Зверь

      Ужасное чувство, когда дни превращаются в один, а поток времени никак не меняется. Однотонность, серость, тоска. Раньше дни казались разнообразней. Раньше и Роберт раздражал неимоверно, а сейчас зверю даже на него стало всё равно, хотя Смит и был источником всех проблем, который можно устранить, пустив когти в глотку. Но будет ли толк? Убивать его тогда было нужно, когда взрослый сородич появился на поляне. А быть запертым в четырёх стенах с трупом, который после будет разлагаться и вонять, не самый лучший вариант.       Всё, что оставалось делать Тому, так это лежать средь фикусов и пялиться в одну точку, где единственное разнообразие, это разные точки. Хотя, сказать, что это занятие последнее, что осталось, в корне будет неверным. Это то, что именно Томас хотел делать целыми днями. И то, хотел ли? Он просто лежал, потому что в других действиях не видел смысла. С приобретением кровавых полос промеж лопаток и вывихнутого крыла, зверь буквально готовился просто перестать существовать.       Роберта же немного напрягал настрой зверя. Раньше, когда активность Тома резко понизилась, он всё списал на то, что зверь просто восстанавливается. Но со временем, когда раны затянулись и практически не были видны, если не вглядываться, крылатый продолжал бездействовать. Смит был обеспокоен поведением своего соседа. Тот даже не сдвинулся с места, когда на столе стоял большой жаренный кусок мяса!       И учёный отчетливо чувствовал свою вину за это, поэтому всячески пытался вернуть зверёныша в нужное русло, однако ничего не помогало. Том, точно свечка на ветру, потух. И чтобы Роб не придумал, всё без толку. Он скоро сам готов биться головой об стену и проклинать тот день, когда решил привести Томаса на опушку леса. Но что сделано, то сделано.       Сейчас же Смиту не оставалось ничего, как смотреть на зверя, что вновь уставился в стену. Сколько бы Роб не звал Томаса, тот не откликался, даже бровью не повёл. Однако, когда учёный приходил с работы и вновь подзывал зверя, тот лишь легонько ударил хвостом о пол в качестве приветствия. Или же просто проинформировал, что он услышал и по триста раз звать его не нужно. Хоть что-то радовало, а то порой казалось, что в квартире просто-напросто лежит мёртвая туша зверя. — Том, ну что мне нужно сделать, чтоб ты хотя бы с места сдвинулся? Ну пойми, врач всё зашил, причем так, что шрамов и видно не будет. А крыло скоро окрепнет, и ты снова сможешь летать, как и раньше, — Роберт устал от звенящей тишины в его квартире, поэтому в два шага оказался около зверя. Присев на корточки, Смит запустил пальцы в светлые волосы. Такое чувство, будто не только настроение Тома стало серым, но он и сам приобрёл этот холодный цвет. Волосы потускнели, кожа стала бледной, а и без того серые глаза будто провалились и опустели, как у мертвеца.       Ничего не ответив учёному, даже не шелохнувшись, зверь продолжил лежать, уставившись в пустоту. Не догадаешься, понимал ли Томас слова о том, что шрамов и впрямь не будет видно, потому что зашивал их профессионал, или ему уже настолько всё равно, будут ли эти полосы вдоль позвоночника или нет. Роберт, прорычав и закатив глаза, стал тащить крылатого в сторону зеркала. Вот только зверина был достаточно тяжёлым. И это несмотря на то, что телосложение Тома достаточно щуплое. Видать кости тяжёлые, да и крылья весят не мало. — Пойдём покажу, раз не веришь! Имя я тебе явно под стать выбрал.       С горем пополам парень дотащил своего соседа до зеркала, усадив Тома спиной к нему. Удалившись на какое-то время, Роб притащил второе и держал его так, чтобы зверь мог увидеть свою спину. Если бы тот вообще смотрел. Томас сидел сгорбленным, с опущенной головой. Удивительно то, почему он не лёг.       Останавливаться на этом парень не стал, поэтому насильно поднял голову зверя, взяв того под щёки, отчего казалось, что Том надул губы, но глаза крылатый так и не поднял. Не выдержав, Роберт дал, как он полагал, живительную пощёчину, однако и это не помогло. Томас даже не рыкнул, не оскалил зубы на сие действие. Просто тело, просто мёртвый серый взгляд, уставившийся в пол. — Да что с тобой стало?! — Роб, схватив за плечи соседа, встряхнул несколько раз, отчего очки с носа зверя улетели на пол, брякнув, но оставшись целыми. Том даже не глянул на них. Ему так даже лучше: размытый мир, в котором он сам стал размытым пятном. Роберт также глянул на очки, что небрежно лежали на полу. Их цоканье о ламинат был точно звоночек для Смита, символизирующий о том, что сейчас лучше оставить зверя, что он и сделал, отпустив плечи Тома, отчего тот упал на спину, прошипев. Крыло ещё не до конца восстановилось. — О, хоть какие-то признаки жизни в тебе всё же остались.

