(Не)забытая история

Сумрачные тени заполнили недостроенный зал нового южного крыла, образовав единое целое у стен и потянулись к центру от стоявших кольцом статуй. По темнеющему синему небу плыли редкие перистые облака, создавая своеобразный свод над тихим уголком дворца. Прохладный воздух с ароматом вечерней росы на камнях коснулся шерстки Паладии, когда та вышла из широких дверей. На кованых железных подставках стояли люминесцентные кристаллы, они уже сияли во всю, но открытое пространство всё равно оставалось в полумраке, на границе между светом и тьмой. Из клятв принесённых здесь выковывали то, что сейчас называется Эквестрией. Здесь и только здесь Паладия чувствовала своë величие, почтение к тем, кто смог отмахнуться от древних обид и обрести покой. С той самой секунды как пришли первые известия с северо-востока. Мейнхетен пылал. Кантерлот поглотило безумие. Все бегали и визжали... О Небеса, как она хотела бы прямо сейчас оказаться там и подобно великими воинами прошлого сражаться не жалея себя. Она ведь училась, готовилась и практиковалась. А еë сила как ничья другая способна разрушать. Но вместо этого она. Королева. Сидела на одинокой горе и пыталась предотвратить панику и анархию. Много кто уже собрал пожитки и смог улизнуть... Но если все сбегут, то кто останется руководить. Легион Клаудсдейла уже практически собран и отправился на встречу в пасть зверья. Из сообщения Лорд-губернатора Филлидельфии ясно, что Пай оповещëн и он придëт. Но так же пришла срочная депеша от дальних родичей пони. Гиппогрифы так же выдвинули свои силы на помощь Эквестрии. Хотя это было весьма неожиданно, так как во время своего визита на Эйрис Паладия не ощутила их склонности хотя бы к дружбе с Эквестрией. Да и как они, живущие далеко на юге, успели узнать об нападении. Если конечно за ранее не знали об оном. Сомнения сжирали еë из нутри, но в такое время любая опора, это опора и остаётся лишь доверится. Она опустилась на землю к ногам статуи рослого легионера. Весь покрыт доспехами, а грозный взгляд в смотровой щели устремлëн вперëд. Подобное придаëт стойкости перед лицом неминуемого. Любой способен плюнуть смерти в лицо, если он не один и его плечи подпирают соратники. И пока она здесь, прозебая в попытке успокоить кучку обнаглевших и разжиревших сынков великих родов своего народа, сотни храбрейших и куда более значимых из этого же народа умирает... — Тяжëлые мысли? На еë серебристый загривок аккуратно легло копыто супруга. Она поддалась порыву и привстав, вздрогнула от приятных мурашек, когда оно скользнуло ниже вдоль шеи. — Да. Она обернулась, чтобы увидеть его лицо, а после прислонилась всем телом для объятий. — Нужно срочно отправить гонца к Вечнозелёному лесу. Нужно собрать моих гвардейцев, что я там оставила и созвать ополчение... И отправить кого-нибудь в Ванхуфер, может они придут и... — Тссс. — Он прекратил еë усталую болтавню поцелуем. — Лучше иди поспи, дорогая. Тебе нужен отдых, а я обо всëм позабочусь. Паладия не могла сопротивляться воле мужа и ответив своим коротким поцелуем вернулась во дворец. Прежде принц, а ныне король лишь по слову, но не титулу обернулся к самой дальней статуе на аллее. — Выходи из тьмы призренная. Тени укрывают лишь их хозяев, но не тебя! — Огласил он тишину. Из-за хребта статуи приклонившегося единорога на землю скользнула изломанная фигура. Свет кристаллов не мог полностью проявить еë облик, но ему сразу стало ясно, что это кобылка, единорог. Еë тело еле волочило ноги, которые были будто переломаны в нескольких местах. Шкурка совсем поблекла, истратив всю гамму своего первозданного цвета. А глаза еë горели первобытным пламенем коварства, что появилось на свет в тот же день, когда недалёкие предки пони смогли освоить дубину. — Хорошо устроился. Странно что никто сразу не обратил внимание. — Еë голос звучал натяжно, будто до этого она надрывно истязала своë горло воплями и криками. — Лев, что улëгся под боком косули, просто навсего нацепив рога. Даже я не смогла понять... Но Страх видит даже в мухе исчадие Тартара. Принц чуть опустил голову и нацелил на неë сверкающий рог. — Пошла прочь старая ведьма. — Тебе ещë не надоело или тебе нравиться нежиться в объятиях этой дурынды? Принц выпустил из рога луч, что проскользил совсем близко от головы единорожки, но та никак не отреагировала, кроме как сухого комментария. - А совсем недавно ты мне благоволил. Даже намеревался помогать. — Зачем ты пришла Кристал. — О. Ты помнишь моë имя... Извини я от него отказалась. Теперь у меня новое. — Единорожка попыталась подойти ближе, но еë переднее копыто надрывно хрустнуло и она повалилась вперëд, будто припав перед ним на колени. — Она скоро умрëт. — Прояснила единорожка, осматривая своë тело. — А вот зачем я здесь... Сложно. Но в общих чертах чтобы узнать то на чьей стороне теперь будешь Ты. Принц вздëрнул гривой. — Мне нет дела до Ваших игр. Ты же знаешь, Я хочу быть всегда в стороне... — Чтобы гадить победителю и издеваться над проигравшим, да я знаю. Но всë уже вот вот измениться. Пускай камень мой разбили, но всегда есть иные способы достичь желаемого, не так ли? — О чëм ты? Единорожка смогла подняться на ноги и даже подошла к нему поближе. Свет обволок еë избитую мордочку и рог, основание которого обильно кровоточило. Она была всë ещë жива лишь за счëт немыслимых магических усилий и находила силы на эту скучную для него встречу. — Отец Кошмаров умирает. — Она произнесла это с нескрываемым вожделением. — И что? Такие как Мы не умираем... Скорее перерождаемся. В чëм подвох? — А в том, что он не сможет... Его ранило копьë из силы Хозяйки Крови. Он сейчас слабее мыши. Принц отступил от неë на пару шагов начиная понимать, что затеяла эта сумасшедшая. — Ты не посмеешь. Это надругательство... — Так ты будешь со мной. Если да, то в конце я даже пощажу тебя. Принц насупился от такой неслыханной дерзости и уже хотел одним взмахом стереть еë в пыль, но знал что та не погибнет. Она была сейчас далеко от его влияния и понимая это продолжала наглеть. — Старые боги вымрут. Сами или от моих копыт, не важно. Важно насколько быстро это произойдёт. И как скоро установится новый порядок. — За "порядком" это ты не к тому обратилась. — Так что? — Единорожка в один миг оказалась перед ним, вжавшись влажной от крови грудкой в его. Еë взгляд сиял надеждой. — На чьей стороне ты будешь? — Уже ответил: Мне побоку ваши дрязги. Принц показушно отвернул от неë голову, возведя подбородок к ночному небу. Единорожка отступила. Еë черты никак не изменились от его ответа. Хотя кривая улыбка стала чуть шире. — Ну посмотрим, что ты скажешь потом. Повелитель Хаоса. Потом посмотрим. Единорожка растворилась в той же тени статуи из которой пришла оставив его одного. — Похоже, работы у меня прибавится. *** Она не сомкнула глаз. С самого первого мгновения как оказалась здесь, она не сомкнула глаз. Если уснëт, то без своей силы она станет желанной добычей или же трофеем для орд ужасных кошмаров. Ей нельзя спать. Кольцо на роге отзывалось неимоверным холодом, а пространство, что раньше сияло от множества красок потоков магии поблекло и исчезло, оставив для неë этот мир пустым. Цепи вновь натянулись, но не до предела, вгрызаясь в массивное кольцо на шее, сдавливая его. Боль помогала не спать. Но долго ей уже не протянуть. Селестия сидела, упиревшись в скалу и казалось не дышит, ловя взглядом пролетающие мимо глаз пылинки. Отличное занятие. Она же пыталась выбраться. Вставая на дыбы и до упора натягивая цепи. Может она не была столь хитроумной или умелой в "пустословии", но Луна была сильной. Она всегда оттачивала