Круг жизни

— Гордон был замечательным зверем, по которому мы все скорбим. Его уход омрачил нашу жизнь, как грозовая туча закрывает небосвод. И пускай его больше нет с нами, он навсегда остался в нашей памяти. От всего сердца выражаю искренние соболезнования семье погибшего и клянусь, что до конца своих дней они не будут ни в чём нуждаться. Давайте же почтим Гордона минутой молчания… Ну как? — Про тучу лишнее. — Шрам не отвёл взгляда от сводки экономических новостей в телефоне. — И не слишком ли длинная речь для такого крошечного… кем он там был? Тушканчиком? — Специалистом по клинингу, — сквозь зубы процедил Муфаса, но злился он не на Шрама, а на себя, потому что на середине речи в ручке закончились чернила и пришлось тянуться через весь стол за новой. — Как директора компании меня не может не волновать смерть сотрудника, к тому же такая нелепая! Только подумай: раздавил слон! Я чуть со стыда не сгорел, когда объяснялся с его женой и детьми… — Слона-то уволил? Шрам ткнул на другую вкладку — с прогнозом погоды. Стенания Муфасы по невинно загубленной жизни его порядком утомили, но хороший младший брат должен всегда выслушивать старшего, не так ли? Ах, как же бесит быть кому-то должным… — Убедил взять отпуск по собственному желанию. И компенсацию родным буду вычитать из его жалования. Просто так на улицу его не выставишь, общество защиты слонов не позволит, сам знаешь, какие они твердолобые. Даже выделили Гордону почётное место на своём кладбище. А вот это уже интересно. Шрам обернулся к Муфасе, который грыз колпачок новой ручки и думал над речью к похоронам. Идею набрать чёртово пятиминутное выступление и распечатать крупным шрифтом на плотной белой бумаге с вензелями, если угодно, он отверг. Консерватор. Удивительно, как в его светлую голову до сих пор не пришла идея распустить отдел информационной поддержки просто потому, что он сам научился включать компьютер с пятого раза и при помощи шаманских плясок. — Он теперь у нас «почётный слон»? — Мерфи и Гордон были друзьями, — развёл лапами Муфаса. По выражению его морды Шрам понял, что речь отказывается поддаваться. Любая тема была интереснее эпитафии, его можно понять. — Конечно же, и он, и вся слоновья община скорбит. — С другой стороны, теперь мы можем на них давить, — усмехнулся Шрам. — Не упусти момент, братец. Скорбеть намного приятнее, имея контракты на строительство отеля для крупногабаритных зверей. Они тебе потом ещё спасибо скажут. — Как ты можешь быть таким бесчувственным, — печально вздохнул Муфаса и смерил Шрама взглядом «я ужасно в тебе разочарован». Шрам не повёл и ухом. — У семьи горе, а ты… — А я помогаю тебе написать речь. Давай сюда. Муфаса немного поломался, продолжая мусолить тему униженных и оскорблённых, однако в итоге с плохо скрываемым облегчением сбросил утомительное дело на чужие плечи. Шрам прекрасно знал, что на вечер у него были другие планы: свидание с Сараби, о чём Муфаса успел прорычать все уши за последнюю неделю. А где свидание, там и цветы, и прогулки под луной, и ночь любви, от предвкушения которой у Муфасы натурально горели глаза. Да уж, март на дворе, тут даже льва проймёт. Для таких случаев Шрам предусмотрительно запасался таблетками. Муфаса и Сараби были женаты уже двадцать лет и могли позволить себе поведение львят во время гона. — Кстати, — вдруг отвлёкся от мудрого созерцания полки с книгами Муфаса, — завтра не займешь Симбу чем-нибудь на пару часов? Я буду занят, Сараби собиралась с подругами на шопинг, а сиделке мы дали недельный отгул: у её сестры родилась двойня. Очень за них рад. Эта «радость» у Шрама уже в печенках сидела. Вечно Муфаса печётся обо всех подряд, будь то тушканчик, кенгуру или бегемот. Нет чтобы работать или хотя бы не мешать это делать другим! В раздражении Шрам зачеркнул ошибку на листе слишком сильно и порвал бумагу. — Если ты забыл, дорогой братец, то