Неожиданностей 10, а дней - 5

      Когда Гермиона левитировала свои нескончаемые коробки с книгами в зельеварову обитель, у неё не возникло даже самой захудалой мысли, что происходит что-то экстраординарное. Что-то, что нужно жирно перекрестить в календаре красными чернилами. Нет. Просто в какой-то момент два взрослых человека пришли к единому мнению, что вместе им будет намного лучше, чем по отдельности.       А то, что случается в порядке вещей, отмечать не полагается.       Забавный случай вышел пару месяцев назад, когда профессор Флитвик пошёл к Северусу за антидотом Амортенции — была у студентов надобность периодически баловаться этим пакостным напитком. На тот раз под любовный удар угодил пятикурсник с его факультета.       Постучав, профессор ожидал, что откроет Северус (как всегда до этого и было). Но отворив дверь, на него, как ни в чём не бывало, взирала его бывшая ученица. Можно было бы подумать, что она тоже зашла к Снейпу за каким-нибудь зельем, опередив Флитвика, а открыла, потому что зельевар был занят и попросил открыть сам, но это предположении в пух и прах разбивала девушка, стоящая перед деканом в пижамных штанах, толстых вязаных носках и тёплой домашней кофте. А Северуса и вовсе, как позже оказалось, в покоях не было.       Гермиона же, услышав стук, за неимением хозяина дома, пошла открывать сама. Её нисколько не смущало то, что стучал не Северус — мужчина всегда входил сам — а скорее всего, кто-то из преподавателей, потому как студенты — даже со Слизерина — под страхом смертной казни не пошли бы в покои к своему декану.       — Здравствуй… Гермиона, — глядя на ошарашенного профессора, гриффиндорка пыталась сделать лицо максимально непринуждённым — неудобно как-то смеяться над деканом факультета, бывшим преподавателем и нынешним коллегой.       — Добрый вечер, профессор Флитвик, — улыбнувшись, девушка попыталась разрядить обстановку.       — А… что ты тут делаешь? — это был странный и в то же время закономерный вопрос.       — Эм-м… живу? — в доказательство слов, к волшебнице подбежал Живоглот и потёрся о ноги хозяйки.       Северуса очень позабавил этот неловкий разговор, который он ненароком услышал, спускаясь по лестнице.       В конце концов, Филиус ушёл с антидотом, а когда первый шок выветрился, декан воспринял произошедшее как данность, впрочем, как и остальные в дальнейшем.       Человеку, не знающему их, могло запросто показаться, что эти двое живут вдвоём не первый год, а лохматый десяток лет. Но и знающим их людям казалось то же самое, когда первый шок сходил на «нет». Что сказать, две драконьих перчатки — пара.       Теперь Гермиона жалела, что не побежала объявлять в Большом зале с помпой и фейерверками о начале совместной жизни с Северусом Снейпом, едва последняя коробка с книгами коснулась пола его покоев.       Как такового начала положено не было, оттого её грыз вопрос, чему отдать предпочтение — делать вид, будто никакой даты не существует, или бежать за обёрточной бумагой?       С одной стороны, праздники у пары Снейп-Грейнджер в почёте не были, потому как Северус давным-давно забыл, что значит это слово, а для Гермионы со второй магической войны присутствие на праздниках было насилием над собой. Нелепо веселиться, когда за твоей спиной стоят тени погибших друзей, в голове эхом отзываются их голоса, а глаза стоят на мокром месте.       С другой стороны, это же Гермиона. Знать что-то и делать вид, что она об этом чём-то ничегошеньки не знает — небылица. Девушка, конечно, выросла из многих своих повадок, но кое-какие всезнайские причуды остались при ней и поныне. К тому же, если об этом помнит Северус, то она сквозь землю провалится, если он сделает ей подарок, а она, зная про дату — нет.       Кстати, он помнит или не помнит? Вопрос хороший, потому что поинтересоваться мимоходом уже не выйдет, а если отважиться и спросить напрямую — только и получится, что запороть пока ещё не придуманный сюрприз, осуществление которого находится в подвешенном состоянии, однако карты вскрывать не стоит в любом случае.       Девушка откинула голову на спинку кресла и издала страдальческий вопль. Живоглот, чтобы не мешать страдать своей хозяйке, спрыгнул с её колен и отправился в одно из самых любимых мест в замке — на кухню.       