***
— Юнгия? — позвал сына Санмин, как только тот вошел на террасу. — Поздоровайся с господином Чоном. Мин поднял глаза на красивого альфу, сидевшего во главе стола с противоположной стороны. Черные волосы мужчины были разделены неровным пробором, большая часть которых была аккуратно уложена на бок, а посеребренные виски лишь придавали шарма его внешности. Омега признал, что господин Чон и садовник имели потрясающее сходство: крупный нос, острые скулы и даже родинка под нижней губой. Они оба высокие, широкоплечие и обладают крепким телосложением, что любой может позавидовать их физической форме. — Ой, простите, — спохватился Юнги. — Здравствуйте, — он поклонился и, упершись ладонями в колени, согнулся почти на девяносто градусов. — Здравствуй, — мягко пробасил альфа, широко улыбнувшись. Он пробежался взглядом по Мину, а затем перевел его на папу омеги. — Санмина, у тебя безумно красивый сын. От комплимента главы семьи Чон щеки и кончики ушей Мина покраснели, а на устах проскользнула легкая улыбка, которую он пытался не показывать. Если все вокруг продолжат его смущать, то его лицо навсегда останется похожим на помидор. — Спасибо, — поблагодарил Санмин, мягко кивнув головой. Юнги сел на свое место за столом, встретившись с тёплой улыбкой Тэхёна, которая будто обволакивала спокойствием. Этот омега обладает особенной энергетикой, которую Мин сравнил с махровым пледом и сахарной ватой: легкой, нежной и уютной. — Ты чего таким взвинченным вернулся? — поинтересовался омега, а затем откусил кусочек сыра, предложенного Хосоком. — Обидел кто? Нельзя сказать, что обидел, а вот до точки кипения довел точно. Если бы Юнги был вулканом, он бы немедленно взорвался и выплеснул наружу ярко-оранжевую лаву, которая выжгла бы все на своем пути, а главное одного наглеца. Этот парень не только не воспитанный грубиян, но и самовлюбленный индюк, который решил, что ему все дозволено. Мин бы с удовольствием отходил по его лицу не одной пощечиной и не отказался приложить чем-нибудь потяжелее. — Нет, но жутко взбесил, — тихо произнёс омега, чтобы никто больше не услышал. Ему не нужно лишне внимание. — Этот садовник не только страх потерял, но и стыд. У меня руки затряслись, когда он… Он… Чёрт. Юнги поднял взгляд на ничего не понимающего Тэхёна, широко распахнувшего глаза и уставившегося в ответ. — Какой садовник? — переспросил омега, а из-за его плеча выглянул удивленный Хосок. Похоже, Тэ действительно не понял о ком шел разговор. — В смысле «какой»? Он же у вас работает, — в голосе Юнги проскользнуло искреннее непонимание ситуации. — Папа садовника нанял? — обратился Тэ к супругу, брови которого взлетели вверх. — Нет, — в тон ему ответил Хосок, сняв с палочки оливку и кубик ананаса. — Он ничего мне об этом не говорил. Со стороны кухни послышались шаги, а затем в поле зрения всех присутствующих показалась довольная физиономия альфы. Юнги отметил, что мужчина переоделся и принял душ, из-за чего его влажные волосы были небрежно откинуты пятерней назад. Когда он резко повернулся в сторону семьи и гостей, его челка рассыпалась по невысокому лбу своеобразными сосульками. — Да вот же он, — Мин еле уловимо кивнул в сторону альфы, который сиял похлеще новогодней гирлянды. — Чонгук?! — выкрикнул Хосок, а затем звонко шлепнул ладонью по лицу, дабы закрыть широко распахнутый рот. — Что? — мгновенно среагировал альфа, как только услышал собственное имя. Юнги шокировано перебросил взгляд с одного альфы на другого, но так ничего и не понял. Похоже, он что-то упустил или же это просто не донесли до его ведома. — Что? — вторил ему Тэхён. Его глаза увеличились до размера блюдца, из-за чего он стал похожим на перепуганного хомяка, а рот открылся в красноречивом «О». Звонкий смех Хосока, будто размягченное масло, разрезал тишину. В глазах Санмина и