я не нянька. И Симба уже большой львёнок и в состоянии посидеть дома один. Муфаса скривился, будто лизнул свежий лимон. — Дома, где его ждёт компьютер, приставка и высокоскоростной Интернет? Не смеши меня, он упадёт туда быстрее, чем я скажу «пока». В наше время мы играли на улице и лазили по стройкам, а не пялились весь день в… — Да-да, я понял, хватит брюзжать. Муфаса расплылся в широкой улыбке во всю пасть. Не обращая на неё (и громкие благодарности) внимания, Шрам достал новый лист и принялся переписывать на него аккуратным разборчивым почерком исправленный вариант речи. Слезу, может, не выбьет, зато не заставит всю эту слоновью армию кривиться от фальшивых формулировок. Хотя Муфаса был пацифистом и придерживался всей этой чуши про «вечный круг жизни», он всё-таки иногда вспоминал, как нужно делать деньги. Так что подпишет он контракт, никуда не денется. Скорбь не должна мешать вести бизнес — вот что думал Шрам, дописывая строчку про «гордого представителя своего племени». После того, как уничтожил Шраму последние нервные клетки и остатки еды в холодильнике, Муфаса наконец-то свалил из дома вместе с готовой речью. Вряд ли на свидании ему позволят много есть, вот он и отрывался, пока мог. Проводив дорогого братца мрачным взглядом, Шрам захлопнул дверь на все пять замков и тяжело вздохнул. Как же он устал. Быть младшим в семье трудно, никто не спорит. Быть младшим и прогибаться под старшего, которого отец поставил во главе корпорации — то ещё дерьмо. Шрам, ты, дескать, мордой не вышел, и харизма у тебя не бизнесмена, а наркобарона. Не хочешь создать мафиозную семью? Идея была неплоха, но для этого пришлось бы перебраться из солнечной Саванны в более влажные районы, а сырость Шрам не любил. В сезон дождей ломило кости и ныла рваная рана поперёк глаза. Оставленная тем самым прекрасным и безгрешным Муфасой, между прочим. Они ведь были детьми и лазили по стройкам! Всё вполне мило и невинно: Муфаса захотел пошутить и толкнул Шрама в карьер, а тот едва не лишился глаза. Ох, весело было, жуть. Одно утешало — рыдал Муфаса на зависть крокодилам. Причём не отходя от больничной койки. Это было, чего скрывать, приятно. Единственная приятная вещь в его нелепом неприкаянном детстве. Теперь у них одна компания на двоих, весьма успешная и популярная, несмотря на незначительное падение акций после «инцидента» с Златогривом. Этот ушлый лев умудрялся давать интервью из тюрьмы и уже выпустил две книги, хотя прошло всего полгода. Шрам хорошо помнил шумиху вокруг одичавших хищников и всерьёз подумывал о том, чтобы отправить Симбу и Налу прочь из столицы. Развлечений в каких-нибудь Малых Норках немного, зато там безопасно и не стреляют в зверей отравленными дротиками. К счастью, проблема не коснулась их семьи так, как других; общественным транспортом никто не пользовался, личные водители тоже были хищниками, телевидение можно было в любой момент выключить, а косые взгляды… Какое им дело до чужого мнения? Директор «Земель Прайда» продавал жилплощадь и строил спортивные и жилые комплексы, а не мелькал на всех билбордах. В морду Муфасу знали деловые партнёры и многочисленные друзья, не прохожие. Шрама видели и того реже. Так что любовь и ненависть к хищникам едва ли могла помешать их бизнесу. Разве что молодняк что-то такое ощутил, они ведь водились с травоядными, но это уже проблемы их родителей. Шраму не платили за душеспасительные беседы. Он вернулся к компьютеру, взглянул на графики и устало потёр глаза. Ну и задачка… По-хорошему стоило отказаться от этого проекта, сделав глупое лицо и притворившись, будто ему не по силам поднять со дна филиал, который основали непонятно с какими целями. Прибыли от него было меньше, чем дерьма от летучих мышей, а показатели плавали на отметке «плохо» и «совсем ужасно». Когда-то жилой район, сейчас эта область Саванны считалась окраиной и славилась разве