(Не)забытая история

Шторм Бринг почувствовал пса ещё до того, как увидел. Присутствие подземных монстров выдавал невероятный запах от их шкур, окружая их необыкновенной аурой, изменявшей состав воздуха и сгущая. Но худшим и самым явным их проявлением был жар. В туннеле резко стало душно — неизменно верный признак того, что псы где-то поблизости. Шугар Даст, разведывавшая обстановку в тридцати метрах от основного состава их отделения, застыла у туннельной развилки и вскинула копыто, показывая остановиться. Щелчками копыта о камень и условными жестами впереди идущие передали команду позади идущим товарищам. Две шеренги воинов в напряженном ожидании по бокам туннеля — безжизненный свет вяло поигрывал на изгибах тусклых серо-стальных доспехов, наспех смастеривших их группой умельцев. Не в натуре бравых моряков было осторожничать, но борьба с подземниками преподала им немало жестоких и жестоких уроков — например, приучила использовать разведчиков вроде Шугар Даст. Пусть лучше кто-то один провалиться в яму с кольями или же будет придавлен валуном, чем все разом. - Фиксирую температурный скачок, — передал всем шепотом Стар Шайн, скося глаза на свой рог, что чуть мигнул в темноте. — Сильный. - Позволь взглянуть, — отозвался штабс-сержант группы. Его голос разлетелся по всему коридору. Шугар Даст собралась с духом, а затем быстро и бесшумно перебежала к группе меняясь с сержантом, прильнув спиной к стене, держа еле светящийся рог наготове, сержант заглянул за скругленный угол, и быстро вернулся в прежнее положение, после снова поменявшись с Шугар Даст позициями. В ушах раздался щелчок — сержант подал группе знак ожидания впав в размышления, оставив дожидаться приказов. Шторм Бринг силился держать себя в копытах. Вряд ли еще кто-то во втором отделении разделял его тревожное волнение. Страхом это не назовешь, но упрямый нарастающий жар приближающейся встречи, как ни крути, заставляли понервничать. А ведь это была его первая вылазка и всего лишь третий раз когда он был в такой опасной ситуации. Дыхание под шлемом, к которому он до сих пор не привык, напоминало громовые раскаты, а перед глазами была лишь наводящая ужас пустота катакомб. Пульс частил. Сначала шесть месяцев плавания казавшихся бесконечными, а теперь вот это. От стремительных перемен кружилась голова — всего за год из простого юнги он почти превратился в полноценного гвардейца, служивший Эквестрии. Только вот слушались они ту пегаску, на которую никак не действует эта магическая порча, что пожрала целый город. - «Кремень внутри, сталь снаружи», — пронеслось в голове у Шторм Бринга. Другим тоже было нелегко. Хотя внешне они оставались теми же бесстрашными, что и всегда, эта борьба с монстрами тяжело отразилась на них: его друзья становились всё более замкнутыми, немногословными и вспыльчивыми. Не такой он представлял себе бытность гвардейца. — Чего стоим? — спросил Сиг. — Из предосторожности, — ответил ему Люкс и перехватил магией самодельный огнемёт, отчего в баке заплескалось горючее масло. Несмолкающее шипение кристальной горелки-зажигателя успокаивало Шторма. Люкс относился к нему добрее остальных, и молодой моряк был рад видеть его рядом. — К черту предосторожности! Нужно ворваться внутрь и перебить всех немедля! — заявил баран приставленный к их группе самой пегаской по имени Аркан, которого все за глаза звали Истязателем. Почему так, становилось ясно любому, кому хоть раз довелось сражаться с ним в одном строю. — Разрази меня Вендиго! Готов спорить, у них тут склад трофеев, — пробормотал Сиг. — И что это значит? — осторожно спросил Шторм Бринг. Он знал, что других раздражает его дремучесть и молодая жеребячья наивность, но не собирался из-за этого прекращать задавать вопросы. Незнание ведёт к смерти. Это он понял в первую встречу с псами. — Сопротивление, вот что, — бросил штабс-сержант. Несмотря на суровый характер, он лучше многих понимал положение Шторма, хоть и не стремился помочь, как Люкс. — Приготовься, будет жарко. Псы готовы на всё, лишь бы защитить свои драгоценные пожитки. Нам этот бой явно обойдется дорого. Но пессимизм сержанта себя не оправдал. С повторным щелчком копыта о камень к группе из тени пешер снова вернулась Шугар Даст. — Вижу минимум трёх. Они не подозревают о нас. Отделение, ваш выход. Шторм ты седьмой, свободен. Шестому и двенадцатому быть готовыми оказать поддержку седьмому. Третьему и четвертому прикрывать тылы. Сержант, слушайте меня. Тихое шептание вновь оборвалось. Шугар Даст прослыла бесчувственным лидером, предпочитавшим числовые обозначения отделений названиям, которые давали своим отрядам бойцы, в честь тех кораблей с которых их нпьрпои. Люкс говорил, что она изменилась, стремясь во всем подражать этой жесткой во всех смыслах пегаске. Сиг же утверждал, что их мичман всегда была такой. — Помни, Шторм Бринг, — мрачно сказал Стар Шайн, — чем больше этих мразей мы убьем, тем быстрее вернемся к нашей обычной жизни. Постарайся не умереть. — Осады, копание в земле и под ней… Вы хотели разнообразия? — пробубнил Люкс, услишав их шепот. — Так вот, бойтесь своих желаний. — Молчать! — отвлеченно шикнул на него штабс-сержант отделения, внимательно слушая шумовые сигналы от Шугар Даст — Выступаем. Сейчас. Они продвинулись на тридцать метров к развилке. Их выдавали лишь приглушенный топот да мерное гудение от рогов единорогов. Псы оказались неутомимыми землеройками: на своих горах они прокапывали сотни метров округлых подземных ходов. О том, как они это делали, до сих пор не утихали споры — но факт того, что за всё время они не нашли даже поломанной лопаты. Туннели плавно уходили вверх и вниз, петляя, словно кишки исполинского морского существа. Неровные стены выглядели остекленными и, казалось, совершенно не были подвержены терзавшими эти горы постоянными землетрясениями. Едва Люкс и Стар Шайн приблизились к развилке их рога вспыхнули сильнее, а жар в пещере стал уже совсем терпким и невыносимым. От всего этого у Шторма поплыла голова, а тело будто сместило в пространстве, а его товарищи задвигались неестественно быстро. Время в его глазах стало обгонять само себя. Сержант распределил воинов по обе стороны от входа в ответвление. Псы редко пользовались дверями, а каждый их зал и туннель плавно перетекали в следующий. Сейчас перед ними предстало обширное помещение, заставленное похожими на пчелиные соты стеллажами из некоего подобия смолы. Примерно половину занимали простые тряпичные мешки с каким-то награбленным барахлом. Остальные пустовали, а вещи с них были сложены на полу в громадную кучу. Шторм Бринг шёл первым. Сержант испытывал его, но ему это не казалось чем-то несправедливым. Он понимал, что должен проявить себя перед новыми соратниками. Тяжелая судьба преследовала их отделение: оно серьезно пострадало до первой атаки на их судне в море и на них первыми напали псы. Так что им было не привыкать к потерям, но тяготы оставили на них свой отпечаток. Бойцы презирали Шторм Бринга, потому что он, живой, занимал