавший маринованные огурцы прямо из банки. — Можно завтра устроить неожиданную «тренировку» и заставить всех сделать кучу глиняных ваз, — предложил Ксандр, однако Юго остановился всего на одно мгновение, чтобы снова начать жевать свои огурцы, Укё и головы не поднял, а Куон лишь фыркнул, понимая, какая это абсурдная идея. — Но чтобы сделать такую «тренировку» надо много глины, а её мы видели только внизу у подножья горы. И я себе даже не представляю сколько раз нужно спуститься и подняться, чтобы получить достаточно глины для всех, — провёл логическую линию Аой, словно бы говоря, что так не пойдёт, это как несбыточная мечта, до которой, как до неба рукой. Фиг дотянешься. — Да и не факт, что она будет просто валяться там внизу, её нужно раскапывать. — Ну и что ты тогда предлагаешь? — недовольно насупился Шакуэнджи, он-то уже подготовился к бессонной ночи с их командной работой, когда они вместе будут скакать по тёмной горе с кусками глины. А Вальт всё обламывает своими попытками вразумить. — Хм… — подросток задумался. Он понимал, что прежде чем отвергать хоть какую-то идею — нужна собственная, но… не знал, как ответить. Ведь именно с этими умозаключениями просил помочь Аой. И тут его взгляд останавливается на той самой банке, которую уже почти опустошил Нансуи. — А у нас на ужин были маринованные огурцы, да? — Да, а ты не помнишь? — спросил Ширасаги удивлённо, однако, проследив за взглядом своего парня, не поверил догадкам. Да нет, да быть не может. Вальт же не предложит что-то настолько смешное? Милые полевые цветы в банках из-под маринованных огурцов? — Ксандр, а вы не выбросили банки? — задал следующий вопрос Аой. И ход его мыслей стал уже понятен всем. Шакуэнджи усмехнулся и кивнул, поднимаясь со стула. А уже через пару минут они дружно перетаскивали банки, заполняли их водой и ставили в них цветочки.***
Утро. Подростки идут завтракать, как и все. Спокойно проводят время в уже более-менее привычной обстановке. Точнее, проводит Вальт, а Луи всё больше понимает, что лучше бы они остались в комнате и провели время вместе. Потому что Аой сел рядом с Кимидори и уже минут пять этот с разноцветными волосами смешит его парня. Казалось ещё немного и Луи либо прибьёт соперника, либо его стошнит от передоза смешных историй, которыми Вальта просто завалили. С одной стороны Аой не виноват, что ему смешно, с другой… его парень сидит совсем рядом и в любой момент может вытворить нечто безумное от ревности. И кареглазый прекрасно знает, каким взрывным бывает голубоволосый, но это его явно не останавливает. Ширасаги только скрипнул зубами, но ничего говорить не стал. Ещё успеет. Мыть посуду они остаются вдвоём. Все расходятся на тренировки, даже Ксандр со спокойной душой оставляет голубков наедине, и в самых страшных снах не представляя себе, что что-то резко пойдёт не в ту сторону. И гармония разрушится, как по щелчку пальцев. — Ты бы этого Куона ещё с рук покормил, — недовольно начал бурчать Луи. Аой мылил посуду и ополаскивал, а Ширасаги вытирал тарелки и кружки сухим полотенцем и складывал. И именно в такой момент парень посчитал, что пора поговорить обо всём происходящем с Вальтом. — Луи, ты что, ревнуешь что ли? — хихикает подросток, продолжая своё не шибко сложное дело. Ему и в голову не приходило, что Луи мог оказаться тем ещё ревнивцем, который едва ли не на цепь посадит, только дай повод. — Брось, это всего лишь пара анекдотов. — Да, именно поэтому ты весь завтрак смеялся, как умалишённый, — скептически фыркнул Луи. И ведь даже сказать на это было нечего, Вальт и правда посмеялся от души, но совершенно не понимал, что в этом такого. Разве он не может иногда просто посмеяться над чьими-то шутками, если они смешные? Или, может, ему и вовсе общаться с другими нельзя? — Ну, я же не ты, чтобы сидеть и киснуть. Ты же почти совсем не улыбаешься… так и первые морщины начнут появляться, — Аой улыбнулся, смотря на всё ещё сведённые к переносице брови голубоволосого. Это казалось таким милым и забавным. Жаль, что Вальт забыл, как порой больно кусается огонь, особенно, если быть с ним неосторожным. — Оу, ну, по крайней мере, я до морщин хотя бы доживу, — слова Ширасаги могли очень явно на что-то намекать, однако Вальт ещё не был полностью уверен в этом, точнее, не хотел понимать, о чём речь. Ведь тогда Луи соврал ему… — Это ты к чему?.. — улыбка уже сползла с