что граффити на обветшалых домах. Ни разу не сверкающая столица, к тому же сухая и жаркая, где не каждая тварь сумеет долго протянуть. Из папки с личными делами работников на Шрама пялились тупые морды верблюдов и буйволов. Толстокожие и неповоротливые, они были быстрее ленивцев и соображали лучше, но всё равно до чёртиков медленно! О существовании большого начальства эти увальни если и вспоминали, то только в день начисления зарплаты, всё остальное время тратя на раскладывание пасьянса и телефонные разговоры. То-то счета за них приходили бешеные каждый квартал. Шрам устал объяснять отцу, что эту полудохлую газель проще добить, чтобы не мучилась, и создать что-нибудь перспективное в том же тропическом лесу, где хватало пантер и ягуаров, которых не прельщала жизнь в домах на деревьях. Не в доисторические времена ведь живём. Но отец не желал слушать, а Муфаса ему поддакивал, зараза. В итоге Шрама ждало «чудесное» общение с подчинёнными, вечер в компании Симбы и загубленные золотые годы жизни. Кра-со-та. Дело дрянь, понял он, когда вошёл в офис филиала и увидел издыхающий фикус и секретаршу-газель, которая выглядела немногим лучше. Она флегматично красила копыта новомодным лаком с блёстками, закинув ноги на стол. Сигнал лифта и шаги по коридору не намекнули ей, что надо бы и честь знать, но Шрам терпеливый, Шрам подождёт, пока эта дура оторвёт взгляд от кисточки и встретится с его, зелёным и холодным. Пока до неё дойдёт. — З-здравствуйте, — пролепетала она, от неожиданности проглотив жвачку. — Вы по какому, простите, вопросу? — Подбору кадров, — вкрадчиво ответил ей Шрам и улыбнулся. — Вы уволены, милочка. Можете освобождать место. — Но как!.. Но вы!.. Она вскочила и бросилась за ним, нелепо цокая и пытаясь одновременно выпрямить спину и быстро шагать в слишком узкой юбке. Шрам не собирался ждать, поэтому пронёсся сквозь комнаты, бегло заглядывая в лица тех, кто удосужился оторвать голову от телефона или компьютера. Некоторые взгляды были вполне осмысленными, а на их мониторах высвечивались удобоваримые графики. Что ж, трое из пяти десятков сотрудников — это даже больше, чем он мог рассчитывать. — Доброго утра, господа и дамы! — Громкоговоритель, как и в головном офисе, находился в самой дальней комнате, рядом с огнетушителем. Шрам не надеялся, что его увидят все, но вот услышать они были обязаны. — С этого дня я — Шрам, сын Ахади, буду вашим начальником и проводником в сфере бизнеса. Не обольщайтесь: мы будем работать много, долго и тяжело, чтобы выбраться из того непотребства, куда вы сами себя загнали. Большую часть сотрудников я уволю и найму новых, если кто-то недоволен — прошу ко мне в кабинет на личную встречу. Это был риск; Ахади требовал, чтобы Шрам был мягким и вежливым, не расстраивал несчастных, кому, быть может, негде больше работать, и всё такое прочее. Он не обрадуется, если узнает о повальной чистке, но что ещё Шрам мог сделать? Первое впечатление о себе как о мямле создавать ему претило, выслуживаться перед бегемотихой, которая недавно вышла из декрета и может только подписывать бумажки — тоже. Ему нужен был результат. И если ради него придётся лечь костьми, он постарается, чтобы это были не его кости. — Следующий! Верблюды, жирафы и слоны мелькали перед глазами, как колода карт. Шрам знал личное дело каждого, не зря корпел над ними всю ночь, потому мог оценить сотрудника с первой минуты, как тот заходил в кабинет. Некоторые имели потенциал, другие могли быть полезными, но не вышли характером (таких не стоит сбрасывать со счетов), остальные же в основном — круглые болваны. Даже говорить не о чем. Последней зашла печальная зебра, которая со вздохом положила перед Шрамом свои наработки дизайнов для интерьера со сложной средой: совмещение жара и холода, сухости и влаги, для пар разных видов или предпочтений. Интересно. — Почему раньше я этого не видел? Зебра