семейства Чон отобразились удивление и искреннее непонимание причины поведения старшего сына. Юнги сам ничего не понял, поэтому похлопал ресницами от корчащегося от смеха Хосока и хихикающего в ладонь Тэхёна. Их поведение насторожило. Кажется, только эти двое были в курсе того, что на данный момент творилось. — Что чёрт побери здесь происходит? — осуждающим тоном произнёс глава семьи Чон, бросив осуждающий взгляд на старшего сына. Он в свою очередь начал вытирать проступившие слезы о хрупкое плечо своего мужа. — Да, что чёрт по… — Не ругайся, — шикнула госпожа Чон на Чонгука, тем самым перебив его. — Хосок! — прикрикнула женщина, заставив его умолкнуть и взять себя в руки. Она нахмурила густые черные брови и, уперев руки в бока, взглянула на слишком веселую парочку. — Если вам так смешно, то поделитесь с нами. Мы тоже не против поднять себе настроение. Юнги настороженно оглянулся на Чонгука, который в ответ бросил пытливый взгляд, а затем нахмурил брови и положил ладони на талию, достаточно узкую для альфы, на которую Мин на несколько секунд залип. — Юнги… — начал Тэхён, глаза которого нехорошо поблескивали. Мин не хотел бы, чтобы омега продолжил говорить, ведь уже почувствовал запах чего-то горелого. — Он принял Чонгука за садовника. Терраса мгновенно погрузилась в тишину, которую разбавил легкий шелест листвы, а затем все присутствующие переглянулись и взорвались заливистым безудержным смехом. Все кроме Юнги. Ему было далеко не до смеха. Мин почувствовал себя не в своей тарелке. Ему было неловко, поэтому он прикрыл глаза и глубоко вдохнул под всеобщий гогот. Он понял, что Чонгук вовсе не садовник, коим он его считал, а младший сын семьи Чон. Именно в его честь было устроенно данное мероприятие. Стыд заполнил Юнги до краев, поэтому он не знал, сможет ли нормально посмотреть в глаза госпоже Чон. Что касается Чонгука… Мину теперь не избежать насмешек и подколов с его стороны, так как вряд ли альфа будет сдерживаться, поэтому ему следует запастись терпением и колкими фразочками. — Боже, детка, — женщина вскочила со своего места и, подойдя к Юнги, обняла его со спины за плечи. Она оставила легкий поцелуй на макушке Мина, не перестав тихо хохотать. — Спасибо, дорогой. Я так давно не смеялась. — Да уж! — подхватил господин Чон, покачав головой из стороны в сторону. — Чонгука, из разряда «Божества» тебя понизили до садовника. — Божества? — робко переспросил Мин, подняв взгляд на главу семьи. А вот это ему интересно. Такая информация сгодиться для того, чтобы отбиваться от Чонгука, когда он решит подшутить над Юнги. — Да, — ответил за отца Хосок. — Он всех моих омежек уводит, так как они считали его за греческого божка. — Эй! Не всех! — запротестовал Тэхён и, окинув супруга наигранно-ревнивым взглядом, взял его за руку. Чонгук, до этого времени стоящий в стороне, оживился. Он занял свое место за столом рядом с Юнги и, откинувшись на спинку кресла, поднял на него насмешливый взгляд. Омега стушевался от взора обсидиановых глаз, заставляющих тонуть в себе. Он боялся той неведомой силы, затаившейся в альфе, которая манила и цепями приковывала к себе. — Вот так всегда, — хмыкнул Чонгук. — Впервые за долгое время вышел полить клумбы, так сразу за садовника приняли, — наигранно обиделся альфа, выпятив нижнюю губу. — Теперь не заставите меня даже в сад выйти с лейкой или шлангом. — Признай, — обратился к младшему брату все еще смеющийся Хосок. — Ты просто стареешь и теряешь хватку. — Хэй! Не бывать этому, — возмутился Чонгук, снова заставив присутствующих разразиться смехом. — Бывать. Юнги тому живое доказательство, — господин Чон прищурил глаза, устремив свой взгляд на младшего сына. Когда смех стих, а разговор перетек в более спокойное русло, Мин расслабился. Он поддерживал беседу, делясь некоторыми моментами из