место их погибших друзей. И это вполне естественно. Он не мог винить их за это. Тем более что его дальнейшее существование могло в любой момент перестать быть проблемой. На складе царил столь ужасающий полумрак, лишь самую малость подернутый тусклым рассеянным светом, идущим невесть откуда. — Здесь же сплошной бардак, — заметил Аркан, ни чуть не страшась вышагивая вперёд Шторма. — Они всё вычищают, — послышался голос Шугар Даст откуда-то из кромешной темноты в углах пещеры. — Мы спугнули их. — Кто-нибудь их видит? — спросил Сиг. Все тихо переговаривались шепотом. Если псы засекут их то служение во имя мира в Эквестрии может закончиться слишком рано. — Там, в дальнем конце, — сказал Стар Шайн и направил сверкающий рог на противоположную стену склада, где виднелся ещё один проход, чуть отличающийся от того, через который они вошли. Шторм сощурился, вглядываясь в темноту. Различить псов в этой мрачной атмосфере подземелий было практически невозможно. Стоя без движения, те буквально становились невидимы, а когда двигались, казалось, что они мгновенно телепортируются с места на место — этакие черные вспышки теней в облаке мерцающего воздуха. Выискивая их, меньше всего стоило полагаться на глаза. Люкс указал Шторму на размытое пятно в углу, за которым словно плясала извивающаяся черная мешанина из плоти. Рядом стоящий Стар Шайн активировал магию — мир окрасился безумным разноцветием. Аура магии этого единорога провоцировала мощный жар, от чего голову у Шторма припекло как в жаровне. - Целься в середину верхней части тела или голову— и убьешь врага. - Слышались отдалённые крики Аркана. Они заметили ещё двух. Бойцы отделения разобрали себе цели. Стар, Люкс и Шугар Даст приготовились уничтожить этих существ. — Сейчас. Они открыли огонь, метя в цели своими магическими лучами, разрывая полумрак своим светом. Шторм Бринг держал свой сомодельный арбалет наведённым точно в центр мишени, но никак не мог понять, попал ли. В углу глаз уловил размытую тень, что истошно металась. Расчерчивая пространство пещеры, лучи летели к псам. Снаряд достиг цели. Существо рухнуло. Видя это, Шторм не сдержался и радостно вскрикнул. Другим хрудам повезло не больше. Еще не успев коснуться земли, их тела уже начинали разлагаться, источая густой пар, едкий и вонючий. На шлеме Фортрейдона закрыласьдыхательная решетка. — Вперёд! — рявкнул Штабс-сержант. Вторя ему Шугар Даст орала, приказывая Шестому и Двенадцатому прикрывать их отделение. Шторм Бринг едва замечал своих боевых братьев. Вдвоём с Стар Шайном они последовательно осматривали проходы между стенками барахла. Сиг следовал за ними. В конце Штабс приказал им остановиться. — Они мертвы? — подал голос баран. — Как-то слишком просто. — Что-то здесь не так, — сказала Шугар Даст. Она обогнула стойку и вдруг отпрянула назад, задыхаясь. Её отрубленное ухо упало на землю. Она уставилась на нож в стене, что снёс её прекрасное ушко, не веря происходящему. — Идут новые! — прохрипела она. Вой Шугар Даст утонул в последующем скуляже. Она рухнула наземь, хватаясь за кровоточащую голову. Шторм Бринг попятился, держа вскинутый арбалет. Сердце Шторма бешено колотилось. Смерть явилась за ним. Отступая и бросая раненую Шугар, он заглянул в проход. На него надвигались еще три громилы, протягивая к нему лапы сквозь дрожащий воздух пещеры. — Ложись! — вскрикнул позади Стар Шайн. Шторм нырнул в сторону, и между стойками с ревом пронеслось разбухающее огненное облако горящего масла. Борясь с весом и неудобством брони, молодой пони перекатился набок как раз вовремя, чтобы увидеть кончину монстров. Языки пламени метались вокруг существ в дерганой, безумной пляске. Стар Шайн снова зажал спуск, обдав тварей новой струей огня. Вонючие складчатые шкуры густо источали пар и резко вспыхивали, едва из них выкипала вся влага. Умирающие псы орали, как не могло ни одно другое существо. Звук этот рисовал в уме заключительные мгновения жизни гидры или другого могучего чудовища. Их длинные огромные конечности хлестали по воздуху, расплескивая полыхающее масло по стенам пещеры. Попадая на груды вещей, моментально воспламеняя всё. Склад начало заволакивать дымом. Остальные бойцы отделения, в том числе теперь одноухая Шугар Даст, заняли позиции в конце прохода. — Огонь! — заорал Штабс-сержант. Шугар и Люкс выпустили по псам шквал магических лучей. Детонируя при соприкосновении, цветастые снаряды отрывали врагам конечности и разбрасывали обломки костяных позвонков. Чудовища корчились на полу. Пламя Стар Шайна усиленное магией выгорало так быстро, что взгляду напоминало неподвижную стену света, но за считанные секунды в огне тела псов съежились и обратились в пепел. Последние искажающие вопли стихли и прогорев, магическое пламя затухло. Время тошнотворно плюхнулось в своё привычное русло, отпуская Шторма, оставляя послевкусие страха. Аркан поддел носком копыта уцелевший в огне череп. Из больших глазниц посыпался прах, а у рта отвалилась нижняя челюсть, щелкнув по полу своими крепкими клыками. — Мерзость, — плюнул он и ногой раздавил череп в труху. Люкс и Шугар водили рогами с активным поисковым заклинаниям по сторонам. Пони из других отделений, только что подошли и быстро разбились на пары и, прикрывая друг друга, начали проверять ходы. — Чисто! — рявкнул Штабс-сержант. Остальные члены второй рейдовой группы с грохотом вбежали в пещеру. Сиг помог Шторму подняться на ноги. — Ты как, в порядке? — спросил тот. Шторма от страха била дрожь, но жестом он показал, что всё хорошо. Всё вроде так и было, но он чувствовал себя будто постаревшим и немного посидевшим. Он уже видел, как пони умирают, но не видел ни разу ничьей крови. В голове до сих пор застряла картинка скулящей Шугар Даст со стекавшей сквозь гриву кровью. Не потухшее пламя потихоньку расползалось по горам вещей. Капитан с грозного "Немыслемого", вышагивая по центральному проходу, схватила Стар Шайна за наплечник и резко вздернула. В её голосе отчетливо слышалась неутолимая жажда кого-нибудь прикончить. — Дождись готовности своей усиливающей магии, а затем сожги здесь всё до последнего обрывка. Пусть приходят. — Но план был другим, капитан, — напомнил штабс-сержант. — Госпожа Ваниль приказала нам наступать с юга. — Планы изменились, — отрезала капитанша.— Выманим их с позиций первой группы. Будем мы их убивать здесь или там, им не важно, главное — результат. Это моё решение, и ты подчинишься, а если я ещё хоть раз услышу возражения, штабсержант, то ты живо вернешься в общий строй. — Капитан повернулся к отделению Шторма. — Не спать! Всем рогатым рассредоточиться! Они сбегутся сюда, чтобы спасти свои вонючие трофеи и пожитки, и их будет много. Капитан обвела взглядом зал, заставленный упиравшимися в потолок скрипящими шкафами, набитые вещами, которые они утащили вместе с пони, порой прямо из их домов. — Падальщики, — ненавистно бросила она и двинулась к порогу подземного хранилища, где три земных пони занимались подготовкой своих арболетов. По мнению капитана, работали они недостаточно усердно.  — Живее, Шторм Бринг, живее! Или ты хочешь, чтобы я отправила тебя на разведку — первым принять удар вместо не столь сопливой Шугар Даст? Направьте их на дальний туннель. Нужно прижать тварей ещё в дверях. От дальнего входа послышались гулкие отголоски чужих яростных воплей и криков. Аркан обернулся, сверкая в свете магии пышными рогами и крикнул: — Быстрее! Они идут! Капитанша выругалась. — Все по местам! Стар, жги их! Из огнемета хлынуло вспыхнувшее масло, густой вязкой субстанцией увеличивая мощ напора магией, превращая отдельные маленькие очаги в ослепительный ревущий вихрь огня. Шторм Бринг занял укрытие между кучками барахла. Бушующий огонь нагревал его броню и местами опалил шерсть. Из пламенного ада явились псы. Взбудораженные потерей своих драгоценных пожитков и сокровищ, они горестно взвывали очень быстро перемещались, каждый помогал себе одной рукой, махая громадными каменными топорами и кувалдами. Кто-то тащил с собой даже пару луков. Чужаков собралось не меньше дюжины. Шторм мельком успевал заметить какие-то их части, но ни разу всё существо целиком. Длинные руки разрывали воздух взмахами тяжёлого оружия, словно плеть самих Вендиго, а с омерзительных клыкастых лиц на них взирали полные безграничной ненависти глаза. Свои тела подземные монстры прятали под смердящими драными балахонами. Но за пеленой ломкого стеклянистого мрачного воздуха пещеры он всегда выглядели обманчивыми тенями, и даже сейчас Шторм Бринг не представлял, каковы они на самом деле. В голове оседала лишь мешанина из ускользающих образов гигантских мохнатых чудищ. Группа арбалетчиков зафиксировали цели и открыли огонь. Магические лучи единорогов ударили по вражеским телам. Разогнанный быстрее своего физического предела, магический пучок света будто взорвался сам и заодно разорвал на куски двух существ. Арбалетчики дали второй залп. Ещё один пёс погиб куда менее драматично — просто упал с четырьмя аккуратно вошедшими в голову болтами. Копейшики присоединились к магам и арбалетчикам, захлестнув пещеру шквалом метательных снарядов. Всё помещение содрогалось от грохота преждевременно детонировавших взрывных заклятий Шугар Даст. Пламя, выжыгая воздух в сфере магических взрывов, моментально выгорало, арбалетные болты сбивались с курса и врезались в стены. Псы не без труда уклонились от большей их части, издевательски неторопливо опустили собственное оружие и открыли ответный огонь из своих длинных луков. Стрелы с пышным зелёным оперением со свистом промелькнул в воздухе по неясной траектории, то исчезая, то вновь возникая во мраке. Одна на сквозь прошибла кого-то из второго отделения их группы, выпустив фонтан крови через открытую дыру. Рог раненного на секунду сверкнул и взорвался, и шрапнель костных осколков рога и головы от гибели воина посекла одного из его соратников. Завязалась ожесточенная перестрелка. Вокруг Шторма падали мертвые пони, один раз с грохотом перед носом рухнуло громадное тело пса, просьбы о помощи силились пробиться сквозь бурю огня, но никто не кричал от боли — у моряков, что бороздили местные холодные моря, такое не в почёте. От горящих "сокровищ" псов валил густой дым, расползавшийся по потолку и по стенам стекавший обратно к полу. Вскоре мрак поглотил всех его товарищей. То ли от огня, то ли из-за магии усилившей его, вынудив Шторма покинуть скудное укрытие за кучков вещей. Броня и трепьё не удерживала дым, наполняя легкие молодого юнги смрадным воздухом. Зелёные перья стрел рассекали бурлящую пелену в одну сторону, лучи и болты летели в другую. Внезапно доспех разразился порцией тревожного скрежета— это шальной магический огонёк отскочил от стены пещеры и царапнул броню. Шторм был рад что она оказалась не такой бесполезной. Шторм замешкался, настороженно вглядываясь в дым. С изумрудной вспышкой что-то ударило сбоку по его жестяной кирасе, оплескав лицо расплавленным металлом. Сквозь дыру в пластине повалила струйка крови, и Шторм, заходясь от боли спекаемой плоти, невольно глотнул самый смак ядовитого воздуха. Грудь изнутри словно опалило, он начал задыхаться, но в дело вступил магический купол синего цвета. Воздух все так же обжигал горло, но ему хотя бы больше не грозила смерть от удушения. Кто-то схватил его за локон гривы и дернул вперёд. Он проскочил под вентиляционным тунелем, куда уходил дым из пещеры, а на другой стороне воздух был уже гораздо чище. Шторм проморгался. Пол устилали бесформенные останки мертвых псов. Юнга повалился прямо среди них, пытаясь совладать с дыханием. — Отдохни, — сказала Шугар Даст. — Успокойся. Ты похоже потерялся в этом шуме? Шторм Бринг молча кивнул. — Давай-ка снимем твой нагрудник. Шугар, стреляя куда-то в сторону и, взяв с пояса шестигранный ключ магическим хватом, ловко раскрутила скрепы, и сняла нагрудник Шторма. — Вот же типы, — презрительно бросила она. Изучив раскуроченную пластину металла, Шугар сочла не подлежащим восстановлению и отбросила в сторону. - Вот из чего нам делать новые? Она протянула копыто и помогла юнцу встать, добавив: — Не помри дальше. — Недождуться, — отозвался Шторм Бринг. Горло резало, будто он наглотался бритв. Пожар в пещере постепенно затихал. Вторая рейдовая группа победоносно вышагивали из развеивающегося дыма, но по меньшей мере дюжина осталась лежать на земле, а из арьергарда прибыло подкрепление из кордона. Шторм отхаркнул комок вязкой слизи с какими-то черными прожилками. От крови, огня, дыма и омерзительной вони разлагающихся полёных останков здешним воздухом стало почти невозможно дышать. — Пошевеливайтесь! — загремел по всей пещере голос капитана "Немыслемого". Пламя опалило её нашлемный гребень гривы, а доспех был перемазан копотью и кровью. — Впереди ещё много псов, а Эквестрия ждёт от нас победы! *** Периферийные залы центральной крепости подземного комплекса псов содрогнулись от грохота пробивных зарядов Ваниль, взбудоражив гарнизон. От второй серии взрывов стена разлетелась вихрем каменных осколков. Передовые отряды первой группы во главе с подоспевшей второй группой ринулись внутрь и сразу же попали под огонь стрел защитников. Первыми в бой вступили отделения прорыва, стреляя из арбалетов сквозь проёмы. Некоторые стрелы вонзились в тела пони, и мгновенно убивали, а те, что летели наискось, хоть и разбивались о еле дышашую броню, но оставли в ней рваные дыры. Ответная атака десятка копий свалила два десятка ванильных морячков, но их было достаточно много, чтобы за считанные мгновения перестрелка закончилась. Капитан Немыслемого переступила через тела своих подчиненных и вошла в помещение, наполненное, до рвоты, запахом вонючих мохнатых тел псов. — Дверь, — приказала она, указав на единственный выход — проем неровной формы и загадочного назначения, и позвала кого-то из своих мичманов: — Лерой! Окликнутый пони прибежал из задних рядов. — Капитан? — Найди остатки первых отделений, — распорядилась та. — И попробуй достучаться до отставшего кордона. Пони