нервно теребила бант на шее. — Я посылала работы на почту главы корпорации, сэр. Но мне никто не ответил. Шрам с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Он знал, как Муфаса просматривал почту. В прочитанное — и прочь, пока не ткнёшь прицельно в важное сообщение или пропущенный договор. Ладно, он не был настолько идиотом и в основном всё-таки справлялся со своими обязанностями, но мог быть… рассеянным. К тому же он, в отличие от Сараби, в дизайне не понимал ровным счётом ничего. — Советую прислать ваши эскизы на этот адрес. — Шрам написал рабочую почту Сараби и пододвинул лист зебре. — Там вас наверняка оценят по достоинству и предложат куда более перспективное место. Это, будем честны, пока оставляет желать лучшего. Зебра взглянула удивительно понимающим взглядом и кивнула. — Спасибо, сэр. Обязательно воспользуюсь вашим предложением. Она ушла, а Шрам взглянул на две неровные папки и закрыл морду лапами. Из пятидесяти сотрудников, как он и предполагал, на своих местах остались шестеро, не считая технический персонал, с которым тоже будет нужно поработать. Впереди ждали месяцы, если не годы, упорного труда, и Симба со своими подростковыми проблемами в этот план ну никак не вписывался. Телефон разразился мелодией. Лёгок на поминках. — Дядя Шрам! — Юношеский максимализм не должен был радовать, но по какой-то причине Шрам немного успокоился, представив прямо перед собой Симбу. Яркого, шумного и любопытного засранца, у которого только-только начала расти грива и ломаться голос. — Да-да, слушаю… — А я уже у тебя в квартире, — раздался из динамика коварный шёпот. — Ты очень расстроишься, если я закажу пиццу и пороюсь в дисках? — Только пластинки не трогай, — без особой надежды, что его услышат, попросил Шрам. — Остальное в полном твоём распоряжении. Я скоро буду, только закончу кое-какие дела. Вдруг на фоне голоса племянника раздались гудки. Кто-то пытался прорваться сквозь входящий звонок. — Прости, перезвоню. Шрам несколько секунд смотрел на номер, который в последний раз видел в старшей школе. Ну надо же, какие звери. — Шензи. — Така. Шрам поморщился, но промолчал. Только брат и Шензи могли называть его этим детским прозвищем. К чести последней, она пользовалась этим правом не настолько часто, чтобы желать перегрызть ей горло. — Выпьешь со мной? — судя по тону, Шензи была ещё не пьяна, но очень стремилась к этому состоянию. — Через двадцать минут на нашем месте, — ответил Шрам без долгих раздумий, и только задним умом понял, что прошло слишком много времени и вряд ли Шензи помнит, где они зависали после школы. Но в трубке лающе рассмеялись. — Буду. — И отключились, оставив на прощание почти реальный запах горьких духов и шерсти. Что ж, она сама позвонила, причём не родителям, не девушке на вечер, а ему, и если это не значило, что Шензи нужна помощь, то Шрам вконец отупел со всеми своими родственниками вместе взятыми. Он подхватил с кресла пальто и вышел из пустого офиса. Даже те, кто сохранил места, уже собрали вещи и сбежали, чтобы не попадаться на глаза новому боссу. Забавно, Муфасу подчинённые обожали. Оно и понятно — какой ещё начальник всего лишь вычтет из зарплаты компенсацию за смерть сотрудника, а не отправит гнить в тюрьму по статье? Круг жизни, мать его. Всё зависело от него и желания левой пятки Муфасы. Пожалуй, Шрам тоже не отказался бы напиться. «Приду вечером, важная встреча». Короткая отписка полетела в социальную сеть на ту страницу Симбы, о которой не знала даже Сараби. Ребячество, но Шраму нравилось настолько сильно влиять на племянника. Он доверял, а значит, был уязвим. Подобного в детстве Шрам себе не позволял… после случая на стройке, конечно же. «Ок!» «Ноутбук в нижнем ящике стола, пароль от вай-фая ты знаешь». «Дядя, ты лучший!» Посидеть с Симбой в понимании Шрама — это не терпеть рассказы о девочках в школе и скучных уроках, а дать