лица Аоя. Какое-то нехорошее предчувствие подкатило к горлу, возможно, ему стоило просто промолчать, но он не хотел запускать эту ситуацию, если его парень чем-то недоволен, то пусть лучше скажет всё в глаза. А не устраивает разборки уже в момент крайней раздражённости с бьющейся посудой и криками. — Не делай вид, что не понимаешь. Ты последнее время творишь какую-то отборнейшую дичь, — после такого Вальт и вовсе остановился, так и застыв с намыленной тарелкой в руках. Что он делал не так? Что так не нравится Луи? Ведь сейчас Аой такой, каким хочет быть. Сейчас подросток настоящий. Разве Ширасаги не говорил, что видит Вальта? — И что же я творю?.. — вопрос прозвучал нейтрально, словно бы кареглазый не злился, но и не радовался, не было никаких оттенков, однако это не насторожило парня. И в этом оказалась его главная ошибка. — Ты до этого вечно обо всё бился, падал на пустых местах. Мне всегда казалось, что это просто неуклюжесть, но, выходит, ты делал это намеренно. И стоило тебе только завязать с этой дурацкой привычкой, как ты попёрся в горы, где мог свернуть себе шею, в сраный, не менее опасный лес. С такими развлечениями ты до старости не доживёшь, — когда Ширасаги заканчивает со своей гневной тирадой, замечает, что больше тарелок, которые надо вытирать, не осталось. Лишь после этого он обращает внимание на Аоя, что всё это время просто молчал, даже не пытаясь перебить его. Подросток крепко сжимал начинающую высыхать тарелку. Пена с неё уже успела уйти в раковину, оставляя только небольшое количество пузырьков. Лицо у Аоя стало нездорового бледного оттенка, а дрожь была заметна даже по прикушенной губе. Солёные горькие капли просто скатывались по щекам, как какая-то вода. Только вот они не капли в море, не дождь за окном. И даже если высохнут эти несчастные дорожки на щеках, на сердце шрамы никуда не уйдут. — Ты солгал… — и это ломает абсолютно любые логичные и нелогичные недовольства Ширасаги. Ломает весь праведный гнев и ревность. Потому что Луи сделал Вальту больно. Голубоволосый оступился там, где было нельзя, и теперь только дьяволу известно, что творится в голове подростка. — Э-эй… — парень почувствовал, что земля уходит из-под ног. Ведь в прошлый раз, когда Аой плакал, когда на душе было так же паршиво, они даже не начинали встречаться. Тогда Ширасаги просто стоял за дверью и слушал, как боль разрывала подростка изнутри. И тогда ему больше всего хотелось обнять Вальта, просто прижать к себе и успокоить. Но он не мог. А что мешало сейчас? Сделать всего шаг и коснуться… Но стоит Луи только потянуться, как прямо перед его ногами разбивается одна из тарелок. Они босиком, так что теперь подойти всё равно, что пройтись по битому стеклу, искалечив себе все ноги. — Что ты вторишь? — парень нахмурился, понимая, что всё просто чертовски плохо. Он не знает, что Вальт может выкинуть ещё. Не знает, как успокоить, когда кареглазый на той странной грани, когда человек становится между отчаяньем и истерикой. — Не подходи ко мне! Ты — лжец! — Аой говорил такие детские вещи, но с таким надрывом, словно весь его мир снова рухнул. И от одного понимания, что ему так совсем не кажется у Луи душа уходила в пятки… Не собираясь просто так сдаваться, парень попытался просто обойти осколки, к счастью, кухня была большой. Однако Вальт умудрился точно так же демонстративно разбить ещё две тарелки, тем самым отрезав все пути. Но и тут Ширасаги не сдался. — Отлично. Теперь ты отсюда не выйдешь, — будучи уверенным, что Вальт, скорее всего, просто сожмётся в клубочек посреди всех этих осколков, но не станет вредить самому себе, парень пошёл за обувью. Всё-таки, Аой ещё не совсем отбитый, чтобы переть по разбитому стеклу. Да и должен же понимать, что далеко после такого не уйдёт. А через мойку перелезать слишком опасно, можно всю посуду побить. Вальт просто не в том состоянии, чтобы выдавать такие кульбиты. Однако… когда он возвращается к кухне, застывает уже на входе. Красные следы. Он ошибся. Очень сильно ошибся. Уличные кросы падают на пол, вместе с сердцем Ширасаги. К горлу подкатывает тошнота и панический ужас. А мозг всё ещё не верит, что такое может быть. Голубоволосый в неком ступоре сначала заглядывает в помещение, наблюдая за той самой кровавой тропинкой от мойки до коридора. А после идёт уже с совершенно пустой головой. У него и в мыслях не было, что Вальт