наводнили зал, пользуясь моментом, чтобы проверить оружие и пополнить запасы у отряда снабжения в хвосте колонны. Ход рыли и взрывали наспех, но даже так он как-то получился идеально квадратным и врезался в округлую пещеру как меч в плоть. Шторм наблюдал за капитаном Немыслемого. Та осматривала павших воинов, до которых ещё не добрался лекарь, и при необходимости звала помощь. Выглядело это грубо и бесцеремонно. — Если она и испытывает что-то к мертвым, то хорошо это скрывает, — заметил Шторм Бринг. — Железная пони, — буркнула Шугар Даст. — Недаром она заслужила себе репутацию непрошибаемого капитана. Но не думай, что ей плевать на своих — она не будет настолько расточительна. В конце концов, как нам побеждать, если нас всех перебьют? — Госпожа капитан! — позвал юнит названный Лероем. — Здесь есть второе отделение первой группы, а также остальные нашей. Они говорят, что первая группа продвигается к ещё одной цитадели псов впереди нас. Они заходят с востока, а Госпожа Ваниль с небольшим отрядом атакует с севера. — Найди остатки наших отставших в туннелях позади, — распорядилась капитанша. — И попробуй достучаться до кордона. Пусть быстрее там шевелят копытами. Я хочу чувствовать их дыхание у себя в затылке. — Шевелитесь. - приказала капитанша остальным. — Мы отстаём от графика. Первая группа нас уже заждалась. — Двенадцать наших за восемь мертвых монстров… Надеюсь, у Госпожи Ваниль дела идут получше, — сказала Шугар, когда они покинули зал. — Тихо! — одернул её штабс-сержант, осторожно следивший за капитаном. — Она услышит. И если она не прикажет вздернуть тебя на рее за нарушение субординации, то это сделаю я, усекла? Под мощным огнем из еле дышащего масляного огнемёта Стар Шайна они прорывались по извилистым проходам. Чем ближе они подступали к цитадели в сердце подземной крепости, тем ожесточеннее сопротивлялись псы, но куда им тягаться с магией. Но псов было так много, что время утратило всякую целостность. Связь между отделениями безнадежно оборвалась вместе с потерявшимся где-то Лероем, но пони упорно шли сквозь огненные бури, стрелы и магические всполохи к центральным укреплениям. Чужаки, прежде скрытно нападавшие из засад, теперь массово бросались на врагов. Они пустили в ход свои более лучшие силы, вооруженные уже металлическим оружием, вместо своих каменных нелепиц, в их стане появились воины в чешуйчатых доспехах толи змеи, толи гидры и совсем уж странные создания, по которым и не поймешь, существо из плоти или костей, в которые те покрылись с ног до головы. Коридоры полнились трупами. Один из них был сплошь завален телами бойцов первой группы в перемешку с кучей мёртвых псов. Окровавленная роба и не многочисленные доспехи обвисла на останках, а гуляющий зловонный воздух шевелил пряди невесомой гривы и волос хвостов. Все до единого умерли. Вокруг Шторм Бринга гибло его отделение. Вот пал пони, рассеченный напополам; погубивший его клинок словно вытянул саму искру жизни из жертвы. От соприкосновения с полом нагрудник пони скрежетнул слух Шторма, а брызги окрапили лицо. С каждым столкновением приобретенный страх и ужас в начале всё сильнее впивался когтями в нутро. Шторм Бринг прополоскал бы желудок, если бы не угроза быть следующим. Из каждого петляющего прохода доносилось приглушенное уханье магических хлопков от взрывов. В подземельях дрожь чувствовалась неимоверная, но свою обитель псы каким-то образом защитили от неизбежных обвалов. Весь мир Шторма сжался до бесконечной череды визжащих уродливых морд и собратьев, один за другим умиравших от лап высоких монстров. Он словно впал в ступор, продолжая сражаться на автомате. После каждого боя едва хватало времени пополнить запас болтов на арбалет, как накатывала новая орда и кости и его дух вновь заходились ледяной болью. Его отряд соединился с отдением под началом "подручной" госпожи Ваниль Металл Даст. Её неотразимая коса спиливала головы и тяжёлые конечности псов, а хлёсткие стебли из под полов плаща резво поражали чудищ своими игловидными наконечниками. Но сейчас даже в двух группировках не набиралось поней, как во всей второй группе, когда она только вошла в подземелье. Минули, казалось, целые столетия, прежде чем они все выбрались в огромную пещеру, пересеченную с виду хрупкими и бесполезными галереями и мостками. Псов был целый легион, и под колоссальными сводами, лежавшими на тонких, будто поросших ивняком столбах, разразилась широкомасштабная война. Под вездесущий грохот взрывов первая группа согласованно пробивалась сквозь море мерцающих в свете огня и магии громадных фигур. Вдруг со стороны авангарда их группы послышались разноголосые восклицания: — Госпожа! Госпожа! Их подхватили и другие голоса. Шторм переместился к краю моста и посмотрел вниз, но ничего не увидел. — Госпожа Ваниль здесь! Все к ней! — раздался чей-то призыв. — Вперёд! — скомандовал кузнец войны Дос. Первым ему вторил Анабаксис, затем и все остальные. — Вперёд! — К победе! — рявкнула во весь голос Металл Даст, снося голову монстра с огромным каменным топором. — К победе! — в ответ закричали остальные. Шторма увлёк всеобщий марш-бросок. Собратья устремились вниз по спиральному спуску, в самое пекло охватившей все ярусы битвы, и за каждым поворотом их поджидали ужасы, каких хватило бы на всю жизнь и смерть. Зафиксированный в копыте арбалет молодого юнги не умолимо и натужно скрипя пускал один болт за другим. Все ориентировались на большой переполох в центре пещеры, где были видны большие желтые всполохи и где предположительно и находилась Ваниль. Наконец они выбрались на нижний уровень. Волнистый ландшафт тут принимал нелепые, даже абсурдные формы, что резонировали и гудели вразлад. Здесь они нашли её — свою предводительницу. Она в сопровождении отряда из останков первой группы неудержимо прорывалась вперёд. Она была подобна природной стихии, новорожденному дикому духу, и ничто не могло задержать её наступление. Ваниль шагала навстречу волнам псов и оставалась невредимой, когда вокруг гремели взрывы и буйствовало разогнанное пламя. Её серебритый доспех поблек, сменив оттенок на тусклый пепельный, но не утратил ни толики функциональности — настолько мастерски он был изготовлен для настоящих гвардейцей Эквестрии, — а тело если и получало незначительные ранения, то на её лице это никак не отражалось. Она воплощала собой истинную ярость — зелёные глаза пылали ненавистью ко всем непони. Крылья горели и белели от жара и мощи заклюячённой в них, щедро извергая смерть во все стороны, разрывая псов на куски поджарого мяса. Вокруг неё парили десятки изысканно изготовленых кинжалов, поражая врагов на растоянии, создавая кровавый ореол над её тонкой фигурой. Расчищая путь от псов, Ваниль взглянула прямо на Шторма. У молодого пони перехватило дыхание. Вокруг и из глаз выступали эфирные сгустки магического дыма, что неостановимо вылетал из век. Белок также был объят чернотой, а зрачок пылал и казалось будто сам источает зелёный свет во мрак пещер. — Встать стеной. Держать