Заблудшие

      Иннокентий потеребил заросшую щетиной физиономию и оглянулся на оставшуюся далеко позади научную станцию. Мужчина знал, что до завтрашнего вечера он не нужен, и решил воплотить давнюю затею: найти доказательства обитания живых и разумных шаровых молний, порождённых северным сиянием в верхних слоях атмосферы, в пустынных полярных областях. Для этого он даже взял прибор собственного изобретения и изготовления: биоэлектробореалометр, увесистым ящичком лежавший у него в горном рюкзаке. Готовился к этому дню он последние пять лет, и намеревался любой ценой не упустить своего. С гор шли тучи, грозя снегопадом, но Иннокентий не собирался уступать стихии. Но кто шёл там, позади? Неужели тот парень из туристов? Мужчина нахмурился. Виктор болтался по окраине лагеря туристов. Время от времени затягивался тонкой сигаретой. Он делал вид, что ему скучно. Но на самом деле наблюдал за лагерем. За горсткой отдыхающих. Они его забавляли. Пока он ехал с туристами, то успел понять в общих чертах характер каждого. Игра в голове сложилась еще до того, как он решился ехать в путешествие подальше от цивилизации. Среди каменных коробок домов вести охоту уже наскучило. Хотелось остроты, изюминки, чего-то нестандартного. Сменить шахматную доску. А что до фигур, то они всегда одинаковы. Недалеко располагался ещё один лагерь. Ученых или типа того. Новые пешки. Это забавляло Виктора. Парень предполагал, что здесь будет менее людно. Но так даже интереснее. Это вносит фактор неожиданности, который бросает вызов все подсчитать и внести коррективы. Когда что-то выбивалось из намеченного плана — это вносило приятную нотку адреналина. Молодой человек уже докуривал сигарету, как увидел, как из лагеря выше вышел мужчина и направился куда-то прочь. Виктору захотелось последовать за ним. Просто так, по-наитию, потому что интересно. Хотя... это был именно тот интерес. Но не рано ли? Он только приехал. Сомнения сидели в голове доли секунды. Виктор посмотрел на дымящийся бычок, затушил его пальцами и бросил в сторону. День может закончиться вполне интересно. Запахнул плотнее куртку — погода не обещала быть хорошей, но Виктор подумал, что непогода может быть на руку. Направился вслед незнакомцу, раздумывая: догнать его и познакомиться или просто преследовать, ожидая ответной реакции. Второй вариант забавлял его больше. Поняв, что незнакомец следует по его следам, Иннокентий остановился. Прищурившись, он пригляделся к преследователю. Молодой парень, тот самый, который вчера наведался в их лагерь и шнырял рядом с антеннами. Странный какой-то. Ещё Иннокентий видел, как тот курил — а курильщиков изобретатель и биоэнерголог не любил. Когда-то его положили в дурку на месяц по подозрению в шизофрении после попытки украсть оборудование из лаборатории МФТИ. Подозрение не подтвердилось, но курильщиков он возненавидел: они постоянно курили в туалете, не давая нормально справить естественную нужду. Поэтому Иннокентий заранее почувствовал неприязнь по отношению к неизвестному. Держа правую руку на небольшом, но прочном и остром ледорубе, левой изобретатель помахал парню. — Who are you? — крикнул Иннокентий. — Are you a tourist? Ветер был в сторону Виктора, поэтому он довольно отчетливо разобрал оклик. Ну, что же, фигура решила познакомиться, решил парень. А теперь его ход. — Ты говоришь только по-английски? — крикнул тот в ответ. — А, ты тоже русский, — удивился Иннокентий и внимательнее пригляделся к парню. Одет хорошо, грамотно. Взгляд наглый, бессовестный. Наверняка какой-нибудь студент экономической или менеджерской шараги. Возможно папенькин сынок, проедающий в бессмысленных экстремальных путешествиях заработанные кровью и потом родителей деньги. Или не кровью и потом, а