игровой компьютер, доступ в Интернет и повод не выходить из дома до ночи. Самый безопасный способ для всех, а то занесёт его на другой конец Зверополиса, и объясняй потом Сараби, что не пил вместе со старой подругой и вообще не тукан. «Тёмная земля» во времена школьной юности Шрама была злачным местом, где не спрашивали паспорт и не звонили родителям, если молодёжь решала повеселиться. Не самый популярный зверь в классе, Шрам часто проводил здесь время, потому что возвращаться домой к отцу и брату было намного мучительней, чем терпеть песни и пляски на столах. Он даже умудрялся делать домашку и не влипать в неприятности. В первую очередь потому, что заводил правильных друзей и мило улыбался на оскорбления. Чем ласковей улыбается лев, тем быстрее удирает от него добыча — вот старое правило дикой Саванны, о котором многие современные звери уже забыли. Сам лев за добычей не погонится, нет. Но его львицы и слуги — да, что опаснее в тысячу раз. Злачное место превратилось в средней руки ресторан. Не плохой и не хороший, скорее терпимый: можно выпить пива, поговорить без лишних ушей и уйти, когда угодно, ведь никому до тебя нет никакого дела. Шензи заняла дальнюю кабинку с двумя местами, отгороженную ширмой для «особых гостей». Умная девочка, знает, кто у нас при деньгах и оплатит счёт. В дорогое место она не рискнула бы пойти из своих личных соображений, а на относительно адекватный ценник могла и закрыть глаза. Вряд ли у неё проблемы с деньгами, но… Интересы старого друга стоит уважать. Она почти не изменилась с их последней встречи. Всё та же жилистая и подтянутая гиена с умной мордой прожжённой бандитки. С ней предпочитали не связываться даже самые популярные парни в школе, которые считали себя «крутыми» и увивались за каждой юбкой. Просто потому что однажды Шензи на предложение ниже пояса с гнусной улыбочкой сняла брюки и наглядно показала, у кого больше. Лично Шрам этого не видел, но услышал описание сцены в лицах — они сидели здесь же, пили так, как никогда до этого, и хохотали, чтобы скрыть липкий страх перед будущим. Шензи рисковала, нарываясь на скандал и обвинения в непотребном поведении, Шрам — потому что общался со «зверем не своего круга». Но какого дьявола ему лезть в высшее общество, чтобы его там поминутно ставили на место? Он никогда не станет таким, как Муфаса, а Шензи по мановению волшебной палочки не превратится в стройную антилопу, которую все обожают. Как говорится, работаем с тем, что есть. — Ну привет, — оскалилась Шензи и приветливо махнула лапой. Перед ней стоял полупустой стакан пива, рядом лежал телефон, на который с периодичностью в минуту приходили сообщения. — Как делишки? — Неплохо. — Шрам думал, что время отдалит их друг от друга, сделает чужими. Что у Шензи появится гарем из молодых и слабых самцов, которых она будет строить, как душе угодно, а он сам действительно ввяжется в торговлю наркотиками и погибнет от яда или пули конкурента, но нет. На пальце Шензи не было кольца, в шкуре Шрама не появилось новых дыр. Он смотрел на неё и видел ту самую занозу Шензи. Она смотрела на него и видела Таку, только лучше одетого, уставшего и с мрачной искрой в глазах. — Выпьем. И они пили. Не то чтобы Шрам отвык от дешёвого пива. Ему некогда было привыкать и к дорогому виски или шампанскому, которыми себя иногда баловали Муфаса и Сараби: слишком много работы и мыслей, алкоголь спутает планы. Но сейчас, поддавшись порыву, он чувствовал себя как никогда лёгким и свободным, пускай и всего на пару часов. — Этот козёл хотел меня контролировать! — рычала Шензи низко и хрипло, почти скулила, но это был не жалобный скулёж слабого перед сильным. Просто её глотка умела издавать и такие звуки. В юности она превосходно дурила наивных простаков, пародируя голоса учителей. — Точно козёл, — хмыкнул Шрам, разглядев подсунутую ему под морду фотографию. Два рога, копыта… — Где