***

      Так прошла ещё одна неделя. Каждый день был похож на предыдущий: Том лежал в фикусах, Роберт трогал его по поводу и без, и через силу гнал его на кухню и ванную. Наверное, оттого зверь ещё и не умер. Хотя, порой в его голове проскакивала мысль, почему Смит возится с ним. Какой толк от него, да и какой смысл существовать? Дома его не примут, да и он туда больше не вернётся. Правда он бы не вернулся в лес в любом случае, Роберт бы не позволил, но крылатый этого не понимал.       К огромному сожалению Томаса, Роб был с ним активней обычного. Причины он почему-то не говорил, да и не то, чтобы зверь его внимательно слушал. Но прихорашивался парень долго, что-то поясняя Тому. Тот лишь вырвал одно слово «гости». Но даже его хватило, чтобы понять, что в доме будет ещё кто-то, кто, скорее всего, будет докапываться до него. И Томас даже догадывался кто. А учёный лишь подтвердил загадку. — Марго скоро придёт. Так что давай я сниму с тебя мерки, пока она не здесь.       Эта процедура уже была знакома Томасу и единственное, что он не понимал, зачем Смит это делает так часто. Думает, что звери на дрожжах растут? Да лесные обитатели даже не знают, что такое дрожжи. Том в своей манере продолжил глазеть в потолок. Было мутно, но разницы не было, потолок в любом случае белый и там не было ничего, чтобы ему пригодились очки. Но, как и ожидалось, его вскоре насильно заставили встать на ноги.       В руках у Роба был блокнот и ручка, а на шее измерительная лента. Вскоре, открыв новый чистый лист, Смит вписал в него названия параметров, по которым он будет снимать мерки. Блокнот остался на журнальном столике, ручка оказалась в зубах. Сняв с шеи ленту, Роберт обхватил торс зверя. Задержав взгляд на теле Тома дольше приличного, Роб всё же глянул на значение и записал в блокнот. Впрочем, в отличие от достаточно щуплых рук, ног и шеи зверя (по сравнению с его собратьями), торс и спина были достаточно крепкими и там было на что посмотреть. Оно и не удивительно: для полёта необходимо держать равновесие, оттого брюшные и спинные мышцы у зверей развиты хорошо с самого детства, как только их учат летать.       Обхватив лентой бёдра, Роб заметил, что зверь как-то нервно начал вилять хвостом по полу. На всякий случай, парень готовился к атаке со стороны Томаса, хотя недавно он его ударил и не получил в ответ абсолютно ничего. Может таким образом зверь просто показывал, что ему неприятно или просто неохота стоять. Когда дело дошло до измерения длины штанин, Роб понял, чего так крылатый нервничает. В последнее время Том только и делал, что лежал и ел крайне мало, оттого у него просто нет сил стоять, а ноги тряслись. Хвостом же Томас пытался дать себе ещё один упор, чтобы не свалиться.       Когда с основными измерениями было покончено и дело дошло до размера и расположения хвоста и крыльев, Роб набрал номер портного, с которым и договаривался насчёт одежды для зверя. По какой причине мистер Снайдер сам не решился снять мерки со зверя, не ясно, ведь Том уже больше месяца никакой угрозы не предоставлял. Хотя, как говорят, раз в год и палка стреляет, мало ли Том остро отреагировал бы именно на портного.       