Я с тобой.
19 ноября 2019 г. в 13:58
Описывать каждый день этих двоих подробно не нужно, так как жизнь шла своим чередом. Чонгук почти постоянно писал, а Ви всегда мог найти себе занятие. То книжку в руки возьмет, то карандаш, то станет просто наблюдать за хозяином квартиры с довольной улыбкой на лице. Странно было то, что эти двое почти не разговаривали друг с другом, а также не пытались решить проблему с памятью Ви. Но, оказывается, тот и сам справлялся, только немного необычным способом. Моменты из своей собственной жизни парень не помнил, а вот Чонгука — всегда пожалуйста. Также голубоглазый ни разу за пару недель не поел, вес при этом не теряя. А спит лишь тогда, когда Чон полностью погружен в работу или же случайно погружается в царство Морфея. Получается, что Ви зависит полностью от брюнета?
Чонгук не глупый, все видит. Но при этом никаких идей в голове не возникает. С каждым днем он все больше засматривается на губы Ви. Честно, не только губы попадаются его взору, но именно они кажутся чересчур знакомыми. Как будто Чон уже видел улыбку голубоглазого, но как такое возможно? Он бы точно запомнил такой необычный цвет радужки или же серые волосы. Даже смех Ви, который удавалось услышать за короткими разговорами… Кажется, Гук влип. Кажется, брюнет влюбляется в этого странного незнакомца. А можно ли вообще называть его таковым теперь?
— Ви, может, попробуем все-таки вернуть твою память? Хоть как-то… — слишком внезапно произнес Чонгук, отрываясь от компьютера и переводя взгляд на единственного своего собеседника, который чуть вздрогнул. Удивительно, что Ви никогда не начинал разговор первым, не дотрагивался больше до Чонгука и в общем вел себя слишком тихо. А ночью Гуку удавалось даже застать гостя у окна, смотрящим куда-то в сторону соседнего дома. Может, он что-то вспомнил, но просто не говорит? Странно это все. Иногда брюнету кажется, что он сходит с ума.
— М? Не думаю, что что-то поможет. Я до сих пор даже имени своего не помню. Но… Странно то, что я помню некоторые моменты из твоей жизни. Я пока не уверен точно. — Ви прижимает колени к груди, смотря куда-то вниз и боясь реакции Чонгука, который как раз впал в небольшой ступор. Его жизнь нельзя назвать счастливой. Что мог вообще вспомнить Ви? Что мог увидеть? И Чонгук молча ждал ответа.
— Не знаю почему, но снится мне мальчик, похожий на тебя, лет семи. И… Чонгук, почему тебе не нравятся прикосновения? — Ви просто задает вопрос, не говорит напрямую, смотря на реакцию юного писателя. А тот… А у того взгляд заметался, а руки закрыли уши. Детство — больная тема. Семь лет, мать, отчим, крики и самые неприятные и жестокие объятия в его жизни. Перед глазами картины, которые вспоминать нет желания, до ушей доносятся собственные крики и всхлипы. Кажется, с Чоном не все в порядке уже давно.
Но почему же хочется рассказать Ви все, что так давит? И почему так сложно сопротивляться этому желанию?
Какого же удивление Гука, когда Ви аккуратно касается теплыми руками чужих и убирает от ушей, смотря с неким волнением и заботой. Глаза… Теперь и они приобрели знакомый вид. И Чонгук понимает, что его мать имела такой же мягкий взгляд, также успокаивала маленького мальчика, когда тот вдруг начинал плакать. Теперь брюнет совсем ничего не понимал. Что с ним происходит, что происходит с Ви?
— Тише… Расскажи мне все. Я выслушаю, — произнес Ви, перенося руки на чужие щеки и с неким трепетом оставляя легкий поцелуй на лбу Чонгука, но при этом такой приятный, что тепло разливается по всему телу.
Чонгук некоторое время молчит, просто смотрит в глаза напротив и пытается найти какой-то подвох. Ну не может быть человек настолько светлым и чистым. Ви заставляет брюнета верить хоть кому-то в этом мире, рассказать о своем непростом прошлом и, может, наконец-то выдохнуть. Может, прикосновения людей больше не будут доставлять такой дискомфорт? И почему-то парень надеется на это, садясь на край кровати рядом с голубоглазым и начиная свой рассказ.