такое отчеклыжит. Даже зная все его замашки… трудно было поверить, что человек мог так просто наплевать на своё собственное здоровье. Но тут приходит и осознание. Аой же едва ли не намеренно причинял себе вред непонятно сколько лет к ряду. Так с чего же Ширасаги взял, что что-то вдруг изменится? Этот человек слишком часто себя ломал, чтобы так просто проиграть каким-то осколкам. Луи должен был с самого начала оставаться на месте и не давать тому причинить себе вред. Он должен был предусмотреть это. Должен был. Но он словно ослеп или оглох. Не увидел вовремя, что должен просто заткнуться, не услышал крика боли Вальта. Совершил непростительную ошибку, которую кареглазый, скорее всего, никогда ему не простит. Алые следы прерываются дверью в их комнату. И она заперта. — Вальт… — просить открыть всё равно, что заставить встать на и так искалеченные ноги. Ещё и неизвестно, как далеко Аой отошёл от неё. Приходится сделать глубокий вдох. Нужно попробовать поговорить с Вальтом, чтобы понять, не под дверью ли он. Тогда он сможет выбить дверь. Да, не его дом. Да, Шакуэнджи в ладоши от восторга не захлопает, но вариантов у него не так уж и много. — Вальт, я не хотел причинить тебе боль… прости меня… Сам не знаю, что на меня нашло. Приревновал к этому Кимидори, как дурак. Он же на тебя с самого нашего приезда пялится… Ответом была тишина. Но Луи пока ответа и не ждал. Собирался с мыслями, не зная, как вытянуть из своего маленького чуда-юда хоть пару слов, когда тот в совсем разбитом состоянии. Хотя бы какой-то знак, что того не заденет дверью, если её выбить… — И я правда волновался, когда узнал, что ты ходил в лес. Может, и зря, но ты всё ещё кажешься мне таким хрупким… я так боюсь потерять тебя, а в итоге делаю лишь хуже. Скажи мне, что я делаю не так?.. — Луи упирается лбом в дверь, прислушиваясь ко всему, что только возможно. Хоть единый шорох, хоть скрип пола. — Вальт? — Оставь меня… — слышится совсем тихо, почти шепотом, но даже так Ширасаги замечает, как дрожит голос Вальта, как отчаянно звучат эти слова, и как ему непременно надо попасть внутрь. Аой не у двери, значит, можно вломиться в этот разрушенный мир, чтобы вернуть всё на круги своя. Не задумываясь больше ни на секунду, парень отходит от двери, чтобы после влететь в неё плечом. Однако деревянное изделие оказалось на редкость прочным, от чего Луи шипит, но проделывает то же самое снова. Пусть будет хоть синяк, хоть шишка, ему наплевать. Сейчас в этой комнате Вальт. Раненный физически и морально. И он готов пожертвовать собой ради его благополучия. С третьей попытки не выдержал замок. Нужно отдать должное, дверь выстояла и не свалилась даже после всего произошедшего. Вот, что значит, сделано на славу. Луи не удивится, если работа самого Ксандра. Хотя, скорее всего, его предков. Но, в любом случае, строить они умели. Первым же делом голубоволосый быстро обводит комнату глазами, находя комочек одеяла, сжавшийся на полу под самым окном. Сердце слишком громко стучит, словно пытается выпрыгнуть из грудной клетки, словно оно тоже хочет обнять Аоя, и больше никогда не отпускать. Сев на пол, Ширасаги ещё с минуту не знал, что ему делать. Руки так и тянулись к дрожащему покрывалу, за которым прятался подросток, но Луи не решался его и тронуть. Он боялся, что от его касания Вальту снова станет больно, что всё станет только хуже. Однако если он не сделает ничего, никогда себе этого не простит. Аккуратно на покрывало ложатся только подушечки пальцев, Ширасаги неуверенно поглаживает по ещё сильнее сжавшемуся комочку, в попытке успокоить. Всё внутри жжётся ярым огнём непонимания, как он мог допустить такое, как мог позволить Вальту снова почувствовать себя брошенным. Ведь Аою именно сейчас нужна была его поддержка, чтобы окончательно встать на ноги, а он… снова утянул едва взлетевшую птичку с небес на землю. Стараясь не делать резких движений, парень медленно притягивает кареглазого к себе, чтобы просто прижать и тихо мерно поглаживать, едва раскачиваясь, словно с маленьким ребёнком, который не может уснуть. Нужно было осмотреть ноги Аоя, но, скорее всего, в таком состоянии он не даст взглянуть на свои ноги. Оставалось только надеяться, что всё скоро закончится. Возможно, ему стоит обратиться за помощью к Ксандру. Как уже успел понять Луи за эти дни, несмотря на то, что здесь обучаются боевым искусствам, отец