Подари мне свой страх

      Марго с самого утра преследовала тревожная тоска. Беспричинная тоска, такая неуместная в день премьеры. Марго усилием воли подавила ее. Но тоска, нет-нет, да проглядывала сквозь обычное сценическое волнение и, похожую на предпраздничную, предпремьерную суету. День пролетел, и настал вечер. В сияющий огнями театр стекалась нарядная, возбуждённо предвкушающая публика. В воздухе витало лёгкое, искристое, похожее на шампанское, ожидание чего-то изысканно-потрясающего. Сэлдон, непривычно взбудораженный, какой-то лихорадочно-радостный и суетливый, светящийся, одетый с иголочки и благоухающий, носился по театру, успевая раздавать интервью журналистам, автографы поклонникам и указания труппе. Все были заняты последними приготовлениями. Оркестр настраивался, костюмеры и гримеры сбились с ног, волнуясь, казалось, не меньше артистов. И сквозь всю эту блестящую кутерьму по театру полз, клубясь и извиваясь тонкой струйкой, шепот: — Где Шварц? — Шварц не появлялся? — Шварцу не могут дозвониться. Лис был спокоен. Он появился в зеркале за спиной Марго, когда заканчивали ее грим. Поблагодарив гримершу, Марго поднялась ему навстречу. Они остались в гримёрке одни, и молча, без слов, обнялись и стояли так с минуту. — Ты сегодня сама выдержка, — с гордостью за него, с лаской в голосе сказала Марго, и Лис прочитал в ее глазах что-то, чему не смог подобрать имени, но что заставило его снова, бережно, несмело, как в первый и последний раз обнять ее, вдыхая запах залитых лаком волос. — Ты тоже. Ну что. Побудем сегодня сенсацией, как настаивал Верджил. Мы же можем, ведь так? Лис улыбнулся, с нежностью глядя на партнёршу. Марго кивнула. — А то. Разумеется, Лис! Она подумала, оказавшись на сцене в белом круге софита, когда привычно разошелся в стороны занавес, что из всех премьер, как ни одну другую, запомнит именно этот спектакль и этот застывший в абсолютной тишине темный зал, и этот последний миг молчания оркестра после увертюры, перед первыми тактами вступления. А дальше, в первом акте, вступили рок-музыканты приглашенной группы, под чью музыку шел спектакль. Сэлдон с самого начала настоял, чтобы звук был полностью живой. Лис вылетел из-за кулис под тяжёлые риффы гитар в мощных, как океанские волны, раскатах оркестра. Он танцевал свою вариацию, превосходя себя, перешагивая через возможности человеческого тела, творя на сцене магию, какой ещё не видел ни один театр мира. Марго, наблюдая за ним за кулисами, не слышала, что шептали ей обсуждавшие невероятный танец другие солисты их труппы. Она стояла, покрываясь мурашками, с выступившими на глазах слезами и не хотела верить, что давешняя тоска именно теперь захватила ее полностью. Во время па-де-де она смотрела на его лицо, сквозь маску грима излучавшее так много видимого только ей. Полностью растворившись в музыке и движении, они читали друг друга без слов, и на этой, высшей точке, Марго поняла, что они с Лисом сотворили невозможное чудо, то есть, сами стали тем чудом, которого от них ждали — стали одним гением на двоих, как говорил Сэлдон, объясняя, чего хочет от их танца. Зал поднялся, как по команде, безмолвно, ещё до того, как они дотанцевали. А взорвавшись восторженными овациями, уже не мог утихнуть. И после поклонов, прощаний и лавины цветов, Лис и Марго слышали эту бурю по дороге в гримёрки. Выглянув в коридор, Марго увидела Сэлдона. Он отчаянно колотил в дверь гримёрки Лоиса. — Да в чем дело? Сколько можно? Ты понимаешь, что весь мир ждёт от тебя хоть слова? Ты теперь мировая звезда, так будь добр, выйди и веди себя соответвенно! — Подожди, — тронув его за плечо, сказала Марго. — Лис? Это я. Можно? Дверь приоткрылась, и крепкая уверенная рука втянула ее в гримёрку. Закрыв дверь на ключ, Лис повернулся к Марго и посмотрел на нее с таким абсолютным, одержимым, вымученным, триумфальным счастьем, что, вздрогнув, она отошла вглубь комнаты и присела на столешницу гримировочного стола. Лис приблизился. — Побудь со мной немного. У него я ещё успею попросить прощения. Далеко внизу, снаружи, завыли, приблизившись, а потом смолкли полицейские сирены. Оглянувшись, Марго различила в окне за толпой поклонников и репортёров две полицейские машины. Лис сел рядом, улыбнулся и обнял ее за плечи. — Я ждал тебя. Я так рад, что ты здесь. — Это был невероятный спектакль. Ты танцевал… Ты — великий танцовщик, Лис. Поздравляю, — сквозь подступающие слезы сказала Марго. Он склонился, прислоняясь щекой к ее виску, гладя ее плечо. — Не хочу спешить. Посидим так ещё. В коридоре слышались беспорядочные голоса и шаги. Марго обняла Лиса за пояс одной рукой. Мучившая ее тревога отступила и исчезла, растворившись, точно никогда и не существовала.