Ошибка эволюции

Осеннее утро открывает нового дня тёмную упаковку, сменяя сгустившийся туман и непроглядную темень на полную красок картину. Из окна Вальта и Луи хорошо видно лес, где каждое дерево имеет свои оттенки от ярко красного до светло-жёлтого. Словно какой-то неряшливый художник пролил кучу палитры, и теперь они распластались по огромной площади, конца и края которой, как моря, не видно. Аой с улыбкой встречает рассвет, ведь так и не смог уснуть. С Луи сердце сбивается на бешеные ритмы, и даже если они уже не первый раз в одной комнате наедине всю ночь, это не значит, что Вальту от этого проще. Ощущение, что с каждым разом волнений лишь прибавляется. Или это лучше назвать по-другому? Вальт не знает, поэтому только оглядывается и снова застревает на спящем лице Луи. У Ширасаги на редкость крепкий сон, ни лучи солнца, ни топочущие порой за дверью люди не смогли пробудить. Возможно, это всё свежий воздух и усталость. Аой вчерашним днём протащил его почти по всему городу, не удивительно. Но сам Вальт порой, то проваливался в прошлое, то вновь залипал на Луи, то умудрялся задуматься о том, чем заняться днём. Впрочем, Аоя не поразило то, что он всю ночь провёл в мыслительных процессах. Ранее с ним уже такое случалось и не раз. Обычно, Вальт старался избегать своей бессонницы, своих мечтаний или воспоминаний. Ему казалось это ненормальным. А когда он терял возможность вот так просто уйти от реальности, с паникой умолял ему всё это вернуть. Словно бы не мог определиться, то ли он нормальный и не должен выделяться, то ли ярый мечтатель и реальность ему ни к чему. По итогу не получалось ни то, ни сё. Ни рыба, ни мясо. Вальт фыркнул, посмеиваясь над самим собой. Какая глупость отталкивать от себя что-то дорогое. Он здесь и сейчас, потому что любит Луи. Он в своих мечтах — потому что любит их. Всё было до предельного просто, а он ломал голову, не зная, куда присунуться. В окно неожиданно ударяет прохладный ветер, но Аой только улыбается ему в ответ, размышляя, стоит ли ему будить Ширасаги или идти завтракать одному. Не станет ли Луи обижаться, что не позавтракал? Минутное размышление наводит на гениальную мысль, просто припасти что-нибудь из завтрака для Луи, а если он проснётся уже в обед, оставить еду для прогулки. Всё же, он хотел посетить тот самый лес, который уже не первый раз вызывает в нём бурю эмоций. Шакуэнджи и Вальт порой прогуливались по лесу. Но это было скорее исключение, чем правило. Потому что горы опасны, а Аой тот ещё растяпа. Но Вальту там нравилось. Очень нравилось. Природа — это то, от чего Аой никогда ещё не уставал. И он хотел показать, насколько она прекрасна Луи. Тому самому Луи, который на осень плевался со словами: «Всё дохнет, а ты радуешься». Накинув свитер, Аой ловко покидает комнату, принюхиваясь. Пахло чем-то жаренным. Скорее всего, гренками. Но Вальт не был уверен, так как в его семье такое блюдо готовилось не часто. Однако он оказывается прав и победно улыбается, проходя к столу с почти опустевшими тарелками. Ксандр, как-никак, было бы странно, если бы ему потребовалось много времени на какие-то гренки. Если говорить о воспоминаниях… Вальт подумал о том, как умудрился приготовить хлеб у Шакуэнджи. И, что естественно, тот подгорел. Смелости съесть это нечто хватило только у Ксандра. И друг оказался первым человеком, похвалившим готовку Аоя от души. Пожалуй, это было одно из лучших воспоминаний Вальта, которое тот засмотрел бы до дыр, будь оно, как фильм, на плёнке или диске. — Не подавись, — коротко «здоровается» Вальт и протягивает другу салфетку, видя, что тот, как обычно, саранча саранчой, даже гренками умудрился измазаться. — Сфасифо! — даже не прожевав, отвечает Ксандр, но смотрит на салфетку так, словно она с другой планеты. — О, боги… — выдавливает из себя обречённо Аой и вытирает губы друга самостоятельно. Куон и Укё на это посмеиваются, а Юго строит недовольную мордашку. — Лучше за своим парнем следи! — выдаёт Нансуй, готовый вот-вот фыркнуть. И удивлённо пялится на салфетку, которая тут же приземляется подле него. — Но мой парень и сам за собой хорошо присмотрит, — невинно хлопает глазками Вальт, и посмеивается вместе с Ибуки и Куоном. Юго что-то бурчит, запивая своё недовольство чаем. Но в скором времени его настроение сглаживается под аккомпанемент незатейливых историй друзей о прошлом, о том, что было в отсутствии Вальта, а после и о том, чем занимался сам Вальт со своим новым другом по имени Кё. Нансуй не мог сказать почему, но даже у него душа радовалась, когда Аой светился счастливыми искорками. Таким он Вальта ещё не видел. Но чувствовал, что всё правильно, и всё именно так, как должно быть.

