Волонтер

Когда Дымов вошел в палату и увидел на тумбочке букет роз, то, признаться, малость опешил. У мужчины даже рот приоткрылся от изумления, а юноша, таинственно улыбаясь, с наслаждением следил за его реакцией. — А это откуда? — ревниво проворчал Дымов. — Разве к тебе кто-то приходил? — Нет, это по моей просьбе из ординаторской принесли, — лениво потягиваясь и для интриги немного помедлив с ответом, мурлыкнул довольный произведенным эффектом Роман. — А, тогда понятно. Мужчина, скрипнув ножками стула, тяжеловесно угнездился рядом с койкой. — Ну, что ж, приступим, как обычно, к процедурам? — Не надо, — с независимым видом мотнул головой Ромка. — Я сам протерся салфетками и сменил памперс. — Сам? Ну, ты даешь! Рановато, тебе же доктор пока запретил нагрузку на руки давать. И, кстати, у тебя волосы влажные, — заметил Дымов. — Да, я сестричку с поста попросил голову помыть. А еще она сказала, что мне завтра выдадут коляску. Дима, представь, я смогу теперь сам ездить в столовую! Значит, я уже не лежачий! — Ну, раз так, то мне и делать здесь больше нечего. Пожалуй, пошел я, — мрачновато пошутил мужчина, приподнимаясь. — Вижу, что мои услуги уже не требуются. Через несколько дней ты станешь ходячим, а потом, Бог даст, летающим. — Погоди! — Ромка взволнованно сел на койке. — Я думал, ты порадуешься. Но, вижу, что тебе бы только поскорее отвязаться от меня и бросить. — Не говори так, — укорил Дымов. — На самом деле, нам еще предстоит научиться ходить. А это, минимум месяца два до относительного восстановления, если не возникнут осложнения. Роман смешно сморщил нос, просунув палец под кромку гипса на ноге. Кожа нестерпимо зудела. — Скорее бы уже сняли эти кандалы. Я их ненавижу. Чувствую себя беспомощным недочеловеком. — Всему свое время, — ободрил Дымов, наклоняясь к пакету, который поставил рядом с собой на пол. — Я с тобой, не переживай. Вот, принес, как и договаривались — шампанское. А еще шоколадку и консервированные ананасы. — Давай все сюда, — Ромка облизнулся, едва не прыгая в нетерпении. — Наливай скорее шампанское. — Надеюсь, ты не станешь буйным, когда выпьешь, — пошутил мужчина. Он не торопясь достал из пакета бутылку, открыл баночку с ананасами и развернул шоколадку. — Прошу, — широким жестом пригласил волонтер. — К нашему шалашу, — просияв, добавил Ромка. — Ну, давай сперва за мои руки! — Несомненно, — отозвался Дима, а сам извлек из кармана фляжку и совершил из нее пару мелких глотков. — Что это ты пьешь? — поинтересовался Станкевич. — Медицинский спирт. Ух, чертовски крепкий. Мне ни шампанское, ни вино нифига не вставляют. А покупные водка с коньяками — такое говнище на вкус. Я еще с зоны приспособился к спирту. Немного развожу его водой, и очень даже легко идет. — Сам-то потом не становишься буйным? — захихикал Роман, потягивая шампанское из стакана. — Не, я нормальный. Поболтаю, да и спать ложусь. — Где сегодня и с кем ляжешь? Дымов с полуулыбкой смотрел на слегка разрумяневшегося юношу. — Здесь, с тобой останусь, — ласково сказал он. — Вон, рядом две свободные койки имеются. — Кстати, я и хотел спросить, почему ко мне за все это время никого не поместили? В палате лежу один, словно блатной. — А потому, что моя любовница все эти годы тут имеет статус весьма влиятельной особы. Она работает старшей медсестрой в одном из отделений. Бывшая пассия главного врача, и он до сих пор с ней считается. Отсюда и твоя отдельная палата, и моя возможность ухаживать за любым, по выбору, пациентом, и доступный спирт, и многое другое. Но… На днях я расстался с ней. Все, связь себя исчерпала. — Почему так случилось? — насторожился Роман. — А потому, что я решил уволиться в день твоей выписки. Мой зарок выполнен. — Объясни, Дима, в чем дело, что за такой загадочный зарок? — Ну, — Дымов болезненно поморщился, отвернув лицо, — не люблю я об этом говорить, но, раз уж ты настаиваешь… В общем, — решившись, выдохнул он, — вернувшись домой после армии, в девяностых годах, я попал в преступную группировку, весьма успешную и богатую. Признаться, грешен, поддался соблазну. Ведь казалось — не жизнь, а малина. Меня поставили на второй план, типа доктора, только что закончившего медучилище. Я еще водительские права имел, что в те времена немало значило. И меня приманила блестяще шикарная жизнь. Сам посуди — каждый день ужин в ресторанах, где не надо ни за что платить, машина угнанная всегда под задницей, любой марки. Номера поменяй и рысачь, сколько захочешь. В койку каждый день новую девку модельной внешности подкладывали, какую-нибудь «миску». Занималась наша банда в основном угонами автомобилей и рэкетом. Но через несколько