Вскоре все эти пытки закончились и Том снова смог спрятаться в комнатных растениях. Смит лишь покачал головой. Если первые несколько дней Роберт был рад сниженной активности крылатого, ведь за это время царили тишина и порядок, то сейчас было как-то тоскливо и самому учёному. Нет, он до сих пор рад, что нужно меньше убираться, но так изучать зверя не получалось, ведь он постоянно находился в одном и том же положении и настроении. Эксперимент был на грани срыва. Хотя, в таком состоянии можно проследить о психологическом здоровье зверей. Записав в блокнот заметку, Роб подошёл к двери, после того, как раздался звонок. Стоило парню отворить её, как на пороге засияла Марго. За время, проведенное вместе, Роберт уже успел выучить все виды сияния Маргариты, и нынешнее означало, что она что-то придумала и очень рада своей задумке. — Всем привет, — быстро скинув с ног балетки, Марго тут же поцеловала Роберта в щеку. Затем быстрым шагом приблизилась к Томасу, что уже ударил хвостом о пол в знак приветствия, но девушке этого было недостаточно, поэтому она обхватила руками щёки зверя, начав тискать крылатого, — привет говорю. Ты чего такой убитый до сих пор? Ну ничего, мы тебя вскоре на ноги поставим. — Что ты уже задумала? — Я записала Тома к ветеринару, чтобы посмотреть, как обстоят дела с крылом. После сходила за гелем для шрамов и рубцов. Тебе бы следовало сделать сразу после того, как швы сняли и тебе и ему. А после сходим к окулисту, так что на следующую пятницу ничего не планируй. — А к психотерапевту не забыла? — Усмехнулся Роберт, закатив глаза, но получив тычок в бок от Марго, отошёл от неё на два шага ради своей сохранности. — И к нему бы сводила, с учетом, что Том сейчас ни живой ни мёртвый. Чудо, что он ещё не вспорол себе глотку собственными когтями. Или ты его приближаешь больше к животным, нежели к людям? — Ну, вообще-то он уже пытался, благо я домой вернулся за секунду до. Собственно, поэтому я камеры и поставил, — Роберт кивнул головой в сторону техники слежения, — так что даже на работе я могу наблюдать за ним и говорить при необходимости. Хотя, буду честным, никогда б не подумал, что звери могут подвергаться психологическим заболеваниям. — То есть, я права: они для тебя ближе к животным, чем к нам — людям. — Может быть так и было до сего момента, — повернув голову в сторону Томаса, Смит скрестил руки на груди и тяжело вздохнул, — но ведь толк от его хандры сейчас? Он бы и так, и так домой не вернулся: есть ли эта метка или её нет.       Вдруг легкость и позитив с Марго как ветром сдуло. Точно мощной металлической клешнёй она схватила Роберта за скулы, закрывая ему тем самым рот. Синий умиротворяющий блеск глаз резко заметал искры в сторону Смита. Даже если Том не слышал и не слушал их, это не повод говорить такое при нём. Да и в целом говорить о том, что Томас вовсе не вернётся домой, даже если это и будет так — нельзя. По крайней мере так считала Янг.       Девушке даже говорить ничего не пришлось после своего «нападения» на парня, тот сам всё понял, оттого расслабился и не стал предпринимать никаких попыток убрать руку Марго. Не то, чтобы Смит сию секунду решит отказаться от своих слов, но по крайней мере перестанет говорить об этом вслух. Это оба понимали. Отпустив руку, Марго вздохнула и потёрла переносицу, приподнимая очки. — Прости, — поцеловав Роберта в щеку в знак примирения, Марго прижалась к груди парня. Роберт тут же обнял её за плечи, — наверное я просто привязалась к Тому, поэтому не хочу, чтобы ты так о нём отзывался. Будь это любой другой зверь, я бы и слова тебе не сказала. Просто я не могу понять, что же ты тогда будешь делать с ним, когда выяснишь, что звери и люди могут спокойно ужиться вместе, хотя, мы вроде как это уже поняли, что могут. — Я и сам не знаю, — ответил Смит, но насколько искренне Марго не поняла. Однако очень боялась поднять глаза на Роберта, боялась, что если посмотрит в них, то узнает ответ на давно мучавший её вопрос касаемый Тома и этот ответ не то, что не обрадует, а заставит усомниться в человечности учёного.