все свои умения и познавала своë тело. Она должна была всегда быть готовой и тренировки превратили еë тело в острый клинок, что каждую ночь готов скреститься в бою с кошмарами. Но эти цепи... Если бы у неë была магия, то они разлетелись бы в считаный миг, даруя свободу, но без, они казались нерушимыми, как скала позади. Одно лишь оставалось неизменным. Еë упорство. Она вдоволь отдохнула и пришла очередь новой попытки. Тело поднялось на задние копыта. Передние расправились в стороны и она налегла вперёд, натягивая цепи. Все мышцы в теле напряглись до предела, превращаясь в единый жгут, тянущий на себе невообразимые усилия. Перед ней стояла всего одна цель. Сцепить вместе перед собой передние копыта и в исходе либо порвутся цепи или же треснет скола, либо сломается еë хребет. Каждый раз было одно и тоже. Она давила до предела. Задние копыта с хрустом ломали под собой породу в упоре, а тело дрожало от усилий до тех пор, пока перед глазами не начинали сверкать огоньки и проплывать чернота и чтобы не упасть в обморок, она падала чтобы влететь мордочкой в породу, чтобы боль смогла отодвинуть накатывающее бессилие и онемение. Ей нельзя спать. Возможно, так было бы и в этот раз, но кое что изменилось. Как сказала чëртова принцесска единорогов, цепи сотворила из собственной магии та, что одолела Селестию и приволокла их сюда и без их магии были нерушимы. Но вот скала. Основа всей Кантерлотской Горы треснула. Этот звук сотряс разум Луны и поверг в ужас тишину пещеры, сотрясаемую еë потугами. В том месте, где штыри были вмурованы в скалу, пошла паутина тонких трещин. Селестия сразу же всколыхнулась, обратив внимание на изменение, а Луна продолжила. Сегодня, они освободятся. Кости трещали, а суставы были готовы разогнуться в обратную сторону, но она продолжала давить. Перед глазами не было уже ничего, кроме красной пелены и черноты. Пол под ней резко взрыхлился, будто это был не прочный камень, а глина, протащив еë назад, но она успела выставить вперëд себя одно заднее копыто, сохранив равновесие. Из носа бежала кровь, а крылья дëргались в разные стороны, словно в конвульсиях от приложенных усилий, но Луна давила. Она была сильнее Селестии и всегда была готова идти до конца. И сейчас лишь она могла вытащить их отсюда. Все звуки исчезли из головы, но она знала, что содрогается в безудержном вопле на гране своих возможностей. Ещë чуть чуть и она просто упадëт, не в силах после повторить подобное, потому это нужно было сделать сейчас... Миг и она понимает, что еë мордочка с ускорение встретила пол. Натяжение цепей исчезло, но появилось их давление на спине. Луна попробовала пошевелиться, но мышцы словно сковало не хуже этих же цепей, отдавая невыносимой болью от судорог. Где-то на периферии всего кричит Селестия. Кажется она звала еë. Пересилив себя, Луна смогла упереться и привстать, но мир тут же стремился кубарем укатиться в сторону. Но по шире расставив одеревеневшие конечности, она смогла устоять. Взгляд мутных глаз упал на цепи, что ровными полосами тянулись к раскуроченной скале. Штыри вылетели из неë, раскидав всюду осколки породы. Селестия продолжала что-то кричать, но Луна не понимала, но смогла заставить себя сделать последнее, чтобы освободить их. Она еле смогла дойти до неë, по пути заметив, что практически не дышит. Грудную клетку спëрло от усилий, потому пришлось тратить силы не только на переставление ног, но и на банальные вдохи и выдохи. Когда бело-розовое пятно мути было прямо перед ней, она вытянула копыто, ощупывая мордочку Селестии и наметив заветное, размахнулась и ударила со всех оставшихся сил. Удар опрокинул Селестию на бок. — Ай. — Удар пришёлся с филигранной точностью прямо по основанию рога и боль была неслыханно жгучей, от которой всë тело скорчилось. — Луна! Ты мне чуть голову не разбила! Взвизгнула она, ощупывая место удара и застыла от шока и радости. Кольца нельзя было просто так взять и снять. Да и без магии у них это никогда бы и не получилось, но Луна нашла выход и глядя на то, как Селестия стряхивает с клочка розовой гривы осколки кольца, упала, погружаясь в пугающую тьму, откуда плывущее сознание слышала зов... Кто-то звал её... *** Магия стенала. Совсем недавно здесь была вымощенная дорога по которой ходили простые пони и радовались новому восходу солнца. Луч устремился вперëд,вонзаясь в крыло и медленной волной дымки расползаясь по нему, дырявя тонкую плоть. Теперь же широкие жилы трещин разъели землю. Тела ссыпались и оплавились, оставив на себе лишь безглазые мордочки, застывшие в ужасе. Ответный валун врезался в стену из плотного потока магии, что вихрем бушевал вокруг еë тела, что зависло в воздухе. Позади неë бились последние защитники этого испепелëнного города, утопая в огне и телах сотен грифонов, что клокоча и щëлкая клювами придавались этой бойне. Копыто резко поднялось, послав в сторону ожившую волну, что поглощала грифонов, не оставляя ничего. Но это была лишь капля в море. Их так много. — Пронеслось в еë голове, блокируя удар тяжëлого хвоста дракона и посылая очередную волну в его груд. Но как и до этого. Он повалился и с грохотом упал на землю. Его шкура была невероятно прочной, а сам он всë ещë мог стоять даже когда его органы скручивались и рвало кровью. — Ты будешь моей! — Взревел дракон, опять поднимаясь с валуном в лапах. Но его бросок остановила внезапная тишина. Их настолько поглатило противостояние и они не сразу осознали что битва вокруг резко закончилась. Грифоны, под рëв горна, как один поднялись в небо и начали лететь в сторону центра города. Минотавры широким флангом медленно отходили следом. Громоподобные залпы по дворцу прекратились. — Назад! — Прокричал рухнувший между ними грифон. — Она моя! — Продолжал орать дракон, всë же бросив валун, но тот рассыпался в пыль как и все предыдущие. — Назад! Это приказ Императора! Они пришли, нужно отходить! Дракон злобно смотрел на неë облизываясь, развернулся и словно гончая, помчался на четвереньках вслед отступающей армии. Ещë с минуту она провисела в воздухе, прежде чем позволила опуститься на истерзанную землю и уже приготовилась снять концентрацию и отпустить невыносимо давящую на неë силу, от которой тело моментально испариться. — Госпожа! Она открыла уже ничего не видящие глаза и повернула голову в сторону крика. — Так, все вместе, как я вас учила, потихоньку истончаем, ясно! — Она узнала голос и слегка удивилась узнав что кто-то из учиников и тем более учителей ещë жив. Встав кольцом вокруг неë, они стали оттягивать скопившуюся магию, рассеивая еë в пространство, не давая разорвать искалеченное тельце ректора. — Похоже сегодня я не умру, да? — На эту шутку она получила пинок в плечо. — Они будто не отступают, а бегут. — Прошептал один из учеников рядом с ректором. — Да... Они пришли. *** Хаос. Только так можно было назвать прибытие подкрепления к разорённому городу. Рой кораблей наконец таки пришедших на помощь принёс с собой основные силы гарнизона Бэлтимейра и ополчение из Додж-Сити. Золотоискателей из Пустошей, что в равной степени могли соперничать своей свирепостью с грифонами. Полнокровный легион снятый с пограничных регионов. С неба стальным градом обрушилось три тысячи пегасов Стального Легиона Клаудсдейла, а с фланга ударили наконец таки собравшиеся и подошедшие с Жеребячьих Гор когорты Ночной Стражи, что пребывали в бессрочной вахте по защите местных шахт по приказу Королевы. И ещё сотни небольших добровольческих отрядов, что прибыли к городу. И как казалось уцелевшим защитникам, их было бесчисленное множество. Но у всей этой мощи не было единого командира, способного