Шакуэнджи, да и сам красноволосый, неплохо разбираются в медицине. Значит, они смогут обработать ноги Вальта, и в больницу его везти не придётся. Однако легче от этого всё равно почему-то не становится. На душе такая тяжесть, что Луи поражается, как ещё не согнулся от неё в три погибели, как у него вообще появились силы на то, чтобы так вот сидеть с Вальтом, каждый раз поднимать руку, чтобы просто погладить по спине, снова немного оттолкнуться вперёд или назад, чтобы создать эту успокаивающую миникарусель. В какой-то момент даже просто дышать становится тяжело. И, словно почувствовав это, Аой, наконец, снимает с головы покрывало. На щеках дорожки от слёз, глаза всё ещё на мокром месте. Покусанные губы, тихое шмыганье носом в попытке хоть как-то намотать сопли на кулак и, как истинный мужик, успокоиться. Вот только Вальт какой-то бракованный, и у него ничего не получается, всё равно хочется продолжить рыдать навзрыд. В то же время… ему не хочется, чтобы Луи тоже было больно. В такие моменты надо злиться, надо думать в первую очередь о себе. А у Вальта не получается, как ты не крути. Ему страшно за Луи, и хочется быть с ним сильней и лучше, чем когда либо. Даже если его не понимают и не принимают. — Вальт… прости… — Ширасаги выдавливает из себя извинения, пусть и не любит повторяться, тем более, с такими просьбами, если их можно так назвать. Ему сложно, и он знает, что тоже далеко не идеал. Идеальные люди не доводят любимых до слёз, не причиняют боли, не эгоистичны и думают, в первую очередь, о ближнем. Но Луи не думал, когда говорил те вещи Аою, и теперь сожалеет об этом. Сожалеет о том, что идеальных людей не существует. — Ты соврал… — повторил Вальт, снова поджимая губы. И Луи кивнул, соглашаясь. Возможно, он действительно не был готов к такому, не видел всего, что должен был. И в этом его вина, как парня Аоя. — Ты прав. Я соврал, — подросток удивлённо моргает, когда слышит такое лёгкое согласие. Карие очи шокировано смотрят на Луи, словно бы он вовсе не хотел этого слышать, словно бы ему хотелось услышать очередную ложь. Люди слабы, желают верить в то, что правдой не является, не видят реальность такой, какая она есть. А даже если и видят, избегают осознания до самого конца. — Но я постараюсь изменить это. Если я видел не всё, если любил только часть тебя, то хочу полюбить всего. Каким бы безбашенным и своеобразным ты не оказался. Тёплый шоколад сверкнул в солнечном свете. Возможно, Луи это лишь показалось, возможно, он слишком переволновался, но глаза Вальта вспыхнули, как огонёк в ночи. И Ширасаги вновь затаил дыхание, потому что ему поверили. После всего, что он вытворил, после того, как Аой прошёлся по битому стеклу, он всё ещё готов был доверить голубоволосому свою раненную душу. Парень выдыхает и притягивает к себе кареглазика, чтобы коснуться губами ещё мокрых и солёных щёк, мягких, немного обветренных уст, нежной и чувствительной шеи. Неожиданное: «Ай» и шипение заставляет остановиться, видимо, они совсем позабыли о том, что Вальту стоило обработать ноги. В этот же момент к ним заглядывает Шакуэнджи. Его вид явно ошарашенный. Кровавые следы на полу, разбитая посуда, выбит замок, да тут кто угодно будет шокирован до ужаса. А посреди всего этого хаоса Аой и Ширасаги. А ведь они гости, должны вести себя прилично. В итоге пугают хозяев и всех остальных жильцов. — Что за?.. — непонимающе спрашивает Ксандр, не в силах толком сформулировать предложение. У него просто челюсть отпала от происходящего. Полный звиздец, как не посмотри. Ещё и непонятно, чья именно кровь, и что вообще произошло. — Мы немного повздорили и… Вальт прошёлся по битому стеклу, — когда Луи совсем кратко объяснил ситуацию, Шакуэнджи хотел что-то сказать, но закрыл рот, продолжая смотреть на гостей. Он ещё раз что-то пытался произнести, начиная в какой-то момент даже ходить к двери и от неё, однако, ничего не выходило, пока он в итоге не остановился, видимо, переварив информацию. — Вы долбанулись? — красноволосый задал, возможно, самый очевидный, но достаточно красноречивый вопрос. Конечно же, ответа он не получил. Ни Луи, ни Вальт ничего не сказали, не засмеялись, не разозлились, не расстроились. Ни-че-го. — Вальт, какого хрена?! Сначала могло показаться, что Ксандр ругается из-за того, что они попортили его имущество, так ещё и полы испачкали кровью, но нет, это было