***

      Утро пятницы, а квартира Роберта уже ходила ходуном, причём из-за того, что он пытался натянуть одежду на Томаса, что была сшита специально для него портным, мистером Снайдером. Внешне она выглядела вполне прилично, но вот как она будет сидеть и выглядеть на звере, да и удобно ли в ней ему будет, пока не ясно и возможности не предоставляется, потому как Томасу в целом не нравится, что его начали тормошить. И при всём этом, он так и не проронил ни звука, даже зубами не клацнул в качестве предупреждения. Просто вертелся, как уж на сковородке и хотел спрятаться в излюбленных фикусах. — Сейчас Марго придёт и мне крышу снесёт за то, что мы не готовы и опаздываем. Да надень и я от тебя отстану, честно! — Отчаянно боровшись со зверем, Смит выбился из сил и уже сам не хотел никуда ехать. Но на своё обещание Тому чуть тише добавил, — на какое-то время.       Зверь вертелся и так и сяк. На нём было только нижнее бельё и какая-то майка Смита, которую пришлось разорвать, чтобы крылья вместились. Том понимал, что его куда-то вновь поведут и больше всего боялся, что в лес. Сородичи наверняка поймут по свежей метке, кто именно растерзал того зверя, напавшего на Смита. Гонением и унижением Томас может и не отделаться. Вдруг собратья решат, что единственная расправа, которую заслуживает Том — долгая и мучительная смерть. Вот что-что, а звери умели издеваться над особо провинившимися. Они даже над своей добычей или людьми не измывались, как могут над другим крылатым, если тот убил сородича, да к тому же и старшего. Такое случалось, конечно, редко, но всё же бывало. Тогда молодняк, который лишил жизни старшего, на виду у всех остальных, особенно на глаза у маленьких зверят, рвали по маленьким кусочкам. И вой, что рвался вместе с кожей, был настолько страшен, что остальным ни за что больше в жизни и мысль не придёт в голову поднять руку на старшего, даже в целях обороны.       В дом Смита уже вошла Марго, которая наблюдала эту картину маслом, как Роберт пытается одеть Томаса. Крылатый, заметив девушку, что-то мяукнул ей, в надежде, что она остановит учёного. Это действие сильно удивило двоих, что глазели на зверя, как на какое-то чудо природы. — То есть, со мной ты молчишь, а как Маргарита пришла, так ты сразу дар речи вернул, — укоризненно взглянув на Тома, Роберт бросил одежду на диван. — Я пойду себе одежду поглажу.       Марго глянула на зверя. Тот был явно чем-то напуган, оттого и смотрел жалобно на неё. Подойдя поближе, девушка пригладила светлые волосы, успокаивая, что всё пройдёт хорошо и Томасу нечего бояться. И будет лучше, если зверь наденет новые обновки. — Ну же, Том, ты глянь, какая красота, — Янг подняла новоиспечённую кофту. Она выглядела вполне обычно, лишь имела отверстия для крыльев, под которыми были молнии. Расстегнув их, она подошла к зверю, помогая надеть. Томас и сейчас был против, но вместо того, чтобы вертеться, он продолжал умолять её взглядом. Помогая с ранее вывихнутым крылом, которое сейчас было зафиксировано, Марго продолжала успокаивать зверя, периодически приглаживая волосы. Вскоре верхняя одежда прекрасно сидела на Томасе, — мистер Снайдер постарался на славу. Давай, шорты надевай сам, уже большой мальчик.       