направить их. В небе десятки пегасов погибали и падали в едкие облака от сотен пожаров, вдоль береговой линии сражались сотни кораблей и среди перекошенных улиц десятки различных командиров спорили между собой, кто кому должен подчиняться прямо по среди бушевавшего пламени битвы. Каков был план? Что им нужно было делать? Никто не ожидал такого исхода, они пришли к Мэйнхетену не под единым командованием, потому единого удара и не было. Благодаря случаю они прибыли практически единовременно и относительно с одной стороны, двигаясь одним фронтом. Но главным было то, что они прибыли в огромном количестве. Без какой либо координации и плана атаки они делали самую очевидную вещ, которую могли. Пытались закрепить свои войска в городе. В пределах северного моста примчавшаяся Ночная Стража ударила в полную силу по флангу флота грифонов, который ещё не успел отступить от берегов во время высадки, столкнувшись в яростном абордаже с сотнями тех, кто не успел вступить в бой во время осады Дворца. Среди руин жилых кварталом, на чёрный песок высаживались подразделения гарнизона и ополчения Бэлтимейра, прорываясь вперёд и расчищая путь для выгрузки части корабельных орудий и припасов. Основные силы авангарда пегасов разделились на двое, обрушившись на отступающие от Дворца силы грифонов и тяжело бронированных минотавров, подкрепив остатки сил выживших сотнями воинов. Вторая группа ударила по бывшим Мануфакториям, ценой собственной жизни вышибая закрепившихся там грифонов и драконов, пытаясь создать плацдарм для атаки основных сил Легиона, но быстро были выбиты разящими молотами и тяжёлыми кулаками перегруппировавшимися минотаврами всё же отступивших без особых потерь от Дворца. Грифоны и их армада не могли остановить всё это и Император был вынужден отдать приказ о полной высадке сил грифинстоунских легионов и его союзников, начав новый обстрел города из всего, что у них было и приступив к полномасштабной контратаке. В отличае от драконов, грифоны и минотавры в кратчайшие сроки развернули десяток манипул по дуге от Мануфакторий до руин городской гарнизонной крепости, показав эквестрийцам что значит мастерство и дисциплина настоящей армии. К северу от наступающей массы было широкое плато из руин Мануфакторев, а южнее на фланге, вздымались волны ревущего моря, с которого грохотали орудия армады. Они наступали плотными волнами. Ревущий прилив в полтора километра шириной и сотнями метрами в глубину, а в авангарде двигались когорты из диких племён минотавров, вооружённые тяжёлыми дубинами и литыми железными щитами в полный рост, а следом лучшие части армии самого императора. За ними же вздымались крылья драконов, что ревели и извергали из пасти пламя. Но всё же к этому моменту, командующие основных частей армии эквестрийцев смогли собраться и обсудить план своих действий, прежде чем грифоны ударят по их позициям в полную силу. И главную роль на себя перетянул Вермилион Пай. Не смотря на то, что в ходе высадки часть флота потеряла боеспособность, а первое столкновение успело подточить его силы, Лорд-губернатор Бэлтимейра был настроен решительно. Не смотря на внушительный контингент Ночной Стражи, Пай не собирался отбиваться от атак грифонов, сидя в засаде в фасадах рассыпающихся зданий. Решение о немедленной и всеобщей атаке, вместо подготовки основательной обороны, было тут же принято Паем после известий о приближении союзника Эквестрии в лице Гиппогрифов. Несокрушимый, являлся наиболее старшим военноначальником, опережая даже командующую Легиона Клаудсдейла имея на себе мандат самой Королевы и он не собирался терпеть задержек. Но потребовал согласия остальных на эту атаку. В ходе небольшого препирательства он отмахнулся от призывов владычицы Клаудсдейла дождаться союзников и от молчаливого одобрения первого капитана Ночной Стражи, отдал общий приказ об подготовке к атаке на приближающихся прямо им в лоб сил грифонов и их союзников. Именно сегодня суждено случиться одному из величайших сражений в истории пони. Они встретят врага лицом к лицу, клинок к клинку и прольют кровь этих ублюдков, чтобы смыть ей горе от сотворённого им злодеяния. Требовавшее как жестокой битвы, так и безоговорочной победы. По назначенному сигналу, после прекращения тотального обстрела города вражескими судами, основные силы флота выдвинулись по дуге, на пересечение армаде грифонов, начиная уже свой обстрел из легковесных мортир, ровняя с землëй цели в черте города, прикрывая молниеносный прыжок сил пегасов и тяжёлой пехоты гарнизона земных пони. В это время во Дворце, вновь ставшем штабом, уже рассчитывали приблизительное время подхода союзников к окрестностям города, которые по этим расчётам должны прибыть не менее чем через четыре часа, возможно через пять. Если, конечно, отталкиваться от последнего присланного магией свитка. Не теряя хода эквестрийцы начали стрелять из орудий утяжелёнными снарядами из корабельных кованных пушек с навеса, ровняя с землёй первые линии наступающей вперёд орды, а с передовой, из множества организованных засад пони выпускали в небо десятки, а местами и сотни стрел, покрывая огромную площадь. Хоть обстрел и был плотным, но оказался малоэффективен, но свою главную задачу выполнил. Не дал грифонам подняться в небо. Сразу за залпами и летящими с неба стрелами и снарядами мортир пришли пегасы. Наполовину оглушённые, грифоны практически не смогли помешать их удару. Стремительность атаки была такой, что на каждого погибшего в небе пегаса, пять других достигали своих целей и вступивших в схватку практически в тылу частей авангарда врага. А по фронту, стальным клином ударил сам Вермилион Пай, идущий впереди своих воинов. Железное копыто лучших когорт земных пони во всей Эквестрии ещё и усиленное подразделениями пегасов и немногочисленным числом, но внушительной силой, отряды единорогов, представлял несокрушимую силу, ударившую в самый центр. Разработанный план атаки Вермилиона привёл пони прямо на край формаций врага, вдали от пристреленных зон поражения следовавших с ними тяжёлых орудий. Земля ещё содрогалась от сотен снарядов, а бой уже начался. Медленно наступающая орда нерешительно остановилась, осознав что враг уже перед ними и даже за их спинами и словно обезумевшие бросились на них . В первую же минуту столкновения погибли сотни, а в следующую ещё сотни, а бой только начался. Яростная атака авангарда в центре и общая атака пегасов вдоль всего фронта сделала своё дело, дав время для подхода и атаки по флангам основных сил эквестрийцев. Всё больше подразделений и различных атакующих групп накапливало свои силы и начали своё наступление. Тысячи пони, в боевом построении шли в бой, а пушки более меньшего калибра и основные отряды единорогов, сведённые в единую группировку ожидали приказа выдвинуться к опустевшим позициям концентрирующихся вдоль всего города войск. Менее чем за полчаса обе стороны полностью вступили в бой и с невероятной яростью обрушились друг на друга. Силы эквестрийцев успешно выстроились согласно выдвинутого Паем плана. На севери, поперёк рухнувших крыш цехов Мануфакториев, левом фланге эквестрийцев, топография местности уже представляла собой относительно ровный проход к тылу врага, но здесь же концентрировались основные силы минотавров и сотни ожесточённых и свирепых грифонов. Здесь, сражаясь за каждый сантиметр земли, идя за своим первым капитаном, наступала неустрашимая Ночная Стража. О раннем детстве Луны известно ещё меньше, чем об еë старшей сестре. Её история за столь долгое время обросла мифами. Одни говорят, что она была упавшей с неба звездой и найдена Стар Свирлом, который и