неподдельное волнение. Шака буквально подлетел к Аою, убирая одеяло от ног, чтобы рассмотреть порезы. Честно сказать, Вальт впервые чувствовал себя так неуютно, когда кто-то просто смотрел на его ступни. Ощущение, что эта часть тела стала какой-то особенной, и её никому просто так показывать нельзя. Однако чувства самого Вальта Шакуэнджи сейчас волновали мало, гораздо больше его здоровье. — Да ты с ума сошёл! Как ты теперь ходить вообще собираешься?! У тебя все ноги в мясо! — Аой старательно верил, что Ксандр преувеличивает, хотя такой человек, как он, не любит подобное. Но лучше верить, что тот просто сильно удивился и переволновался, чем думать о состоянии своих ног. Луи прижал подростка к себе ещё теснее. Плечо начинало давать о себе знать. Скорее всего, он не сможет донести Вальта до врача, и помочь тут сможет только Ксандр. Хотя тот и без Ширасаги всё решил, уверенно собираясь забрать этот свёрточек из одеяла. — Плечом выбивал? — догадался Шака, и уже без ответа тяжело вздохнул. Мало ему было долбанутого на всю голову Аоя, который прошёлся по битому стеклу голыми ногами, так ещё и этот Ширасаги не лучше. Хотя… по крайней мере, его плечо вряд ли сломано, обойдётся огромным синяком или серьёзным ушибом. А может, и тем и другим. В любом случае, сейчас главное было отнести Вальта к врачу, а после он уже сам сможет осмотреть голубоволосого, что ни на шаг не отставал от Ксандра, пока они быстро добирались до кабинета, где работал Шакуэнджи старший. Стоило только зайти в помещение, как по носу ударил запах медикаментов. Сам мужчина немного удивлённо посмотрел на резко ввалившихся к нему подростков. У него только-только закончился осмотр пациента. Это был молодой человек, который даже выйти не успел. Но, стоило ему заметить кровь, как он сразу же побледнел и сказал, что подойдёт позже. Шакуэнджи старший одними глазами указал на дверь, ведущую в, своего рода, небольшую операционную. Конечно же, врач был из тех, кого можно назвать мастером на все руки, однако, и он отлично понимал, что дело тут куда серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд. Хотя о чём тут разговор? Даже на первый взгляд всё совершенно не радужно и хорошо. — Лишних не пускай, — предупредил мужчина, заходя в операционную с обезболивающим в руках. Ксандр сразу же оглянулся на Ширасаги, что и без слов понял, ему здесь не место. Он вышел, прикрыв за собой дверь. Скорее всего, они провозятся с Вальтом достаточно долго, поэтому он решил пока оказать первую помощь себе, заодно прибраться. А то после Аой начнёт чувствовать себя виноватым за такое «веселье». Смотря на заляпанные кровью полы, Ширасаги подумал, что они неплохо так начудили. Будь он на месте Ксандра, непременно дал обоим по шее. Однако, Аою пока нельзя. Ему бы сначала достать осколки из ног. В холодильнике, к счастью, нашёлся лёд. Ширасаги положил его в пакет, после с помощью полотенца смог кое-как привязать к плечу. Сказать честно, ощущение были не из лучших. Кожу щипало от холода, но лучше так, чем потом мучиться от боли в плече. После парень решил прибраться. Прошёлся веником, собрал осколки в совок и выкинул, вряд ли они подлежат восстановлению… Затем сходил за водой и тряпкой, как оказалось, это задание уже трудней. Нести можно было только одной рукой. Про помывку полов стоило вообще промолчать, Луи и сам не понял, каким чудом это сделал. К тому же, было у него какое-то странное ощущение, словно не только ушиб менял его плечу нормально функционировать. Но когда на него наткнулся Укё, Ширасаги уже умудрился почти домыть пол. — Что-то случилось? — спросил длинноволосый и присел рядом с парнем, забирая тряпку. В конце концов, он не робот, прекрасно видит, как тяжело это дело даётся Ширасаги, поэтому решает помочь. Только вот… резко останавливается, заметив кровавый след. — Я повздорил с Вальтом… — Ширасаги тяжело вздохнул и тоже посмотрел на след. Он думал, что станет легче, когда поговорит с Вальтом, когда извинится… но нет. Легче не стало. Только больше корил себя за то, что так поступил с этим кареглазым чудом. И ведь тот совершенно не испугался физической боли. Он боялся не её, а Луи. Ничего не понимающего Луи, которого в итоге всё равно простил. — Он разбил пару тарелок. А потом прошёлся по битому стеклу, пока я ходил за обувью. — Ты серьёзно?.. — на самом деле Ибуки сильно шокировало то, что Аой так повёл