Томасу оставалось лишь смириться. Не уж-то он где-то настолько провинился, что даже Марго его не защитит? Натягивая шорты, сзади которых был специальный язычок, застегивающийся на пуговицу, чтобы хвост был свободен, Том стал выглядеть ещё более мрачно. Он был твёрдо уверен, что его везут на убой. — Ну вот, красавец! Все девчонки твои, — усмехнулась девушка, разглядев крылатого с ног до головы. — Только вот мистеру Снайдеру нужно сказать, чтобы он пуговицу на кнопку заменил, а то Том сам не застегнётся из-за когтей, — вклинился Роберт, закончив со своей одеждой. Подойдя к зверю сзади, он помог застегнуть пуговичку. После и сам стал разглядывать, как одежда сидит. Пройдясь по рукавам и воротнику, Смит улыбнулся, — а так да, выглядишь замечательно. К тому же, чтобы летать, тебе теперь не придётся обвивать штаны ремнём по десять раз, дабы они не слетели от потоков воздуха.       Через десять минут все уже были готовы и сидели в машине. Хоть Томас из-за своей хандры не сильно был похож на того, кто мог бы представлять угрозу, но чем чёрт не шутит, поэтому было решено надеть намордник и металлические перчатки. На полпути к ветеринарной клинике зверь не выдержал и заметался бы по салону, если бы его не пристегнули. Скулёж перебивал диктора на радио. Марго пыталась утихомирить пассажира, а Роберт — ехать быстрее, чтобы этот кошмар закончился, но, как назло, ловил все красные сигналы светофора. Спасибо хоть на том, что не пробка длиной в пять километров. Хотя, из-за скулежа, говора Марго и пения с радио, на шестом светофоре Роберт всё же не выдержал и вдарил по рулю, вызвав протяжный сигнал. Замолчали все, кроме певицы. До ветклиники Том и Марго ехали молча, выслушивая нескончаемый поток агрессии Смита на других водителей, которые где-то права купили, и светофоры.       Найдя местечко на парковке ветклиники (Марго боялась, если б они этого быстро не сделали, Роберт бы разнёс здесь всё к чертовой матери), компания направилась в здание. Том то и дело оглядывался по сторонам. Что ж, это не лес, он рад отчасти. Но, с другой стороны, он не знал, куда его привезли и что ему ждать. Да и здесь было много разных запахов, отчего Том ближе жался к Роберту, который уже успел сменить гнев на милость. Даже увидев людей с животными, Том не терял бдительности.       Однако настрой зверя резко изменился. Он следил за каждой живностью, что была с ним в одном коридоре, также ожидая своей очереди. А вот люди, наоборот, следили за Томасом и вскоре начали перешептываться. причем так громко, что это донеслось и до ушей Роберта с Марго, но те сделали вид, будто они великие глухие. Зверь же заелозил на месте, но стоило Смиту положить свою руку на бедро Томаса, как тот стал чуть поспокойней. Долго сидеть в этой напряжённой обстановке не пришлось, их вызвал к себе врач. — Давай я с ним схожу, — предложила Марго, заводя Тома в кабинет, — если что-то пойдёт не так, я тут же тебя позову.       Кивнув в знак согласия, Роберт уселся поудобней, закинув ногу на ногу. Много времени это занять не должно: всего лишь снять опоры и убедиться, что крыло в рабочем состоянии. Ну и дадут рекомендации, ведь вряд ли можно сразу нагружать крылья, которые больше месяца были без работы. Хотя, там весь Том, а не только крыло, без работы был. Но это уже дело десятое и поправимое. По идее.       За это время рядом со Смитом приземлилась женщина с большой птицей, сидящей на предплечье. Роберт пытался понять, что же это именно за птаха. И видимо его разглядывания не были не замечены. Женщина тут же гордо улыбнулась, глядя на свою птицу. — Венценосный орёл. Из Центральной Африки привезли. Одна из сильнейших птиц.       