История одного дежурства

Через несколько минут Ломагин, махнувший остальным, что догонит, остался на скамейке один. Арефьева ушла заводить машину, Виктор увёл зареванную Раю. Куда делся Рыков, Ломагин просмотрел. Сердце ныло и болело уже не переставая, перед глазами прыгали чёрные мошки. Владимир Юрьевич пожалел, что не оставил один валидол про запас. Грузно поднявшись, он поплелся по направлению к туалету в надежде, что холодная вода поможет хоть немного прийти в себя. Рыков тем временем догнал проводившего операцию врача и, заглянув тому в глаза, спросил: — Скажите, вы точно все рассказали? Никаких осложнений не возникло? Хромов, а именно такая фамилия была указана на бейдже хирурга, усмехнулся: — От вас сложно что-то скрыть, коллега. Были сложности. Пациент дал остановку, но завели, все благополучно. — Что же сразу не сказали? — спросил Павел, с досадой поняв, что его сомнения оказались небеспочвенными. — Да больно компания у вас переживательная — у одного вид такой, что сейчас в обморок свалится, другая не чище. Жена? — уточнил Хромов. Рыков кивнул: — Беременная. — Ну тем более. К чему зря людей волновать? — как-то устало вздохнул врач. — Не тревожьтесь. Я сегодня дежурю, прослежу, чтобы все было в порядке. — Спасибо! — протянул руку Павел. — Между прочим, — задержав его руку в своей, спросил хирург, — а где он умудрился в наше время найти бомбу? Я как на осколочек глянул, так и обалдел. — Так на дежурстве, где же ещё, — усмехнулся Рыков. — Значит все-таки врач? А почему такой неоднозначный ответ перед операцией? — с любопытством спросил Хромов. — Доктор, а давайте он сам вам расскажет, как очнется? А у вас дополнительный стимул ускорить этот процесс будет, — нахально предложил Павел. — Ну, ну, — только покачал головой хирург. На обратном пути Рыков завернул к дежурной и, оставив той номер своего мобильного, попросил звонить в любое время. Его нервировала остановка, которую дал Кулыгин во время операции, и потому он решил оставить именно свой, а не Райкин номер телефона. Наконец, Павел сел в машину и, захлопнув дверь, спросил: — Ну что, все в сборе? — Ломагина нет, — ответила Арефьева. Рыков кинул взгляд в зеркало заднего вида и убедился, что на заднем сидении расположились только Рая с Витей. — Не понял, а где он? — удивился Павел. — Он пообещал, что догонит… кажется, — неуверенно ответила Тартакова. — Сейчас сбегаю за ним! — вызвался Ушаков. — Ладно уж, пошли вместе, — решил Рыков. В приёмом разделились: Ушаков кинулся по коридору, а Рыков направился все к той же дежурной медсестре, с которой попрощался пять минут назад, намереваясь спросить, не видела ли она, куда пошёл их коллега. Но не успел Павел закончить вопрос, как услышал отчаянный вопль Виктора «Сюда!». Уже догадываясь, что случилось, Рыков побежал на крик. — Твою…! — со свистом выдохнул Павел, распахнув захлопнувшуюся было дверь. На полу, у умывальников без сознания лежал Владимир Юрьевич, около него на коленях стоял Ушаков, безрезультатно пытаясь привести Ломагина в чувства. — Санитаров с каталкой сюда, быстро! — крикнул Рыков медсестре. — И врача этого позовите, Хромова! Неизвестно, что поспособствовало больше — старания Ушакова или Пашин крик прямо над ухом, но Ломагин вдруг судорожно вздохнул и открыл глаза. — Владимир Юрьевич! — кинулся к нему Рыков — ну ты что нас так пугаешь? Сердце? — Да все в порядке уже, коллеги, извините, что взбаламутил, — тяжело дыша проговорил Ломагин. — Ну да, это мы сегодня уже слышали, — нахмурился Павел, — теперь такие отговорки не пройдут. Дай хоть пульс проверю, пока местные доктора не спешат. Но не успел Рыков положить руку на запястье Владимира Юрьевича, как в дверях появился Хромов. За его спиной маячили два санитара. — Так, — нахмурился Хромов. — Давайте на каталку и в первую смотровую — скомандовал он санитарам. Спустя полчаса, за которые Хромов успел выяснить, что у его коллеги со скорой только острый сердечный приступ, и определить того в палату, поредевший состав пятьдесят девятой подстанции, наконец, погрузился в машину Арефьевой и отчалил от больницы. А Хромов задержался в палате Ломагина. — Ну что ж вы так, — упрекнул он последнего. — Целая больница врачей, а вы у нас в приемном покое сознание теряете. Почему не позвали, раз чувствовали, что плохо? — Да как-то неловко беспокоить было, — признался Владимир Юрьевич. — Детский сад, — покачал головой Хромов, хотя в глубине души понимал коллегу. Будучи примерно ровесником Ломагина, Хромов сам не любил показывать слабость перед молодыми. — Ладно, отдыхайте! — кивнул он Владимиру Юрьевичу и направился к выходу из палаты. — Доктор, скажите, как там Костя? — окликнул его уже на пороге Ломагин и тут же поправился — Кулыгин. — Также, ещё пока не отошёл от наркоза. Не переживайте, я прослежу, — ответил Хромов и на этот раз уже окончательно вышел из палаты. «Зато завтра у меня будет возможность навестить Константина», — уже засыпая, подумал Владимир Юрьевич. Может быть оттого, что ему самому стало лучше, а, может, потому, что он доверился их с Кулыгиным общему, так уж получилось, лечащему врачу, Ломагин, наконец поверил, что все будет хорошо. Никакие приметы и предчувствия не терзали его. Владимир Юрьевич знал, что не позднее завтра-послезавтра он впишется из Склифа, ещё через пару-тройку недель выпишут Костю, и все снова станет, как раньше. А, возможно, ещё лучше. Вот так и закончилось история этого долгого дня.