растил еë подле себя и в определённый момент отправивший еë за черту Жеребячих Гор, где юный аликорн смогла перевернуть ход начавшейся войны против одного из царств Алмазных Псов, обретя известность и свою долю почитания. Другие же шептали легенду о том, что она родилась в мрачных лесах за Жеребячими Горами из света лучей восходящей луны, когда пони только начали осваивать новые земли. В кастовых общинах совсем недавно объединившихся рас пони, матриарх смешанного клана стала для крохотной малышки больше бабушкой, нежели матерью, напитывая еë своей накопившейся мудростью и опытом, взращивая в ней силу. Но в скором времени прежние хозяева этих земель вновь заявили о себе, выйдя из своих подземных царств. Из-за разгоревшейся локальной войны она очень рано начала постигать постулаты войны, тактику и присущие любому бою жертвы, вколачивая в еë ещë не окрепший разум простые правила о том, что смерть может поджидать всегда и везде, заставляя принять это как неизбежную данность. По мнению тех немногих, что верили в эту легенду, именно эта война заставила юного аликорна слишком рано повзрослеть, что приводило к плохому отношению со сверстниками и по сути лишило еë хоть какого-то "детства", сделав замкнутой и чрезмерно серьёзной в любых своих намерениях. Но даже сейчас, спустя лишь годы, даже еë прошлое уже покрыто тайной. Благодаря своей физиологии и сверхприроде аликорна, Луна, через некоторое время после войны стала предводительницей клана, а после и владычицей земель от Кристальных Гор на севере, до Жеребячих Гор на юге и только что образованного Кантерлота. А затем и всего северо-востока будущей Эквестрии в итоге став править своим собственным небольшим королевством вплоть до полного объединения всех пони в единое царство. Примерно через год после смерти матриарха клана к Луне прибыл Стар Свирл с уже обучаемой им Селестией. Встреча проходила у подножия Жеребячих Гор в окружении личной стражи Луны, под сводами покарëнного царства Алмазных Псов. Встреча была проведена с теплотой и Луна на вопрос мастера о вступлении в его ученики, ответила со всем имеющимся добродушием и покорностью, так же предложив Новобразованному государству имеющиеся у них ресурсы. Так по этой легенде был обретëн второй аликорн. Не смотря на замкнутость и излишнюю отстранённость, Луна была верна своему учителю и всегда старалась быть на ровне с чрезмерно обложенной талантами Селестией, и никогда не искала за своë строгое рвение награды. Для многих она служила образцом правдивости и Луна не лгала даже тогда, когда обман мог бы помочь. В годы обучения Луна в полной мере осознавала ответственность, которую хотел наложить на них их учитель и часто сомневалась в своих способностях править всеми пони, но не смотря на эти терзания, всегда с полной отдачей принималась за различные проекты, что должны были улучшить жизнь пони, а так же повсеместно изучала и перерабатывала современные представления в науках и нематериальных искусствах, включая не только магию, но и философию. Одним из трудов, который пережил многие века стал четырëхтомный фолиант о различных медицинских чарах, зельях и о лечении наиболее тяжёлых болезней и ран, которым до сих пор пользуются как основой в медицинской практике и разработке новых лечащих заклинаний. Но не смотря на всë, уже тогда еë видели не больше чем тенью ослепительного света старшей Селестии. Не смотря на то, что она пыталась сделать для пони куда больше, чем Сияющий Ангел, противостоя злу каждую ночь... Но даже так Луна не обращала внимания на такой разрыв между ними в глазах пони, поистине являясь спокойной и дисциплинированной, как проживший всю жизнь в солдатских латах командир, обладала невероятной отвагой, но при этом была склонна к вспышкам гнева и безрассудства, а так же вдохновения, что делало еë крайне нестабильной личностью, которая в один момент сияет улыбкой, а в следующий со всей строгостью отчитывает за малейшую ошибку. Но по слухам Стар Свирл был более высокого мнения о Луне, чем о Селестии, что на еë фоне выглядела как заигравшаяся кобылка в золотом платье и высказал предположение о том, что если бы Луна и еë Ночная Стража защищала крепость от Селестии и еë "фанатиков", то Луна бы без сомнений победила в противостоянии не дав упасть и камню с внешней стены своей крепости. Об тех, кто служил под еë началом известно куда больше, так как во многих местах еë сопровождали воины, облачëнные в тëмное железо с полумесяцем на нагруднике. Первоначально они формировались в мрачных лесах из еë родного клана и именовались Ночной Гвардией, после став Ночной Стражей. В высшей степени дисциплинированные, они подходили для любого вида боя. Их способность к детальному планированию позволило им эффективно противостоять и побеждать Алмазных Псов при осадах. А благодаря своей непоколебимой стойкости являлись непревзойдёнными бойцами в обороне и в местности с сложной проходимостью, где не возможно быстро провести манëвр войск или же наоборот, когда противник обладает большей мобильностью и возможностями. Такая их специализация результат скорее характера и доктрины, выработавшейся во время войны с Псами, нежели приверженность к определённой тактике или способностям. Это же относится и к штурму. Ночная Стража способна обнаруживать слабые места в обороне врага и силой преодолевать еë. Однако они не прочь схватиться с противником в безрассудном открытом бою. Тем не менее у неотвратимой целеустремлённости есть побочный эффект. Полное нежелание воинов Ночной Стражи признать тот факт, что данную позицию невозможно удержать или их враг несокрушим. И это не раз приводило к большим потерям, чем они могли себе позволить, но не смотря на цену, позиция будет удержана, а враг разбит. И благодаря этому Стража и личная гвардия младшей сестры считается одним из наиболее почитаемых и прославленных воинств. В бою Ночная Стража ни ступит ни шагу назад и не признает превосходства врага, тем не менее они не безрассудны и не важно насколько положение отчаянно, они останутся дисциплинированы и сконцентрированы. Но они предпочтут смерть, чем мнимое для многих бесчестие, признав хоть малейшую возможность собственного поражения. Правый фланг же был лабиринтом из изломанных остовов домов и множества переулков по которым, словно пауки, переползая по крышам и стенам продвигались второстепенные, но многочисленные силы грифонов. Зная, что в подобной местности тяжёлая пехота земных пони будет практически бесполезна из-за высокого риска попасть в засаду и попросту быть забитой сверх. И согласно своему плану Пай направил туда основные силы Легиона Клаудсдейла и в этой части поля боя шла своя битва. Десятки стычек перерастающие в длительные манёвренные сражения, засады и молниеносные атаки, безумная анархия налётов и отступлений легионеров и внезапной ярости и жестокости стай грифонов. Словно хищные птицы, пегасы ныряли в изломанные каньоны жилых улиц , без жалости обезглавливая врагов. Но грифоны не сбавляли темпа и сражались со своим жестоким высокомерием, однако ничто не могло их спасти от стремительной молнии, проносившейся сквозь их построения, вырезая своими накопытными когтями всех на своём пути и лишь немногие успевали понять, что стали жертвой самой Владычицы Радужного Города. В центре же фронта, где вражеский натиск был ожесточеннее всего наступал кричащий от переполнявшей его ярости Пай. Он вёл широкий клин тяжелобронированной пехоты, насчитывающей в начале атаки тысячу воинов, а вокруг них сплотились выжившие пегасы, посланные в авангарде и части поддержки. Где на врага обрушивался Пай, там отступали и грифоны, и могучие