Женщина очень долго нахваливала своего питомца, рассказывала, как она его приобрела, все характеристики пернатого и вообще, по её словам, скоро эта птаха нобелевскую премию получит. Смит всё это слушал, скрестив руки на груди и едва ли не закатывая глаза. Ему это не было интересно, Роб просто хотел посмотреть на этого орла. А восхваление звучали так, будто женщина на ходу придумывает. Нет, Роберт не был против, когда хозяева рассказывали о достижениях своих питомцев. Ему нравилось слушать рассказы сотрудников, чьи домашние животные участвовали в каких-то конкурсах и получали награды за это. Хотя, сам Смит был от этого далёк. Горация он любил просто потому, что он его кот. Такой мягкий пушистый рыжий кот, с которым он проводил вечера. Да, проводил и кот у него был. Вспомнив об этом, лицо парня тут же скривилось.       Зато сейчас у его есть Том, этакий агрессивный кот переросток. Хотя, из-за хандры Томас сейчас больше похож на серую массу, нежели на кота. Но Роб и Тома любит, просто потому что это его зверь. Поймав себя на этой мысли, Смит помотал головой, отгоняя её. Нет, он не любит его, он ведь не Гораций и никогда не сможет его заменить. А то, что он всё же переживает за его состояние, это другое. Разве мы можем переживать только за тех, кого любим? Да вроде бы и за простого прохожего можно переживать, если у того случилась какая-то неприятность. Может, Смит просто привязался к крылатому? Над этим вопросом он подумает чуть попозже, по крайней мере тогда, когда у него под ухом не будет жужжать одна женщина, которая, походу, и не собиралась заканчивать свой монолог. — А питаются эти птицы обезьянами, небольшими антилопами, лисицами и прочими мелкими зверушками. Проще говоря, большинство из этих питомцев спокойно могут пойти на корм моему Целуйчику, — женщина тут же поцеловала птицу в клюв. Люди, которые прекрасно всё слышали, тут же прижали своих питомцев к себе и недобро глянули на обладательницу орла. А вот Роберт едва сдерживал смех. Его кряхтения не остались незамеченными, — Вас так имя рассмешило? — Если честно, то да, — Смит уже не сдерживал хохота. Столько пафоса и выпендрежа, а по итогу всего лишь «Целуйчик». — Ну а как же вашу животину зовут, позвольте спросить? — С брезгливостью и надменностью спросила женщина, не сводя взгляда с парня. — Томас. Всё просто и ясно, без всякого пафоса, — заметив насмешливый взгляд со стороны хозяйки венценосного орла, Роберта будто накрыло, и он тут же начал борьбу тем же оружием, — но знаете, моей животинке Ваша птичка так, даже на легкий перекус не сгодиться, максимум аппетит разыграет.       Женщина обомлела, а затем начала очередную перепалку, лишь догадываясь, какого вида и породы питомец Смита и всё мимо. А в это время из Роберта уже сочился яд и если бы его можно было увидеть воочию, то он бы уже капал из уголков рта. Благо вскоре около двери послышался голос Марго, а затем она и вовсе явила себя вместе с Томасом, который вновь выглядел, как с креста снятый. Видимо понял, что опасности тут нет и вернулся к состоянию серой тушки. — А вот и моя животина, как вы выразились, — встав со своего места, Роб положил руку на плечо Томаса. Тот будто и не заметил этого. Женщина сидела с открытым ртом. Проходя мимо неё, Роберт всё же выплюнул напоследок скопившийся яд. Не сглатывать же его, верно? — И будьте аккуратны, птичий помёт, может и к деньгам, но выглядеть с стороны это будет крайне неловко.       Ветклинику Смит покинул сияя. Марго лишь выгибала брови и задавала вопросы, что же случилось, пока они с Томом были у специалиста. Кратко пересказав, Роберт не скрывал смеха, который слышала чуть ли не вся парковка (возможно даже та самая женщина с орлом). После рассказа к Смиту присоединилась и Марго. Садясь в машину, Роберт поинтересовался, что сказал доктор насчёт крыла. По дороге к следующему врачу, Янг рассказала о всём подробно, также попутно выдавая задания парню. И только Томас сидел на заднем сидении молча, с тоской в глазах рассматривая бегущий пейзаж за окном.