Волонтер

— Я бы тоже хотела ребеночка, — как-то вечерком тоскливо пробасила Марина. Вся компания в тот час уютно расположилась на диване у огромного телевизора за просмотром незатейливой порнушки. Марик беззаботно обнимал Романа, а Лиз уютно пристроилась на плече у подружки. — Но я тестостерон треклятый, чтоб его сто раз, с юности принимала, — горестно продолжала мужеподобная женщина. — Куда уж мне теперь! Вся мечта на корню похерилась. — Ты же ушла из спорта? — заметил Роман. — Препараты давно перестала употреблять. Организм очистился. Почему бы и не попытаться? — Нда? И какому мужчине, интересно, я смогу понравиться? — кисло выдала Марина. — Для осуществления миссии по зачатию вовсе не обязательно кому-то нравиться, — с заумным видом не раз бывалого игрока на этом поприще, заметил Марк. — Поверь, сие осуществляется на раз-два. Туда-сюда, и в стаканчик! — Но я бы хотела, чтобы все случилось, как у тебя и Лиз, по взаимной симпатии! Лиз, загадочно улыбаясь и, пребывая в счастливой прострации, сидела рядом, ухватив супруга за руку. Только сегодня она всем объявила о наступившей беременности. Марик буквально скакал до потолка от счастья. — Лиза, любовь моя, — твердил он. — Мы с тобой на одном ребеночке не остановимся. Потом, если пожелаешь, заведем еще двоих или троих. Как же я счастлив! — А кто наш выводок кормить будет? — снисходительно усмехалась Лиз, с любовью бережно поглаживая ладошкой свой, пока еще совсем плоский живот. — Я пойду работать! — напыщенно заявил Марик, что вызвало со стороны женщин дружный взрыв хохота. И не удивительно, ведь основным условием брака между Марком и Лизой являлось то, что парень останется домохозяином. Престарелый эмо-бой был ни к чему не приспособлен и толком ничего не умел. — Ох, ну и уморил, — вытирая слезы, отмахнулась Лиз. — Сиди уж и молчи, от греха. Народ, давайте, еще развеселите. Кто знает анекдоты про эмо? — Слушайте, я знаю целую уйму, — охотно отозвался сам Марк. — «Однажды в темной комнате заперли пятерых эмо, и один из них вскоре с горя помер. Как вы полагаете, почему? Правильно, для него не нашлось уголка, чтобы забиться в него и рыдать». Еще держите. Рекомендация по уходу за эмо. «Когда эмо плачет, переверните его головой вниз, тогда он, заодно, и голову помоет». Мало? Еще, более серьезный. Однажды гот спросил у Христа: «За что ты меня любишь?» «За черный цвет», — ответил тот. Тогда панк тоже спросил у Христа: «За что ты меня любишь?» «За яркий цвет», — ответил Бог. Тогда эмо с надеждой спросил у Христа: «А меня, Господь, ты можешь хоть за что-то полюбить?». «А ты, срань проклятая, лучше заткнись и радуйся, что мои руки гвоздями к кресту приколочены!» — сердито вскричал Христос. — Я тоже знаю, — вставил Станкевич, — «Эмо всегда плачет одним глазом, чтобы случайно не намочить челку». Вся компания от души посмеялась. — Вот, не пошла за меня, — вскоре вновь взялась стенать Маринка, обращаясь к Лиз. — Разбила мое сердце. Вышла за это недоразумение, сущее чучело. А ведь меня с ним даже зовут одинаково, Марина — Марик. — Чучело? — возмущенно приподнялась Лиз. — Да это сокровенная мечта моя! Одно время я дико болела эмо. Сама грешна, что под их образ косила. Но потом пришлось завязать, так как для бизнес-леди не солидно. И тут вдруг, уже под сраку лет, встречаю подобное чудо — Марка! Который не какой-то там малолетка позорный, нет. Представь, ему целых сорок три года! А вид, словно у пятнадцатилетнего пацана! Я сразу по уши втюрилась, словно кошка во время течки. У меня просто башню снесло!!! — Между прочим, мне всего двадцать девять! — со своего места с оскорбленным видом сообщил Марик. — Да ладно уж скрывать-то, я твой паспорт видела, и мы тут все