позиции! — Крикнула она. Её нежный голос надломился переходя в хрип, Шторм заметил что её голосок точно был не для грубых выкриков команд, и вскинула верх копыто обутое в окровавленный металлический башмак. Перья её крыльев дымились и вспыхивали от неимоверного перегрева. — К победе! Повинуясь приказу, Шторм пристроился к ряду пони с длинными копьями и стрелял по любой мало-мальски четкой мишени, хотя вспучивающийся, плывущий перед глазами воздух сильно затруднял прицеливание. Огромное копьё с кремнеевым наконечников убило стоявшего за ним воина, но Ваниль засекя подземного выродка, вскинула крыло. В десятках метрах от неё в пространство расплескался магический свет, исчезнув ярким световым узором под конец разорвав монстра на куски. Псы атаковали. Сверкающая крылатая пони, как ничто другое, притягивала их ярость. Из множества их глоток вырвался леденящий кровь вой, и обезумевшие псы ринулись к ней, лишь чтобы погибнуть от контратаки растущей фаланги пони. — Морские Волки! За всех пони! — скандировали они. — К победе! Уничтожим чудовищ! К победе! — Приближаются Собиратели! — Голос Капитанши наполнил Шторма свирепой радостью. Неожиданно биение крови опьянило его. Вот она, война, в своей чистейшей форме — лицом к лицу с врагом в бою на истребление. То, что пони невидели уже больше нескольких столетий. Казалось, вопящие псы возникали прямо из складок воздуха, и каждый держал двойные клинки, топоры и кувалды. Псы прыгали с места на место, исчезали и вновь появлялись во мраке, а пущенные в их сторону снаряды и лучи рассекали опустевший воздух. Их теснили со всех сторон. Псы валили в пещеру сплошным потоком. Их оружие одинаково легко раздирало на части тела, и мироощущение мира. События выбились из своего нормального хода. Для Шторма эта война из последовательности мгновений превратилась в беспорядочную, сбивающую с толка чехарду. Внезапно выдернутые из пекла отчаянного боя и затем брошенные обратно, многие теряли концентрацию, забивались в истерике и погибали. Но и псы не были неуязвимы. Болты убивали их, как и копья и магия, и даже просто тяжёлых копыт земных пони. Им пришлось оставить своё миролюбивое прошлое и сейчас они бились как звери, и псы гибли, но и такой неистовой свирепости было недостаточно. Стальная стена между ревущими чудовищами и центром сил пони неумолимо истончалась. А кордон всё запаздывал. Шторм застрелил пса в голову. Мечи выскользнули из ослабевших пальцев пса не успев коснуться пола, а на него уже наступала другая тварь. Он перехватил арбалет и врезал на отмаш рукоятью в морду существа. Тот отшатнулся, пытаясь руками, словно огромным ковшом, зацепить голову своего врага. Изъеденный кровью арбалет выпал из копыта Шторма. На фоне этого Ваниль возвела крылья высоко над собой и каждое пёрышко быстро пульсировало, обдавая противников слепящим псов светом. Пони в нём казались фантомами, застывающими между вспышками. Но постепенно частота падала, колебания замедлялись, пока не достигли размеренного, как сердце, спокойного такта. А затем с тихим звуком крылья полыхнули ослепительно ярко, а температура резко скакнула вверх. Поле боя накрыл переливчатый купол из магического света. Световые завихрения распустились в местах, где схлестнулись два противоборствующих противника, разогнав окружавший их полумрак. Чужак, с которым бился Шторм, завизжал в агонии и повалился на бок, ослеплённый этим новым светилом. К своему изумлению, Шторм впервые отчетливо увидел своего врага. На широкой квадратной голове, обильно покрытой мелкой шерстью, моргали маленькие чёрные глаза, а в уголках рта подёргивались клыки в громадной пасти. Кожа выглядела омерзительной. Его лицо не выражало никаких эмоций, а во взгляде не чувствовалось души. Всё в нём было чуждым пони. Монстр с головы до пят кутался в дурно пахнущий балахон, но с одного бока лохмотья сгорели, обнажив точно подогнанную по конечностям броню. Он поднял было меч, но под влиянием поля света вокруг пони, он промахнулся, ударив об валун. Шторм подхватил с пола чьё-то копьё и вонзил противнику точно в грудь. Ваниль оглядела сражение, освещённое её сиянием, с выражением торжественного ликования. Её новая тактика действительно приносила плоды. — Убить их! — скомандовала она неожиданно твёрдо. — Убить их всех! Ближний бой превратился в настоящую резню. Под ослепительным светом со спины пони начали истребление. Хоть и страшные на вид, теперь псы ничего не могли противопоставить магии и грубым копытам. Отважные моряки обрушились на врагов с беспощадной яростью. Ваниль, сверкающая словно Солнце на утренней заре, вела наступление: её крылья изрыгали в чужаков потоки света, в которых прятались смертоносные лучи. Она мощно чеканила шаг, расстреливая или сокрушая псов дождём из дюжины кинжалов. Тела псов таким же дождём сыпались со всех уровней пещеры. Страшная тяжесть волнами накатывала на Шторма. С каждым убитым существом на него всё сильнее действовало странное наваждение, и когда псы гибли целыми толпами, ему приходилось бороться с заторможенным течением времени, словно жуку, угодившему в застывающую смолу. В конце концов настал момент, когда врагов почти не осталось, и сражение стало напоминать до крайности замедленную съемку. Вооружённые пони стягивались к последним уцелевшим псам, как мотыльки на свет, выслеживая тварей в свете их "Солнца". Шторм Бринг сам не понял, как очутился возле ниши. Его ноги легко продавливали устелившие пол пещеры тела. Разноцветные всполохи магии теперь стали редкостью. Он остался один, но и время для него потекло более-менее нормально, хотя он всё ещё находился в зоне действия магического светоча, его медленно поглотил мрак нависших теней. Сделав очередной шаг, он вдруг почувствовал чуйку — псы где-то неподалёку. Намереваясь отыскать их убежище, он шагнул через дверь и оказался в длинном коридоре. Распалённый гневом, юнец не стал звать подмогу. Если здесь есть враг, он сам убьет его ради отмщения за жизни всехпони. Мрачный настрой окружения в полной мере передался и ему. Впереди возникло несколько овальных дверей, и он распахнул первую. Внутри было совершенно темно. Над его ухом просвистела косо пущеная стрела. Шторм пальнул в ответ и услышал звук упавшего тела. Комната оказалась полна псов, но это были не те агресивные чудовища. Стар и млад, больные и немощные. Один поднял длинную дряхлую лапу. Жест капитуляции? В груди Шторма снова воспылал гнев столь же яркий, что и свет Ваниль позади. «Убить всех», — так повелела она. — Убить чудовищ. За всехпони, — произнес воин и перезарядив, выстрелил в лоб старого дряхлого пса с поднятой лапой. Тем временем... Вечнодикий Лес. Дворец Старсвирла. В этот самый день настало время визита в Замок в Вечнодиком, принца Небесного Города, последнего, что не принял объединения всех трёх расс и существовал обособленно на границах Эквестрии. Старсвирл хотел обсудить с принцом возможность союза ибо сейчас в Эквестрии не всё было спокойно. Сам принц ни в какие союзы вступать не собирался, но