Относя злосчастный календарь обратно в чулан, Гермиона задумалась: «А какого Мерлина у них вообще делает прошлогодний календарь?», но увидев пару так и не разобранных коробок, вопрос отпал сам собой. «Однажды я доберусь до них», — подбодрила она себя.       Вернувшись в комнату, она опустилась в кресло, но не в силах усидеть и уж тем более — отвлекать себя книгой, гриффиндорка принялась мерить комнату шагами, попутно размышляя.       — Игнорировать дату ни в коем случае нельзя. Но как Северус отнесётся к этому? В отношении себя могу сказать, что к междусобойчику с ним я вполне готова. В последнее время я и к массовым мероприятиям отношусь спокойно. А вот Северус всегда избегает праздников, скрываясь в подземельях под предлогом, что у него есть чем заняться, хоть на самом деле так оно и есть. Но и я ведь не собираюсь приглашать его в Большой зал на вечеринку на 200 человек, заставляя первокурсников петь «Гимн любви»*.       Наматывая десятый круг по периметру комнаты, она в шутку подумала:       — Просто в этот день нужно проснуться пораньше, дождаться, когда Северус откроет глаза, и пока он находится в полусонном состоянии сказать ему официальным тоном: «Спасибо, мистер Снейп, что целый год терпели моё невыносимое всезнайство и неиссякаемые вопросы. Вот вам почётная медаль!», — и уносить ноги.       Однако в каждой шутке есть доля шутки и сказать Северусу «Спасибо» — идея не такая уж и плохая, а очень даже неплохая, потому как Снейп — человек, в жизни которого слово «спасибо» можно было на пальцах правой ноги пересчитать. А в благодарность можно завернуть, например, скромный ужин на двоих, чтобы не слишком шокировать его и сделать небольшой подарок. Но такой, на который он будет смотреть с улыбкой, как бы дико это не звучало, в отношении профессора.       А благодарить Гермиона будет 31 числа, потому что хоть Василиском её переползи — не помнит она, какого числа, какого дня, всё, что было нажито непосильным трудом было унесено в подземелья. Помнит, что конец, но.. тем лучше. Чем позже это случится, тем лучше она успеет продумать план действий.       Не мешкая ни минуты, с присущей выпускникам её факультета решительностью, подойдя к письменному столу, девушка опустилась на стул и тут же подскочила — томик по трансфигурации, который она оставила там по рассеянности, видал виды в своей жизни, даже у тёмных магов в руках бывал, но прежде ничья попа на него не садилась. Даже гриффиндорца.       Гермиона закрыла том и фурией подлетела к огромному деревянному стеллажу, впихнув его и даже не заметив, что щель и трети фолианта не вместила бы. Такими способностями может похвастать только человек, долгое время имеющий дело с огромной библиотекой и катастрофическим недостатком места.       Вернувшись к столу, Грейнджер положила перед собой пергамент, взяла перо, обмакнув в чернила, и вывела аккуратным почерком заголовок «Подарок», отложив планирование ужина на потом.       Всё началось с двух колонок: «магическое» и «немагическое».       Девушка набрасывала кучу вариантов, систематизировала, добавляя новые и новые колонки так, что пергамент, который спустя полтора часа стал размерами, чуть ли не с парус (отчего пришлось снова расширять стол), больше походил на спятивший «Microsoft Excel» (Гермиона, как-никак, магглорождённая девушка, поэтому быть не в курсе вещей, происходящих в мире, в котором она родилась, считала попросту непростительным).       Энтузиазма, с которым она подходила к какой бы то ни было работе, хватило бы, чтобы опоясать Землю по экватору дважды.       Параллельно прикидывались стоимость, предполагаемые магазины, описание приблизительного отзыва «объекта», что было крайне сложной задачей, так как он отличался остротой ума, словесной непредсказуемостью и удивительно ядовитым сарказмом.       Видит Мерлин, если бы сова заблудилась и не доставила судьбоносное письмо, то Гермиона с её любовью предполагать, продумывать и упорядочивать могла бы стать отменным программистом.       Чем больше она писала, тем больше разгоралась и так увлеклась, что не обратила внимание на то, как щёлкнуло заклинание, и отворилась дверь, впуская «объект».       Каким бы Северус не казался холодным и отсранённым человеком, он был и остаётся наблюдательным по отношению к окружающим и внимательным к деталям, потому с порога увидел, что его маленькая всезнайка корпит над чем-то важным.       