себя. Обычно, подросток пусть и не думает о себе, но какая-то доля осознанности в нём есть. Без надобности подросток не стал бы себя так калечить. О чём же можно было так повздорить, что Аой решится на подобное? — А похоже на то, что я шучу? — скептически поднял одну бровь Луи. Он тяжело вздохнул. Этот день действительно добивал его. Так хотелось просто лечь и отключиться. Не чувствовать, как начинает ныть плечо, не думать, как плохо, должно быть, Вальту. Но всё это кажется теперь какой-то несбыточной мечтой. Потому что при всём желании не сможет забить на Аоя. Не сможет просто выбросить из головы, что вина произошедшего лишь на нём одном. Потому что не прислушался, потому что поторопился и взял на себя слишком много, а в итоге… в итоге, всё закончилось плачевно. Наступает молчание. Укё ещё несколько секунд осматривает пол на наличие ещё кровавых пятен, но они обрываются около двери, ведущей в комнату Луи и Вальта. Однако Ибуки не надо быть умным, чтобы понять, дверь уже была выбита Ширасаги, значит, Аой уже в безопасности. — Я домою пол. Лучше отдохни и не перенапрягайся. Твоя рука могла серьёзно пострадать. Не стоит так легко относиться к ушибам. Они куда серьёзней, чем может показаться на первый взгляд, — длинноволосый спокоен, он не злится на Луи, в конце концов, и сам не всегда мог раскрыть загадок Аоя. Да и никто не раскроет. Этот малый умел удивлять. Но и на него злиться было нельзя, Какой есть, пусть таким и остаётся. Главное, чтобы Ширасаги тоже это понял, и не только понял, но и принял. Тогда у этой парочки однозначно будет прекрасное будущее. Вздохнув, Луи поднялся с пола. Ему и правда стоило позаботиться о плече, или Вальта он по дому носить не сможет, а если и сможет, то будет мучиться от боли, и это вспугнёт Вальта, заставит его делать попытки встать на ноги раньше времени. Поэтому Ширасаги возвращается обратно на кухню. К счастью или сожалению, там он пересекается с Юго. Нансуи смиряет гостя взглядом. Посуда не домыта, Аоя нигде нет, у Луи странная повязка на плече. Что-то явно произошло, но Юго не торопится спрашивать, что именно. Он вздыхает и указывает кивком на ближайший стул. Голубоволосый не стал спорить и сел на указанное место. Не прошло и пары минут, как ранее враждебно настроенный к Ширасаги парень присел рядом, начиная снимать повязку и оглядывать плечо. По его взгляду сразу было понятно, как всё далеко от понимания «в норме». Хмурый и задумчивый Нансуи не стал даже касаться ушиба, просто разглядывая синяк, видимо, принимая какое-то очень важное решение. — У тебя вывих и ушиб. Вывих легко исправить, но… — но плечо было и так похоже на чёрти что. Огромный синяк не даст спокойно пережить касаний. И в то же время, просто сидеть и ждать маны небесной они тоже не могут, поэтому Луи просто набирает побольше воздуха в грудь. — Вправляй, — коротко кивнул голубоволосый, заранее сжав зубы. Это будет мега неприятно, однако за ошибки следует платить. И платить большую цену. Именно по этой причине Ширасаги терпит, когда чувствует сначала аккуратные шершавые пальцы, что стараются максимально не причинить вреда. А уже в следующую секунду эти самые пальцы шустро и без лишних движений исправляют вывих. Хотелось взвыть волком, но Луи лишь скрипнул зубами. В конце концов, его мужское достоинство не позволит ему подобного. От мало приятных ощущений даже в глазах потемнело. Но уже через некоторое время картина начала проясняться. Нансуи всё так же сидел возле него, обеспокоенно разглядывая. В какой-то мере он зауважал Ширасаги, ведь тот не издал и звука, когда сам Юго уже готовился к крикам и матам. Но нет, ничего подобного его ушам выслушивать не пришлось. — Спасибо… — коротко поблагодарил Луи, всё ещё приходя в себя. Не так часто ему приходится калечиться. Он не Вальт, каждодневные синяки для него, скорее нечто не нормальное, чем обыденное. Может, от того он и стал единственным, кто не смог закрыть глаза на постоянные порезы и ушибы Аоя. Как раз в этот момент к ним присоединился уже Укё. Полы домыты, всё прибрано, оставалось только ждать, что там с кареглазым. Хотя стоило бы сделать что-то и с плечом Ширасаги. Сейчас Юго восстановил повязку в более приглядной форме. Оставалось только надеяться, что синяки быстро сойдут. Однако что-то подсказывало Луи, что до этого будет несколько дней агонии, когда ему придётся делать всё, чтобы Вальт