свои. А если замуж хочешь и детей, Марин, то вот, перед тобой вполне достойный претендент. Роман, чем тебе не жених, старая кляча? Еще скажи, что не нравится. Услышав это, Марина и Рома содрогнулись и в немом ужасе уставились друг на друга, а Марик с Лиз от души расхохотались. — А что? — невозмутимо продолжала Лиз, решительно тряхнув рыжими кудрями. — У нас получится отличная семья на четверых. Мы с Мариной — активы, а Марк и Рома — пассивы. Все вполне гармонично. — Я согласен, — протянул Марик и пьяно икнул, ибо с того момента, как Лиз объявила о свершившемся зачатии младенца, табу на употребление спиртного с него было автоматически снято. — Имейте меня, девочки, как захотите. Маринка сперва сердито надулась, а потом сменила тему: — Лучше, Рома, расскажи, как солдатики в армии занимаются этим делом? Только в бане и душевых? Или еще и в казармах? — Хочешь узнать правду? — откровенно развеселился Ромка. — Тогда, извините, вынужден разочаровать. В реале, солдатики этим никак не занимаются. Вы просто, дамочки, чрезмерно порнушки насмотрелись. На самом деле, вечером, после ужина, мы, едва живые от усталости, с трудом доползали до коек. Только голову положишь на подушку, как, словно через секунду, слышишь звук побудки. И вновь кошмарная колгота на весь день. Хорошо, если на занятиях за партами удавалось несколько минут подремать. Полный кошмар. Я еле выжил. Мечтал о дембеле и о возвращении домой, и уж никак не предполагал, что семья меня так встретит. Самое обидное, что я физически не слабенький, сам мог запросто Натахиному хахалю навалять, но, как назло, развезло. Видать, от сытости и усталости бдительность утратил. А зря. — Ничего, — посочувствовала парню Лиз. — Ты теперь с нами. Вот и оставайся. Живи, сколько захочешь. Потом я тебе работенку непыльную подыщу. Ромка тяжко вздохнул. Если рассуждать здраво, следовало сразу согласиться на это предложение, ведь здесь, у друзей, он пребывал, словно у Христа за пазухой. Но, с другой стороны, воспоминания о Дымове не давали ему покоя. И днем, и ночью его глодала глухая тоска. Где-то в подреберье, в местечке ближе к сердцу, постоянно невыносимо жгло и пекло. Мобилу ему давно отдали. А, что толку! Заходил он к мужчине на страничку в ВК по двадцать раз в день. Написал с десяток сообщений — и слова благодарности, и извинения, что так неожиданно покинул больницу, и предложения встретиться. А в ответ — тишина. Дима, хоть порой заглядывал в профиль, но даже не открывал и не читал его посты. Полностью игнорировал, будто его никогда не существовало. И от этого у парня в горле стоял ком, и каждую секунду он был готов разрыдаться. Но, кого винить? Себя за малодушие, что не сумел воспротивиться похищению из больницы? Или друзей, желающих ему исключительно добра? Парень молил о том, чтобы скорее стать на ноги. Он поклялся, что, как только сможет сам самостоятельно ходить, попытается связаться с Дымовым и разыскать его. Ромка уже ходил по квартире, опираясь на ходунки, и даже кое-что делал — цветы поливал, протирал подоконники, даже прошелся моющим пылесосом по гостиной, а сегодня к ужину сварил для всех макарошки и натёр сверху сыр. С кетчупом «Балтимор» нехитрое блюдо зашло «на ура». Ночью, лежа в своей постели рядом с Марком, юноша грезил в мечтах, что находился не в шикарной квартире Лизы, а у Дымова в общежитии, где они жили вместе, как тот и обещал. Строили отношения, вечерами скромно ужинали, говорили обо всем, что произошло с ними за день, а потом сдержанно и робко любились… И в целом мире для Ромки Станкевича не было ничего желаннее, чем опять ощутить на теле сильные и ласковые руки своего волонтера, в которого он, на горе свое, умудрился так безрассудно втюриться.