своей жизни и иногда заливаясь краской об историях из детства, которые раскрывал Санмин. Казалось, что все отлично и больше никто и ничто его не потревожит, но не тут-то было. Чонгук, дабы никто не увидел, ущипнул омегу за бедро, дабы привлечь к себе внимание. И это ему удалось. Юнги повернулся в его сторону и вопросительно поднял брови, словно спрашивая, что ему нужно. В ответ на это альфа растянул губы в довольной улыбке, а затем наклонившись, чуть поддался вперед. — Классная футболка, — чуть тише произнёс Чон. — Спасибо, — в тон ему ответил Юнги, немного стушевавшись. — Если тебе она настолько понравилась, то можешь оставить у себя. Ты в ней выглядишь чертовски сексуально.***
Проснувшись около четырех утра, Юнги прошмыгнул в ванную комнату и вывернул себя наизнанку. Стоя на коленях перед фаянсовым другом, он подумал, что теперь это стало неотъемлемой частью его утренних процедур. Когда Мину полегчало, он принял горячий расслабляющий душ и переоделся в свободные спортивки и широкую футболку. Именно ту самую, которую вручил ему Тэхён. Юнги несколько раз порывался вернуть вещь владельцу, но каждый раз останавливался. Омега не хотел нарваться на еще-какую-нибудь колкость от Чонгука, да и к тому же ему было до сих пор стыдно за то, что он принял его за садовника. Отогнав от себя непрошеные мысли, Мин заварил чашку ароматного мятного чая, который помогал успокоить бурю внутри и накинул папин кашемировый кардиган. Не спеша он вышел за калитку, вдохнув прохладный воздух, а затем окинул улицу уставшим взглядом. Кто бы знал, как ему надоели спринтерские забеги до ванной комнаты и тошнота, сопровождающая его на протяжении всего дня. Не сказать, что Юнги не хотел детей, да и выбор он уже свой сделал, просто он не мог понять, за что на его судьбу выпали такие мучения. Разве омега, которого природа наделила способностью дарить новую жизнь, должен так страдать? Это не честно и не справедливо. — Не мучай папочку, малыш, — еле слышно произнёс Юнги, отпив горячий напиток из своей кружки. — Будь умницей. Он подумал, что было бы здорово съездить к врачу и пройти обследование, чтобы наконец-то увидеть свою крошку и узнать о его состоянии. Он решил, что постарается сделать все, чтобы малыш был счастливым, даже несмотря на отсутствие отца. Кумин, бывший альфа Юнги, конченный кретин и бесчувственный кусок дерьма, раз отказался от своего дитя. Малыш — не обуза и не якорь. Он яркий лучик света и крошка надежды, которая согреет израненное сердце своего папочки. Из-за скачков нервной системы, которым способствовал нестабильный гормональных фон, Юнги впервые почувствовал головокружение. В носу неприятно защипало, а язык онемел и будто прилип к нёбу: им было невозможно пошевелить. Все тело стало ватным, ноги в разы потяжелели, а веки то и дело закрывались против его воли. Такое происходило с ним впервые, что до чертиков пугало. Он оглянулся по сторонам, но вместо четкой картинки уловил лишь смазанные очертания домов, деревьев и прочего. Юнги боялся упасть и этим навредить малышу, поэтому выронил из дрожащих рук чашку и медленно осел на зеленую лужайку перед домом. Он выставил руки вперед, чтобы упереться на них и начал глубоко дышать. Мин всеми силами хватался за ускользающий от него хвост сознания, которое вот-вот могло покинуть его. — Юнги, что с тобой? — совсем глухо прозвучал знакомый голос, но омега не смог на нем сконцентрироваться. -Хэй! Ты меня слышишь? Юнги? — Ям-м-м… Ахм… — невнятно промямлил омега. Он почувствовал чужие руки на своих плечах. — Тебе плохо? — снова попытался достучатся до омеги мужчина, но вместо внятного ответа получил утвердительный кивок. — Постарайся дышать глубоко: вдыхай носом, медленно выдыхай ртом. Не спеши. Делай все равномерно. — Чонгу… Чон… — попытался произнести чужое имя Мин, но у него не получилось. Сознание, как ловкий дикий зверек, выскользнуло из его тонких ладоней, позволив телу обмякнуть и упасть в крепкие руки.***
