Rainy Rainy Day

      Чонгук впадает в ступор, чувствуя крепкие объятия и мягкий ворс ковра. Его обнимали чуть ли не в первый раз в жизни. До этого парень мог воспринимать адекватно лишь прикосновения матери, другие были противны. Но Ви… Он как-то особенно действует на юного писателя, заставляет почувствовать совсем не панику, а умиротворение и тепло. Правда вот, лежать подобным образом на полу долго — странно, да и холодно. Благо, что Ви решает отстраниться первым, оказываясь сидящим на чужих бедрах. И смущала эта ситуация лишь гостя. Сам Чон только разглядывал голубоглазого с неким интересом.       — Извини… Я слишком сильно обрадовался. Не рассчитывал, что ты вообще согласишься на подобное предложение, — Ви только захотел встать с чужих ног, как его остановили, схватившись за колени. Джинсы с довольно большими дырками, позволяли Чону касаться подушечками пальцев нежной кожи, медового оттенка. У Гука руки холодные, из-за чего табун мурашек не заставляет Тэхена долго ждать.       — Хэй… Чонгук, что-то не так? — с небольшим румянцем на щеках произносит Ви. А Чонгук, кажется, находился не здесь. Он чуть сжал чужие колени, от чего гость засмеялся и быстро соскочил с Гука. Зачем он это сделал? Просто интересна реакция… А также присутствовало желание касаться незваного гостя, что признавать не хотелось.       — Щекотки боишься? Я это запомню. И не обнимай меня больше, вообще не прикасайся. Мне неприятно, — брюнет врал, нагло врал, смотря прямо в голубые глаза. По лицу Ви сразу становится понятно, что ложь распознать ему удалось, но тот все равно кивает, решая ничего против не говорить. Незачем тревожить Чона, если тот этого не хочет.       В любом случае, Чонгук поднялся с места, вновь садясь на старенький стул и смотря на включенный экран компьютера. Захотелось вдруг описать все, что только что произошло. Вышла неплохая бы книга с таким-то сюжетом.       — Если хочешь поесть, то на кухне в верхнем шкафчике стоит рамен. Одежду можешь взять из шкафа. Бери, что душе угодно. Только веди себя тихо, не мешай мне существовать. — Чонгук берет в руки пачку сигарет, достает одну и уже через пару секунд закуривает, открывая новый документ на компьютере и начиная печатать.       Ви ничего говорить не стал, только кивнул, подходя сразу же к шкафу, открывая тот и начиная глазами искать подходящую одежду. Гардероб Чонгука не пестрил яркими цветами или же странными нарядами. Можно сказать, что у того были лишь вещи холодных, темных оттенков. И гость, долго не думая, выбирает большую белую футболку, а также черные штаны. Перед тем как начать переодеваться, Ви глянул в сторону Гука, который слишком уж сильно был увлечен писаниной, поэтому вряд ли смог бы подглядывать. С облегчением голубоглазый выдохнул и стал расстегивать пуговицы на клетчатой рубашке. Правда вот сам Ви ошибся. Брюнет постоянно отводил взгляд от яркого монитора, наблюдая. Стройное тело, тонкие его черты, вновь же медовая кожа, которая, кажется, даже на вкус будет сладкой. Чонгук не понимает, почему его так привлекает чужое тело, да и не хочет понимать. А ведь раньше его и порно толком не интересовало… А сейчас достаточно лишь тела юнца, чтобы слюне появится в обильном количестве во рту, а всему телу напрячься. Гук в замешательстве.       Ви переоделся, а странное ощущение никуда от Чонгука уходить не собиралось. Эта футболка была большой даже для самого Гука, а с гостя она буквально сползала, открывая плечико и чуть острые ключицы. Что-то непонятное не покидало Гука, заставляя постоянно отрывать взгляд от монитора, где так и остался недописанным несчастный один абзац. И ведь парень описывает свою жизнь, все, что сейчас у него происходит в маленькой квартирке. Можно ли это назвать дневником? Безусловно. И юный писатель не думает об этом как о новой книге, его никогда не достают с дедлайнами, так как это только нервы редактору подпортит, ведь брюнет не привык писать для кого-то. Он всегда писал лишь для себя, не думая о мнениях критиков или же обычных читателей. Никто не может указывать, как ему писать, что за слова вставлять в то или иное место. Никто не сможет понять всего, что Чонгук написал и вложил между строк сплошного текста с минимумом диалогов, которые иногда, кажется, не несут особого смысла.       Голубоглазый чуть поправил футболку и сел вновь на кровать, некоторое время смотря на Чона и сигарету. Дым табака наполнил не только всю квартиру, но и легкие обоих. И Ви это явно не нравилось. Но запрещать что-либо делать хозяину не мог, да и не хотел, только забрался на мягкую кровать с ногами, прислоняясь спиной к стенке и не отрывая взгляда от того, кто так просто решил его приютить. Точно ли, что Чон сильно боится людей, что те ему так неприятно? С чего вдруг он сделал исключение? Кто знает… Есть совсем не хотелось, да и есть ощущение, что не захочется больше.       Ви чувствовал себя немного странно. Он не помнил самого себя, ничто из вещей или же слов не напоминали даже имени или же возраста. Почему-то парень чувствует, что часть его не здесь, что осталось только то, что как-то связано с Чонгуком. Почему именно с ним? Только его имя всплывает в голове, только его темные волосы кажутся знакомыми, как и глаза, в которых, кажется, успел утонуть сам гость. Утонуть давно, не тогда, когда очнулся в совершенно незнакомой квартире.       Чон, кажется, совсем погрузился в писанину, поэтому не заметил как Ви уснул, хоть время и не такое уж позднее. Заметил это брюнет лишь через час и только накрыл теплым пледом, вновь приступая к своему любимому занятию. Невольно вспоминается, как когда-то ему под дверь подкладывали самые разные маленькие подарочки. Это могли быть впечатляющие фотографии, пирожные или же книги. Сначала это немного пугало, но вскоре Гук привык и стал писать маленькие записочки его… почитателю? Так можно было назвать этого человека? В любом случае, нормального ответа он так и не дождался. Где-то месяц назад подобные подарочки перестали появляться, что немного расстроило. Не думал Гук, что может скучать по тому, кого даже ни разу не видел.       Чонгук все равно продолжает писать, разбавляя своими мыслями, догадками, но в итоге все равно останавливаясь, желая передохнуть. Ви все еще спит, мешать ему желания нет, так что Чон уходит на кухню и заваривает себе крепчайший кофе, который, честно, ненавидит всей душой. Но надо чем-то горьким разбавить некую сладость внутри. Это странное чувство продолжает беспокоить. Почему именно такая реакция? Почему именно на этого Ви? Да, голубоглазый, безусловно, имеет милую мордашку и стройное тело, но Чон бы тогда ко всем красивым людям подобное чувствовал. И совсем непонятно, что делать со всем, что сейчас происходит. Смириться? Скорее всего, это лучшее решение. Но не пожалеет ли о нем потом Чон?