только не заподозрил его боли. Потому что если подросток узнает, не позволит себя таскать, а ноги у кареглазого заживут явно не за один день. Через некоторое время на кухню зашёл и Ксандр. Как никогда мрачный, но не сказал и слова, пока шёл от двери к троице, сидящей в столовой. Казалось, красноволосый просто устал и серьёзно расстроен… ровно до того момента, как он всего за мгновение с невероятной лёгкостью смог ухватить Ширасаги за грудки и буквально поднять на ноги. — Ещё раз ты позволишь произойти чему-то похожему, и я закопаю тебя в том самом лесу, в который ради тебя, чёртов урод, ходил Вальт. Надеюсь, я понятно выразился, или такому недалёкому человеку сложно понять обычными словами? — карие глаза Шакуэнджи словно вспыхнули ярым пламенем, желая сжечь Ширасаги без остатка. К счастью или сожалению, сделать он этого не мог. Пожалуй, таким разъярённым Укё и Юго видели красноволосого впервые. Нансуи даже хотел было вмешаться, ведь на Ксандра это было совершенно не похоже, однако его остановил Ибуки, который прекрасно понимал, что, должно быть, чувствовал Шака. Его лучший друг доверил своё сердце и душу неизвестному парню, вроде не плохому, но совершенно незнакомому. А этот самый парень умудрился причинить Вальту боль и, скорее всего, всё закончилось весьма серьёзными последствиями. Просто промолчать и забыть? Даже Укё вряд ли смог бы просто закрыть на подобное глаза. — Отличное местечко. Живописное. И цветочки на могилку нести не надо, — съязвил Луи, и сам не понимая, то ли нарывается, пытаясь хоть как-то наказать себя за произошедшее, то ли сам в такой горечи, что ему нужен хоть какой-то отрезвитель. Вот только если его долбанёт Шакуэнджи, светит ему явно не только трезвость, но и сотрясение мозга. Юго всё-таки смог вырваться, вовремя врываясь в эту вакханалию, буквально спасая Ширасаги от и так разъярённого Ксандра, готового голубоволосому вцепиться в глотку из-за того, что случилось. — Жалкий неандерталец, ошибка эволюции, откуда Вальт вообще такого откопал?! — едва ли не прорычал Шака, пока его старательно останавливал Нансуи, однако и его не хватило, от чего пришлось присоединяться уже и Ибуки. Как бы он не понимал Ксандра, как бы ни поддерживал его, но отлично понимал, в таком состоянии красноволосый и вовсе прибить может. Тогда действительно придется где-то прятать тело нерадивого гостя. Однако вопреки всему происходящему Луи умудрился усмехнуться. Ведь когда-то он так же называл «ошибкой эволюции» Аоя, признаваясь ему в чувствах. Пожалуй, это было самое ужасное признание, но такой уж Ширасаги… и правда, почему из всех миллионов людей Аой выбрал именно его? Такого грубого и своеобразного? Того, кто, как оказалось, не может сохранить Вальта, не может просто поддержать его в нужное время. Было совсем непривычно признавать ошибки подобных масштабов. До такой степени огромных, что начинаешь сомневаться в самом себе. Раньше ему не приходилось думать, почему ему всё сложней находить общий язык с другими людьми. Он просто стал черствее и жёстче, к его порой пугающим глазам прибавилась гордыня и подколки ко всем и каждому в отдельности. А одиночество не сглаживало углы, а делало их только острей. И вот такого Луи встретил Вальт в парке. Того, кто наорал на него при первых же минутах знакомства, обматерил с ног до головы. Однако Аой не отвернулся, нет, кареглазый увидел в нём нечто родственное, нечто, что их объединяло. Они прятали от всех свою реальную суть. Свои безбашенные идеи. И Вальт и Луи имели когда-то свой особенный взгляд на мир, но его рушили скалы реальности, и им совершенно не помогали родители, которые лишь усложняли положение. Аой не мог воплощать свои идеи в жизнь, ведь должен был быть хорошим старшим братиком. Ширасаги же не давали и шагу в сторону ступить. Мать сильно за него волновалась, а эти вечные переезды… не было и возможности с кем-то нормально подружиться. Возможно, мечтали они совершенно о разном, может, совсем не похожи друг на друга внутри. Может. Но разве всё это сейчас важно? В голубоволосой голове крутился только один Аой. Как его ноги? Всё ли хорошо? Через сколько он сможет встать на ноги? Будет ли сильно расстроен, если не сможет ходить больше двух недель? — Что с Вальтом?.. — неожиданно для всех спрашивает Луи дрогнувшим голосом. Ему плевать, изобьют его или выкинут из этого дома. Плевать, как будут смотреть, путь