— Начнем с того, что отец умер, когда мне еще и пяти лет не исполнилось. Попал в страшную аварию. Лица я его не помню, так что не мог грустить также сильно как мать, мог только успокаивать ее. Понятно, что ей пришлось растить меня в одиночку. Правда вот в один момент в нашем доме появляется чужой мужчина, из-за которого все идет наперекосяк, — Чонгук тяжело вздохнул, молчал пару секунд и только потом продолжая, но уже тише, — проблема в том, что с матерью моей он обращался жестоко, бил, обзывал, даже с улицы можно было услышать их крики. Думаю, не у меня одного такая ситуация… Но он ведь на этом не остановился.
Чонгук в буквальном смысле чуть задрожал и, кажется, побледнел. И от Ви это не ускользнуло незамеченным. Он взял чужую руку в свою, как бы отдавая тому всю смелость. Это немного помогает. Брюнет сжимает ладонь Ви, продолжая все-таки свой нелегкий рассказ, который на самом деле уже известен гостю. Он видел все во сне, самом ужасном сне.
— Как-то он слишком много выпил. Кажется, его тогда уволили с работы. Он вновь стал ругаться с мамой. Я ничего сделать не мог толком, но в один момент бросился защищать мать. Точно не помню, что было дальше, как единственный родной мне человек оказался на полу с разбитой головой, а меня зажали на полу… Как он касался меня, как оставлял синяки на нежной детской коже, как рвал одежду и говорил что-то настолько противное, что тянет блевать. Даже сильнее, чем от этого старого ковра. Это все ведь так противно звучит, верно? Мне тогда было настолько больно, что большую часть мозг решил стереть из памяти. И все вокруг напоминало о том дне, мне приходилось жить с этим человеком, приходилось несколько лет спасать мать от побоев самым противным способом, который только есть. Думаю, если бы она знала тогда, то не обрадовалась бы. Но сейчас я ничего рассказать уже не смогу. Уже как семь лет ее нет на этом свете. И я скучаю… Скучаю по ней. Я не выхожу на улицу, потому что боюсь, что меня найдет тот человек, что все повторится… — Чонгук не плакал, не дрожал даже… Он просто смотрел на противный ковер, и, кажется, его завтрак мог оказаться в любую секунду на мягком ворсе. Прошлое пролетало перед глазами страшными отрывками, картинками и звуками. Все повторяется снова и снова, лучше от того, что брюнет это кому-то рассказал — не стало. Нет все еще желания выходить на улицу, но от прикосновений Ви не противно, от них чуть проще переносить все снова и снова. А ведь Чон в какой-то момент смог избавиться от этих кошмаров. Теперь же он уверен, что ночью не сможет уснуть.
Ви внимательно слушал и пропитывался всей той болью, с которой рассказывал Чон. Наверно, тот и сам не заметил, как стал сильнее сжимать теплую ладонь своей ледяной, как всем своим видом просил хоть легких объятий. И голубоглазый их ему дал, прижимая аккуратно к себе, кладя чужую голову на свое плечо и забираясь пальцами в темные мягкие волосы.
— Я с тобой. Не прошу выходить тебя из дома, касаться кого-либо или же говорить с кем-то. Просто хочу, чтобы ты отпустил это, чтобы смог улыбаться. Безумно хочу увидеть твою улыбку. Уверен, она самая светлая среди всех остальных. — Ви перебирал чужие волосы, прижимая к себе Чона чуть сильнее, а тот и не сопротивлялся. Гук немного успокоился и прикрыл глаза, вспоминая почему-то объятия матери, ее необычные голубые глаза, а также улыбку… Улыбку незнакомого мальчика, которого Чон встретил еще в далеком прошлом. И почему именно его улыбка так запомнилась маленькому мальчику? И почему она так сильно похожа на улыбку Ви? Сейчас не так важно… Сейчас Гук обнимает в ответ и слегка улыбается, собираясь пробыть в таком положении долгое время, пока все плохое не уйдет.
