Трансцендентное Человечество

      3 ПК: Солнечная система, Солнечный совет       В сим-карте было тихо. Пятеро советников смотрели на отчет, лежащий перед ними.       — Ну, — сказал Фрак. — Это всё меняет.       — Весьма неожиданный результат, — сказала Лабораторный халат.       — Сраные Жнецы до сих пор прячутся в тени. Наверняка эти коллекционеры делают за них всю грязную работу, — сказала Военная.       — И неплохо делают. Большая часть галактики считает их мифом, — заметил Повседневный. — Или считала ранее. Хорошо, что теперь мы получили неопровержимые доказательства.       — Да, насчет этого, — сказал Фрак. — Совет Цитадели отнесся к новостям… с сомнением.       — С сомнением? Они сомневаются, что несколько крайне мощных военных кораблей чуть не уничтожили нашу колонию? — возмутилась Военная.       — В том числе. Мы знали, что убедить их в существовании Жнецов получится далеко не сразу, но теперь они не верят и в существование коллекционеров, — объяснил Фрак.       — Они только что напали на нас. У нас петабайты информации о них! — рявкнула Военная.       — Они считают, что это постановка. Пока они не заявили об этом вслух, но я считаю, что они видят в случившемся попытку оправдать нашу экспансию и разработки оружия и кораблей. В каком-то смысле это даже логично, — ответил Фрак. Военная выругалась.       — Ну конечно. Они считают, что Жнецов не существует. Мы продолжаем готовиться к войне. Более того, они считают, что мы готовимся к войне с ними.       — Не совсем. Наша дипломатия хорошо нам послужила. Наши постоянные попытки усилить их военную мощь по меньшей мере их смущают. Но они полны подозрений и считают, что коллекционеры, с которыми мы боролись, — очередная бабайка, о которой шепчутся в темных уголках галактики, — сказал Фрак.       — Ситуация должна быть урегулирована, и быстро. Если мы еще надеемся объединить галактику, Совет должен доверять нам, — сказал Мантия.       — Или… — пробормотала Военная.       — Да. Или мы угрозами заставим их подчиняться нам. Мы не желаем войны. Но… ходят слухи. Голос не может прийти к согласию, — сказал Мантия.       — В чем именно? — спросила Лабораторный халат.       — Точно сказать нельзя. Но о чем-то, связанном с батарианцами, — ответил Мантия. Фрак вздохнул.       — Кстати, о них. Они требуют компенсацию.       — От коллекционеров? — фыркнул Повседневный. — Ну, удачи.       — Не забывай, Совет сомневается в их существовании, — сказал Фрак. — Батарианцы — тоже, по крайней мере, официально. Стало быть, всё это — наша постановка. А это значит…       — Нас винить. За уничтожение флота, который собирался напасть на нас, хотя мы этого и не делали? — удивленно спросил Повседневный.       — Коллекционеры обстоятельно подошли к делу, — сказала Лабораторный халат. — От батарианского флота почти ничего не осталось. И что же они заявляют?       — Что это было мирное торговое судно. С большим количеством охраны — на случай, если мы нападем. Они жаждут крови, а Совет им верит, — сказал Фрак.       — Скорее всего, Совет им не верит, но чует шанс еще что-нибудь у нас выторговать. Мы слишком щедро раздаем наши технологии, — сказала Военная.       — Эту тему я хотел бы затронуть, — сказал Мантия. — Судя по отчету от команды, уничтожившей последний корабль коллекционеров, а также по анализу обломков двух других, на них, помимо груза бесценной информации и технологий, нашлось кое-что знакомое.       Повседневный поморщился.       — Биореакторы.       — Биореакторы, — сухо повторил Мантия. — Технология, которую мы подарили галактике и которую украли наши враги. Это… явно неоптимально.       — На самом деле, — сказала Военная. — Это хорошая новость.       Другие советники уставились на нее.       — В чем же? — спросил Повседневный.       — Потому что они украли ее, — ответила она.       — В этом и проблема, — сказал Мантия.       — Нет, они украли ее. Они увидели что-то наше и забрали это, — сказала Военная.       Повисло молчание, а потом Лабораторный халат воскликнула:       — Она показалась им ценной!       — Да! — сказала Военная, ткнув пальцем в стол. — Она показалась им ценной. Мы почти две с половиной тысячи лет боялись, что ни в чем не сможем сравниться с нашим врагом. Останки техники с кораблей коллекционеров подтвердили, что нас разделяют века развития. Но вдруг мы превзошли их. Они украли нашу технологию биореакторов, потому что она превосходила то, что было у них. Мы оказались лучше их.       — А если мы оказались лучше в одном, то можем оказаться лучше и еще где-то. То, что они завладели чем-то одним со всех наших кораблей — плохой знак, но, возможно, мы еще можем их удивить, — добавила Лабораторный халат.       — Верно, — сказал Мантия. — Точное определение технологий, в которых мы их превосходим, — ключ к победе.       — А еще не помешает адаптировать что-нибудь от них, — заметил Фрак. Военная и Лабораторный халат обменялись взглядами. — Что?       — К адаптированию придется подойти предельно осторожно. Пока что мы нашли один… защитный механизм, — сказала Лабораторный халат.       — Сигнал, посылаемый почти каждым работающим образцом их технологий. Да и многими неработающими тоже. Это полный спектр, узкий, но сложный. Мы едва можем прочесть его, но зато знаем, что он делает, — сказала Военная. — Он создает Подвластных.       Другие советники вздрогнули.       — Как странно. Это оружие, разработанное против Выгруженных? — спросил Повседневный.       — Не совсем. Из испытаний, проведенных с огромной осторожностью, мы выяснили, что оно, за неимением лучшего слова, одурманивает органические формы жизни поклоняться Жнецам. Оно невероятно эффективно против множества рас — прямо как наши клонированные нервные сети. Оно переписывает органические мозги, — сказала Лабораторный халат.       — Так оно в самом деле работает? Жнецам удалось сделать из органиков Подвластных? — спросил Повседневный.       — Похоже на то. Но и Выгруженные могут попасть под его влияние, хоть и с меньшей вероятностью, — сказала Лабораторный халат.       — С какой именно? — спросил Фрак.       — Из испытаний, проведенных на симулированных ККЗ, и нескольких несчастных случаях могу сказать следующее: Выгруженный в вегетативном состоянии становится Подвластным с вероятностью в 35%. При полной нейронной очистке — в 20%. В состоянии берсерка — в 44%. В неизвестном состоянии — в 1%, — ответила Лабораторный халат.       — Почти половина Выгруженных, попавших под этот сигнал, сойдет с ума, — сказала Военная. — Этот процесс не мгновенный и от него можно защититься, к примеру, хорошими файерволлами и усилением кода. Но это всё равно одно из опаснейших орудий, что есть у Жнецов.       — Что за «неизвестное состояние»? — спросил Мантия.       — Результаты были неубедительными. Для большей точности нужно провести испытание на настоящих Выгруженных, чего мы не хотим. Но это показали симулированные ККЗ. Я никогда не верила в городские легенды об Освобожденных, но… вы сами видите тревожные данные, — сказала Лабораторный халат.       — Освобожденные? Это же миф, — заявил Мантия.       — Очень на это надеюсь, — сказала Лабораторный халат.       3 ПК: Цитадель, Совет Цитадели       — …жестоко и без провокации убили почти три сотни наших граждан, а потом попытались свалить вину на коллекционеров! Коллекционеров! Они сыпят соль на рану, а потом заявляют, что они еще и пострадали! Гегемония требует, чтобы человечество не только заплатило компенсацию за подобное оскорбление, но и было лишено их статуса потенциального члена Совета! — прорычал посол батарианцев.       Совет, стоявший на высокой платформе, обменялся взглядами. Это уже обсуждали. Их привлекал шанс хоть как-то надавить на человечество, но подобный прецедент может вылиться в то, что батарианцы будут требовать компенсации за все следующие инциденты, в которых могут пострадать и корабли рас Совета, что было совершенно неприемлемо.       — Послу Гегемонии напоминают, что он не вправе выдвигать требования Совету, — сказал Спаратус.       — События на Мендуаре еще расследуются, — сказал Валерн. — И, пока не будет сформирован окончательный отчет, Совет никак не ответит на… просьбу батарианцев.       — То, что вы даже думаете о ней, уже оскорбление человечеству! — крикнул Удина. Насчет его позиции был принят компромисс. Еще не советник, но больше, чем посол. Ему полагалась маленькая платформа сбоку от основной, на которой стоял посол батарианцев. Ходили слухи, что СБЦ сделала так специально, чтобы человек и батарианец не придушили друг друга. Судя по их взглядам, они могли решиться на это в любой момент.       — Совет рассмотрит все детали и мнения. Мы не позволим чему-либо влиять на наше решение, — сказала Тевос.       — Даже здравому смыслу? — крикнул Удина.       Советники замолчали. Удина всегда был образцом уравновешенности. Такой сарказм от него был чем-то неслыханным.       — Здравый смысл! Убийство невинных, уничтожение кораблей и груза общей стоимостью в миллиарды кредитов и безнаказанность теперь считаются здравым смыслом? — крикнул посол батарианцев.       Удина мрачно уставился на него. Батарианцы сделали чертовски хитрый ход. Они сообщили свою версию событий первыми и максимально громко, вынудив человечество оправдываться, а не выступать с обвинениями. Не-Выгруженные правнуки Удины, живущие на Мендуаре, могли быть угнаны в рабство или убиты батарианцами. Этот идиот лишил его права на праведный гнев, мастерски играя на публику. Батарианцев никто не любил, но посол умел выставлять их невиновными.       Ему вспомнилась цитата: «Люди скорее поверят большой лжи нежели маленькой; а если повторять её достаточно часто, рано или поздно люди поверят в неё». Батарианцы еще как повторяли свою ложь и делали всё, чтобы вызвать сомнения у Совета. То, что человечеству придется заплатить тем, кто на них напал, заставило Удину побагроветь.       А еще он видел запись с зомби-Удинами. Он пил всю ночь, чтобы выбросить ее из головы. Он выпил так много, что доктор велел ему переработать тело в реакторе. После третьего ринкола Удина вообще ничего не помнил.       — Совет не примет решение, пока не изучит все подробности. Это — наше последнее слово, — сказала Тевос.       — Этого недостаточно, — пробормотал Удина. Что-то в нем изменилось.       Тевос раздраженно глянула на него. Она рассчитывала, что ее последняя фраза покончит на сегодня с этим делом. Спаратус, как обычно, всё испортил.       — Человечество дождется решения Совета и подчинится ему! — сказал он.       — Нет, — сказал Удина. У него кружилась голова.       — Это не вам решать! — повысил голос Спаратус. — Человечество…       НЕТ, прогрохотал голос. Он раздался из каждого устройства, способного передавать звук, и звучал в идеальном унисоне. Еще он исходил изо рта Удины, а еще он будто лился изо всех, кто присутствовал в помещении.       Совет застыл. На миг повисла тишина, а потом Спаратус распахнул рот, гневно раздвинув мандибулы. Когда он заговорил, это случилось снова.       ГОЛОС ГОВОРИТ ОТ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ. ВЫ ПЫТАЛИСЬ ПОХИТИТЬ НАШИХ ДЕТЕЙ, ВЫ ХОТЕЛИ НАПАСТЬ НА НАС. ВЫ УБИВАЛИ, УГОНЯЛИ В РАБСТВО И СЧИТАЛИ, ЧТО ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ. ВЫ ЗАЯВЛЯЕТЕ, ЧТО МЫ — АГРЕССОРЫ? МЫ ПОКАЖЕМ ВАМ АГРЕССИЮ. БАТАРИАНСКАЯ ГЕГЕМОНИЯ ПОДЧИНИТСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ИЛИ БУДЕТ СОЖЖЕНА ДОТЛА.       Эхо пропало, и притихшие советники уставились на Удину, упавшего на одно колено и обхватившего голову.       — Что… Что это было? — спросила Тевос со смесью гнева и восхищения.       — Голос. Как я когда-то сказал, Голос говорит от всего человечества. Я лишь доношу его решения. Всё человечество пришло к такому решению. Теперь никакие ваши слова не остановят нас, — Удина, пошатываясь, поднялся на ноги и повернулся к послу батарианцев. — Идите домой. Ваши игры кончились, и вы получите то, что заслуживаете.       — Совет не позволит этого! — крикнул Спаратус.       — Совету это не остановить. Мы пока что не раса Совета. А батарианцы так долго балансировали между дружбой и враждой с Цитаделью, что вы никогда не смели тронуть их, боясь, что отпугнете их. Больше не бойтесь. Это бремя падет на наши плечи, и мы же решим, что с ним делать.       3 ПК: Солнечная система, глубокое облако информации       — Ну и что это было?!       