хоть с жалостью, хоть с ненавистью. Было уже глубоко и надолго всё происходящее, куча ненужных мыслей, которые вертелись в голове роем. Но большую часть из них так легко изничтожить, просто взять и узнать, насколько всё плохо. Нескрываемый гнев в глазах Ксандра начинает резко угасать, когда в голову возвращается рациональность. Перед ним стоял пусть толком не знакомый, но любимый Вальтом человек. Пусть Аой и не гениален, но и не дурак, плохого человека не подпустил бы так близко. Да, Луи причинил Вальту боль, однако… он уже осознал свою вину. И теперь стоял, как побитый и измученный пёс, ожидая у двери своего покусанного хозяина. Но размышлял не о том, усыпят ли его за такой дебош, покормят ли завтра в обед, а о том, как чувствует себя человек, которому он сделал больно. А может, всё было не так уж и плохо, просто синеволосый оказался слишком чувствительным, не выдержал первой ссоры и пошёл сразу на крайние меры. В любом случае, обвинять сейчас Ширасаги смысла не было. Стоило уже успокоить и отправить к Вальту, не дети, разберутся сами. Свои пять копеек он уже вставил, а дальше пусть парочка сама разбирается. — Я отнёс его в вашу комнату. Уже постелил футон и… думаю, тебе лучше дать ему подремать. Сейчас обезболивающее не даст Вальту почувствовать всю прелесть хождения по осколкам, но когда оно действовать перестанет… — Ширасаги понимающе кивнул. Скорее всего, через пару часов Аой может взвыть волком от боли в ногах. Конечно, они дадут ему ещё обезболивающего. И через некоторое время оно подействует. Но почему-то Луи от этого осознания легче не стало. — Всё плохо?.. — спрашивать, естественно, было достаточно глупо. Однако задать вопрос как-то по-другому у него язык не поворачивался. Лишь самое нейтральное выражение из всех помогло не дрогнуть в голосе и не сесть обратно за стол, просто закрыв руками голову. Казалось, ещё немного и он сам тут завоет не хуже дворовых собак. — К счастью, нет. Через пару недель будет, как новенький, только шрамы останутся, хотя… на нём всегда всё заживает быстрее, — несмотря на совсем недавнюю готовность вгрызться в горло голубоволосому, сейчас Луи отчётливо почувствовал, как его пытаются успокоить. Вот только не помогало. Совершенно не помогало. Ширасаги просто выдвигает первый попавшийся стул и садится на него. Он не собирается куда-то уходить. Если Шакуэнджи сказал, что Вальту лучше отдохнуть, то пусть лучше заснёт, а не станет разглагольствовать с Луи, пока не пройдёт обезболивающее. Ведь тогда подросток уснуть уже точно не сможет. — Твоя рука серьёзно пострадала… я принесу мазь, — Ксандр тяжело вздохнул, когда увидел, как этот, казалось бы, чрезмерно гордый и уверенный в себе человек так просто готов послушать его. И не просто послушать, а прислушаться. Именно в такой тишине Луи и продолжал сидеть до возвращения Шаки. В тот день голубоволосый был тихим, как никогда. Возможно, его мировоззрение серьёзно пошатнулось после случившегося. Он не ожидал, что всё окажется настолько серьёзно. Не думал, как боль другого человека может просто взять и растоптать его. Никогда ранее не задумывался о последствиях своих действий. Тогда, когда впервые встретился с Вальтом и обматюкал, тогда, когда они высмеяли ту девушку, тогда, когда начал спорить с родителями, при этом не решившись ещё хоть раз самостоятельно и наедине поговорить с матерью. Да, убедить её было бы очень сложно, ведь она такая упрямая и «всегда во всём права», но… это не невозможно? С другой стороны, всего этого могло бы и не случиться, если бы он не позволял матери с ногами влезать в его личную жизнь. Луи впервые подумал о том, что ему делать дальше. Они сбежали, а что потом? А если всё пойдёт не по плану? А если мать и примет Вальта, смогут ли они удержать эти отношения? Сможет ли он удержать Вальта? Такого свободного, словно птица, уверенного, ничуть не хуже, чем он. Как ему быть с такой же сильной личностью? Нужно ли уделять ему столько же внимания, как и раньше, стоит ли заботиться, как о фарфоровом? И так понятно, что нет. Но как всё это просто взять и изменить? Слишком много сложных вопросов. И дураку понятно, что по щелчку Ширасаги не изменится. Как и Вальт не изменился. Ему всё так же страшно быть отвергнутым, всё так же сложно переступать через свои страхи и начинать жить по новой. Кажется, им обоим стоит серьёзно измениться, чтобы встать на ноги.