ты его вообще откопала? — У нефтяной вышки, — скривилась Шензи. — Он же такой дохрена травоядный, ему все дороги открыты! Захотел перчику в постели, старый извращенец. Никакого кайфа, сплошной облом, а теперь ещё и названивает, угрозы шлёт. Мол, я такая сука, позарилась на его деньги. Шрам закатил глаза, как хотел сделать весь день. — Идиот. — А то ж. Не нужны мне его деньги, пусть жрёт их и подавится! — Шензи булькнула остатками пива в четвёртом бокале и посмотрела на Шрама с бесконечной тоской. — Знаешь, как меня заколебали все эти самцы с претензиями, самочки из модельного бизнеса, идеальные, правильные, со списком требований к партнёру… Вот тут уже сидят! Она выразительно провела ногтем по горлу, облизала чёрные губы и смешно фыркнула, когда случайно коснулась языком носа. Шрам не напился ещё до такого состояния, чтобы залипать на неё, но он мог сказать честно: Шензи была красивой и эффектной гиеной, которую бросали из-за того лишь, что всякая гиена женского пола — альфа. По жизни и в постели. Такая уж у них физиология. Хоть ты в тысячу брендовых шмоток нарядись, а против природы не пойдёшь, потому что природа будет сильнее и свяжет тебя рано или поздно морским узлом. Грубо говоря, кризис среднего возраста достанет до печёнок и сожрёт, не оставив даже костей. — Не всем же быть красотками без изъяна, как твоя Сараби… Шензи поняла, что сморозила глупость; её глаза расширились, а морда вытянулась, но Шрам не спешил бросаться на неё с когтями. Отболело? Ни разу. Но старая подруга как никто знала, что топтаться по старым ранам можно долго. Они и так всегда кровоточат. — Слышала бы ты, как воет от её придирок Муфаса, — выдавил из себя кислую улыбку Шрам и отправил в рот вяленую рыбу. Гадость редкостная. — Любишь до сих пор, — тихо сказала Шензи, звуча при этом практически трезво. — И как терпения хватает. — Не в терпении дело, — отрезал Шрам резче, чем собирался, и тут же загладил вину новым бокалом. — Давай не будем об этом, ладно? Лучше расскажи, как у тебя дела с работой. — Херово, — коротко булькнула Шензи. Её глаза слипались, однако она упрямо держала себя в лапах. Видно, что пила не в первый раз. — По паре лет в разных фирмах, нигде долго не задерживалась. В последний раз уволили, когда я отказалась выполнять тупой приказ тупого самца, который сел в кресло только благодаря папочке. Ой, прости, совсем не имела в виду твоего братца. Шрам впервые хохотнул от души — грубый юмор Шензи ему нравился. — А что сделаешь, если получишь в лапы власть? — спросил он наобум. — Целый отдел, если не офис готовых подчиняться зверей? Казалось бы, пьяная морда Шензи разгладилась, в глазах появился нездоровый блеск. Она подобралась, как перед прыжком. Снова облизала губы. — Условия, сроки? Шрам не знал сам, на что надеялся, но выложил проблему так откровенно, как никогда не разговаривал ни с матерью, ни тем более с отцом. Шензи молча достала из сумочки ручку и лист бумаги и принялась чертить графики, составлять план, набрасывать черновики формул. Знаки и цифры под её лапами то и дело пускались в пляс, а объяснения были невнятными, но разумными. Под конец она поставила жирную точку и спросила в лоб: — Ты говоришь про филиал вашей фирмы «Земли Прайда», не так ли? Шрам взглянул на её записи и кивнул. Не было смысла скрывать нечто настолько очевидное. — Видно, у тебя о-о-очень большие проблемы с персоналом, — ухмыльнулась Шензи. Она говорила развязно, чего обычно себе не позволяла, но и Шрам никогда не жаловался на жизнь даже ей. Равноценный обмен. — И что я получу в итоге? — Власть, власть и ещё раз власть, — подумав, ответил Шрам. — И место моего заместителя, вакантное и ждущее, когда же его займут. Шензи постучала торцом ручки по столешнице. — Дорогуша, ты ведь знаешь моё отношение к главнюкам-самцам. — Неужели я похож на них? Он не льстил ни себе, ни ей. Всего лишь констатировал