Чёрный кофе без сахара

Одиночество — следствие безделья. В распорядке дня Тюи не было ни минуты свободного времени, тем не менее, тоска по Осаму давила на подростка. Он слишком привык к обществу студента, по беседам с ним, по острой улыбке и усталым глазам. Прошла лишь пара часов после отъезда Дадзая. Накахара уже скучал по каламбурам соседа, по совместным просмотрам фильмов, ненавязчивым объятиям. А ведь относительно недавно старшеклассник был всегда один в просторной квартире, так почему сейчас ему так несносно? Заходить в чужую комнату без разрешения неприлично, но Тюя ничего не будет трогать или брать личные вещи, просто пройдётся, чтобы развеять свою печаль. В комнате Осаму к общему сладко-ванильному запаху квартиры примешивался едва уловимый лекарственный оттенок. Юноша не пользовался парфюмом и средствами с сильными отдушками, от кожи обычно исходил естественный, чуть терпковатый запах. Учащийся осмотрелся: постель небрежно заправлена, сверху комком сложена пижама, на столе навалены учебники и тетради, на закрытом ноутбуке лежал коричневый ежедневник и стояла пустая кружка с коричневым налётом от кофе. Накахара не удержался, провёл пальцами по столешнице, задел пару листков с записями. Номера страниц, какие-то фамилии, названия статей; на следующем жирно выведено «рацион». Далее подросток заметил листы с расчётами — таблицы меню с переправленными несколько раз цифрами. Некоторые значение обведены красным карандашом, какие-то значения перенесены стрелками. Получается, Осаму на полном серьёзе занялся расчётом нового рациона для него на тысячу восемьсот-две тысячи калорий. Привычные для Тюи продукты, нет запрещённых, к тому же снижена углеводная нагрузка во второй половине дня. Значит, молодой человек не забыл про своё обещание, просто он не мог никак составить рацион по всем канонам. Школьник улыбнулся этим мыслям и лёг на постель Дадзая, вдыхая едва уловимый запах пота от подушки; скука с новой силой начала душить. Накахара перевернулся на спину, вспоминая каждую минуту совместного пребывания с юношей, каждую улыбку, каждое мягкое прикосновение, по телу разлилась сладостная истома, собираясь в низу живота тугим клубком. Почему старшекласснику настолько нравилось фантазировать об Осаму? В голове крутилась крамольная мысль, от которой сильнее тянуло низ живота, Тюя приложил испуганно ладонь к губам, а потом стыдливо улыбнулся одними уголками губ и соскочил с кровати в нервном возбуждении. В свою комнату школьник вбежал с румянцем на впалых щеках, кинулся к столу, достал бумагу и мягкий простой карандаш. Рука выводила призрачные линии построения, косые штрихи рассекали белизну листа. Постепенно под узкой от худобы кистью, оплетённой сине-зеленым кружевом вен, размытая геометрия построения превращалась в лица. Когда задумка проступила более или менее ясным эскизом, подросток испуганно отбросил карандаш, пылая от смущения и прикрывая рукой дрожащие возбуждённо-малиновые губы. Гиацинтовые глаза воровато забегали по комнате в поисках невидимого наблюдателя, учащийся спрятал дёргано набросок поглубже в ящик стола. От переизбытка чувств он упал на свою кровать, утыкаясь лицом в подушку. Ощущение истомы в низу живота исподволь превращалось в резь. От голодного урчания кишечника в глазах потемнело. Тюя с ужасом вспомнил про обед, кинулся к телефону на столе и увидел, что шёл третий час, аппарат беспристрастно показывал «14:37». Он пропустил обед, засидевшись за постыдным рисованием. Голод в очередной раз напомнил о себе болезненной моторикой желудка, от чего парень сдавленно проскулил. Невыносимо хотелось есть, но школьник уже пропустил положенное время. Сейчас нельзя съесть что-то более питательное, чем кофе с четвертинкой яблока. Живот с новой силой заболел, Тюя готов был взвыть от спазма. По щекам сами собой потекли слёзы от бессилия: старшеклассник до ужаса хотел есть, но это было непозволительной роскошью. За время короткой истерики перестал ныть пустой желудок, Накахара даже с радостью осознал, что за сегодня он поест всего на шестьсот калорий. Вместе с радостью пришла слабость во всём теле, учащийся вспомнил, что за своей скукой