лет благодати нас накрыли. Большинство, в том числе и меня, арестовали и призвали к ответственности. На суде вменили, включая убийства, тридцать три доказанных эпизода. Почти всех моих подельников приговорили к высшей мере, а мне дали пятнадцать лет «строгача». Сделали скидку на то, что я, хоть и проходил соучастником, руки в крови ни разу не обмыл. Попав в зону, я сразу пристроился в тамошнюю больничку. Вот тогда у меня и возникла идея отдать забранные жизни, помогая обреченным на смерть. Не мог я забыть глаза матерей, что приходили в суд, давать показания. Насмотрелся на этих убитых горем, преждевременно состарившихся женщин. Как и на малолетних детей, оставшихся сиротами — полуголодных, с безучастно померкшим взглядом. Поэтому и занялся выхаживанием самых тяжелых больных, не имеющих никакой поддержки с воли. А когда с зоны откинулся, пристроился сюда, правда, не медбратом, из-за уголовного прошлого не взяли, а обычным санитаром, но, все равно продолжал выхаживать больных. Ты, Рома Станкевич, у меня, как раз — тридцать третий. И на тебе мой зарок заканчивается. Поставив тебя на ноги, я смогу себе позволить жить далее, как захочу. — Понятно, — едва слышно протянул Роман. Услышав эту исповедь, юноша невероятно расстроился. Получилось, что он вызвал Дымова на откровенность, но, что толку? Тот лишь погрузился в собственное раскаяние, вызвав воспоминаниями боль в своей душе. — Но меня же ты, как я понимаю, не намерен бросать? — негромко осведомился Роман. — Поднимешь на ноги? — Без вопросов, — оживился Дымов, встряхивая задумчивость. — Не беспокойся, все по плану. После выписки сразу увольняюсь и забираю тебя к себе. Далее покупаю машину. Вожу тебя в поликлинику на физпроцедуры, и попутно заново учимся самостоятельно ходить и себя обслуживать. Когда окрепнешь, на работу устроишься, тогда и расстанемся. Мужчина в очередной раз подлил своему подопечному в стакан шампанского, а сам глотнул спирта из фляжки. И даже не поморщился. И не закусил! Ромка с невольной грустью смотрел на своего волонтера. Так горько было осознавать, что, по сути, для мужчины он являлся всего лишь тридцать третьей ступенькой на пути к свободной от всяких моральных обязательств жизни. У него даже ком в горле встал, и радостное настроение улетучилось. — Ты не переживай, — заметив, что Роман погрустнел и сник, сказал Дима. — Я свободен сейчас. Если хочешь переспать, то без проблем, но только после выписки. Мне не в новинку с молодыми петушками кувыркаться. Сам понимаешь, пятнадцать лет зоны… Только в губы не целуюсь и в одной койке не сплю. — Да не надо мне ничего, обойдусь! — вдруг не на шутку психанул Роман. — Забудь. То было временное наваждение. — Тебе не понравилось, что я бывший зек? Противно стало? Ореол бескорыстного святого, стало быть, развеялся без следа. Что же, отлично тебя понимаю. — Просто я вовсе не петушок, — резко ответил Роман. — Это у вас на воле так принято считать, а для меня — именно он. — Вот и катись тогда, — окончательно рассердился и расстроился Станкевич. — Я не хотел тебя обидеть, Рома. Но ты должен сам отлично понимать, что в мужицкой семье настоящего счастья не построить. А быть развлечением на несколько раз я тоже не согласен. — Ага… — вяло кивнул Ромка, чувствуя как разом рухнули все его, связанные с Дымовым, мечты. Вскоре мужчина, как и обещал, тихо и мирно завалился сопеть на соседнюю койку. Под вкусные звуки его храпа, Роман давился слезами, бездумно разглядывая давно требующий ремонта, потрескавшийся потолок убогой больничной палаты. Но все же вскоре он нашел в себе силы взбодриться и переключить свои мысли на иное. Завтра ему коляску пообещали выдать, а это огромный прорыв к выздоровлению. И, еще, Марк должен обещал навестить. Эх, еще тот задира! Вечный нестареющий эмо-бой, воистину не убиваемый в своем импозантном имидже. В последний раз они виделись три года назад, еще до армии. Тот триумфально сообщил, что нашел постоянного партнера в Германии и собирался выехать к тому на ПМЖ. И Ромку со временем обещал за собой перетянуть. Но потом — долгая и оглушительная тишина. И, вот, вдруг нарисовался, старый чертила, в России. Видимо, что-то не заладилось в личной жизни. Либо просто в гости нагрянул. Или, может, уладить какие-то, требующие личного присутствия, дела? В очередной раз Роман взглянул на спящего на соседней койке Дымова. Да, ничего не скажешь, шикарный мужичара. И бугор в штанах выпирал, так в рот и просился… Почему-то рядом с Димой Роман чувствовал себя спокойно и уютно. Некоторое время поразмыслив, паренек все же решил с ним при случае потрахаться, путь даже только один раз. А там — время покажет.