Сборник драбллов по LOONA

Хиджин хочет вырваться из дома, потому что чувствует себя чужой среди близких, и ей так душно-душно-душно. В Хиджин бурлит страсть, у неё горят глаза – ей говорят перестать парить в облаках – Хиджин дуется, дело не в ней, а в том, что все такие приземлённые. Хиджин будет парить в облаках и взлетит так высоко, что никто не разглядит. Хеджу с детства мечтает выступать на сцене, но никто не понимает ни её желания, ни её характера. Родственники, соседи, родные – взрослые считают её скверной девчонкой, насмехаются над стремлениями и говорят, что девочка ничего не добьётся. Она не только не сдаётся, но и использует неверу людей как источник сил для воплощения мечты. Хеджу намеревается показать, на что способна. Они встречаются в академии танцев, куда поступили с великим трудом, пролив тонны пота, крови и слёз, затратив года учёбы. Обе на первом занятии показывают себя как наиболее способные ученицы и примечают друг друга в толпе. Они хотят подружиться с друг другом еле уловимым желанием, но всё обходят стороной, не зная, как это сделать сейчас и оставляя на потом. Перекидываются улыбками, непонятными даже друг другу взглядами, короткими репликами, находясь в общей компании – и только. Переломный момент наступает, когда танцорам дают задание создать хореографию и исполнить её в паре. Хеджу сонная и выпаливает «Чон Хиджин», движимая не усердным раздумьем, а сердцем, потому что уже давно воображала, каково танцевать с мисс КиКи(прозвище, которое Хеджу использовала только в своих мыслях). Она не согласуется с Хиджин, и та только удивлённо вскидывает брови, но не противоречит, чувствуя приятное волнение. Хиджин тоже много раз мечтала о совместном танце с Хеджу, от которой исходила настолько сильная энергетика, что когда она выступала, у Хиджин в крови играл адреналин, а сердце верило всем обещаниям, нашёптываемым волчьим взглядом. Они работают вместе, и обеим настолько легко и хорошо, потому что лучших партнёров не могло и быть. Их тела двигаются в унисон, и мысли плывут в едином течении. Они понимают друг друга с полуслова. – Обычно у меня столько проблем с партнёрами, – шумно дышит Хиджин, отлёживаясь на полу после прокрути танца. – Это объяснять, то подправить. С тобой так просто. – То же самое, – хихикает Хеджу. – Для нашего же блага лучше с этого момента выбирать только друг друга, – говорит серьёзно Хиджин, поворачиваясь лицом к Сон. Та улыбается, но не отвечает, оставляя следующие выборы партнёров на следующий раз. Когда Хиджин и Хеджу представляют свой танец, у всех в группе, включая учителя, перехватывает дыхание, потому что девушки смотрятся с друг другом – идеально, будто слившись из двух половинок в одно целое. Учитель гордо улыбается и чиркает ручкой высшую оценку в журнале. Йерим восклицает после занятия: – Вы были такими классными! Хеджу слушает с самодовольной улыбкой, у Хиджин расширены зрачки и губы дрожат, пытаясь не расплыться в трогательной улыбке. – Вы так гармонично друг с другом смотрелись. Поодиночке тоже круто, но в паре у вас комбо-обаяние. – Работать с вами была честь, миледи, – делает поклон Хиджин, кладя руку на сердце. – Благодарю. И мне, – Хеджу повторяет движение, улыбаясь. Хиджин немного молчит в нерешительности, но, набравшись духу, говорит, сокрушая обаятельной улыбкой: – Было б круто похвалить себя за хорошую работу и выйти куда-нибудь вместе. Что думаешь? Хеджу думает. Она ненавидит выходить, будучи ужасной домоседкой, но с Чон Хиджин провести время очень хочется. От неё исходит родной дух и необъяснимое притяжение. И, познакомившись с Хиджин однажды, Хеджу представляет свою жизнь тоскливой без неё. Хеджу думает об этом и находит это ужасно глупым. Но чувства не сменяются другими, а только смеются над ней. – Мне нравится, пошли. Хеджу чувствует раздражение из-за опоздания спутницы, но та приходит в весеннем, мать его, платье, её волосы красиво распущены по оголённым плечам чёрными кудрями, и глаза Хиджин настолько счастливо-трогательно и виновато смотрят; у Хеджу рта на ворчания не хватает, только на восхищённый вздох, который не вырывается усилием воли. Хеджу жалеет, что сама не нарядилась, а напялила кожаную куртку, красные брюки и белую футболку с каким-то английским матом. Она, может быть, тоже хочет, чтобы Хиджин по ней хотела вздыхать беспомощно. Прогулка приобретает характер свидания, пока девушки ходят, неловко молча, в красно-розовом свете заката. К счастью, неловкость эта не отягощает, и обе могут смириться с молчанием друг друга, потому что понимают, что обе взволнованны и слова будут тонуть в глубоких вздохах, призванных успокоить неровно бьющееся сердце. В кафе ситуация разглаживается – тишину заполняют комментарии и хихиканья над мемами из интернетиков, звуки пережёвывания бургеров, втягивания колы из трубочки. На обратном пути разговор также не завязывается: словам отчаянно приходится отстаивать своё право быть произнесёнными. Хиджин ещё никогда не было так тяжело с кем-то говорить, так легко и прекрасно молчать, не чувствуя в вербальном общении необходимости. Она вдруг чувствует, как дрожь в теле отступает. Хеджу делает вид, что не гиперчувствительна к холоду и прекрасно обходится без куртки, однако на её джентльменский жест они обе от чистой