***

Листья хрустели под ногами. Хотя скорее было похоже на шуршание рассыпанной по полу бумаги. Но столько тетрадок и листов А4 Вальт в жизни не видел, потому проверить насколько звук схожий — не мог. Но воображение играло с ним «злую» шутку, заставляя улыбаться, как идиота. На что Луи только пофыркивал и пинал кучки перегноя. Луи определённо не любил осень. Особенно конец осени. Это время, когда все листья уже опали, а снег ещё не выпал. Дожди, слякоть, грязь везде, куда может достать, морозов нет, слякоти лишь больше, отвратительное время. Оно угнетало одним своим существованием. А пока природа лишь готовилась к зимней спячке, даря свои предсмертные конвульсии, которые люди почему-то принимают за нечто прекрасное. Хотя сложно поспорить. Ширасаги с удовольствием бы посмотрел на предсмертные муки тех, кого ненавидел. Но не целого леса деревьев. Определённо не этого он хотел. Даже если бы ему предложили самолично взорвать целое здание, полное проклятущих людишек, Луи бы отказался. А тут его заставляли смотреть на подобное. Причём деревья никакого зла ему не сделали. Но они испускают свой дух на целую зиму, чтобы проснуться лишь весной. — Куда ты так спешишь? — спрашивает Аой, когда понимает, что расстояние между ним и Ширасаги как-то слишком увеличилось. Луи ушёл далеко вперёд, очень быстро направляясь не пойми куда и не пойми зачем. — Надеюсь выйти на поляну раньше, чем меня погребёт в листьях, — шикает парень, готовый ускориться ещё больше. Ему неприятно было смотреть на столько ярких красок одновременно. Словно лес действительно горел. И он, обычный человечишка, тут явно не помощник. — Да брось, никто ещё не умирал от прогулки по лесу, — хихикает Аой, пытаясь догнать Луи. Но сделать это сложнее, чем кажется. Ноги немного проваливаются в пожухлой листве. Удивительно, что она осыпается так быстро. На памяти Вальта это в первый раз. Возможно, потому что ударили первые морозы. Не сказать, что их достаточно для замерзания воды, но для изнеженных японских растений и что-то едва близкое к нулю начинает казаться ужасом на крыльях ночи. — Ты в этом так уверен? — вновь фыркает Ширасаги, наконец, останавливаясь. — Если мы заблудимся, можем и помереть. Одно радует, я не умру девственником. — Ох, Луи, нам придётся ооочень постараться, чтобы заблудиться. И рано тебе ещё умирать. Ты девственник ещё, как минимум, в одном месте, — в подтверждение этому Аой неожиданно шлёпает Ширасаги по заднему месту и бежит от офигевшего от такой наглости Луи, что уже через пару секунд бежит следом, чтобы дать по шее одному мелкому нахалёнку по имени «Вальт». Лес заполняется громким смехом Аоя, и досадным шиканьем Луи, который уже устаёт бежать, а тот самый «мелкий нахалёнок» продолжает скакать, как ни в чём не бывало. После той истории с ногами Вальт начал больше ими заниматься. Если ноги уставали — начинали болеть, поэтому нужна была выносливость. Хотя проблемы порой всё равно возникали. Такие, как сейчас, потому как Аой в какой-то момент просто свалился в листву. — Ну, всё? Допрыгался? — с усмешкой спрашивает Луи, подходя поближе к месту «крушения». — Тут просто много корней! — выпаливает Вальт и встаёт на ноги, отряхиваясь. Но почти сразу же падает обратно, потому как его ухватили в охапку и затащили с собой в кучу листвы. Пусть Ширасаги немного и брезговал валянием на листьях, которые могут и не спасти