экономическими и должностными преступлениями. — Что тебе нужно? — Мне наскучила моя компания. Решил прогуляться. Можно с тобой? А то я тут совсем не ориентируюсь. Виктор догнал исследователя и остановился в паре шагов. Посмотрел просяще пронзительными голубыми глазами. На вид парню было лет двадцать. А еще он выглядел очень смазливо. Из-под черной шапочки выбивались белые крашеные пряди. — Ты понимаешь, что я иду в горы? — Иннокентий снова прищурился. Он считал, что за свои сорок восемь лет повидал все типы людей и мог классифицировать и понять любого. Нового знакомого он классифицировал, как молодого наглого бездельника, развратника и поверхностного профана. Такие лучше всего умели надоедать и требовать к себе внимания, дабы потешить своё эго. — Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь? Кроме того, изобретатель испытал раздражение и из-за того, что парень был молод и красив — это вызывало зависть и поднимало болезненные воспоминания о бездарно ушедшей юности, приправленные досадой и чувством бессилия. — Я — Виктор, но зови меня Вик, так мне больше нравится. Просто я люблю путешествовать, открывать что-то новое. Новые впечатления очень бодрят. Здесь очень красиво. Белобрысый имел в запасе много имен, так много, что он иногда забывал настоящее. Но имя «Вик» ему нравилось больше всех. Оно казалось ему одновременно четким и бессмысленным. — Я Иннокентий Иннокентьевич, кандидат технических наук, академик Академии Альтернативных Наук, — внушительно произнёс изобретатель, выпрямившись. — Ты когда-нибудь раньше вообще ходил по горам, парень? — По телевизору видел и всегда хотел попробовать, — почти наивно улыбнулся молодой человек. — Может, тебе лучше на дискотеку, к малолетним развратницам и спайсам? — недобро хохотнул Иннокентий. Виктор, увидев, что его знакомый не молод, ощутил разочарование, но вида не подал. — Внешность человека обманчива, — прищурился парень и в углах глаз на миг залегли морщинки, делая его старше или создавая такую иллюзию. — Я люблю уединение, а не шумные и пустые компании. — Верно. Я тоже не люблю такие компании, — убрал ухмылку изобретатель. Может, удастся извлечь из балбеса какой-нибудь толк? — Ты хочешь прогуляться со мной? Учти, я не на развлекательную прогулку иду. — Мне будет в радость составить вам компанию, — парень теперь производил впечатление серьезного, даже движения стали степеннее, сдержаннее. — Спасибо. Виктору было за тридцать, но он болезненно желал навсегда остаться юным, тщательно следил за собой и даже курил только на публику. Благодаря, то ли красивой внешности, то ли генам, он выглядел много моложе своих лет. Это почти всегда играло ему на руку. Окружающие его недооценивали. — Тогда пошли. За меня не хвататься, под ноги смотреть, все мои распоряжения выполнять, — решил вывести ситуацию в наиболее удобное русло Иннокентий, жестом приглашая пойти в паре-тройке метров от себя. — Через сто метров уже скользко. Ставь ноги всей подошвой, ноги согни. Тебе кто подбирал снаряжение? Выглядит неплохо. Не верю, что ты сам. — Ясно, будет сделано, босс, — усмехнулся парень и зашагал за новым знакомым. — Товарищ подобрал, мы вместе поехали в путешествие. На самом деле никакого товарища у Виктора не было, он просто купил горящий билет — тур в горы. А вот уже в пути влился в компанию туристов. — Иди по снежной дорожке между камней вот здесь, ни шагу в сторону, — потребовал изобретатель. Очень быстро путники добрались до склона. Начали попадаться крупные камни, стали встречаться скалы. Задул стылый ветер. Тёмные облака отвоёвывали небеса у мирной лазури. — Какое у тебя образование? — поинтересовался Иннокентий. — Техническое, — легко соврал Виктор. — Но я не работал по специальности. Никто еще ни разу