драконы. Облачённые в железо земные пони шли за своим предводителем под постоянными потоками огня и сотен метящих в сочленения стрел, но это до тех пор, пока они не добирались до тех, кто посылал эти стрелы и не извергал жгучее пламя. Земные пони давили и крушили всех, до кого могли дотянуться. Когда они смогли преодолеть центр города и пройти дальше за соборную площадь вражеское сопротивление ожесточилось и враг раз за разом стремился опрокинуть их атаку или обойти и задавить в окружении. Тогда же среди грифонов появились воины, облачённые в золотые доспехи, украшенные символикой крыльев и когтистой птичьей лапой. Тогда Пай понял, что против них выдвинулась сама элита грифонов и личная гвардия Императора. Они ворвались в их ряды, орудуя золочёнными алебардами и стреляя из посеребрённых арбалетов, оставляя позади себя широкий кровавый след в их рядах. Но даже такие искусные и умелые воины не могли остановить продвижение земных пони, которые наступали всё дальше, хотя их ряды таяли с каждой минутой и даже своевременные подкрепления не могли изменить чудовищного роста потерь. Но неутомимое наступление Пая и его воинов не прошло даром. Позади Железного Копыта земных пони. Позади добытой их кровью земли, собравшаяся группировка единорогов, пушек и войск второй волны выдвинулась на помощь войскам, посылая над головами эквестрийцев сотни магических лучей и иные заклинания. Наступление принесло ещё большие плоды, когда к позициям арьергарда Ночной Стражи подкатили батарею пушек среднего калибра, что начали расстреливать возвышающихся над пони и ревущих в пылу битвы минотавров и те были вынуждены частично бросить пределы Мануфакториев, открывая путь к руинам крепости гарнизона. Медленно, но неуклонно линия противника начала опасно прогибаться. Дабы не обрушился фронт, лучшие воины Императора бросились в бой. Вожак стаи драконов Аргон, ревя и требуя крови, возглавил налёт на пегасов среди руин жилого района, который словно вбитый клин, разделило земных пони в центре и их правый фланг, а затем повёл своим драконов, охотясь на пегасов подобно дикому зверью, выслеживая и выковыривая их из обугленных зданий. убивая и сжирая всё на своём пути без разбора. На левом фланге, в стройные и непоколебимые фаланги Ночной Стражи врезалась гора мышц и свирепой отваги. Широкими замахами огромного молота отправляя к праотцам десятки четвероногих выскочек и их предсмертные хрипы возвестили приход Вождя минотавров, что практически в единоличную бросился на них. Беспощадными ударами он прорубал себе путь через лес вздымающихся копий и даже отвага и стойкость Ночной Стражи могла лишь задержать его, но не остановить. В центре, отступив и перегруппировавшись, элита Императора вновь вышла на смещающееся поле боя и с непревзойдённой яростью ринулась в контратаку, дабы поддержать дрогнувшую армию. В свою очередь Пай приказал ответить наконец собравшимися с силами единорогами. С праведной яростью магия закружила в воздухе и потоки лучей и разъедающий плоть туман опустились на врага, в следствии чего последовала уже своя короткая битва. Единороги расползлись по всему фронту, встав в первые линии дабы нанести как можно больший урон врагу, а не получить преимущество или хотя бы выжить. И в этом они преуспели, ценой собственных жизней части отрядов единорогов телепортировались в тыл врага, уничтожая батареи размещённых в городе тяжёлых орудий и после отступили с тяжёлыми потерями, и больше не участвовали в битве. А поскольку флот Белтимейра смог отогнать армаду грифонов от берега, с кораблей заговорили бортовые орудия, расстреливая останки форта и тыловые резервы войск врага, что спешно выводились с позиций на правом фланге. Но не смотря на явные успехи, битва зашла в тупик. Если одна сторона в одном месте отступала под тяжёлым натиском, то наступала в другом. Линия, из бьющихся в невиданном сражении войнов смещалась всё вновь и вновь, то на время затихая, превращаясь в вялый обмен стрелами и копьями, то распалялась с новой силой и среди руин вырастали новые горы трупов. Никто не мог получит преимущество среди всего этого разрушения и анархии. Две тысячи сыновей и дочерей Эквестрии погибли меньше чем за час жесточайшего боя и столько же пало в следующий час, а подсчёт раненых уже никто не вёл, тем более подсчёты тех, кто всё ещё лежал там, среди остывающих тел, доживавших свои последние минуты с распоротым брюхом или отсечëнными конечностями. Не имея ничего больше, чем собственная отвага, воины сражались в жесточайшем ближнем бою. Размах всей этой бойни был ни представим для разума обычного пони. Все тактики стали бесполезны, а войска, которых бы хватило для покорения любой другой страны сражались на клочке земли не более пяти километров в диаметре, забитым развалинами, обломками и огромнейшей массой тел, что источали зловонный аромат посмертных испражнений. К исходу третьего часа масштаб потерь даже в вяло протекающих стычках вынуждал обе стороны отойти на изначальные позиции. Потери пони и орды грифонов с их союзниками ужасали и даже по самым малым оценкам достигали около двух третьих от изначальной численности. В следствии пегасы стали отступать с правого фланга к Дворцу, а Ночная Стража перегруппировывалась, отправляя сотни раненых в развёрнутые вблизи северного моста палатки и готовила надёжную оборону. Лишь Пай и остатки его совсем недавно могучего ударного копыта не отступали, не желая отдавать ни горстки земли с таким трудом отвоёванной. Тем более что Вермилион добрался до своей главной цели. Впереди, по широкой дороге, на краю наполовину обвалившейся стены гарнизонной крепости, с золотым клинком на перевес и гордо поднятым клювом, в золотом наряде, его ждал сам Император. Натужные стоны сотен раненых и тех, кто ещё был способен держать себя на копытах глушили её и без того прижатые к голове уши. Шлем она потеряла в пылу сражения, потому с ужасной болью она стягивала ремни, что удерживали изодранную кирасу, что не раз спасла её жизнь от когтей дракона. С приглушённым звоном та упала под ноги и пегаска ощутила уже позабытую лёгкость в теле. Казалось что три этих проклятых часа были длиннее всей еë прожитой жизни и как она сама чувствовала, состарили еë на десяток лет. Но вслед лëгкости от сброшенного доспеха пришла ломота во всëм теле, а сотни синяков, скрытых под шерсткой, мучительно зудели. Вокруг неë столпились такие же усталые и побитые воины Клаудсдейла, что нашли временное пристанище возле посыпавшейся южной стены губернаторского дворца. Семь сотен. Столько осталось от еë могучего легиона, что раскрошился об острые когти грифонов. Да. Они в какой-то мере побеждали и если бы у них было чуточку больше сил и выносливости, то смогли и дальше сражаться. Возможно уже бы закончили эту бессмысленную кровавую битву. Но нет. Они здесь и выравнивают дыхание, пока Пай всë продолжает таранить своим лбом ряды врагов. Но не смотря на тугодумную твердолобость Пай не был тупым. Воины второй группы, держали тылы и фланги от краха и сейчас собственными телами готовились стоять на самом острие, в случае, если грифоны решаться на самоубийство и начнут атаку, пока районы, за которые погибли уже тысячи, пустовали. Здесь же, у стены Дворца она нашла и первого капитана Ночной Стражи. Выглядел жеребец куда лучше владычицы радужного города. Его взгляд был направлен к небу, что было плотно затянуто низкими чëрными облаками, которые не пропускали и лучика света. Но скоро должен наступить закат и со стороны горизонта город опалит светом, что будет резать глаза. Командующая легионом подошла к нему по ближе и тоже начала всматриваться в