Волонтер

— Дмитрий Артурович! — робко окликнула дежурная медсестра, молодая девушка по имени Маша, проходящего мимо нее разнорабочего. Дима обернулся на нее и приблизился. Это был мужчина лет сорока, вечно сумрачно-угрюмый, громадного роста, одним своим видом вызывающий у всех, кто его не знал близко, содрогание. А если еще добавить, что он не так давно отбыл пятнадцатилетний срок в тюрьме за убийства, совершаемые в составе преступной группировки… Однако, уже четыре года, как Дмитрий Артурович Дымов, откинувшись с зоны, осел в этой больнице. Буквально и спал тут, и ел, и работал сразу на полторы ставки. И почти сразу завоевал симпатии всего персонала. Не гнушался никаким трудом. Машину с продуктами разгрузить, мебель перетащить или что-то подремонтировать — да без проблем. При всем при этом, у бывшего зека имелось своеобразное хобби. Он с энтузиазмом занимался тем, что выхаживал безнадежно больных, обреченных на смерть. Особо его привлекали пациенты, не имеющие близких родственников или иных лиц, заинтересованных в их выздоровлении. Именно таких Дима брал под свое крыло и безвозмездно им помогал. Как и чем? Да самым элементарным. Кормил с ложечки, регулярно судно менял, с боку на бок переворачивал, массировал руки и ноги, тело обмывал, менял постель, книги, если просили, вслух читал. И данный уход приносил весьма ощутимые плоды. За четыре года работы Дима воскресил из мертвых восьмерых никому ненужных отказников, из тех, кого бросила собственная родня. Поставил на ноги, некоторых даже заново ходить учил. В основном, все они были из отделения травматологии, с тяжелыми переломами. А тут новый кандидат объявился, поэтому медсестричка Маша, хоть и боялась Дмитрия до смерти, все же решилась его окликнуть. — Вот, — запинаясь, начала разъяснять она, стараясь не смотреть бывшему зеку в глаза. — Парень у нас, двадцать лет ему. Только из армии вернулся. Машина его, пьяного, сбила. Весь переломался… Десять дней после операций провел в реанимации, потом в хирургии, и уже неделю, как к нам перевели. И, представляете, ни одна живая душа не заинтересовалась его судьбой! Никто не навестил, даже не позвонил, чтобы спросить, жив ли он! Так и лежит, один… — Угу, — кивнул Дима. — И? — Но… Юноша совсем молодой. Доктор сказал, что прогноз положительный в случае надлежащего ухода. А где же взять его, когда у нас всего две дневные санитарки и одна ночная, а в отделении пятьдесят пять человек, и все лежачие? — Маш, ты в него влюбилась? — шутливо подколол девушку Дима. — Дмитрий Артурович! — тут же негодующе вспыхнула сестричка. — Да вы что? Я же замужем! Просто, жалко пациента. У него есть шанс к нормальной жизни вернуться. Я подумала… Ходят слухи, что вы таким помогаете. — Идем, — кивнул Дымов. — Посмотрим. — Палата номер одиннадцать, — возбужденно затараторила медсестра. — Он там пока один лежит. И никто к нему не зашел, кроме полицейского, и даже не позвонили за целую неделю! — Точно, влюбилась! — скупо усмехнувшись, пробормотал Дмитрий. Вместе с Машей он переступил порог платы и замер возле койки обреченного. Нда… Зрелище нелицеприятное, но для этого отделения вполне обычное. Конечно, с точки зрения обывателя — не для слабонервных. Сплошной гипс, бинты, повязки. Человеческого тела сквозь них почти не видно. Но лицо парня… Такое чистое, такое юное… Бледное, как у ангела. Плотно сомкнутые ресницы на синюшно белой коже. А из-под повязки на голове выбивались светло-русые вихры. — У него черепно-мозговая травма какой степени? — деловито поинтересовался Дима. — Удивительно, но парень отделался обычной закрытой черепно-мозговой травмой, без особых осложнений, — поспешно пролепетала Маша. — И позвоночник не сломан. Множественные переломы конечностей и ребер. Он сейчас спит под воздействием седативных, а так вполне в здравом уме. — Берусь, — решительно кивнул Дымов. — Вытащу его с того света. И не таких вытаскивал. Главное, чтобы с головой у него было все в порядке. — О! Все в порядке! — пылко заверила Маша. — Меня он даже сегодня утром по имени и отчеству назвал — Мария Рудольфовна! — А как его имя? — Рома. Роман. Роман Анатольевич Станкевич. Со скрытой улыбкой в уголках губ, Дмитрий пристально смотрел на юношу, оценивая при этом не столь его шансы выжить, сколько свои — в состоянии ли он помочь. Он ожидал какого-то трепета в своей душе, сигнала, послания, похожего на чудо. И вдруг это случилось! Внезапно его потянуло к парню. Стало не все равно. Мужчина словно проникся беспокойством за его судьбу. Жалостью. Желанием вместе с ним победить последствия трагедии, что произошла с парнем. — Ромка, я тебя вытащу, — едва слышно прошептал Дмитрий. — Клянусь, что скоро на своих ногах отсюда уйдешь!