не попросил его предъявить диплом. Это забавляло — полная свобода быть кем угодно. Почти никто из тех, кого он встречал, так не мог. Мыслят они все одинаково предсказуемо. А жаль. — Где учился? На кого? — спросил мужчина, ставя ногу на уступ и забираясь на здоровенный камень. Тут он подумал, что путешествие обещает быть сложнее, чем предполагал изначально. На карте была отмечена альпинистская тропа до отметки в «1131» — он планировал пройти её до половины. Но не все препятствия были отмечены! — Ты, думаешь, мы могли учиться в одном учебном заведении? — рассмеялся парень. — Я не думаю. Я спрашиваю, — резко ответил изобретатель. — Я чувствую себя на допросе. — Здесь нет никому дела до твоих чувств, парень, — прохладно ответил Иннокентий. — Если хочешь идти со мной — я должен знать, что ты вообще понимаешь и как с тобой говорить. Мужчина остановился, стоя на высоком камне и развернувшись к попутчику. — Мало кто ставит меня в неловкое положение, но тебе удалось. Я не доучился, бросил. На радиотехника отдал меня отец, настаивал, чтобы я пошел по его стопам, но... не сложилось, — Виктор сделал жалостливое выражение лица, как у побитой собаки. — А вы кто по специальности? — По специальности я электротехник. По сетям с высоким напряжением, как на электростанциях, как ЛЭП, — ответил изобретатель, улыбнувшись. Хвалиться и рассказывать о себе он любил. — Но сейчас я занимаюсь наукой. Я создал новую науку - биоэлектроэнергологию! Пока что её мало замечают — но новое всегда замечают не сразу. Я уже разработал ряд уникальных приборов, не имеющих аналогов и дающих невероятные возможности. Я предсказал существование энергетических разумных существ на нашей планете, существующих параллельно с людьми. Они повлияли на многие мировые события. У меня даже есть гипотеза, что некоторые люди, наиболее сильные ментально и парапсихологически, становятся ими после смерти! Но я её не проверял, конечно же, — добавил он, улыбаясь. — Пошли дальше, парень. — О! Да вы гений! - подивился парень, подбадривая нового знакомого. — Как интересно, продолжайте. Виктор тонко ощутил слабое место Иннокентия — его исследования и тщеславие. — Я не скажу, что я гений, — продолжил он, тяжело поднимаясь по крутой тропе, при этом демонстративно скромно потупив взгляд. — Как известно из трудов Маркса и Энгельса, есть исторический процесс. В науке тоже. Просто пришло время для моей науки. Не я — так другой. Но я, безусловно, выдающийся человек, без лишней скромности скажу. — Тогда мне честь шагать с вами, — произнёс парень, но ощутил, что переигрывает. — Вы верите в загробную жизнь? Задул зябкий ветер, метя позёмку. — Я не знаю, есть ли загробная жизнь. Но думаю, в силу закона сохранения биоэлектрической информации, выведенном мной десять лет назад, знания и воспоминания умерших сохраняются в неком едином информационном поле, окутывающем Землю. Возможно, некоторые люди сохраняют динамическую электромагнитноинформационную метаструктуру личности после гибели мозга, и существуют в этом поле. Возможно, живые молнии, обитающие в этих горах, являются такими людьми. Но мы этого пока не знаем! — бодро и с энтузиазмом продолжил Иннокентий меж тяжёлых вдохов. — Благодарю. Вижу, я ошибался в вас — вы весьма вежливы и, скорее всего, разбираетесь в людях. — А я верю в загробную жизнь. Люди не могут уходить в никуда. Наш дух слишком силен, чтобы бесследно исчезнуть, - Вик сказал то, что понравилось бы собеседнику. — Возможно, возможно, — довольно ухмыльнулся Иннокентий, повернув голову в сторону попутчика. — Но я в первую очередь учёный, и должен работать с фактами! Впрочем, ваша точка зрения может оказаться верной. Возможно, именно мы сегодня найдём начало дорожки к её доказательству… Ааай! — изобретатель