небо. - Пай не отступит. - Его переполняет гордыня. Он себя погубит. - Сказал наконец первый капитан. - Нет. - Парировала Владычица Радужного Города, растянувшись по земле, расправляя вялые крылья. - Его так просто не возьмёшь. - Я не дам ему всех нас убить. Я не поведу верных сыновей и дочерей Владычицы Снов в очередную бойню, пока те хотя бы не отдохнут. - В таком случае нам остаётся надеяться, что наши полные сил союзники успеют добраться до него вовремя. - Закончила пегаска и встав, отправилась внутрь самого Дворца. - Я буду возле палаток с раненными бойцами, если что я буду ждать там. - Отлично. - Махнула в его сторону крылом удаляющаяся пегаска, с горечью понимая, что как только придëт подкрепление, она вновь поднимется в небо. Каждая секунда отдыха казалась ей утомительным мучением из-за ломоты во всём теле. Её пытались подлечить те немногие единороги, кто знал лечащие чары. Да, ушибы и раны затягивались за считаные мгновения, но боль не уходила, терзая и мучая. И изнывая от бездействия она бродила по коридорам и залам дворца, которые потеряли весь свой шик и блеск, оставив лишь поруганные кровью стены и поломанную мебель. После этой битвы здесь уже ничего не останется. Город, полный руин, мёртвых тел и горечи, что смешалась на кончике языка с испражнениями тел и удушающей гари. Её разум захватили мысли о том, что когда-то её предки без брезгливости вдыхали этот аромат пожарищ от поруганных ими земель земнопони. Она думала сколько же нужно было причинить зла друг другу, чтобы породить богоподобных чудовищ. Сколько собственной крови пролили их предки и жалел ли хоть кто-то из них об этом? Теперь они платили за свои грехи, отплачивая уже общей кровью в этом жестоком сражении. Владычица Радужного города вышла на террасу, заполненную телами грифонов, которые ещё утром пытались перебить последних защитников города. - Они были так близки. - Подметила она, смотря сквозь оплавленные бреши в доспехах, сквозь которые виднелись их обгорелые раны. Магия. Возможно именно она была той единственной опорой всей пони для выживания в этом мире. Ведь ,что с ними станет, если они лишаться её? Она побоялась представить, вместо этого обратив взор на тянущиеся жилы улиц, где чуть в далеке, грохотали пушки и невероятно ревели драконы. Пай шёл вперёд. И никто из них не мог его отговорить или же остановить. В этот же момент послышались раскатистые залпы с моря. Флот, что с собой привёл Пай, совершал манёвр, дабы обеспечить безопасный подход для иных судов. Их вычурно-высокомерный и остроносый дизайн сильно разнился на фоне тупоносых галер и палубников пони. Их косые паруса в голубых и фиолетовых тонах осушались, а длинные вёсла вырастали с бортов, словно лапы многоножки, аккуратно направляя корабли к берегу. Тут же, можно считать с небольшим опозданием, на террасу примчался кто-то из филидельфийской академии, держа свиток в магической хватке. Но он был уже не нужен. Повелительница южных вод, Владычица Эйриса, Императрица Астра прибыла на помощь в самый нужный час для Эквестрии. Владычица Радужного города уже вертела мыслями по поводу того, что после всего затребует пернатая морская бестия у Паладии в обмен на этот жест помощи. Но продолжить их она уже не могла, оставляя это проблемой завтрашнего дня. Главным для неё сейчас был отдых. В близи северного моста Ночная Стража переводила дух. Слишком сильными и неутомимыми были удары минотавров, за которые они заплатили множеством жизней. И будут готовы заплать ещё раз. до их победы оставался всего один рывок. гиппогрифы высадятся, распределившись по фронту и соединившись со второй группой войск, они одним напором скинут грифоном и их прихвостней в пучины моря, а их корабли сгорят до тла ещё прежде чем уйдут вслед за ними. Но что-то напрягало первого капитана. - Господин Стардаст? - окликнул первого капитана кто-то из рядовых бойцов. Но тот не дёрнул и ухом, твёрдо смотря с северного моста на высадку гиппогрифов. И его мучило два вопроса, которые заставляли его дух и тело холодеть. Первый вопрос, которым задались ещё выжившие защитники города. И он его озвучил. - Почему они не разрушили мосты? Небольшая свита воинов ночной госпожи впала в смятение из-за вопроса их предводителя. Тот же не отводил взгляда от воткнувшихся в берег остроносых кораблей, с которых сходили когорты существ, одетых в серебристые доспехи с голубыми, розовыми или же фиолетовыми плащами и стягами. - Думаю. Они их не разрушили для того, чтобы мы зашли в город. В городе, среди улочек и перекрёстков дорог, преимущество словно в каньоне. И мы с Паем зашли в этот каньон. Его свита недоумевала и слишком заторможенно понимала, к чему ведёт первый капитан. Перед глазами многих из них, всё ещё стояли картины прошедшей битвы и их разум не успевал принять новую действительность. Да и в той спешке, созданной Паем никто не успел обдумать подобные вопросы. - Если бы они разрушили мосты, то город был бы точно потерян, а так у нас есть шанс в него попасть и без кораблей. Разрушив их, мы бы готовились встретить их там. - Он кивнул в сторону окончания моста. - На открытой местности у нас было бы больше приемуществ как только те бы спустились с небес. А так, мы теперь здесь. - Вы хотите сказать, господин, что они таким образом пригласили нас на эту битву. Они думали победить нас здесь? Но в чём суть этого приглашения, когда мы уже вот вот их раздавим... Не уж то они недооценили нас. Стардаст, первый капитан Ночной Стражи помедлил с ответом, смотря на выстраивающееся воинство гиппогрифов. - Возможно и недооценили, но теперь меня больше мучает другой вопрос. - Стардаст всматривался в серебристые стены из будто одинаковых созданий, в которых он с трудом находил различия, кроме цветов перьев, торчащих из макушек их шлемов, пытаясь высмотреть предводителя. Тот нашёлся как только когорты выровнялись в три идеальные фаланги. Впереди стояли копейщики, по три ряда в каждой. За ними стояли лучники, следом шли простые мечники, которые прикрывали своим тылом несколько батарей небольших и легких пушек на высоких круглых колёсах. - И это то, почему они высадились и выстроились на другом берегу, а не в нашем порту или пляже? Кто-то из пегасов стремительной молнией шмыгнул через водную гладь к дружественному войску, что-то крича и махая обрывком флага, но никто из всей выстроившейся на невысоком склоне армии не отреагировал и соблюдал гробовую тишину. — Почему они нас игнорируют? На этот вопрос рядового бойца первый капитан Ночной Стражи Стардаст уже получил ответ, как только ряды копейщиков двинулись вперёд, а лучники стали готовится к стрельбе, возводя концы стрел в мрачное небо, что готовилось принять закат. Копейщики быстрым маршем добрались до мостов и встали ровными рядами более не двигаясь. — К оружию. — Единственное, что Стардаст успел выкрикнуть пересохшим горлом, прежде чем мечники из арьергарда не поднялись в воздух и не налетели на них, а стрелы всё ещё летели прямо на них. Ей предоставили выбор. Пасть вместе с нерождённой империей пони, мнящих себя владыками всего сущего, или вознестись вместе с грифонами к небывалым высотам. И она выбрала. Этот миг либо будут восхвалять в веках или презирать как величайшую ошибку, либо забудут на кладбище истории. — Да пусть же потомки решат всë за нас. Еë голубые крылья расправились и она протянула вперëд себя лапу, заключённую в латы. Затем подняла еë над головой и в раз опустила вместе с крыльями и две тысячи еë верных сынов подняли клинки. По ту сторону моста их ждали как спасителей и друзей. Но по еë приказу, взмыв в коротком полëте, гипогрифы рухнули на головы столпившихся