слухи о гениальных юных кобылках- ученицах Старсвирла, дошли и до него. Желая собственными глазами увидеть юные дарования, он принял приглашение. Два могущественных во власти пони восседали на одинаковых тронах в зале Великой Библиотеки, лучше была только библиотека самого Старсвирла в его тайном убежище на горе Кантерлот. К этому моменту Луна уже как с десяток лет жила у Старсвирла и сильно выросла, внешне превратившись в статную и элегантную кобылку. В действительности ей было всего шестнадцать лет. Её тёмно-синяя шерстка блестела от мириада блёсток из самых чистых кристалов. Гриву венчала тиара в виде короны из тёмного серебра. На шелковой грудке свисало пышное ожерелье с гранёнными красными камнями. Её более светлая синяя грива не была скручена в какую-то восхитительную причёску, свисая с шеи. На маленьких острых ушках болтались серьги с серебрянной косой полумесяца. На копытцах были надеты идеально подогнанные бошмачки из того же тёмного серебра. По мнению служанок Луна была прекрасна и не отразима. Но сама же Луна знала, что это только потому, что рядом небыло Селестии. Она бы легко затмила её блеск своим невероятным сиянием. Но этого не произошло. Селестия потеряла свою "корону" и не хотела выходить без неё, между делом обвиняя Луну в краже. Тяжкий усталый вздох вырвался из её лёгких. Как она уже устала от её капризов. Да ещё и Старсвирл. Ради развлечения принца она, сидя в окружении ученых пони из Небесного Города и Кантерлотской Горы, проворно рисовала на мольберте серебряным пером. Год выдался жарким, поэтому вокруг беседующих важных пони были расположены высокие рамы, а на них подвешены влажные полоски ткани, пропитанные талым снегом с горных вершин, что принесли с собой пегасы Небесного Города. Они охлаждали воздух, а пони-слуги, обдували господ при помощи вееров. Другие держали высокие амфоры с вином рядом со стоявшими по бокам от тронов золотыми чашами, которые ломились от всевозможных лакомств. Принц пил вволю — он не упускал случая блеснуть тем, что сохраняет ясную голову тогда, когда другие спьяну её теряют. Старый Старсвирл же отпивал маленькими глотками и покусывал яблоко, растягивая его непривычно надолго. — Из всех талантов сестёр некоторые мне особенно нравятся, — непринужденно рассказывал хозяин встречи Старсвирл. — Ты знал, что Луна за неделю полностью выучила наизусть «Тропы Магической Истины» Инферуса? Все двадцать пять его томов! А потом исписала их своими комментариями и отправила обратно автору. — Правда? — удивился принц, протягивая кубок за новой порцией вина. Желание было моментально исполнено. Старсвирл кивнул. — Мой старый знакомый лично приехал сюда, хоть на своем девятом десятке и поклялся больше не покидать приятных пляжей Фили Дельфии. Когда он встретил Луну, то был не в восторге, о чем не преминул заявить. Но когда эти двое схлестнулись в жаркой дискуссии и разошлись лишь спустя десять дней, Инфернус признал, что ему никогда прежде не встречался столь острый и упругий ум. Он предложил ей учиться дальше в его библиотеке, но получил отказ и отбыл мрачнее тучи. Ведь дорогая Луна уже моя учиница. — Молодняк ни за что не оставит отчий дом, где ему хорошо. Не хочет сама стремиться к большему — надо заставлять, а ты, думается мне, её разбаловал. Может быть даже обеих. Старсвирл нахмурился. — Хорошо? Не знаю, бывает ли ей вообще хорошо. Она вечно в напряжении, никогда не сидит спокойно, и это не учитывая её талант… Нет, это был её выбор. Видишь ли, она отказалась уезжать, заявив, что нечему учиться у Инфернуса, а он учёнее меня в некоторых других областях магии! Пока. Принц рассмеялся в голос. Хохот разлетелся по библиотеке, разрывая тишину. Многие из собравшихся ученых поней бросили на принца отвлеченные взгляды, а после вновь сосредоточились на рисующей прилесной рогокрылой элегантной кобылке. Восхищенные её способностями, они кивали и перешептывались. «Одна сплошная показуха», — цинично подумала Луна, решая обязательно припомнить Селестии, за то что она сппсла ту от художественных страданий. Пусть лучше тренируется снова и снова опускать и поднимать Солнце. Ожидая подвоха, принц не сводил взгляд с еле мерцающего рога тёмно синей кобылки. Называть эту нелепицу, смешанную с пегасом кобылкой, ему казалось верхом абсурда. Весь приём выглядел издевательским представлением, и принц уже жалел о впустую потраченном времени. — Инфернус — напыщенный мечтатель. Рад, что кто-то наконец-то осадил его. — И не только Инфернус, — заметил Старсвирл. — Ещё и остальные деятели магических и физических наук… Каждого из Девяти софистов Небесного Города. Хотя… — Он мягко коснулся копытом гостя. — Ладно, преувеличил — только тех из Девяти, кто соблаговолил встретиться с ней. Твой сын, помнится, отказался. За него не скажу, но лично мне кажется, они боятся её, даже копыта и сердца не попросили. Извини, что не смог найти для неё достойного соперника и устроить здесь битву умов. Мудрецов и магистров, готовых рискнуть своей репутацией, нынче днём с огнём не сыщешь, — заявил он с напускной печалью в голосе. — Какая жалость, — столь же неискренне ответил принц, не позволяя себя отвлечь. Его взгляд и мысли были прикованы только к творящей кобылке. — Что вообще за имя такое — «Луна»? — бросил принц. — Называть кого-то в честь небесного тела. - Зато подстать способностям, силе и красоте. — Вот только не надо плести мне небылицы, Старсвирл, — воскликнул принц. — Если она и вправду может двигать свою тёску в одиночку, чтож… Чёрт, да я сам вручу тебе ключи от Небесных Врат. Старсвирл пожал плечами и откусил ещё один кусочек яблока. — Она это может, но её талант проявляется и в другом. Её сила в видении мира, что скрывает наш разум. Она владеет всем миром снов. — Очередные выдумки, — фыркнул принц. — На твоём месте я был бы очень осторожен. Она может оказаться опасной, с той силой, что ты мне вталковываешь. — Уверен, она хоть и немного холодна, но и страстного пламени в её душе хватает. Я верю, что… А! — воскликнул Старсвирл, жестом указав на упомянутую. — Похоже, она закончила. Луна с показушно кирпичным выражением своей слишком хищнической мордочки, отступила на шаг от мольберта и несколько секунд внимательно рассматривала получившуюся картину. Сочтя её удовлетворительной, она сняла её и оборотом вперед протянул Старсвирлу и принцу. Принц поёжился, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом голубых, как лёд, и глубоких как тьма ночного неба, глаз кобылки. — Дорогая Луна, не томи гостя, покажи свою работу, — сказал Старсвирл. Она развернула полотно. Изумлённый принц даже наклонился поближе — он увидел свой идеальный портрет, написанный густыми поперечными штрихами чернил. Такого стиля он прежде никогда не видел, но им воспитанница Старсвирла невероятно точно передала все черты его тела и крыльев. Даже у гениального художника на это ушли бы многие часы. По спине принца пробежал холодок. — Не верю, — выдохнул он и уставился на Луну, что так незаметно скрежетнула сомкнутыми