факт. — Тогда по рукам. Но слушать я буду только тебя, если хоть один лев попытается вставить свои пять копеек, я в прямом смысле надеру ему зад. Шрам с удовольствием пожал ей лапу и попросил счёт. Дом встретил тишиной. Вряд ли Симба уже лёг спать, но Шрам на это очень надеялся. Вместе с Шензи он вышел из ресторана почти за полночь, вызвал такси и, оплатив его для подруги, отправился проветрить голову. На льва с чёрной гривой и старым шрамом вряд ли кто-то захочет напасть, а заявляться к Симбе с непередаваемым амбре из кислого пива и рыбного духа не стоило — куда покатится в таком случае его воспитание? Дядя должен подавать хороший пример. Ну да, конечно, а отец мальчишки — не зависать с деловыми партнёрами на дачах, мать — не скупать брендовые новинки. Знаем мы эти «не должен». Шрам всего лишь не хотел выглядеть жалким даже в глазах своего недотёпы-племянника. Алкоголь всегда развязывал ему язык и делал мягче, уязвимее. Не самая разумная мысль общаться в таком состоянии с подростком. Чёрте что можно выболтать. Когда дурман слегка рассеялся, Шрам всё-таки вернулся и первым делом подставил голову под ледяной душ. Вода потекла по гриве, прибивая её к шее и плечам. Он не мог похвастаться роскошной рыжей шевелюрой, как братец, зато и не облысел, как некоторые, не разменяв и четвёртого десятка лет. От контрастного душа мозги окончательно встали на место. Слегка покачиваясь, Шрам полностью разделся и помылся уже нормально, после чего в халате поплёлся спать. Обычно он отлично видел в темноте и в сумерках, но на этот раз почему-то не заметил бревна… то есть, Симбы на пути. — Дядя, от тебя несёт пивом, — поделился впечатлениями дражайший племянник, звонкий голос которого разлился болью вдоль позвоночника. Шрам поморщился и прижал лапу к виску, второй пытаясь оттолкнуть подальше прилипчивого котёнка. — Где ты напился, а, выкладывай? И почему? — Взрослым тоже надо отдыхать, — буркнул Шрам. — Уж прости, что не стелюсь перед тобой ковриком в порыве отвечать на вопросы. Я хочу спать, Симба. Иди в свою комнату. — Я тебя ждал, между прочим. — Показалось, или он правда обижен? Шрам не поверил собственному слуху. — Думал, ты придёшь не так поздно, мы поедим пиццу и посмотрим фильм. Я даже согласен на глупые старые ужастики, которые ты так любишь. Мысли бегали по черепной коробке и вопили. Смысл их воплей сводился к желанию сдохнуть, но разум подсказывал: рано вырубаться. Червячок совести ворочался где-то внутри, напоминая, как самому Шраму было неприятно в юности натыкаться на отцовское «я занят, поговорим потом». Это «занят» длилось вечность и до сих пор, кстати, не закончилось. — Ах да… Ладно, прости, я встретился со старым другом и не уследил за временем. Обещаю, что завтра посвящу тебе целый день. — И разрешишь прогулять школу? Муфасе это не понравится. И Сараби тоже. Особенно Сараби. Шрам представил в деталях их морды, осуждающие взгляды и вздохи в трубку, мечтательно улыбнулся и потрепал Симбу по шерсти влажной лапой. — Только один раз, в качестве исключения… Это будет наш с тобой секрет, договорились? Глаза Симбы обрадованно сверкнули в темноте. Гриву он унаследовал от отца, черты морды — от матери, и порой Шрам не мог понять, чего в нём было больше. Вот толчок в грудь носом и крепкие объятия точно были его, Симбы, коронным номером, потому что никто из родственников не мечтал сводить со Шрамом настолько близкое знакомство. А этот засранец даже хвостом лапу обвил! — Ты и в кровать со мной пойдёшь? — подначил его Шрам не без умысла: гормоны у мальчишки играли, он не просто так заливался соловьём про девочек и прочие подростковые проблемы. Вот и сейчас, покраснев до кончиков ушей, Симба торопливо отступил и спрятал лапы за спину, словно не мял ими бока Шрама секунду назад. Шрам предпочёл сделать вид, будто ничего не заметил. — Спокойной ночи, Симба. — Спокойной ночи, дядя.