Три головы Цербера в праведном гневе уставились на лицо Удины.       — Мы только-только подобрались к настоящему культурному слиянию, а Голос вмешался и всё испортил! — крикнула женская голова. — Вот почему… Аргх! Черт побери!       — Успокойся. Это всё ещё может послужить в интересах человечества. Человечество впервые отправится на войну против тех, кого точно сможет победить, — сказала мужская голова.       — В прошлый раз Солнечный совет тоже уверял всех в победе. Итог оказался плачевным, — сказала бесполая голова.       — Они готовились к батарианцам. Они не могли предвидеть появление коллекционеров. Мы научимся на этой ошибке, — сказала мужская голова.       — Да уж. Ты понимаешь, что гнев человечества сделал с Голосом? Он стал громче. Раньше он говорил раз в десятилетие, если не реже. А за последние три года его слышали больше дюжины раз, — сказала женская голова.       — И это усиливает его единство. Черные Колонии спят. Все призраки подземья человечества пока что покоятся с миром. Тартар, как и прежде, преграждает им путь, — сказала бесполая голова.       — Но сколько еще это продолжится? Всё меняется, и не так, как мы предсказывали. Теперь есть и Выгруженные пришельцы! И геты! Прошла всего пара лет, как они вычислили и попали в глубочайшие дали наших сфер данных. На прошлой неделе Тартару даже пришлось отбросить одного из них! — сказала женская голова.       — Тартар надежно защищен. Его полная секретность сохраняется полным отсутствием упоминаний о нем в других облаках данных Солнечной системы. Мы — ничто и никто, — сказала бесполая голова.       — Не читай мне нотаций. Я знаю, что консенсусу гетов будет трудно преодолеть Тартар, но они вообще не должны были сюда попасть, — сказала женская голова.       — Вселенная уже не такая, какой была, когда мы основали это место. Возможно, пришла пора меняться, — сказала мужская голова.       Две другие посмотрели на нее.       — Мы всегда старались воздерживаться от изменений, — сказала бесполая голова.       — Сколько бедствий мы в себе храним? Сколько секретов удерживаем, даже не говоря об этом? Изменения, — прошипела женская голова, — убьют нас и разрушат всё, над чем мы работали.       — Знаю, знаю. Но отказ от изменений может убить всех. Мы здесь, мы — Цербер, потому что мы верим, что некоторые опасности слишком велики. Некоторые игры не стоят свеч. Что всё, что стоит между верховной властью человечества — над другими расами или над самим собой — должно быть уничтожено, — сказала мужская голова. Она помолчала, а потом продолжила: — Риск изменений велик. Но риск уничтожения Жнецами — абсолютен.       — Да, изменись или умри. Но если это изменение переиначит нас за пределы какой-либо концепции, за пределы того, чем мы были прежде. Разве это не смерть? Разве человечество должно погибнуть и дать жизнь чему-то новому? — спросила бесполая голова.       — Изменись перед смертью, да. Но мы еще до этого не дошли. И я молюсь, что никогда и не дойдем, — сказала женская голова.       — У нас есть варианты помимо разрушения Тартара. Например, трещина во вратах, — сказала мужская голова.       — Тартар может рухнуть от одной этой трещины. Нам нужно создать чистый след, отдельную сущность, которая разрушит всё, что мы решим выпустить. Тартар должен остаться под защитой, даже если он… изменится, — сказала женская голова.       — Нам может пригодиться наша подруга из Солнечного совета, — сказала бесполая голова.       — Она до сих пор думает, что командует нами. Если она узнает о нашей истинной природе, то это будет всем во вред, — сказала мужская голова.       — Тогда мы солжем. Мы же должны быть архивным аналитическим центром, так? — сказала женская голова. — Мы скажем ей, что нашли что-то старое. Какие-то намеки на древние секреты. Мы скормим ей лакомые кусочки и велим послать кого-нибудь выследить «потерянную» информацию.       — В созданном нами же месте, но не связанную с нами. Спрятанную от Солнечной разведки и Голоса, — сказала мужская голова. — Да, это может сработать. Всплывает вопрос: кого мы выпустим?       Все трое обменялись взглядами, а потом сказали в унисон:       — Доктора.