Важность он распознавал безошибочно, как и степень, которую мог легко определить, памятуя о действиях, которые давно вошли у неё в привычку (Северус был удивлён, когда узнал, что ему тоже присущи «привычки» — например, покусывание согнутого в фаланге большого пальца левой руки, и делал он это почему-то только у себя в лаборатории).       Так вот, Гермиона не замечала, как идеальная осанка с опорой на две ноги через двадцать минут превращалась в «турецкие посиделки» за столом. Нередко она либо перебиралась на пол, ложась на живот и раскидывая ноги на манер звезды, (отчего Северус не раз забывал, куда шёл и зачем) либо залезала на стол, чтобы поправить записи там, где перо не доставало. Она часто и в течение долгого промежутка времени могла покусывать нижнюю губу или пожёвывать кончик пера (отчего Снейп подумывал купить ей соску). Помимо прочего она наматывала, но не просто, а с удовольствием — волнистую прядь на палец снова и снова. Северус заметил, что это было её любимое неосознанное действие. Настолько любимое, что он однажды задумался: «А вдруг стимуляция волос возбуждает умственную активность?»       Если он видел, что происходило что-то подобное, значит степень погружения максимальна, следовательно, работа была важной. В такие моменты Северусу казалось, что его всезнайка разрабатывает план по захвату власти. Если же Гермиона успевала контролировать своё тело, значит работа носила полуавтоматический характер, когда можно было ослабить отслеживание мыслей и проявить чуть больше внимания к себе и задуматься о том: «В какой позе я нахожусь, как давно была в уборной, не пора ли наведаться за чем-нибудь съестным», — чего зельевар давненько не наблюдал, к слову сказать.       Не выдавая своего присутствия, чтобы не отвлекать Гермиону, он снял мантию, оставив ту в коридоре, прошёл в спальню, разделся догола и отправился в ванную комнату, чтобы наконец-таки расслабиться под тёплыми струями душа.       Зельевар растирал задеревеневшие от двухчасовой проверки эссе мышцы, душистым шампунем отмывал волосы от испарений, которые исправно выплёвывали котлы, и с удовольствием размышлял о своём.       Мысли текли лениво, пока Северус не вспомнил, что забыл отправить оповещение об успешной доставке лавы.       — В квитанции, помнится, было указано «Не позднее следующего дня после доставки», — напрягал он память, пока руки намыливали волосы по второму разу. — А сова прилетела сегодня перед сдвоенной парой, — уголок губ мужчины приподнялся, стоило подумать о пополнении запасов столь ценным ингредиентом.       — Лава, собранная в первые восемь минут после извержения — неописуемая редкость… — не успел он додумать эту приятную мысль, как её вытеснила другая. — Которая чуть не оказалась на полу, стенах и потолке по милости пакостных бестолочей из Гриффиндора и хитрых прохвостов со Слизерина! — поминать добрым словом (так или иначе) основателей факультетов было остро необходимо хотя бы в течение пяти минут в будние дни и в количестве двух — в выходные.       — Эти бездари невыносимы по отдельности, а находясь друг с другом наедине в помещении с взрывоопасными ингредиентами на протяжении полутора часов, становятся если не угрозой для моей жизни, то, по меньшей мере, персональной головной болью! — он с раздражением сжал челюсти, играя желваками. — Подземелья каждый раз рискуют быть разнесёнными в щепки, — от негодования брови профессора чуть на переносице не срослись.       Смыв с себя ещё один не самый приятный день, Снейп открыл душевую кабинку, выпуская облако пара. Остановившись у шкафчика, он набросил одно полотенце на голову, второе, по привычке, повязал на бёдрах, прекрасно понимая, что до спальни можно было дойти, сверкая голым задом — как подсказывает опыт, Гермиона будет сидеть в обнимку с перьями и пергаментами до полуночи. В противном случае смущать девушку не хотелось.       Надев пижамные штаны, всё ещё с полотенцем на голове Снейп пошёл навестить свою лабораторию.       Убедившись, что всё в идеальном порядке, а лава под чарами венчает его коллекцию редких ингредиентов, вышел в коридор, заперев дверь заклинанием — негоже видеть лаву кому-то, кроме него, пока время не пришло, и заодно — в целях безопасности. Никогда не знаешь, что на уме у этого рыжего разбойника, к которому Снейп, кстати говоря, относился с симпатией.       — Захочет прогуляться по стерильному столу и от большой любви на память оставит свою яркую рыжую шерсть, — ухмыльнулся он.