Серые смазанные круги расплылись волнами, как будто опустившиеся капли на тихую водную гладь, что перекрывали тёмные полосы. Когда Юнги чуть шире приоткрыл глаза, понял, что ему удалось увидеть игры сознания и свои трепещущие ресницы. Омега заерзал на слишком жесткой постели, что разительно отличалась от его, мягкой и воздушной. Комната пропахла ароматом ментола, щекочущего обоняние, и Мин готов был закатить глаза из-за того, насколько ему нравилось наполнять им легкие. Он сразу понял, в чьей обители он находился, и кто не дал ему упасть на остывшую за ночь землю. — М-м-мх, — прокряхтел Юнги, подняв голову с подушки, чтобы осмотреться. Ему было тяжело сконцентрироваться на чем-то одном, но полки, заставленные дипломами и кубками, так своеобразно поблескивали, что манили к себе прикоснутся. Такое количество наград впечатлило омегу. Нужно обладать железной выдержкой и нерушимой силой воли, чтобы все этого достигнуть. От созерцания результатов непосильных трудов его отвлекло копошение на полу. Юнги опустил взгляд вниз, увидев большой кокон из одеяла и копну черных волос, разметавшихся на подушке. Чонгук крепко спал, натянув воздушную ткань по самый подбородок. Его ресницы мелко подрагивали и он изредка морщил нос и хмурил брови. Скорее всего альфе снилось что-то захватывающее или же то, что его волновало. Юнги предположил, что раз Чонгук принес его к себе и в доме не было слышно копошения, значит ни папа ни другие члены семьи Чон не знают об утреннем происшествии. Мин решил, что о беременности альфе пока знать не стоит. Это его личное дело и только ему решать, кому рассказать, а кому нет. Дабы не разрушить чужой сон, Мин откинул одеяло в сторону и свесил босые ступни с постели. Ему нужно незаметно покинуть пределы комнаты и дома Чонов, а после как ниндзя пробраться к себе. Папа не должен заметить его отсутствия, или же застукать крадущимся, как вор, по двору. Омега коснулся ступнями прохладного пола и, встав с кровати, переступил через спящего Чонгука. Он медленно открыл дверь, а затем робкой поступью двинулся в сторону выхода. Из дома выскользнуть не составило большого труда, благо все спали, поэтому Юнги сделал глубокий вдох, наполнив легкие прохладным воздухом. Он обрадовался, что смог остаться незамеченным, но когда до ворот осталось несколько шагов, резко остановился — за спиной прозвучало злобное рычание. Сначала Мин подумал, что ему показалось и все это последствие потери сознания, но, когда он обернулся, встретился с черными глазами и злобным оскалом. Вниз по спине омеги скатился холодный пот, и неприятно засосало под ложечкой. Перед глазами проскользнули самые яркие моменты, а в мыслях: «Вот и все. Его жизнь закончится именно таким образом». Он погибнет посреди двора людей, которых вначале возненавидел, а после воспылал к ним теплыми чувствами. Это все случится в полном одиночестве. — Тише-тише, хороший пёсик, — голос Мина дрогнул, а из глаз хлынул поток горячих слез. Они скатились вниз к подбородку хрустальными осколками, оставив влажные дорожки на щеках. — Пожалуйста — пожалуйста, — нашептывал омега, мысленно попросил у Бога прощения за все содеянное. Пёс зарычал еще громче, не сводя глаз с перепуганного омеги, который вот-вот во второй раз упадет в обморок. На удивление Мина сознание не сдало позиции и не покинуло его ни в следующий миг, ни даже не через минуту. Он хотел крикнуть, что есть силы, чтобы позвать на помощь, но горло будто сдавили металлические раскаленные обручи, а голос уподобился тихому хрипу. — Гука. Чо-о-онгу-у-у-ук. — Место, Джек, — раздался суровый голос альфы. Юнги подумал, что ему показалось и все это игра подсознания, но нет. Перед ним возник