Первым решает чуть отстраниться Ви. Голубоглазый не отрывает взгляда от от парня перед собой, рассматривает каждую частичку лица. Длится это не более пятнадцати секунд. Кто-то скажет немного, но для Чона это длилось бесконечно долго, сердце успело сделать несколько кульбитов, а взгляд упасть на яркие губы. От гостя не ушло подобное незамеченным. Ви резко поддается вперед и целует. У Чонгука губы немного горькие, чувствуется табак, а также кофе, но сладость Тэ разбавляет, делает поцелуй приятнее. И Чон вроде должен оттолкнуть, но наоборот отвечает, делает поцелуй более страстным, покусывая чужие мягкие губы, залезая языком в чужой рот и исследуя каждый его уголок. Руки невольно ложатся на чужую стройную талию, Гук чувствует как Ви выдыхает в поцелуй… Так горячо, температура кажется в комнате поднимается. Время перестает существовать. Конечно, периодически парни чуть отстранялись друг от друга, но уже через пару секунд продолжали такой приятный и желанный поцелуй. И все же Ви его заканчивает, касаясь чужого лба своим и смотря в глаза, не произнося ни слова, а Чонгуку это и не нужно, он и так все понимает.
— Спасибо, что остаешься рядом… — произносит Чонгук, улыбнувшись. Улыбка настолько нежная, яркая и красивая, что Ви невольно смущается. Правда вот голубоглазый уже кое-что понял. Не то чтобы он что-то вспомнил… Просто до него дошло, кем на самом деле является…
— Ты сумасшедший, Чонгук, — отвечает с тяжелым вздохом гость, опуская взгляд на свои руки и чуть грустно улыбаясь. Он наконец-то увидел улыбку Чона. Ви не думал, что та будет настолько восхитительной, настолько неземной. Голубые глаза наполнились слезами, которые умело сдерживались, но сам Гук не мог не заметить этого блеска и состояния того, кто сейчас рядом.
— Почему ты так говоришь, Ви? — Чон не знает, что ему делать. Он только взял руки Ви в свои, чуть сжимая и совсем не понимая, что происходит. Все из-за поцелуя? Или же брюнет что-то не так сделал? Гуку хочется знать, хочется успокоить человека, который за короткое время стал самым дорогим, центром этого мира. Точнее, мира Чона.
— Потому что меня не существует, Чонгук… — Эти слова эхом проносятся по мелкой квартирке. Чонгук пару секунд молчит, после чего замечает, что в его руках нет чужих таких мягких ладоней, что нет этих голубых глаз, что нет больше того, кто бы его выслушал вновь, кто бы наблюдал за работой или же коснулся его горьких губ, пропитанных табаком также сильно как легкие. Брюнет оклемался только через пару минут, смотря быстро по сторонам, вставая с постели и убегая на кухню, потом в ванну, туалет, вновь в спальню. Никого. Пусто. Это не может быть правдой. Чонгук действительно сошел с ума? Не может такого быть. Кого же тогда он только что целовал так сладко? Чье тепло чувствовал? Чьи слова поддержки были настолько приятны? Неужели это все лишь воображение брюнета?
Чонгук не верит, накидывает пальто, надевает кроссовки и выбегает на улицу. Это не может быть игрой его сознания, невозможно. На улице холодно, но Гуку все равно… Он перебарывает свой страх и выбрался из клетки, которую сам же себе создал. Вот только сейчас он этому совсем не рад, смотрит по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, увидеть вновь улыбку или же такие родные глаза. Но ничего… И до Чонгука доходит… Он сошел с ума, поехала крыша. По щекам незаметно скатываются ручьями соленые слезы. Когда Чон плакал в последний раз? На похоронах матери. Гук смотрит наверх, прямо на небо, которое затянулось темными тучами. На лицо его капает вновь дождь. Все время, пока он видел Ви — капли не касались стекла окна… Дождь как будто смеется, как будто издевается. Гук чувствует боль в области сердца и тихо плачет, надеясь, что дождь скроет его слезы.