у моста пони. Многие из них были раненными, другие сняли своë снаряжение и были беззащитны. Их огонь опалил их, а клинки завершали их муки. С сотню гипогрифов подняли в лапах витые горны и враз прогремел вой, что огласил собой всю округу. Это был сигнал для начала, а точнее завершения компании по уничтожению сил пони. Первая часть армады во главе с Императором, что по большей своей части состояла из минотавров и драконов, атаковала город и вместо того, чтобы уйти как последний снаряд упал на город и погрузил его в анархию, он остался, чтобы дождаться прихода эквестрийцев, которые обязательно должны были прийти. Вторая часть с основными силами самих грифонов, рассредоточившись, ожидала в море проведя недели в постоянной качке. И как только подоспели корабли гипогрифов, начали выдвижение, смыкая окружение на флангах эквестрийцев. Город был окружëн, как и все пони. Выходы перекрыты, а числом они теперь уступают один к шести. Как только они решились защищать город, то уже были обречены. — Да пусть внуки простят меня. — Шептала про себя Астра, погружая золотой трезубец в тельце пегаски, которая уже успела настрадаться в этой бойне. Дворец Губернатора был взят одним наскоком, ибо его прикрывали лишь усталые и израненные бойцы. После чего открылся путь в тыл войск второй группы эквестрийцев, выступивших на оставленные позиции в центре и правом фланге. Удар свежих и многочисленных сил грифонов опрокинул, поредевшие от молотов минотавров, серебряные фаланги Ночной Стражи. Верные и непоколебимые воины младшего аликорна слаженно отходили к центру города и к дороге, ведущей к дворцу, неимоверными усилиями сдерживая натиск гипогрифов. Но как пони не старались и не превозмогали, исход уже был ясен. Центр долго не выстоит, расположенные там орудия не могли вести эффективный огонь. Вокруг Дворца и вдоль всего центрального проспекта, до Соборной площади, врагов прикрывали ещë не рухнувшие остовы зданий, тогда как впереди фронта, в сторону гарнизонной крепости всë уже было перемолото и отлично простреливалось. Не осознанно и следуя плану, но эквестрийцы сами оказались практически на ладони, где их постепенно начинали потрошить гогочущие в чëрном от гари небе грифоны. Единственной опорой, оставшейся у пони, был правый фланг. Как только прогремели горны, пришедший флот гипогрифов тут же выдал очередь из всех батарей, разрывая на куски тех, кто столпился у руин доков и занырнувших в воду причалов, ожидавших помощь и лекарей. Но повторный залп был прерван быстро сообразившими кораблями Бэлтимейра. Армада грифонов была отогнана от южно-восточного побережья острова и флоту гипогрифов теперь предстояло схлестнутся с той силой, что привëл к Мейнхетену Пай и даже пришедшие корабли второй лавины грифонов никак не уравнивало соотношение. Пока корабли начали свою долгую дуэль на воде, тем временем на усыпанную телами сушу у доков высадились свежие силы грифонов, которым тут же навязали бой легионеры Радужного Города, которые не удержав Дворец решили продать свои жизни, дабы дать правому флангу пони отступить к району южного моста и не быть окружёнными. По всему западу города. Везде, где упал чёрный дождь из стрел погибали воины, пережившие три часа самого ужасного боя в истории Эквестрии. Районы Дворца вновь дрожал и рассыпался, под новой бурей огня батарей флота тех, кого ещё минуты назад считали союзниками. Вдруг послышались ошеломительные и надрывные звуки сотен горнов и из-за чёрных облаков, окутавших город, с небес налетели огромные полчища грифонов, которые обрушились на их головы, подобно тому как ранее они уже сыпались на головы тех несчастных обычных пони, которые приняли на себя самый первый удар. Две армии взяли ослабевших и измождённых эквестрийцев в кольцо. Ворвавшись в палатки с ранеными, грифоны вырезали их словно скот, гогоча и вереща от радости, глумясь над калеками, что ничего не могли им сделать. В районе порта, оставшаяся часть пришедших кораблей гиппогрифов причалили к берегу и из их нутра повалили вопящие и рычащие волны грязных существ. Одни были похожи на двуногих рыб, иных же невозможно было отличить от зверей. Покрытые мехом, низкорослые и поистине громилы, создания живущие в далёких южных краях, которых привели с собой гиппогрифы. Они налетели на пегасов вместе с грифонами, которые были уже не в силах подняться высоко в небо и ещё раз обрушиться лавиной на пони, устроив настоящую резню. Но в этой резне Владычица Радужного Города видела единственный возможный шанс спасти хоть кого-то от гибели. И на останках портового райно, там где выжившие и первые защитники города приняли первый бой с грифонами, теперь умирали его последние защитники в своей последней битве. Она теперь горько сожалела, что скинула с себя доспех, так как теперь всё её тело было открыто и абсолютно любой удар мог отправить её в могилу. Но у неё были её когти, надёжно закреплённые на сабатоне, которыми она рассекла заплывшее жиром горло акулоподобного создания, тут же рухнувшего перед ней. На хоть какое либо отступление у не было и шанса. Главное было выиграть как можно больше времени, и она нашла как это сделать наилучшим образом. Ибо среди творящегося ужаса, где умирали последние воины её легиона, она заметила вздымающуюся фигуру, одетую в серебристые гравированные доспехи, инкрустированные различными камнями и магическими кристаллами. Сомнений не было, это она. - Астра! - Крик был гулким и сухим, но её услышали. Взор Императрицы, что наблюдала за ходом битвы, словно злобное око пригвоздился к Владычицы Радужного Города, которая на её фоне выглядела как сточная крыса, выползшая из трубы в роскошный белоснежный зал. пегаска указала на ту своими стальными когтями, вызывая на бой. И та приняла вызов, смиренно кивнув и отдав приказ сопровождавшим её воинам, что ограждали ту от сражения, рассредоточится, создав для двух Владычиц арену. - Предательница! - Завопив, пегаска бросилась прямо на неё, успев полоснуть когтем по шее и боку, оставив в невероятно прочных латах лишь тонкие полоски, на что Правительница гиппогрифов ответила резким и сокрушительным ударом лапы в грудь и жгучей струёй пламени из рта, опалившей её крылья. - Предательница? Я никого не придавала... Это вы слишком наивны. После того, как пегаска отошла, Астра посчитала полезным той знать, перед своей гибелью конечно... - Прости, я решила что это будет невыгодно встать на сторону тех, кто точно проиграет в этой войне. - Аааа! Крылья двух властительниц встрепетнулись, готовясь поднять в небо каждую или же придать скорости в рывке. Но если жгучий взгляд одной метил лишь в горло, то грустный взгляд второй смотрел за спину оппонентки. Туда, где в это мгновение в убийственной атаке погибают остатки воинов Радужного Города и где её воины вколачивают в землю их изможденные тела широкими замахами. Это была не битва. Это была одна большая бойня... без какого либо шанса выжить. Крылья пегаски дрогнули первыми и та ринулась вперёд в очень низком полёте. Астра стояла без движения, лишь в последний момент отведя копыто с тремя острыми лезвиями в столону и подрубив пегаску ударом крыла по хребту, прижимая к земле. Одной лапой она осадила её голову, второй вознесла над собой шипастый моргенштерн, но помедлила размозжить тело пегаса. Та же почувствовала короткую заминку в противнице и выгнувшись и оттолкнувшись свободными задними копытами, смогла поднять тело в воздух, повалившись им на противницу. Её голову всё ещё сжимало мёртвой хваткой и та истерично вертелась и била копытами всюду, заставляя себя отпустить, трепыхаясь словно пойманный голубь. С головы когтистая лапа