Чонгук, схвативший собаку за черный шипованный ошейник и жестко дернул на себя. Альфа что-то рыкнул на пса, но омега этого не услышал, а затем скрылся за домом на заднем дворе. Страх разомкнул свои удушающие оковы, ослабив дозу адреналина впрыснутого в кровь, после чего Мин рухнул ослабевшей тушкой на тротуарную плитку. Он закрыл лицо ладонями и разразился тихим истерическим плачем. — Перестань, — мягко произнёс Чонгук, обняв омегу за подрагивающие плечи. — Прости. — Я думал… Что он кинется и… — всхлипнул Мин, потянувшись к альфе. Он обнял Чона за плечи, а затем сомкнул ладони в замок за его мощной шеей. — Джек бы не тронул, — спокойным тоном произнёс Чонгук, а затем провел ладошкой по спине омеги. — Разве что оттеснил до ворот и не дал бы выйти. Юнги крепче прижался к широкой груди, уткнувшись носом в основание шеи, а затем шумно втянул носом горький аромат и потерся носом о гладкую смуглую кожу. Омега не заметил, что легкие покачивания из стороны в сторону, прихлопывания по спине и монотонный шепот успокоили его. — Прости, детка, — не перестал извиняться Чонгук, бубня слова в выбеленную макушку Мина. — Это я виноват. Должен же был предугадать, что ты можешь внезапно проснуться. — Я не хотел тебя будить, — в свое оправдание промямлил омега. — Гордый, — хмыкнул Чон. — Лучше бы разбудил, — он огорченно выдохнул и поднялся на ноги. — Вот к чему привела твоя нетерпеливость. Юнги только сейчас заметил, что альфа был без футболки в одних лишь спортивках. Он плотно зажмурил глаза, отогнав от себя ненужные мысли, и решил не заострять внимание на мощной оголенной груди Чонгука. — Значит, я во всем виноват? — буркнул Мин и, поднявшись следом, вытер влагу с щек. Альфа не радостно усмехнулся, подняв взгляд на опухшее от слез лицо и покрасневшие глаза напротив. Он взял Юнги за подбородок большим и указательным пальцами, а после на выдохе произнес: «Нет, детка. Только я. Пойдем, отведу тебя домой, пока все спят».***
Спустя два дня после серии утренних проколов, на протяжении которых Юнги ни разу не встретился с Чоном, он до сих пор не мог выкинуть его из головы. Омегу гложила вина за то, что он принял альфу за садовника, поэтому он хотел извиниться. Он также посчитал, что будет некрасиво с его стороны не поблагодарить Чонгука за двойное спасение. Мин очень удивился, когда альфе за считанные секунды удалось его успокоить и не дать впасть в истерику. Высадив цветы в горшки, Юнги принял душ и обессилено рухнул на садовую качелю. Металлическое сооружение было накрыто навесом, который заслонил омегу от палящего майского солнца. Мин был благодарен папе за идею установить это прекрасное место для отдыха за домом в тени пышной ели. — Уже закончил? — Санмин рухнул рядом с сыном и, прикрыв глаза, откинул голову на спинку. — Да. Все горшки я переставил в ящики, поэтому осталось только сбагрить их заказчику. — Спасибо. Ты так быстро со всем справился, — старший омега повернулся к разомлевшему сыну и, вытянув руку, взлохматил его выбеленную копну волос. — Ох, совсем забыл, — спохватился Санмин. — Есть прекрасная новость. — Надеюсь, в гости мы больше не пойдем? — с надеждой в глазах произнёс Мин. Ему и одного раза хватило, чтобы опозориться перед людьми, с которыми он здоровается каждое утро. Похоже, что о его маленьком промахе не забудут никогда. Мин не отрицал, что ужин ему понравился, но затяжные разговоры немного утомили. Санмин сощурил глаза, а затем звонко рассмеялся, заставив Юнги уставится на него и в удивлении приподнять брови. — Нет, милый. Гости придут к нам. Точнее, приедут. — И-и? — Это Чимин! Для Юнги одно имя двоюродного брата прозвучало, как приговор. Теперь спокойствию и тишине в доме настал конец. — Пиздец! — обреченно выругался Мин, а после прикрыл рот ладонью. — Вот и я так подумал, когда мне позвонил Минсок.