от злости зубами. — Ты сделала это за десять минут? — Больше и не надо. — Кобылка озадаченно посмотрела на бороду Старсвирла. — Вы оба видели. Десять минут, как вы и просили, господин. — Боюсь, она всё понимает слишком буквально, — словно извиняясь, объяснил Старсвирл. — Но никакого обмана здесь нет. Искусство — лишь один из многих её талантов. Она уже подает большие надежды как архитектор и конструктор, не говоря уже об абстрактных математических способностях. А уж в философии и психологии ей поистине нет равных. Принц буравил Луну взглядом, полным сомнений. — В споре она всегда добивается своего. — Старсвирл сегодня не жалел похвал для Луны, но пойди на эту встречу Селестия, то всё внимание было бы удилено именно ей, Луна в этом не сомневалась. — Дорогая Луна, отдай ему картину. Это подарок. Она передала принцу полотно. Принц наклонил его слева направо. — Чернила блестят. Они ещё влажные. Как вы всё подстроили? Говори, старый бородач, и я, быть может, прощу тебе этот обман. Признаюсь, подлог безупречный. Раскрой мне ваши хитрости — и можешь считать, что я доволен… Она кивнула Старсвирлу и отступила на несколько шагов на ходу машинально дёрнув хвостом от раздражения. Будь здесь Селестия, никто бы не усомнился в её силах и способностях. Она глубоко вдохнула и подняла тяжёлый взгляд. — И пегас и единорог, с силами столь огромными, это впечатляет, — выдохнул принц. — Я всегда считал их обеих даром, — сказал Старсвирл без тени былой мягкости. — Но ты сам понимаешь, что за таким цветком нужен особенный уход. Луна, пожалуйста, подойди. Когда юная пони предстала перед двумя лидерами, принц поднялся с трона. — Ну, обмоем же твою победу надо мной. — Он выставил в сторону копыто с кубком. Пони-служанка послушно его наполнила. Принц сделал большой глоток и предложил напиток Луне. Та лишь молча смотрела на него. — Она не пьет, — разъяснил Старсвирл. — Почему? — Вино сильно размягчает её, а мир снов требует предельной собранности. Принц состроил кислую мину. — Когда единорог расстается с концентрацией, он расстается с жизнью, — хмыкнул он. — Что ж, я пью за твоё здоровье, юная Луна. Принц Небесного Города поднял кубок и демонстративно осушил его. Луна наблюдала за ним совершенно бесстрастно. — Итак, — с торжествующей улыбкой на бородатом лице заговорил Старсвирл, когда какого-то бесчувственного от вина пони уносили из зала библиотеки — Обсудим условия союза? *** Мастерская Луны была одним из таких мест в Эквестрии, в котором Старсвирл чувствовал, что не вправе здесь находиться. Юная кобылка всегда стремилась к уединению и обосновалась в мансарде западной башни небольшого дворца, где она обустроила и обсерваторию. Потолком ему служили стропила и черепица. Почти круглый год через громадный маслянный фонарь туда задувал холодный ветер, а в редкие жаркие дни там воцарялось пекло. Впрочем, Луну никогда не волновали мелочи вроде температуры — трудилась она порой день и ночь в любую погоду. Старсвирл приказал своим провожатым телохранителям остаться у подножия башни и, в одиночестве преодолев пятнадцать лестничных пролетов, ступил в обитель ученицы. Тонкие лучи солнечного света, лившегося через щели в кровле, рассекали пыльный воздух. На перекладинах висели клетки с открытыми дверцами, а внутри отдыхали птицы и прочие мелкие твари со всех концов Эквестрии. Жеребёнка выросла в кобылку, но всё так же пряталась на чердаке, словно тот же запуганный жеребёнок. Она сидела за чертёжным столом в свете зажженной изысканной лампы. Вид её согнувшейся над листами тонкой и подтянутой фигуры злые языки могли бы назвать карикатурой на сосредоточенность. Луна явно услышала Старсвирла, едва тот поставил ногу на первую ступеньку — чувства юной пони были так же остры, как и ум, — но она никак его не поприветствовала. Не сочла нужным утруждаться. Старсвирл перебрался через стропила на открытое пространство в центре башни, не веря своим глазам. Она настелила пол из прочных деревянных досок и поставила несколько шкафов, рабочий стол и огромную кровать в тёмных тонах. Удивительно, но у столь щепетильного создания в жилище царил форменный беспорядок. Повсюду лежали кучи кропотливо изрисованных свитков с новыми проектами, запятнанные вином и чернилами. Невероятно хитроумные модели стояли в окружении тарелок и кувшинов, где-то даже осталась забытая еда. Исписанные изящным почерком Луны лингвистические трактаты соседствовали с длинными эссе по архитектуре, математике, астрономии, истории и прочим наукам. Под ногами шелестели картины фантастических механизмов и величественных горных пейзажей Кантерлотской горы. Старсвирл вышел на середину мансарды, не осмеливаясь даже дышать. Но юная пони всё так же молчала, и восхищение учителя быстро потухло. — Опять занимаешься своими причудами из снов? — Ты знаешь, что мне не нравится это слово, — заворчала Луна. — Зачем дразнишь меня им? — «Причуды» или «проблемы»? — поинтересовался Старсвирл. За прошедшие годы они так и не смогли найти общий язык. Пони вечно злилась на всех, отвергая все попытки сблизиться и отвечала своей холодностью на теплоту, а тот едва ли понимал за что. Исключением была Селестия, но и с ней она постепенно теряла контакт. Их разговоры неизбежно выливались в обмен болезненными ехидностями и едва сдерживаемые нападки. Старсвирл уже — снова — пожалел о своей подколке, зная, что Луна может неделями пестовать в себе обиду. Её затаённая злоба, казалось, способна пережить сами горы, безустанно накапливаясь. Старсвирл поднял с пола лист бумаги. На нём была нарисована какая-то бронированная красная пони с огненными крыльями и гривой с хвостом, что был словно густой чёрный магический дым. Модель выглядела впечатляюще, но совершенно непрактично, хотя Старсвирл подозревал, что мир снов заставил бы её появиться и не в такой форме. В этом была теперь вся Луна. Широта её знаний восхищала и пугала одновременно. По сравнению с ней, Селестия казалась легкомысленной. Но у каждой из них были свои таланты. Селестия была больше политиком, Луна - исследователем. — Сколько же здесь трудов… — произнес он, старательно выдерживая мягкий тон. — Стоит рассказать о них мудрецам всей Эквестрии. — Почему ты решил, что им будет интересно? — угрюмо отозвалась Луна. — Им хорошо с их замшелыми догматами. Не хотелось бы тревожить их, подсовывая что-то новое. Она склонилась ещё ближе к свитку. Перо со стальным наконечником скребло по толстой бумаге без единой помарки. Плечи юной пони напряглись, а рог издал натужный скрежет, когда Старсвирл встал за её спиной и топорящимися крыльями. Она ссутулилась, словно желая, чтобы тот ушел, но ничего не сказала и лишь продолжала рисовать. На глазах учителя под её ловкими манипуляциями пера обретало форму величественное здание, похожее на замок, что нависал над пропастью на склонах Кантерлотской горы. — Это замок? Он бесподобен! Луна вздохнула и оторвала перо от листа. — Что тебе нужно, мастер? — надувшись, спросила она. Старсвирл едва сдержался, чтобы не нахмуриться