пропустил утреннюю зарядку, да и в обед нисколько не позанимался. Теперь тело, привыкшее к постоянной непосильной нагрузке, требовало движения. Глубокие наклоны до лёгкого головокружения, приседания до жжения в мышцах, отжимания до дрожи в тонких руках. После каждого упражнения парень чувствовал себя лучше. Но разве такие усилия оправданы? Хоть раз за эти два года он был счастлив? Хоть день прожил без самоедства из-за недостижимого идеала в своей голове? Подросток вновь упал на кровать, упираясь невидящим взглядом в потолок. Что ему принесла диета? — Тюя, ты так похудел, такой красивый стал! — в ответ на восхищение знакомой его матери школьник скромно заулыбался; будто до этого он был ужасно жирный и уродливый. — Спасибо, — вежливость пришлось из себя выдавливать сквозь стиснутые челюсти. — Как тебе удалось так похорошеть? — женщина иностранка, кажется, приехавшая из Италии, не успокаивалась, продолжая сыпать своими агрессивными комплиментами. Накахара продолжал неловко улыбаться, ища взглядом, как можно отделаться от навязчивой знакомой. Просто так уйти не удавалось — не позволяло воспитание. В принципе её не интересовало, как подросток добился идеальных результатов, просто бестактное любопытство ради любопытства. — Наверное, диета особенная? — предположила знакомая, сокращая расстояние. — Да, диета… — растеряно подтвердил Накахара, зажато растянув губы; не скажет же он, что практически голодает, перебиваясь возможными чаями? — Просто не ем сладкого, заменяю его фруктами, сухофруктами, минимум мучного, совсем немного физической нагрузки, — он не будет упоминать, что убойная физическая нагрузка — единственный способ согреться даже в жару, что вместе с килограммами уходят волосы при лёгком касании, слоятся ногти и кровоточат дёсны. — Совсем без сладкого? — во взгляде женщины печаль разочарования; Тюю охватило раздражение, как огонь сухие дрова, — неужели нет ни малейшего понимания, что, запихивая в себя неограниченное количество всякой дряни, не похудеешь? — К этому привыкаешь, если делать постепенно, — снисходительно пояснил учащийся; у него скоро будет спазм от постоянной улыбки. — Всё в своё удовольствие, — только если мазохистическое, когда от голода качает и нестерпимо хочется сладкого, когда от тренировок горят мышцы так, что на следующее утро невозможно порой встать с постели. — К тому же есть очень сладкие сухофрукты, да и сладкого не так хочется, когда ешь достаточно каш, ведь это такие же углеводы, только дают дольше энергию. — Ой, это не для меня, — вздохнула визави, которая, видимо, надеялась на какой-то чудодейственный способ, когда по щелчку пальцев получаешь фигуру мечты. — У меня кость широкая. Тюя осмотрел складки на животе собеседницы. Несомненно, это широкие рёбра. Да и руки пухлые исключительно из-за костей. Парня откровенно бесила чужая лень и постоянные причитания, что что-то не получается. Почему нельзя принять тот факт, что тебе это не нужно и просто заткнуться? Старшеклассник себя одёрнул: нельзя так относиться к людям, необходимо быть добрее, мягче. Идеальный человек не злится, это плохо. — В любом случае необходимо делать всё, исходя из любви к себе, — мягко проговорил Накахара. — Вы и без этого прекрасны. — Какой же ты хороший, не буду тебя задерживать. Тюя облегчённо улыбнулся и поспешил в магазин. Ты замечательный только тогда, когда врёшь, когда соглашаешься со всем и не имеешь собственного мнения. Никто не хочет трудиться над успехом и над своей лучшей версией. Старшеклассник растерянно улыбнулся воспоминаниям, выжигающим сердце безысходностью. Нетерпимость к чужим недостаткам, утраченное здоровье и красота, боязнь еды и лишних калорий. И ради чего? Подростку пришлось в пятый раз отказываться от огромного куска торта, который ему пытались навязать на дне рождения, это начало уже раздражать. — Ну съешь, это очень вкусный торт, — настаивала незнакомая, но очень общительная девушка, впихивая тарелку с выпечкой. — Я уже наелся, — Накахара не оставлял надежды вразумить визави, подавляя в себе истерику — кусок торта из слоенного теста с масляным кремом тянул на тысячу калорий. — Но ты только салат поел, а торт — святое! — Я не ем сладкого, — выдержка парня трещала по швам, как тряпичная кукла в цепких руках спорящих детей; на него смотрели так, будто он признался, что распотрошил десяток людей. — Хотя бы кусочек можно попробовать, — девушка продолжила тыкать тортом в лицо Тюи, который попятился назад, готовясь просто убежать. — Почему нельзя принять тот факт, что я не ем сладкое и в принципе больше не хочу есть?! — внезапно сорвался школьник, отпихивая от себя собеседницу. — Ты какой-то неадекватный, — испуганно хмыкнула навязчивая особа, отступая. — Это всё потому, что ты не любишь сладкое. Подростка начало неистово трясти от возмущения: значит, отстаивание своих личных границ — неадекватно, а навязывать своё мнение, заставлять человека делать то, что ему не нравится — вполне приемлемо? Почему любой праздник обязательно связан с едой и алкоголем? Разве без них невозможно веселье? Разве общения и танцев недостаточно? Почему порой для людей единственным развлечением становится пища и спиртное? Учащийся не мог понять, почему для некоторых удовлетворение физиологических потребностей становятся самоцелью, а не способом достижения счастья, развития, совершенствования личности? Почему людям так сложно принять отличную точку зрения, способ мышления? Почему большинство считает только своё поведение эталонным? Почему думают, что их понимание счастья присуще и остальным? Почему Накахара начал так часто ругаться с окружающими из-за еды в последнее время? Школьник перевернулся набок и тяжело вздохнул. Может, ему пора остановиться? Ведь он уже достаточно худой, да и постоянно ругаться с другими из-за питания не совсем нормально. Вот только как можно перечеркнуть два года страданий? *** Умиротворение окутывало существо Осаму пуховым одеялом, даруя тепло. Студент даже подумать не мог, что письмо родителям даст такое облегчение. Он последовательно смог высказать свои обиды, печали, смог попросить прощения за свои отвратительные поступки. Однако на душе осталось что-то, что тяготило, вызывая тупую боль, точно юноша не всё высказал в своём послании. Несмотря на это, возвращаться домой к Тюе было приятнее, чем выяснять отношения с родными, особенно когда в коридор вылетел чуть растрёпанный подросток с радостным возгласом: — Саму, ты вернулся! — Ага, — молодой человек усмехнулся, ловя в объятиях школьника. — Соскучился? —вкрадчиво уточнил он, чуть склонив голову к парню. — Совсем немного… — старшеклассник несколько замялся; на щеках проступил очаровательный румянец. — Что такое? — растерялся Дадзай. — Рука… — неловко пояснил Накахара, отводя взгляд в сторону. — Твоя талия несколько выше? — виновато справился студент, заглядывая в большие голубые глаза. — А рука так удачно легла… — невинно протянул он, закатывая глаза. — Сейчас получишь локтем в живот, — недовольно-сконфуженно прошипел подросток. — Не хочу расстраивать, но моё солнечное сплетенье тоже несколько выше находится, — Осаму засмеялся, когда его хлопнули по спине с упрёком. — На самом деле я тоже соскучился за два дня, — шепотом признался юноша, склонившись в желании поцеловать рыжую макушку, от которой пахло карамелью. — Не отпустишь? — немного стушевано вопросил Тюя, потупляя взгляд. — А ты хочешь? — Осаму мягко заулыбался усилившемуся румянцу на щеках сожителя. — Ты такой горячий, — восторженно поделился учащийся, прижимаясь к визави. — Ты похож на пригревшегося кота, — озвучил свою мысль Дадзай, бархатисто смеясь; руки невольно опустились ниже. — Хорошо съездил? — подросток поднял беспокойный взгляд и даже привстал на носочках, перекладывая руки на плечи соседа. — Даже лучше, чем предполагал. Меня хорошо приняли родители, погуляли по городу, хотя я не люблю особо прогулки в больших компаниях, — рука мягко поправила мандариновый завиток, открывая лицо. — Чем занимался всё это время? — Больше рисовал. — Покажешь? Так интересно было наблюдать за беспокойными движениями старшеклассника, который собирал свои рисунки, а после демонстрировал, воодушевлённо излагая задумку. Только внимание Дадзая привлёк рисунок, который Тюя почему-то спрятал подальше. В густых штрихах студент только различил копну вьющихся волос.