души ржут. У входа в общежитие Хиджин опять не спешит уходить, хотя и сказала «пока». Хеджу думает, думает, думает, о чём мисс КиКи думает, а она думает о том, что Хеджу обнимается разве что со своей лучшей подругой Чэвон и как Хеджу отреагирует, если Хиджин очень хочет нарушить её личное пространство. Спустя десять секунд раздумий Хиджин приходит к выводу, что ответа на свой вопрос не получит, пока не воплотит задуманное, и прижимается к Сон – та вздрагивает от неожиданности, но на объятия быстро отвечает, расплываясь в искренней трогательной улыбке. – Пока, – снова говорит Хиджин – на губах тепло и загадка – и скрывается в дверях корпуса. Хеджу подносит куртку к лицу и вдыхает. pur blanca avon. аромат снегопада и хрустальной свежести. аромат Хиджин. * * * Чэвон вообще не понимает, откуда у них взялась Хиджин, которая обнимает и валяется на Хеджу прямо на её кровати, почему Хеджу позволяет ей это делать, почему с такой периодичностью. Почему Хеджу на неё смотрит с пылающими огнём глазами и оставляет маленькие поцелуйчики на ладонях, пока они сидят за фильмом в телефоне, склонив голову друг другу на плечо. Нет, первый месяц всё было нормально. Нормально в понимании Чэвон было то, что Хиджин приходила в их с Хеджу комнату раза два-три в неделю и они с Хеджу держались друг от друга на расстоянии, пока смеялись – именно смеялись, потому что говорили они мало, а если и да, то какой-то вздор, а смеялись много – смех заполнял большую часть их пространства и времени. Иногда они просто сидели вместе, каждая занятая своим делом, лишь изредка тревожа спокойствие друг друга, и за этими маленькими тревогами снова шёл раскат смеха. Такие посиделки стали чем-то привычным, Хиджин стала привычной тоже, будто третьей жительницей этой комнаты. Но, возможно, Чэвон была недостаточно внимательна и заинтересована, потому что переход к частым объятиям и ночёвкам показался ей не плавным, очень странным. Не то чтобы Хиджин не была тактильной, напротив. Но Хеджу – нет. Она не любила избыток прикосновений, а уж о том, чтобы двадцать четыре на семь быть переплетённой телами с кем-то, не шло и речи. Это правило распространялось на всех, но каким-то образом обошло Хиджин. Причина особого отношения оставалась неизвестной и составляла для Чэвон вселенскую тайну. Чонын её простодушности умилялась и тихо смеялась, пока Чэвон недоумевала. – Ты что-то знаешь? – спрашивала с неподдельным интересом Пак. – Как бы для этого и слов не нужно, – Чонын расплывалась в улыбке. – Ты правда не понимаешь? – А что я должна понимать? Чонын смотрела на неё внимательно и думала-не-думала: накрыла Чэвон объятиями и поцеловала в уголок губ, заставив загореться краской и искрами. Чэвон неровно дышала и искусывала губы. – Дошло? – ухмыльнулась Чонын, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. – Да. Вроде, – Чэвон прятала глаза и старалась потушить пылающее сердце – Чонын своим пронзительным взглядом только разжигала его ещё сильнее. – И нам надо об этом поговорить. – Давно пора. * * * – А вместо того чтобы петь под душем, я писал слова своих любимых песен, от чернил вода становилась синей, или красной, или зелёной, музыка стекала у меня по ногам, – читает Хеджу голосом рассказчика, заглядывая в книгу, что держит в руках Хиджин, теперь с нежным интересом во взгляде и улыбке глядящая на Сон. Они были в комнате Хиджин, что случалось не часто, потому что Хеджу предпочитала не тратить силы на вылозки из любимого гнезда и приглашала к себе. – Красивенько. В комнате стоит тишина с приливами птичьего щебетания и плавает свежий воздух из окна, нагретый солнцем. Хиджин чувствует себя свободно и легко, а рядом Хеджу; она смотрит в потолок, положив руки на живот и согнув ноги в коленях. Этот отрывок из жизни кажется сказочным и способен заменить все мечты и стремления Хиджин, обещая сладкий Эден. В такие моменты, как сейчас, Хиджин в глубине мыслей вновь и вновь испытывает желание сказать Хеджу о том, как признательна жизни за неё. Они знакомы не много, но знают друг друга, как самих себя, может потому, что во многом похожи, хотя отличаются и разительно. Они понимают друг друга лучше других, чего доселе в жизни не случалось, что казалось несбыточной мечтой, а оказалось необходимостью, от которой отказаться непосильно. Хиджин не уверена, что это любовь, Хиджин вообще не уверена, что такое любовь; но от Хеджу хочется присутствия, тепла и поцелуев, что общество нарекает любовью – и они не спорят. Они – пытаются придать мыслям оболочку, перенести в слова ощущения. – Я-я-я-я, – пытается Хеджу, и, вроде, получается. – Не представляю, как раньше жила без тебя. – Моя душа, как будто была наполовину пустым сосудом, – продолжила Хиджин. – Жизнь была цепью повторяющихся событий, загонявших в рамки. А теперь. Она наполнилась? – Хиджин расплылась в смущённой улыбке – у Хеджу блестели глаза. – Понимаешь? – Понимаю, – ответила та, и вот они уже заливаются негромким шелестящим, как листья на ветру, смехом. Потом их ждут очередные тренировки, занятия, люди, но даже тогда они будут друг у друга, чтобы помочь со всем справиться, а пока – мягкое спокойствие, запредельная близость, остановившееся выпить чай время – и пусть весь мир подождёт. никуда не денется. а если денется – к чёрту.