ухватился за скалу, поскользнувшись и едва не упав на острые камни. Виктор сделал вид, будто бы этого не заметил. Иннокентий сделал вид, что не падал. — А какая ваша мечта? — спросил «турист». — Доказать всему миру, что они существуют! — гордо ответил изобретатель, восстановив равновесие и возобновив движение. — Внедрить свои изобретения в практику. Научиться черпать знания из единого поля, как это умел Никола Тесла. — Грандиозная цель, достойная восхищения. Но время жестокая и подлая штука. Оно разрушает мечты, цели, уничтожает саму жизнь, — голос парня сделался холодным, как порывы ветра. — Высасывает её по капле. Из меня, из вас, даже из скал. Память у людей коротка. Время стирает все. Остаётся только пустота. Тогда, ради чего делать свершения? Только, чтобы потешить своё эго. — Сразу видно, что вы никогда не занимались действительно интересным и важным делом, уж простите! — ответил изобретатель. — Пифагор, Ньютон, Тесла бессмертны в истории и памяти! И, возможно, они бессмертны и как личности — может, даже в этих самых горах! Иннокентий указал на темнеющее небо. — Они живут в памяти только нашего поколения. Через тысячу лет о них забудут. Память о них — всего лишь дань вежливости от тех, кто присвоил себе их открытия. Кто пользуется ими и богатеет. Вы стараетесь, отдаете жизнь, время, силы на исследования, совершаете открытие... а его забирают другие. Конкуренты, — в голосе оппонента ощущались ледяные нотки. Тем временем тропа шла всё выше и круче. Идти становилось сложнее. — Тогда к чему это всё? – продолжал обесценивать мечты спутника Виктор. — Жизнь на самом деле не имеет смысла. Я давно это понял. Многие поняли, но из страха озвучить — молчат. Слева разверзлась глубокая тёмная расщелина, частично засыпанная снегом. — Из страха осуждения глупцов, верящих в сказки, — закончил юноша. — Парень, думаешь, ты говоришь что-то новое для меня? — ухмыльнулся Иннокентий, ступая на снег. — А Ньютона и Пифагора помнят уже — первого почти пятьсот, второго больше двух тысяч лет. Ещё тысячу точно не забудут! Если американцы нас всех вконец не отупят, конечно. — Может быть. Я не буду с вами спорить. Просто я вижу, что вы пришли сюда не за открытиями. Вы пришли сюда, в это место, потому что бежите от коллег, которые вас не понимают. Не принимают. Верно? Слова Виктора стали хлесткими, как порывы ветра, как камни, что шуршали под ногами. В лицо людям ударил снег, подброшенный резким порывом ветра. — Похоже, начинается снежная буря! — предупредил изобретатель, тревожно повысив голос. — Это очень опасно! Виктор отвернулся и накинул капюшон. Стужа кусала за щёки. — Я люблю буйство стихии, — парень сказал совершенно искренне. И абсолютно без страха. Иннокентий понял, что поступил довольно безрассудно, отправившись в горы в одиночку и забыв про погоду. Но сдаваться пока ещё не собирался. Ветер тем временем креп. — Постараемся укрыться в тени скального обрыва! — крикнул изобретатель, пытаясь перекричать ветер. — За мной! Я помню карту! Мужчина, ссутулившись и закрываясь рукой от бьющего в лицо снега, побрёл в бушующую белую мглу. Виктор последовал за ним. Шла минута за минутой. Пропасть подступала всё ближе, тропа становилась всё уже, ненадёжней, сложнее. Говорить стало почти невозможно — ветер выл как безумный, снежинки забивали рот и нос. Стужа продирала до костей. Виктор подумал, что сейчас самый удачный момент столкнуть Иннокентия в пропасть. Но это было так легко и неинтересно. Еще успеется, решил молодой человек, если станет совсем скучно. — Кажется, мы сбились с пути! — неуверенно и как-то жалко пробормотал изобретатель, но тут же собрался и крикнул изо всех сил, пытаясь пересилить вьюгу. — Эй! Виктор!!! Ты меня слышишь?!! Видимость упала