соскользнула на гриву и крепко сжав копны волос, потянула в сторону, поднимая и швыряя пегаску. - Твоё сопротивление и бессмысленные атаки бесполезны. Ты лишь продолжаешь этим мучить себя. - Огласила Астра, наблюдая за тем как пегаска поднималась и вновь вставала в угрожающую стойку, широко расставив крылья для нового рывка. Владычица Морей осмотрелась. Она могла себе это позволить. Храбрые сыны Эйриса делали всё чтобы не один пегас не приблизился к их дуэли, подсекая любого, кто пытался бросится на подмогу своей госпоже. Нет. Она не могла назвать это дуэлью. - Бесчестное избиение. Не вставай, и может быть, я сохраню тебе жизнь. - Впервые голос Астры избавился от примесей горечи и стыда, приобретя свойственные ему силу и властность. - Следующей своей атакой, ты отправишь себя в могилу. Предупреждение было принято и полностью проигнорировано пегаской. Её мутнеющий взгляд смотрел только на свою противницу, не давая той шанса осмотреть округу, а её воины были заняты легионерами. Да, они все умрут, но смогут спасти куда больше жизней, если бы спасались лишь сами. Голубые перья хохолка владычицы гиппогрифов вздрогнули, уши отреагировали на чей-то голос, голова рефлекторно повернулась в сторону звука. Конечно она не боялась пегаску, но не в устрашении или же бесславной смерти было предназначение их смертельного налёта. Крылья дрогнули, а перья предательски сошлись вместе, отказываясь сию секунду бросить свою хозяйку, как было предупреждено, в её последнюю атаку. Потому ей пришлось бежать, бежать на трёх копытах, ибо когти ей были нужны прямо здесь и сейчас, да и задвигать их в пазы не было времени. Главное, это чтобы эта голубая пернатая дрянь смотрела только на неё. Её вяло-быстрый рывок и последующую попытку подсечки оборвали, просто напросто опустив на её пути тяжёлый моргенштерн, острые стальные иглы которого алкающе блестели, будто уже предвкушая как о=вонзятся в плоть пегаса. Не теряя ни единой подаренной секунды, пегаска пытается перерубить лапу, держащую стальной стержень моргенштерна. Астра наконец поворачивает голову, но в месте с телом, поднимая ужасное оружие и занося позади себя, предавая себе больше сил для вращения, в котором Астра ударяет пегаску обоими своими длинными небесно-голубыми крыльями, опрокидывая ту вновь наземь, стараясь завершить бой последним ударом моргенштерна по голове несчастной пони. Но тела на своём положенном месте уже не было. Ей потребовалось полминуты, чтобы сообразить, что та собрала все оставшиеся силы и сбежала, занырнув в такое же отступающее звено легионеров Радужного Города. И уходили те к южному мосту. Теперь её не тревожили и она смогла подняться в воздух, чтобы понять, что эта схватка в порту и вправду была глупа и бессмысленна, ведь пока она избивала трусливо сбежавшую владычицу Радужного Города, пони уже пробивались через мост. Опрометчивая дуэль с Императрицей Астрой всё же была куда более успешной, чем на то могла надеяться пегаска. Она смогла отвлечь врага и занять их командира, что помогло правому флангу пробиться сквозь окружение и создать выход из кольца и увести всех, кого можно. Но выбраться из города ещё не означало закончить сражение. Ведь среди этого безоговорочного краха и тотального поражения был тот единственный, кто даже не смел считать это концом... В центре, на самом острие атаки Несокрушимый Пай, всё ещё увлекаемый наступлением, продолжал вести своих земных пони на позиции грифонов, сражаясь уже практически у самых посыпавшихся стен гарнизонной крепости, вдалбливая в раскрошившийся камень тех, кто посмел встать между ним и Императором. *** Она рычала, гортанно, но громко. Свет от пылающей бури озарял тьму космоса. Языки пламени вторили еë движениям, срываясь с чëрной шкуры во время рывка или замаха секиры. Крылья резали пространство, оставляя широкие полосы на серой пыльной пустыне Луны. А хвост, словно хлыст пытался достать противницу своим огненным концом. Каждый еë шаг отзывался в материи дрожью, а каждый удар заставлял трястись мëртвый спутник. Казалось ещë немного и от еë рëва давно потухшее ядро вновь воспылает, а кору сотрясëт и вывернет, выплёскивая дым и растопившуюся магму. Еë противница была быстра. Уворачиваясь или блокируя еë быстрые атаки. Но это было всë, что она могла против разбушевавшейся Ванили. Контратака могла и не пройти, а она всегда успеет ударить по открывшемуся тельцу. Нужно было что-то придумать и быстро... Но времени уже не было. Ваниль остановилась, пламя чуть стихло, а она сама начала принюхиваться. Воздуха здесь небыло, но та всë равно что-то учуяла. Прижатые до этого уши поднялись, будто что-то услышали. Тихое эхо детского вскрика, что позвал кого-то или молил о чëм-то. Будто только что где-то родилось нечто новое и неокрепшее, но сильное. Затем оно раздвоилось и обрело свои неповторимые оттенки в бушующем океане магии, царившем вокруг. Ваниль не могла разобрать или понять что это, но она решила откликнуться на практически неслышимый зов. Или быть может это она позвала это нечто и откликнулось уже оно. Но как бы то ни было на самом деле, это отвлекло её от завязавшейся драки. Секира поднялась вместе с крыльями и полосы на кривом роге засияли, призывая к себе корабли. Суда же не теряя хода сами начали разворот и вместо того, чтобы двигаться к Луне, устремились в противоположную сторону. Они летли к планете. Ваниль в прыжке тяжело взмахнула крыльями и огненной кометой направилась вслед кораблям. На них тем временем с каждой секундой становилось всë хуже. Космос ушла, а вместе с ней и орды ужасов, что растворились, будто их никогда и не было, даже память хранила лишь приблизительные образы этих существ. Но теперь не они были проблемой. Огонь в их сердцах вновь воспылал и с куда большей силой чем раньше и становился неконтролируемым с каждым новым рëвом Госпожи. Кто-то уже забылся и перевоплотившись во вспышке пламени и словно дикое животное, рычал и грыз зубами доски или даже друг друга. Началась драка между выжившими, что потеряли над собой контроль. В ход шло всë. Копья, гарпуны, собственные зубы и рога. Но они не могли убить друг друга. Раны стягивались не оставляя и следа даже от смертельных ударов, а потому этот ужас начал набирать всë более страшные образы. Рейн Шайн уже не понимала, что она и где. Но ей двигало желание и страсть оторвать чью-то голову. Безудержное и неистовое желание. Но как бы она не старалась, проколоть горящие белым глаза или порвать пасть, того, кто лежал под ней, не удавалось, тот не умирал, как и она. Даже после того как ей в затылок что-то влетело, она не на секунду не отвлекалась, чтобы задушить собрата. Тот же в ответ пытался вспороть ей живот. Внезапная и неудержимая бойня без крови только ещë больше их распаляла. Они хотели крови. Они хотели разрушения, но не могли насладиться чужой смертью. Всë в миг остановилось, когда на мостик корабля что-то рухнуло. Что-то большое и сильное. Пламя от еë тела обожгло широко раскрытые глаза, которые и сами были словно небольшой вихрь плазмы. Будь это взгляд обычного пони. Он лишился зрения в ту же секунду. Битва между ними закончилась и все взгляды устремились на их Госпожу. Огненный вихрь, что был еë гривой и хвостом опалил полы до черноты от соприкосновения. Крылья опять поднялись, вызвав волну невыносимого жара. Вытянув лапу она подняла секиру, смотря вперëд по курсу корабля. Рейн, как и все остальные, посмотрела в том направлении. Огромный шар, полный морской глади, массивов облаков и горных пиков. И вместе со всеми она взревела в радостном кличе. Сегодня Госпожа снова поведëт их в бой. Сегодня они снова будут убивать.