открыто. Слишком сильно ожисточилось её сердце и он не представлял, что же с ней будет в будущем. При всех талантах, силе и блестящем уме Луна презирала старших и не чтила никаких авторитетов. Разве только его. Пока. — Я не хотел тебя обидеть, но и тебе пора бы уже перебеситься. Приближается день твоего с Селестией Наречения. Насколько я понимаю, возраст у тебя подходящий. Это великое торжество и великая ответственность. Будет большой пир, всевозможные турниры и соревнования. — Старсвирл старался обрисовать как можно более заманчивую картину. Вся Эквестрия ждёт. — Ты уже выбрала, чем конкретно будешь управлять? — Ты знаешь, что я не желаю править. — Пони взглянула на покрытую пылью книгу на одном из столов — рукописную копию копии копии древних трудов на языке, который до самого Старсвирла никто не мог прочесть. — Моя жизнь здесь и в мире снов. И в ней есть смысл. — Тогда, может, потрудишься объяснить мне этот смысл? — Ты всё равно не поймешь, — бросила Луна. - Ни ты, ни Тия не видите каждую ночь переживания тысяч пони! Заносчивость от тягот, которые она испытывает но игнорируется всеми раздражала её. — Ты должна выбрать своё место при дворе. — А то что, Вендиго вдруг вернуться? Мне плевать на эти церемонии, — заявила Луна. — Судя по моим темпам роста и прогрессе в силе, мне было около шести лет, когда ты взял меня к себе. К двенадцатому дню рождения я окончательно выросла. И нынешние шестнадцать — это лишь число, которое для меня значит ещё меньше, чем для любого другого пони. Я уже давно не жеребёнок. - Так веди себя соответствующе, — взмолился Старсвирл, стремительно теряя терпение — как, впрочем, всегда, когда разговаривал с ней. — Во всей Эквестрии никого из пони теперь не почитают так, как тебя и твою сестру, но ты только посмотри на свои выходки! - А ты ждешь благодарности? За что? За бесконечные испытания и проверки? За толпы причитающих умников, что называли меня лживой и пытались разоблачить? А что если я сама не хочу этого. Селестия просто прыгает от счастья, когда видет толпы кланящихся пони. Я же не хочу этого. Такова её оборотная сторона. Это цена власти и силы. Она боится. — Когда же ты наконец поймешь, мастер, что я не такая, как ты или же Селестия?! — Гнев Луны всегда вырывался неожиданно, и в такие моменты её крики поистине оглушали, усиленные её магией, зачастую вышибали стёкла и двери. Птицы в клетках испуганно заверещали. Но даже в приступе злости она отвела в сторону перо, чтобы не испортить свою работу. На пол упала одинокая чернильная капля. — А когда ты поймешь, что важно не кем ты являешься, а кем тебя видят? — возразил Старсвирл. — Ты злишся на меня даже тогда, когда я просто пытался проявить доброту и вразумить тебя. Ты и Селестия - это новая надежда всей Эквестрии. Вы то, что способно окончательно объединить всех. Вы- аликорны. — Учителя не используют своих учеников, для угождения своим мечтам и целям. — буркнула Луна. Заявление развеселило Старсвирла. — Дальше ты скажешь, что и учинеки не используют своих мастеров. Только вот, моя дорогая ученица, используют, и ещё как — они ждут от них знания, защиты, крышу над головой, идеалы и новые цели, любовь. Да-да, любовь. Не смотри на меня так. День за днем моё сердце тянулось к вам, желая обнять, приласкать, но ты всегда отталкивала меня и свою сестру. Неужели тебя не волнует никто, кроме самой себя? - Селестия мне не родная сестра. Да и ночь и спокойствие других пони... Я забочусь обо всех пони, — тихо ответила она. — Зачем, по-твоему, я создаю все эти вещи? Для себя? Ты называешь это моими проблемами из мира снов, но они призваны облегчить жизнь нашему народу. Я всё время пыталась до тебя это донести, но, глядя на меня, ты видишь не меня, а лишь инструмент... И я понимаю что Я сейчас не готова к тому, на что ты ставишь свои надежды. — Но кроме вас более некому. Мой век подходит к концу, я чувствую. И вы с сестрой станете новым спасительным светом после меня. В мире не всё опять спокойно, Луна. Я чувствую приход нового закона. Против нас зреют заговоры. Старая власть планирует остаться при своих пожитках, пытаясь подорвать тот мир, что моя Великая ученица ценой своей жизни так упорно строила. Их старания поддерживает тот самый принц Небесного Города пегасов. Могущество рождает зависть, запомни Луна. — О, этот урок я усвоила даже слишком хорошо. На примере моей "сестры". — Чего ты хочешь? — вздохнул Старсвирл, не зная, что ещё сказать насупленной приемышне. — Чтобы я тебя ненавидел? Ведешь себя так, словно нарываешься на ярость, мою или Селестии? Но этого не будет. Я так не могу. Неужели ты не видишь, как я восхищаюсь твоими успехами? Я горжусь тобой так же сильно, как и Селестией. — Ты восхищаешься той надеждой и защитой, что я даю пони. Ты гордишься мной, но это всего лишь отражение твоей собственной гордыни! - Луна повысила голос. Её мощные, увеличенные вдесятеро, по сравнения с обычными пегасами, крылья, встали торчком, распушив каждое пёрышко. — Каждое моё начинание ты пытаешься обратить во всеобщее достояние! Мой интерес к языкам ты направляешь на посольские поседелки, которые меня раздражают, но ты точно должен знать, что Тия намного лучше с этим справляется. Мои архитектурные изыскания идут только на строительство башен и стен. Математику бросают на создание и совершенствование старого, вместо чего-то нового! Но при этом ты выставляешь мои способности как нечто понятное и естественное — раннее созревание, только и всего, будто я обычный, просто очень даровитый жеребёнок! Не ты ли обьявил меня аликорном! Теперь Я- сама Ночь! Она возвышалась над Старсвирлом. Под тёмной шерсткой бугрились тонкие и эластичные, но не лишенные своих сверхсил, мускулы. — И так всегда, что бы я ни делала! Хоть это! — Она схватила макет изящного моста и раздавила его в магической хватке. — Или это! — Следующим Луна скомкала чертеж общественной бани. — Или это! Это, это, это, это! — Она разметала по полу ворох скрученных свитков. У некоторых сломались скрепы, и они развернулись. Новые виды транспорта, более безопасные водяные системы, медицинские инструменты — её ярость обнажила всё. Старсвирл отпрянул. Пугающе черные глаза с хищным кошачьим вертикальным зрачком расширились, пожирая лёд бирюзовой радужки. Старсвирл уже давно понял, что она не Селестия, но с Луной порой было в сто раз тяжелее чем с разбушевавшейся сестрой. И тем более с её "тёмной" стороной. Следом Луна разразилась свирепым смехом, полным отвращения к самой себе. — Трусость позорит тебя, мастер. Если бы ты верил в меня, то не боялся бы. Я поклялась, что сделаю всё для блага всех пони, но большего от меня не жди. Я буду твоим инструментом, как ты того желаешь, но на этом всё. И мне жаль, что только я поняла это. — Ты не сможешь прожить жизнь в одиночестве, — горько сказал Старсвирл. — Однажды ты это поймешь. В ответ Луна попыталась остыть и вернулась к расписыванию очередного листа, утратив интерес к ссоре с мастером. - Я не хочу быть принцессой. Ведь я уже целая ночь.