от земли-матушки, однако таким шансом полапать Вальта стоило воспользоваться. Именно полапать. Ухватить этого подростка в объятья он всегда успеет. А вот от гуляющих по телу рук смущается, как девственник на выданье. В такие момент Луи чувствует себя извращенцем, поэтому предпочитает жамкать тело Аоя играючись. Пока Вальт думает, что всё это игрушки — кричит, хрипит и вырывается. Зато не зажимается, краснея до волнений Ширасаги, как бы его вторая половинка не грохнулась в обморок. А то прецедент уже бел. Повторять Луи желания не имел. Аой верещит и начинает рыпаться, одновременно с этим смеясь. И это одни из лучших звуков, что может издавать Вальт сразу после стонов в постели. Ширасаги же умело придавливает Вальта к земле собственным телом, словно невзначай проходясь руками по бёдрам, спине, даже заднице. В такие моменты Вальт соображает хуже и Луи позволяет себе достаточно много. Но стоит залезть под свитер, и Аой прекращает свои рыпанья, лишь хватает ртом воздух и удивлённо смотрит на Луи. — Что? — Ширасаги не отнимает рук от талии Вальта, чувствуя горячую и шёлковую кожу, чувствуя, как его пальцы едва ли не колит от одних этих касаний. Пусть хоть туча людей скажет, что в Аое ничего нет, а Луи не устанет повторять, это тело, эти глаза и даже этот голос лучше, чем у всех моделей в самом крутом агентстве их страны. И это красное личико напротив тоже. — М-мы же в лесу… — Вальт неуверенно толкает парня в плечи ладошками, но слишком слабо, чтобы хоть как-то препятствовать. Да и лес — это такое себе оправдание для Луи. Что-то подсказывало Ширасаги, что даже если бы вокруг бегали горящие люди, а не стояли засыпающие деревья, он бы всё равно воспользовался таким шансом. — Ну, я ж тебя не трахаю здесь, — поднимает одну бровь Луи, умело вспоминая, что некоторые и в лесу не прочь таким позаниматься. Но не Луи. Грязно, холодно, живность могла ещё не уснуть, мало ли, что решит залезть в его парня в этом грёбаном лесу помимо самого Ширасаги. — Прекращай давай! — смущённо возмущается Вальт, а сам же толком и не сопротивляется, вызывая у Луи веское желанье продолжить. И Ширасаги действует так, как говорит ему… член. Сердце в таких вопросах мало что решает. Оно трепещет от одного смущённого личика Аоя, но Луи всё время этого не хватает. Словно он впервые попробовал сок, а теперь не может им напиться. Поэтому нагло скользит выше, проходясь одной рукой по сосочку Аоя, в этот же момент «пересиливая» упирания Вальта, опускаясь губами к незащищённому свитером участку шеи. Слабо кусает и целует, слыша тихий стон Вальта. Теперь это действительно лучший звук, дополняющий шум листвы, срываемой прохладным ветром. Пальчики Аоя цепляются за одежду Ширасаги, вызывая у того улыбку. Несмотря на то, что у них уже неоднократно были моменты близости, Луи всё равно кажется, что Вальт до невозможности невинный и наивный. И от того на душе становится до странного тепло.

***

Когда они возвращаются домой, Луи ведёт Аоя за руку, боясь, что его любовник застрянет где-нибудь в своих грёзах, и Ширасаги придётся его искать по всему лесу, не зная, где именно потерял этого несносного подростка. Рука Вальта горячая. А ветер всё крепчает. И шум «умирающих» деревьев больше не кажется Луи криками в агонии. Он наполнен громким смехом и визгом, наполнен тихими стонами, слившимися с шуршанием листвы. И осень становится прекрасна.