***

      Часы пробили полночь. За это время зельевар успел отправить оповещение о доставке, сменить свечи несколько раз, поужинать, покормить кота и подсунуть Гермионе сэндвич с чаем. Также он прочитал до середины томик «Связь зельеварения и колдомедицины».       Однако от чтения серьёзной, научной литературы его отвлекала одна особа, которая занимаясь вещами прямо противоположными слову «сексуально», каким-то образом вполне успешно вела подрывную деятельность в голове Северуса. Томные взгляды сами бросались на профессора трансфигурации.       Хлопковые и так короткие шорты задрались, открывая вид на аппетитные бёдра. Ворот огромной футболки съехал и оголил плечо, а шея ещё с начала вечера будто просила: «Укуси», — очаровывая своей беззащитностью жадные глаза зельевара. И каждый раз он, силой воли, громко сглатывая, продолжал концентрировать остатки внимания на сухих страницах, набранных мелким шрифтом.       Гермиона же всецело была поглощена своим делом.       — Даже в уборную не удосужилась сходить, — мысленно ворчал профессор.       Он восхищался тем, как его гриффиндорка без остатка отдавала себя делу, однако ему глубоко не нравилось, что по этой причине девушка часто оставалась голодной и не выспавшейся. Кстати, о сне.       Северус подошёл к Гермионе и прикоснулся к тёплому оголённому плечу холодными подушечками пальцев.       — Мерлиновы подштанники! — пергаменты с эссе, что стояли рядом в стопке, как бы случайно задетые дёрнувшейся рукой, накрыли её «план» в мгновение ока, пока сердце отбивало «Боже, храни королеву». — Ты меня напугал! — натягивая футболку на оголенное плечо, девушка повернула голову и испуганно посмотрела снизу-вверх. Проигнорировав её замечание, Северус сдержанно начал:       — Гермиона, известно ли тебе, что нам не платят сверхурочные, проявляй ты хоть троекратный энтузиазм? — он бросил небрежный взгляд на эссе. — От тебя, верно, утаили всю соль договора? — профессор изогнул бровь.       — Ты прав, — поддержала она, не желая раскрывать предмет своей истинной деятельности. — Макгонагалл так и сказала: «Можешь не читать те 20 страниц мелкого шрифта», — а я ей возьми, да и поверь на слово, — Северус усмехнулся её шпильке директору: «С кем поведёшься…»       — Насколько я погляжу, ты уже закончила с проверкой, — он поправил рукав футболки, который явно обнаглев, съехал во второй раз, снова оголяя плечо, — поэтому предлагаю прямо сейчас пойти и отомстить Макгонагалл за сокрытие информации. На благое дело у меня всегда найдётся парочка эффективных ядов. Что скажешь? — живя со Снейпом целый год, (фестрала ради, Грейнджер снова споткнулась об эту мысль) она поняла, что у Северуса всё-таки есть чувство юмора. Специфическое, но есть.       — Или, в качестве альтернативы, великодушно простить её и пойти спать, — невзначай продолжил он, тем самым продвигая выгодную альтернативу.       — Заманчиво, — зажмурившись, Гермиона потянулась и как следует зевнула, вынуждая Северуса повторить за ней. — Но я скажу «Нет» и первому, и, уж тем более второму предложению. Осталось ещё одно крайне важное, безотлагательное дело, и боюсь, если я не займусь им сейчас, то потом — будет бессмысленно, — девушка пожала плечами.       — Бессмысленно жертвовать сном, ведьма! Ты им и так слишком часто пренебрегаешь, — Снейп смотрел на неё, как на провинившегося студента.       — Ты тоже! — девушке не нравилось, когда ей указывали на очевидные вещи, которые она и сама была в силах понять, но поделать ничего не могла в виду сложившихся обстоятельств!       — Глупо равнять меня, — мужчина нахмурил брови, — имея в виду то, что относительно спокойно спать, и спать вообще, я стал недавно, — настойки, зелья — часто экспериментальные, (благо, что собственного приготовления и из качественных ингридиентов) помогали ровно настолько, насколько вредили. Зелья пытались делать своё дело, но Северус наносил себе больше вреда, вливая их в себя нечеловеческими дозами, чтобы поддерживать жизнедеятельность.       — И ты меня не равняй! — взвилась девушка. — Молодой организм способен с лёгкостью переносить тяготы жизни. Так что энергия, бьющая ключом, с лёгкостью компенсирует бессонную ночь, — Гермиона вскользь боднула «почтенные лета» Северуса.       — Не волнуйся, дорогая моя, — елейный голос в купе с ничего не выражающим лицом — если не заставлял поджилки дрожать, то уж точно настораживал. — Такими темпами мы очень скоро будем выглядеть на один возраст. Я предупреждаю, что не готов к подобным изменениям, поэтому намерен сопротивляться им. Если понадобится, то с применением силы, — под угрозой он имел в виду, закинуть девушку на плечо и отнести в спальню, как бы сильно она не кричала и не упиралась.       — Работать я буду столько, сколько понадобится, — за год, проведённый бок о бок с зельеваром, девушка уже могла дать отпор, смотря прямо в тёмную бездну его глаз. — Поэтому твоя угроза игнорируется и отклоняется, — Гермиона показательно отвернулась от мужчины.       — Хорошо, — слишком просто согласился Снейп. — Тогда придётся кое-что изъять, — сделав выпад, он ловко схватил палочку, лежавшую в центре стола, и направился в спальню, надеясь, что хоть это подействует на неё.       — Причём тут моя палочка?! — взбунтовалась Грейнджер, соскочив со стула, и было бросилась за ним, но левая нога затекла так, что стала ватной и героиня войны полетела на пол.       От жаркого поцелуя с ковром её уберегли цепкие руки зельевара, схватившиеся за талию. Реакция, не раз спасавшая бывшего шпиона от малоприятных заклинаний, когда он стоял меж двух огней, теперь помогала спасать всяких гриффиндорских всезнаек. Кому скажи…       — Ой-ё-ё-ё-ёй… — Гермиона запрыгала на правой ноге, поджимая левую. Руки Северуса находились на талии, в качестве поддержки.       — Колется?       — Угу, — промычала она, морщась от тысячи иголочек, одновременно пронзающих ногу. — Спасибо, — и чмокнула его в щёку, приподнимаясь на носочке правой ноги. Уголок губ Северуса приподнялся. — Но вопрос по-прежнему открыт! Причём тут моя палочка?!       — Чтобы профессор трансфигурации не бросалась завтра непростительными в учеников из-за их глупых ответов, — с выражением лица «Это ясно как Мерлинов день», отмечая, что Гермиона стоит на своих двоих, мужчина сложил руки на груди.       — Если ты не вернёшь мне палочку сейчас, то я выкраду твою и в тебя же буду бросаться непростительными! — зельевар забавлялся тому, как разгорячилась его ведьма.       — Твоё отвратительное настроение будет требовать выхода наружу, а я, увы, не могу позволить тебе подобное, потому как эта прерогатива - моя, — пока Северус с невозмутимым видом разглагольствовал, Гермиона пыталась допрыгнуть до палочки, что покоилась в его вытянутой руке (иногда она ненавидела их разницу в росте). На секунду она остановилась, и хитро прищурив глаза, крикнула:       — Акцио палочка Северуса! — Гермиона уже смаковала на языке «Экспелиармус», но на подлёте древко перехватил Снейп.       — Гермиона, ты настолько заработалась, что не додумалась произнести заклинание невербально, — покачав головой, он коснулся её руки. — Идём, и я отдам палочку.       — Во-первых, ты — взрослый, серьёзный человек, а ведёшь себя как ребёнок! Во-вторых, несправедливо заставлять делать выбор, стоя сразу с двумя палочками против безоружной девушки! — Гермиона продолжала стоять на своём, снова пытаясь выхватить древко, но Снейп быстро отдёрнул руку.       — Я веду себя соответствующе твоему возрасту, — Гермионине вернулась её же шпилька. — А теперь, следуя закону несправедливости, с чистой совестью желаю доброй ночи, мисс Грейнджер, — поклонился он. — Уведомляю вас, что палочку верну завтра вечером. За сохранность можете не беспокоиться — её не выкрадет никто, включая вас, — ненавязчиво намекнул на тщетность возможных попыток.       «Вот же гад!», — думала она. «Ради тебя, вообще-то, и не сплю!».       В выборе между палочкой и списком победил, разумеется, список.       — Доброй ночи, мистер Снейп, — передразнила она его.       — Вредный слизеринец, — буркнула она скрывающемуся в проёме зельевару.       — Упёртая гриффиндорка.