Сфабрикованное дело

      Айше заканчивает прострочку и смотрит на часы. Сейчас начало первого — время обеденного перерыва. Некоторые работницы фабрики уже ушли в столовую, некоторые еще на своих местах. Она неторопливо осматривается и потягивается, подняв руки вверх. Так приятно размяться после непрерывного нахождения в одном положении на протяжении нескольких часов.       Девушка, сидящая впереди Айше, оборачивается к ней:       — Ты идешь?       — Я догоню, мне нужно позвонить.       В это время она обычно созванивается с мамой, чтобы та не волновалась. Стандартный набор фраз:       — Да, мама. Все в порядке, мама. И я тебя люблю.       Смешная, она все время интересуется, что нового. Да что нового может случиться с семи утра до обеда, когда Айше только и успела, что добраться на общественном транспорте до фабрики да посидеть несколько часов, не разгибаясь, за швейным станком.       Каждый новый день похож на предыдущий, и ничего нового случиться не может.       Хотя сегодняшнему дню, похоже, суждено удивить Айше: она видит крадущегося Керема Йигитера — младшего сына хозяина фабрики. Айше мысленно фыркает.       Избалованный.       Легкомысленный.       Бабник.       Нет-нет, конечно же, девушка с ним лично не знакома, она и понятия не имеет, каков этот человек на самом деле, но вот его репутация…       Да.       Айше уверенно кивает самой себе. Не станут же люди говорить напрасно? И если верить им, репутация у него просто отвратительная!       Меж тем, Керем продолжает крадучись перемещаться по залу фабрики, пытаясь слиться со стеной. Он то и дело оглядывается по сторонам, смешно вытягивая шею.       Айше едва не прыскает в кулачок. Как пить дать, снова натворил что-то ужасное и прогневал дядю Мухсина. Тот давно грозился оттаскать сынка за уши на виду у всех. То-то будет позор, господин Керем!       Девушка не понимает, откуда в ней столько злорадства? Что этот несчастный сделал лично ей, что она желает ему столь позорной участи? Неужели это пресловутая женская солидарность показала здесь свое востроносое лицо? Айше, конечно, не уверена, что избалованный легкомысленный бабник вновь поматросил и бросил очередную девицу, но почему-то бурное воображение подсказывает ей, что дело обстояло именно так.       Большие круглые часы на стене показывают двадцать минут первого. Осталось всего сорок минут до возобновления работы, и Айше начинает беспокоиться, успеет ли она пообедать. Путь в столовую теперь ей перекрывает крадущийся господин, а она совсем не хочет встретиться с ним лицом к лицу.       Девушка пригибается и прячется за швейную машинку, надеясь, что таким образом останется незамеченной. Напрасно. Керем оглядывается, видит единственную оставшуюся в зале работницу и решительно направляется к ней.       Айше замирает без движения. Ее охватывает странное оцепенение. Человек, похождениями которого только детей пугать, вот-вот заговорит с ней! Его губы приоткрываются и…       — Спрячь меня.       — Чего-о?       — За мной гонится одна сумасшедшая. Спрячь, пожалуйста!       Айше заглядывает ему за спину, и, естественно, никого там не видит. Ее воображение угодливо подкидывает всевозможные догадки, одну за другой. Он решил над ней посмеяться, разыграть доверчивую дурочку, это все шутка, которую они с друзьями придумали от скуки.       Сейчас она даст ему отпор! Айше готовится выкрикнуть в лицо нахалу нечто осаждающее и обидное, но вдруг слышит протяжное женское: «Кере-е-ем».       Зрачки Керема расширяются от испуга, он самым бессовестным образом хватает Айше за руку и жарко шепчет:       — Клянусь, в этот раз я не виноват! Я ничего не делал! Даже толком не знаю, кто она такая. Но отец мне не поверит! Мне никто не поверит! Спрячь меня, умоляю!       Пока Айше продолжает находиться в ступоре, Керем мечется меж столов и швейных машинок, выхватывает откуда-то отрез плотной ткани и заворачивается в него, как в паранджу.       — Мне конец, — шепчет он в отчаянии. — Ты понимаешь, конец!       Айше понимает. Сложно поверить, что отъявленный казанова намеренно оговорен какой-то малознакомой особой. Шаги приближаются, и голос звучит все более настойчиво и угрожающе:       — Кере-е-е-ем!!!       — Отец сказал, что точно женит на следующей, кто укажет на меня, но дело в том, что я ее не знаю! Совсем! Она меня выслеживает, преследует, угрожает. Помешанная!       Возможно, бедняжка лишилась рассудка после того, как этот негодяй бросил ее? Айше хмурит брови и вовсе не исключает такой возможности.       Обернутый в ткань Керем сшибает в панике стулья, налетает на углы станков и причитает о своей несчастной судьбе.       — Прошу, если у тебя есть хоть капля сострадания, умоляю…       Он склоняется к ней. Взгляд больших и очень несчастных глаз как-то странно действует на Айше.       Пожалуй, благодаря цвету, меняющемуся в зависимости от освещения и настроения хозяина, их можно сравнить с драгоценным камнем в оправе густых, длинных ресниц…       — Ты слышишь?       Айше вздрагивает и опускает взгляд. Вновь его рука прикасается к ней. Ладонь такая широкая и теплая, что сложно отрицать — это касание приятно.       — Что за шум? — слышится голос дяди Мухсина. — Что случилось?       Демонстрируя хорошую реакцию, Айше хватает еще один рулон ткани, не терпящим возражения тоном командуя Керему:       — Под стол.       Тот на секунду замирает в замешательстве, но приближающиеся голоса придают решительности, и молодой человек забирается к Айше под стол. Девушка разворачивает ткань и накрывает ею рабочее место. Материя свисает до пола, пряча под собой спеленатого Керема. Пособница застывает в каменной позе, с бешено колотящимся сердцем наблюдая, как из противоположных дверей в зал врываются дядя Мухсин и раскрасневшаяся от бега незнакомка. Конечно, Айше так волнуется из-за того, что сейчас ей придется врать и выкручиваться, а не из-за того, что к ее ногам, скрытым под длинной юбкой, прильнуло чужое мужское тело.       Керем сидит тихо, почти не шевелясь. Сквозь ткань юбки она ощущает только его горячее дыхание, кажется, он уткнулся лицом в ее колени. Айше краснеет.       — Господин, я ищу Керема! — заявляет незнакомка громко. — Он вбежал сюда, я видела!       — Кто вы? — интересуется в свою очередь дядя Мухсин, с удивлением рассматривая незнакомку.       — Я Гизем, господин, подруга Керема. Вчера он клялся мне в любви, а сегодня сбежал!       Обескураженный дядя Мухсин чешет затылок. Конечно, у него нет никаких сомнений в том, что отпрыск мог так поступить. Айше и сама разрывается пополам: одна ее часть верит девушке, вторая — мерцающим мольбой глазам.       Дядя Мухсин замечает единственную работницу в лиловом халате и направляется к ней.       — Айше, дочка, ты не видела моего сына?       Она чувствует, как Керем под столом замирает, сильней прижимаясь к ногам спасительницы. Это кажется ей невероятно трогательным, и она почти забывает о том, что через секунду ей придется соврать.       — Он точно здесь, господин! — Гизем не дает Айше и рта раскрыть. — Такие слова мне говорил, обещал взять в жены…       Мухсин хмурится, пока «девушка» Керема громко тянет воздух носом, пытаясь выдавить слезы из глаз. Теперь Айше видит ее игру насквозь.       — Нет, дядя Мухсин, — твердо произносит работница. — Я не видела вашего сына.       Гизем растерянно моргает. В ее взгляде вспыхивает мстительно-хищный огонек.       — Какой позор, — сокрушенно произносит преследовательница. — Я еще никогда не была так сильно унижена! Мне незачем жить…       Керем под столом стонет чуть слышно, пока дядя Мухсин озадаченно шевелит усами.       — Что ты такое говоришь, красавица-дочка? В следующем месяце сыграем свадьбу! Вот доберусь я до этого болвана…       — Как вы познакомились? — неожиданно для всех (и, в первую очередь, для самой себя) интересуется у девицы Айше.       — Э-э… — тянет ноту Гизем, не ожидавшая атаки с этого фланга.       Айше чувствует, как Керем своей возней приподнял ткань ее юбки, и теперь чувствительная кожа чуть выше колен соприкасается с чем-то шершавым. И это точно не ткань, в которую беглец закутался. Это… Это… Айше плотнее сжимает губы, чтобы случайным звуком не выдать себя. Керем касается то ли подбородком, то ли щеками ее ног, его щетина одновременно щекочет и возбуждает. Девушка крепко сжимает руками материю, лежащую на столе, а от действий человека, сидящего под столом, сжимается ее сердце.       — Нас познакомил общий друг на вечеринке, — запоздало произносит Гизем.       Керем мотает головой из стороны в сторону. Айше чуть не ахает от испытываемых ощущений. Она осторожно опускает руку под стол, пытаясь одернуть юбку. Негодник со всей исполнительностью провинившегося пытается ей помочь. Их пальцы встречаются, и Айше, словно обжегшись, выдергивает руку обратно. Керем заканчивает с юбкой в одиночку, и вот уже ноги девушки заботливо укутаны тканью. Керем вновь прижимается, обнимает ее, словно сейчас это самое безопасное для него место в мире.       — Какой именно друг? — с металлом в голосе спрашивает Айше.       — Ну этот… как его… — бегающий взгляд Гизем скользит по фабричному залу. — Бурхан?       Левая бровь дяди Мухсина плавно приподнимается.       — Гюрхан?       Айше становится смешно. Девица явно гадает на кофейной гуще, понятия не имея, как на самом деле зовут друга Керема.       — Серкан?       Интересно, на что она рассчитывает? Что одно из тысячи предложенных ею имен окажется верным? Под столом Керем давится смехом.       — Хакан?       — Деточка, ты точно знакома с моим сыном? — дядя Мухсин глядит на девицу без злобы, но слегка осуждающе.       — Это не имеет никакого значения! — кричит Гизем недовольно. — Он на мне все равно женится!       Айше с сомнением смотрит на девицу. Дядя Мухсин вздыхает:       — Ох, искушение…       В зал вбегает обеспокоенный охранник:       — Прошу прощения, господин, отлучился на минутку, больше такого… Ах, госпожа, это опять вы?! Вам господин Керем уже говорил, что обратится в полицию с жалобами на преследование! Снова пришли?       — Оставьте меня! — вырывается Гизем. — Я сама уйду! Передайте своему господину Керему, что он негодяй! Трус! Я всего лишь хотела с ним познакомиться! Что за мужчины пошли? Оставьте!       Охранник вместе с дядей Мухсином выводят девицу из зала. Айше продолжает сидеть смирно. Та ее часть, что верила Керему, ликует. Противоположной же немного стыдно и очень любопытно, что будет дальше. Под столом происходит слабое шевеление. Он что, вообще не собирается оттуда вылезать? Руки Керема разжимаются и отпускают из плена колени Айше. Она слегка разминает затекшие ноги.       Край ткани, накрывающей стол, приподнимается, и из-под нее показывается взъерошенная голова. Керем больше не напоминает куколку бабочки, его матерчатая маскировка осталась лежать горкой под столом.       — Я… — произносит он. — Ты…       На его лице отражается растерянность, смешанная с облегчением и восхищением.       — Ты меня спасла! Я так тебе благодарен!       Щеки и шея Айше начинают краснеть от удовольствия. Получилось как получилось, но все же ей очень приятно, что она сыграла ключевую роль в избавлении от назойливой врунишки Гизем.       — Спасибо, — продолжает Керем и осторожно спрашивает. — Айше?       Она кивает. Ей неловко, что сын хозяина уже уделил ей слишком много внимания и продолжает уделять.       — Не стоит, — говорит она. — В смысле, пожалуйста.       — Нет, ты… Я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Ай!       Выбираясь из-под стола, Керем ударяется макушкой об острый край. Он морщится и трет голову. Этого еще не хватало! Айше быстро встает со стула и опускается на колени перед Керемом.       — Сильно стукнулся? Дай посмотрю.       Он убирает руку и склоняет голову. Вплотную. Его глаза и губы на таком близком расстоянии, что Айше растворяется в них. Ей достаточно сделать небольшое движение вперед, и они соприкоснутся. Взгляд Керема ускользает вниз, к ее рту. Никто никогда не смотрел так на ее губы, никто не приближался настолько, что можно было ощутить жар тела, никто не терся щетиной о ее колени…       Уголок рта Керем дергается. Склонившись еще ближе, хотя казалось, что ближе некуда, он утыкается мягкостью губ в губы Айше. Сердце девушки оглушительно грохочет, и тут вновь раздается голос дяди Мухсина:       — Кажется, я забыл здесь очки… Керем? Айше?!       Медленно, словно нехотя, их губы разлепляются.       — Нет, это невыносимо! Все! В следующем месяце сыграем свадьбу!