до пары метров. Виктор не ответил. Нарочно. Парень хотел, чтобы спутник испугался. Он по-садистски жаждал ощутить его страх и отчаяние. — Смотри! Попробуем вернуться на старую тропу! — Иннокентий указал куда-то во мглу, дрожа от холода. — Быстрее, а то к чертям собачьим замёрзнем или нас засыплет снегом! — А что плохого в смерти? — вдруг на полном серьезе спросил парень. Но собеседник не расслышал его из-за вьюги. — Быстрее, дебил! Хочешь сдохнуть — оставайся! — крикнул Иннокентий, отплёвываясь от снега, и зашагал во мглу, с трудом пробираясь через белые сугробы. Виктор почти не обращал внимание на мороз. Он не волновался, не паниковал. Пришла та отстраненная хладнокровность, которая давала выверять каждый шаг. Прекрасное чувство полного контроля над ситуацией. Парню нравилось, когда окружающие бегали в панике, а он смотрел на них свысока и абсолютно спокойно. Чувство власти и их полной беспомощности доставляло наслаждение. Иннокентий исчез в белой мгле. Вик последовал за ним. Упустить его не имел права. О том, что может заплутать сам, даже не думал. Снег пришёл в движение. Огромная белая масса поползла вниз, в пропасть. Иннокентий закричал, чувствуя, что снег неумолимо тащит его вниз. Лавина набирала силу. Миллионы снежинок потащили за собой всё, что было хоть немного легче скалы. Снежная волна смыла людей, словно песчинки, и утащила вниз. Спустя череду ужасающих секунд лавина остановилась. Дрыгая руками и ногами, изобретатель отчаянно вырывался из объятий снега, мысленно молясь всем богам и прося прощения у мамы. Иннокентию удалось создать пространство для дыхания. Быстро переведя дух, он принялся выкапываться. Наконец, после отчаянных тридцати секунд борьбы, его голова показалась над снегом. Сердце стучало, как бешеное, причиняя боль. Дышал изобретатель как загнанная лошадь. Безумно вращая глазами, он огляделся. Вокруг возвышались стены ущелья. Выл ветер, но в ущелье он был слабее, и даже снегопад остался где-то выше. Посмотрев наверх, горе-исследователь не увидел неба - только обледенелый камень. Над местом на удивление благополучного приземления нависал крутой обледенелый скат. С другой стороны склон шёл почти вертикально. Выбраться по такому, даже с кошками и ледорубом, нельзя было и мечтать. Вика волна снега сшибла внезапно. Накатила волной и потащила вниз. Парень, даже не вскрикнул, просто инстинктивно сжался в комок. Самое удивительное — ему не было страшно. Неприятно, холодно — да. Но не страшно. Он видел смертный страх в глазах других. Видел, но никогда не примерял его на себя, всегда абстрагировался. Он твердо знал — умирать самому будет не страшно. Он знает, как это. Он видел. Это легко. Настолько, что соблазн не раз посещал его покончить с собой. Останавливало только одно — по ту сторону слишком скучно. Волна снега погрузила Виктора на секунды в холодную тьму, забилась в рукава, за воротник, прилипла к щекам. Хотелось вдохнуть чисто инстинктивно. Приземление вышло болезненным, по голени провезло что-то острое, пронзив вспышкой боли, которая одновременно взбодрила и вышибла мысли. Заставила инстинктивно дернуться, потянуться вверх, отгребая снег и вынырнуть из сугроба. Жадно вздохнуть. Они явно куда-то упали, а сейчас лежали в расщелине, понял парень. Иннокентий был жив. Вика это обрадовало, но не в том ключе, что попутчик может помочь, а том, что партия ещё продолжается. Парень улыбнулся почти безумно. Изобретатель, пошарив взглядом, увидел дико улыбающегося попутчика, и, разгребая снег, приблизился к нему. — Екарный бабай, японский бох, китайский городовой, — бормотал он под нос. При этом ошарашено мотал головой. — Что улыбаешься? — буркнул Иннокентий. — Ничего не сломал? Ну, мы и влипли... Безумные горы... дьявол подери.