Номер 13

      Те, кто говорят, что от чувства влюблённости появляются бабочки в животе — полные пиздаболы. У Кита в животе точно не было никаких бабочек — зато были огромные плотоядные гусеницы, и сейчас они подбирались прямо к сердцу. Но Кит с этими прожорливыми существами ничего не собирался делать, ведь вряд ли то, что он испытал несколько минут назад, можно назвать влюблённостью. Так, минутное помутнение усталого рассудка. Если честно, он вообще не понимал, каким словом обозначить то чувство. Но если бы попросили описать, он бы смог уложиться всего в три слова. Было. Чертовски. Странно. А если подробнее: несколько минут назад он проигрывал запись на диктофоне, слушая рассказ Лэнса о том, как он впервые участвовал в соревнованиях по баскетболу, и ничто не предвещало беды. Ровно до того момента, пока звонкий смех Лэнса не заставил руку Кита дёрнуться, а потом замереть — держа карандаш над написанным текстом. Странным это казалось по той причине, что Кит слышал этот смех миллион раз — Лэнс и смех вообще понятия неделимые. Но в этот раз тело среагировало по-другому, и вместо обычных мурашек, к которым он сумел привыкнуть, сердце на секунду замерло. Кит отмотал запись на несколько секунд назад и прослушал этот момент снова. А затем снова. И снова. И каждый раз его сердце давало сбой, а так и до мерцательной аритмии недалеко. Как он и думал: нихуя смешного. Как он и думал: нихуя радостного. Но всё же Кит усмехается, уронив голову на сложенные руки. После пятой редактуры написанного Кит отправляет сообщение Лэнсу и откладывает телефон в сторону. Чтобы не читать ответ сразу, как тот придёт. Но ответа нет ни спустя пять минут, ни спустя десять. Кит стучит пальцами по столу, смотря на тёмный экран.  — Не делай этого, нет, — говорит он сам себе спустя пятнадцать минут тишины. Но та часть мозга, что отвечает за неадекватные реакции на всё, связанное с Лэнсом МакКлейном, уже запустила свои протоколы в работу. Поэтому в голове всплывает мысль: «Что, так сложно ответить? Другим же ты отвечаешь сразу». Ещё через пять минут Кит сидит, сжимая телефон с новым набранным сообщением для Лэнса, но решительности нажать на экран и отправить его, не хватает. «К чёрту», думает Кит и стирает текст. Зло пихнув все тетради, листы и ручки в рюкзак, Кит уходит, оставляя в комнате желание написать Лэнсу ещё сто бессмысленных сообщений. Он надеется, что им удастся пересечься на лекции по английской литературе — единственном предмете, который стоит в расписании у обоих. Это чуть ли не единственное, что у них есть общее. Но когда он подходит к аудитории, телефон оживает. А потом ещё несколько раз. Кит нажимает на кнопку блокировки, и в сердце влетает несколько стрел — точно таких же, какие изображены в эмоджи, присланных Лэнсом. «Не видел твоего сообщения!» «Прости» «У меня сейчас тренировка» «Если можешь, приходи» И в последнем — те самые сердечки. Кит определённо не может, потому что через десять минут начнётся лекция по литературе, но всё же идёт, проклиная всё на чём свет стоит, а ещё себя — за слабость духа, и Лэнса — за грёбанные эмоджи. Перед дверьми на площадку он роется в рюкзаке и достает немного помятые листы с речью Лэнса. По-хорошему, он просто зайдёт, передаст эти листы и убежит на лекцию. Но что-то внутри подсказывало: по-хорошему вряд ли получится. Дверь открывается с тихим, но всё же скрежетом, и Кит заходит в зал, ожидая увидеть всю команду, но здесь только Лэнс. Стоит к Киту спиной, сгруппировавшись для броска, — кидает мяч, и тот угождает прямо в кольцо. Пока мяч летит к земле, Лэнс делает несколько быстрых шагов и перехватывает его, а затем начинает отбивать от пола. Кит думает, что примерно так сейчас скачет его сердце — сначала падая куда-то к ногам, а потом подпрыгивая прямо к горлу.  — Лэнс! Лэнс тут же оборачивается и машет рукой. Они идут друг другу навстречу, и Кит почти готов протянуть листки с речью и ретироваться обратно за дверь, чтобы прижать ладонь к груди и отдышаться. Не тут-то было. Лэнс останавливается и забирать из рук Кита его рождественское выступление не собирается. Вместо этого — подмигивает и говорит:  — Рад, что ты пришёл. Никогда бы не думал, что ты способен пропустить литературу.  — Я не…  — О нет, не говори, что ты собираешься оставить меня здесь в полном одиночестве, — Лэнс бросает мяч через плечо, и тот, отскочив несколько раз, катится по начищенному до блеска полу. Нутро окутывает странное желание сказать что-нибудь, похожее на флирт. Что-нибудь, что могло бы выразить насколько сильно Кит хочет остаться.  — Я… — Кит протягивает листы, — просто хотел, чтобы ты сначала прочитал. Если что-то не понравится, я исправлю.  — Уверен, что мне всё понравится. — Лэнс забирает речь и пробегается по строчкам взглядом, а потом удивленно приподнимает бровь. — От руки?  — Мне так проще. Конечный вариант будет в печатном виде.  — Ну ладно, — Лэнс оглядывается на трибуны, а потом снова смотрит на Кита и быстро облизывает губы. — Мне ещё нужно двадцать минут потренироваться, подождешь? «Нет, нет, нет».  — Конечно. Почему он согласился, Кит не понимает. Наверное, потому что они здесь только вдвоём, и Лэнс снова без майки, и вместо мозга с Китом разговаривает член — но в итоге приходится сидеть на скамейке запасных и смотреть на броски с трёхочковой линии. Был бы на месте Кита кто-нибудь другой, кто-нибудь, у кого в таких вещах немного больше опыта, скорее всего, он бы сделал комплимент. Возможно, что даже не один, а затем это переросло во флирт, и шансы залезть Лэнсу в штаны в несколько раз возросли бы, но… это же Кит. Он лишь молча наблюдает, пожирая Лэнса глазами. Мысленно снимая остатки одежды — и чёрт бы побрал эти шорты. В обтягивающих джинсах его ноги выглядят намного лучше, и Кит может за это ручаться, не зря же так часто на него смотрит. Когда мяч в очередной раз залетает в кольцо, Лэнс победно вскидывает руки, а потом опускается на колени и ложится спиной на пол, выдыхая. Пульс подскакивает до двухсот или выше; Кит не уверен, что был готов к такой картине, но отвернуться выше его сил. Он скользит взглядом по вздымающейся груди, вниз по мышцам живота и останавливается на вене, которая скрывается под резинкой шорт. Лэнс потягивается и издает такой блаженный звук, что в голове у Кита ломаются все датчики, и тело реагирует определённым образом. Он прикрывает глаза всего на пару мгновений, пытаясь успокоиться и не дать растущему возбуждению пересечь черту, когда стояк в штанах даст о себе знать и придется думать, как из этого выкручиваться.  — Ты спишь, что ли? Кит вздрагивает и открывает глаза. Лэнс стоит напротив, вытирая взмокшие волосы полотенцем.  — Нет, просто задумался.  — О чём? Лэнс садится рядом, касаясь плечом плеча Кита, и тот ощущает жар чужого тела даже через ткань рубашки. Хочется тихо заскулить от такого рода беспомощности. Хочется сказать: «прекрати». Сказать: «что ты, блядь, делаешь». Сказать: «оденься». Хочется, очень сильно хочется, чтобы мозг перестал быть похожим на кипящий чайник, а щёки не горели так сильно.  — Я просто… Впервые прогулял литературу.  — Ой, — Лэнс улыбается и берёт в руки листы с речью. — Похоже, я плохо на тебя влияю.  — Да уж, — усмехается Кит. — Влияешь точно не хорошо. Лэнс читает речь полушепотом, а Кит возвращается к наблюдениям, делая вид, что очень внимательно смотрит, где Лэнс читает. Он придвигается ещё чуть ближе сам, и теперь они соприкасаются бедрами, а ещё четко ощущается запах пота, смешанного с каким-то ментоловым шампунем или гелем для душа. Приходится дать себе мысленную пощёчину, когда становится заметно, как глубоко начинает вдыхать этот запах, ведь это — жуткое палево.  — Вау, — Лэнс поворачивает голову, и их лица внезапно становятся намного ближе, чем до этого. Кит растерянно смотрит ему в глаза, и воздух застревает в лёгких. «Вау», — мысленно вторит он.  — Это круто! Да, мне определённо нравится. Думаю, стоит ещё порепетировать прямо перед выступлением. Будешь моим первым и единственным слушателем? Киту кажется, что последний вопрос прозвучал каким-то другим, незнакомым тоном. Он соглашается не раздумывая. Отчасти из-за этого самого тона, отчасти — потому что мозг отказывается говорить Лэнсу что-то кроме «да». Лэнс точно плохо на него влияет.       Он хлопает Кита по плечу и поднимается со скамьи, забирая бутылку с водой и майку. Уходит в сторону раздевалки, оставляя его одного на огромной игровой площадке. Кит благодарит небеса за то, что это не продлилось хотя бы на мгновение дольше — он и без того ощущал себя китайским болванчиком, который соглашается на любое предложение Лэнса. Когда он поднимается на ноги, то чувствует, как сильно упирается член в ширинку.  — Блядь, — Кит разводит руками, мысленно прикидывая, где находится ближайший туалет. И хотя дрочить в общественных местах не входит в разряд обыденных вещей, решать проблему нужно, а мысли о мертвых енотах нихрена не помогают, потому что тяжело представить что-то, кроме Лэнса, лежащего на полу, вытянувшегося, как самый вальяжный кот. Когда Кит закрывается в кабинке, раздаётся звонок. Выругавшись, он вытаскивает телефон из заднего кармана джинсов и замирает, пытаясь сообразить, не играет ли с ним воображение злую шутку. На входящем — Лэнс.  — Да? — Кит старается говорить немного тише, чем обычно, чтобы голос не сильно отзывался эхом от кафельных стен.  — Ты чего сбежал? Вышел из душа, а тебя и след простыл. Кит быстро расстёгивает ширинку джинсов и засовывает руку в трусы, поглаживая головку большим пальцем, растирая смазку, параллельно представляя Лэнса, только вышедшего из душевой. Его горячее, разморённое от воды тело, влажные волосы, горящие щёки и обернутое вокруг бёдер полотенце.  — Да, у меня появились срочные дела, — говорит Кит, пытаясь сосредоточиться на своих губах и языке, чтобы не сболтнуть лишнего. В телефонной трубке раздаётся хмыканье, и Кит проводит ладонью по всей длине, прижимаясь затылком к холодной металлической двери.  — Ну ладно, я просто подумал, что должен тебя как-то отблагодарить, хотел угостить кофе или типа того. Кит закусывает губу, слушая голос в динамике, и продолжая дрочить. Пелена падает с глаз, когда Лэнс внезапно спрашивает:  — Ты бежишь куда-то, что ли? Так тяжело дышишь.  — Да, п-прости, я перезвоню. И стоит Киту сбросить звонок, как он кончает, закусив запястье, чтобы не издавать лишних звуков. Кит возвращается в свою комнату, забив на то, что учебный день в самом разгаре. Он сбрасывает обувь и куртку и падает на кровать без сил, желая поскорее забыть о произошедшем. Но чувство стыда сильнее. Несмотря на то, что многие парни даже хвастались тем, на кого и где подрочили, и с кем занимались сексом, и кто им отсасывал на вечеринке — Кит не хотел так. Да, крыша у него уезжала далеко, стоило Лэнсу появиться на горизонте, но он всегда считал, что его разумная часть сильнее животных инстинктов. Поэтому — стыдно. Поэтому — совесть выносит мозг. Но он всё же звонит Лэнсу, даже не задумываясь, только потому что обещал.  — Кит, привет. «Это так нечестно. Почему только я это испытываю? Скажи, почему ты такой, а? Не могу на тебя насмотреться. Не могу перестать тебя хотеть»  — Привет. Извини, что убежал.  — Дела-то как, решил?  — Не до конца. Нужно время, чтобы во всём разобраться. Лэнс издаёт долгое «м-м-м».  — Надеюсь, что ты разберешься. И с меня всё ещё кофе.  — Кофе… Ты занят сегодня вечером? Они встречаются возле самой популярной закусочной недалеко от университета. Кит прячет глаза, будто в них бегущей строкой описываются все его мерзкие грехи за последние недели. А Лэнс всё такой же шумный и, кажется, даже если бы Кит пришёл в футболке с надписью «я на тебя дрочу», не принял бы это на личный счёт.  — Спасибо, — Кит отпивает латте с карамелью и взбитыми сливками, и когда Лэнс хихикает, все же поднимает непонимающий взгляд. Он начинает смеяться ещё громче, а Кит — злиться. Ровно до того момента, пока Лэнс не протягивает руку и лёгким, быстрым движением не проводит над верхней губой Кита пальцем.  — Прости, просто твой серьёзный вид так не сочетался с остатками сливок на лице. — Лэнс отпивает кофе через трубочку. — Не смог сдержаться. Кит думает, что если цвет его щёк не сравнялся с тоном его красной куртки — то это удача просто вселенского масштаба. Но то, как Лэнс смотрит на него, улыбаясь только уголками рта, говорит об обратном. Когда они расходятся, Кит отправляет Широ сообщение, где просит сжалиться над ним и убить. Широ отвечает, что подумает над этим. Утром Кит приходит в аудиторию с таким видом, будто не спал неделю — всё потому что Лэнс не давал покоя даже во сне.  — Эй, ты чего? Я вчера сказал, что ты заболел, — шепчет Джеймс, когда Кит роняет голову на сложенные руки. Кит что-то отвечает, но Джеймс, несмотря на все усилия, не может разобрать ни единого слова. Кит же думает: «Пора это заканчивать». Это достигло того уровня сумасшествия, когда едешь в автобусе с запотевшими стёклами, а перед глазами — ключицы и шея в мелких капельках пота, когда гейское порно с загорелыми поджарыми парнями вырывается на первое место в поиске гугла, когда слишком много воображения и слишком мало реальности. Реальность жестока: пишет только по делу, шлёт дурацкие, ни к месту, эмоджи, выкрикивает комплименты на испанском посреди коридора, но они никогда не предназначаются Киту. Кит бесится. Кит считает, что идея-фикс перестанет быть таковой, только когда он сравнит, насколько отличается Лэнс из его фантазий от Лэнса, кидающего майку в первые ряды после матча. Не то чтобы Киту сдалась эта майка, пусть и с его любимым номером, просто ему интересно. Просто его заебало видеть сны, где Лэнс появляется будто из ниоткуда, и стоны эхом раздаются и от кафельной плитки в душе, и в его комнате, и даже на баскетбольной площадке.